Яростно дернув за тросик, Володя неожиданно выпустил его и, не удержав равновесия, с шумом и брызгами плюхнулся в воду. Галина Алексеевна ахнула, а Леночка засмеялась. Привстав, она протянула руку, но моторист не обратил внимания. Побарахтавшись на мели, Володя, злой, как черт, выбрался на берег и только тут заметил, что вся ладонь в крови. Падая, видно, порезал руку об острый край кожуха. Володя смотрел на ладонь, и губы его шевелились. Правда, слов было не слышно.
Прибежала Гера Михайловна — она исполняла обязанности и медсестры — и увела Володю в палатку на перевязку. Резиновые сапоги его при каждом шаге звучно хлюпали и брызгали водой, темно-русые курчавые волосы слиплись и жгутами спустились на глаза. А любимая Володина шляпа подкладкой вверх спокойно плавала неподалеку от берега.
Ребята подошли к лодке. Андрей подцепил удилищем Володину шляпу и, встряхнув, повесил на куст. Галина Алексеевна уже собиралась вылезать.
— Я заведу мотор, — уверенно сказал Ваня.
Женщина удивленно взглянула на него и, поколебавшись, осталась в лодке.
— Попробуй, — сказала она.
— Уж если Володя не смог завести, то… — Лена пожала плечами и стала смотреть на ламбу.
Дождь перестал колоть озеро, а полоска над перемычкой становилась все шире и ярче.
— Что же делать, — с беспокойством проговорила Галина Алексеевна. — Я сегодня должна взять шесть станций на разных глубинах, а Володя, видно, уже не работник…
— Возьмем, — сказал Ваня, с натугой выворачивая торцовым ключом свечу.
— Самоуверенный пингвин, — усмехнулась Лена.
— А вы пингвинов видели? — спросил Андрей.
Лена не ответила.
— Пингвины могут жить только в Антарктиде, — сказал Андрей. — В зоопарках они погибают.
— Это интересно, — иронически заметила Лена.
Так и есть, вся свеча забрызгана горючей смесью. Можно было и тысячу раз дернуть, мотор все равно бы не завелся. Ваня тщательно протер носовым платком свечу, продул. Потом несколько раз дернул за трос, чтобы прочистить цилиндр, и снова поставил свечу на место. Андрей проверил, поступает ли в карбюратор горючее, взболтал как следует в баке смесь. Галина Алексеевна с интересом смотрела на деловито работающих мальчишек. Ей очень хотелось поверить, что они сумеют завести мотор. Гидробиолог дорожила каждым навигационным днем, и сегодняшняя неудача очень ее расстроила.
Мотор после третьего рывка весело затарахтел. Ваня поудобнее уселся на корме и прибавил газу. Лодка описала широкую дугу и взяла курс на перемычку.
— Вы, оказывается, действительно специалисты! — удивилась сразу повеселевшая Галина Алексеевна.
— Наш Володя сегодня встал не на ту ногу, — сказала Лена. — Потому у него все из рук и валится.
— Когда же это вы, дорогие мои, научились с моторами обращаться? — спросила Галина Алексеевна.
— Мы полгода готовились к этой экспедиции, — с обидой сказал Ваня. — Все лодочные моторы изучили, а нас почему-то держат на берегу… И главное, даже разговаривать никто не хочет!
— Не все, — возразил честный Андрей. — «Вихрь» совсем не знаем и со стационарными ни разу не имели дела.
— Так держать? — спросил Ваня, кивнув на приближающуюся зеленую перемычку, за которой начиналось настоящее Вял-озеро. У Вани даже сердце сильнее забилось. Он вертелся, вытягивал шею, так ему хотелось поскорее увидеть Вял-озеро.
— Ну что ж, — сказала Галина Алексеевна. — Вперед, капитаны!
Мотор неторопливо тянет свою ровную четкую строчку. Глухо шумит, расступаясь, вода. Румпель немного вибрирует в руке, но это даже приятно: как бы ощущаешь пульс механизма. Вот он, тот долгожданный миг, когда он, Ваня Мельников, на Вял-озере и, будто капитан, ведет свой маленький корабль с пассажирами в голубую даль, где смутно вырисовываются лесистые острова. Рядом на фанерном ящике сидит Андрей, посередине лодки, спиной к нему, — Галина Алексеевна, на носу — задумчивая Лена. И хотя она обозвала его самоуверенным пингвином, Ваня не сердится. У Лены приятное лицо, симпатичные глаза и вообще она хорошая девушка. Видно, немного расстроилась, что вместо кудрявого Володи он, Ваня, ведет лодку.
Когда миновали неширокое, заросшее по берегам невысокой осокой и камышом устье, соединяющее ламбу с Вял-озером, плотный строй дымчато-белых дождевых облаков будто споткнулся обо что-то, нарушился — и сразу в нескольких местах образовались глубокие синие окна. В одно из них обрадованно прорвался ослепительный солнечный луч и с размаху, будто мечом, ударил в темно-свинцовую воду, пронзив засверкавшее озеро до самого дна. Вершины сосен и елей на большом песчаном острове, величественно вырастающем прямо по курсу, серебристо замерцали, стряхнув с ветвей дождевые капли.
И на озере стало тихо. Лениво шевеля кроны деревьев, ветер нехотя ушел в тундру; еще на плесе рябило, а у берегов на отмелях лопалась комковатая белая пена, сорванная с гребней высоких волн, но уже было ясно, что наступает полный штиль.
Когда мотор работает, на лодке не разговаривают. Во-первых, все равно не слышно друг друга, во-вторых, не хочется. Когда мотор исправно работает, а вдоль бортов умиротворенно журчит вода, хорошо думается…
Андрей думал о том, что пора бы Ване и догадаться уступить ему место у мотора. Он, Андрей, ничуть не хуже знает устройство «Ветерка» и поведет лодку как положено. Желание подержаться за черный румпель все росло, а Ваня и в ус не дул. Андрей бросал на него красноречивые взгляды, даже один раз постучал носком резинового сапога по Ваниной ноге. Тот мельком взглянул на приятеля и отодвинул ногу.
— Вань! — крикнул Андрей. — Давай я сяду за мотор!
Ваня улыбнулся и покачал головой, — мол, ничего не слышу. Андрей стал знаками показывать, что им надо поменяться местами, но Ваня отвернулся и стал смотреть прямо перед собой. Андрей так и не понял: нарочно он или нет?
Андрею стало обидно: столько времени ждали этого часа и вот Ваня — капитан, а он, Андрей, — пассажир. Настроение испортилось, и его уже не радовало озеро, живописные острова, белые чайки с длинными красными носами. Раздражал и Ваня, уверенно сидящий на корме и смотрящий вдаль с таким видом, будто он действительно настоящий капитан.
Озеро расстилается перед ними огромное, как море. Чем дальше от ламбы, тем больше островов. Острова дикие, необитаемые. По крайней мере, такими они кажутся с лодки. На берегах, очевидно, ураган вырвал с корнем большие деревья, и они валялись вкось и вкривь, цепко зажав корнями коричневые пласты земли. На песчаных отмелях, будто гигантские рыбины, трутся друг о дружку желтые, белые, серые, обкатанные водой до костяного блеска бревна. Иногда они в несколько обхватов толщиной, с извилистыми трещинами. Десятки, сотни бревен прибило к захламленным сухими корягами берегам. Бревна тоже, как рыбы и птицы, держатся стаями. Некоторые из них бурей вышвырнуло на крутые берега, и они нацелились на проплывающих мимо, будто жерла орудий.
По озеру Вял сплавляют древесину, и вот от длинных, плотов отрываются бревна и плывут сами по себе. Один такой буксир, тянувший за собой хвост из десятков тысяч бревен, прошел совсем неподалеку от них. Вернее, они прошли мимо, потому что буксир двигался так медленно, что его можно было обогнать и на весельной лодке. Буксир был старый, обшарпанный, на палубе стоял всего один матрос в бушлате и лениво смотрел за борт.
Когда миновали большой продолговатый остров, Галина Алексеевна, до сего времени сидевшая неподвижно, зашевелилась, зорко осмотрелась по сторонам и сказала:
— Правее немного… Сбавь обороты. Теперь все ищите буй. Это красный флажок на перекладине. Видите остров? А во-он там, на берегу, раздвоенная береза? Буй должен быть где-то между ними.
Андрей хмурым взглядом окинул горизонт. Он был зол на Ваню, на весь мир. Наплевать ему было на буй и вообще на все. Уже приплыли. Так и не дал ему закадычный друг подержать румпель…
Ваня, напротив, до рези в глазах ощупывал глазами широкое водное пространство. Ему очень хотелось первым увидеть красный флажок. Но по озеру гуляла мелкая рябь и все кругом сливалось в ровном и однообразном движении. Вот парит в воздухе озерная чайка, опустив вниз маленькую хохлатую голову с длинным черным клювом, высматривает рыбину. Стоит чайке спланировать в воду — и сразу пропадает из глаз.
Галина Алексеевна попросила уменьшить скорость.
Андрей лениво смотрел прямо перед собой. На Ваню ему смотреть не хотелось. Ваня, забывшись, резко повернул румпель, и лодка накренилась, заставив всех схватиться за что попало. Лена покачала головой. Галина Алексеевна взглянула на него, но ничего не сказала. И Ваня был благодарен ей за это.
— Буй! — негромко сказал Андрей, небрежно показывая на чуть заметную черненькую точку.
— По-моему, это топляк, — заметила Лена.
— Я вижу флажок, — спокойно возразил Андрей.
— Я смотрел в другую сторону, — сказал Ваня.
— На озере всегда так, — сказала Галина Алексеевна. — Замечаешь одно место, а буй почему-то оказывается совсем в другом…
— В прошлый раз вообще не нашли, — напомнила Лена. — Наверное, буксир зацепил и оторвал.
Ваня немного не рассчитал и проскочил мимо буя. Андрей ядовито улыбнулся, но промолчал. Галина Алексеевна велела заглушить мотор и на веслах подгребла к бую. Лена быстро привязала к перекладине веревку, и лодка закачалась на легкой волне рядом с буем.
Галина Алексеевна сняла отсыревший, покоробившийся дождевик, достала из ящика какие-то приборы, склянки, банки и даже белое нейлоновое сито. Все это разложила на широком фанерном листе.
— Леночка, приготовь дночерпатель! — скомандовала она.
Лена достала продолговатый металлический ящик, щелкнула пружина — и ящик раскрылся наподобие ковша экскаватора.
— Опускай!
Дночерпатель плавно заскользил вниз на тонком нейлоновом шнуре с черными отметками через каждый метр. Пятиметровые отметки — красного цвета.
— Двенадцать метров, — сообщила Лена, держа трос в натянутом положении.
— «Кондуктор»!
Лена надела на шнур увесистую гирьку с отверстием и с силой пустила ее вниз, вслед за дночерпателем. Удара, на двенадцатиметровой глубине не было слышно, но девушка каким-то образом почувствовала, что «кондуктор» ударил по замку пружины и дночерпатель закрылся, прихватив изрядную порцию ила, как это выяснилось, когда железную коробку вытащили на поверхность и раскрыли ее тугие челюсти. Галина Алексеевна плюхнула дночерпатель в заранее приготовленный эмалированный таз. Жирный коричневый с черным ил быстро промыли, а потом пропустили через сито. Оставшуюся на дне таза горсть ила Галина Алексеевна осторожно собрала в стеклянную баночку с наклеенной бумажкой и плотно закрыла крышкой.
— Вот это и есть «станция», — сказала она, с улыбкой взглянув на озадаченных мальчишек. — В этой баночке находится бентос, то есть мелкие озерные организмы: личинки комаров, алигохеты, моллюски. В лаборатории я точно высчитаю, сколько здесь организмов.
— А зачем это? — поинтересовался Андрей.
— Таким образом мы будем знать кормовой режим этого района. Какова здесь пища для рыб, достаточно ли ее. Чем питаются сиги, ряпушка, окуни, плотва.
— Ряпушка? — удивился Андрей. — Никогда про такую рыбу не слышал.
— Это маленькая рыбка из семейства лососевых, — пояснила Галина Алексеевна. — Довольно редко встречается.
— А на что ловится? — спросил Ваня.
— Это вы поинтересуйтесь у ихтиологов.
Неподалеку громко бултыхнуло. По воде пошли круги.
— Эх, не взяли удочки, — с сожалением сказал Ваня. — Тут, наверное, рыбы прорва!
13. ЭХ ТЫ, АНДРЕЙ, АНДРЕЙ!
Поужинав, мальчишки уселись на гладкое бревно и стали смотреть, как окунь в ламбе гоняет мальков. Сразу за метеорологическим плотом вода прямо-таки кипела. Окуни чертили красноватыми плавниками гладкую поверхность, мелкая рыбешка вразнобой выпрыгивали из воды. У берегов тяжелой артиллерией била щука. Удары следовали один за другим. Округлыми волнами разбегались круги. Чайки молча и сосредоточенно кружили над перемычкой. То и дело круто пикировали вниз, и, едва коснувшись воды, снова взмывали в воздух, но почему-то без добычи.
Что-то жуя, подошел шофер Иван Николаевич. Вытерев губы тыльной стороной ладони, поглядел, как жирует рыба, и сказал:
— Какие-то вы, мальцы, безыдейные… Поглядите, рыба в ламбе с ума сходит, сама на крючок просится, а вы торчите на берегу, как пни.
— Вы хотели сказать безынициативные? — поправил Андрей.
— Я на вашем месте уже пол-лодки накидал бы окуней, — продолжал Иван Николаевич. — А окуни тут здоровенные!
— Ну и накидали бы, — сказал Ваня.
— Не рыбак я, вот какое дело, и потом, в ногах у меня сидит ревматизм застарелый… Никак нельзя мне ноги мочить.
— Сапоги резиновые наденьте, — посоветовал Андрей.
— Вот ведь какая оказия, ревматизм-то, черт бы его побрал, резины еще больше, чем воды, боится.
— А кто нам лодку даст? — спросил Ваня. — Знаете, как Назаров сегодня отругал Галину Алексеевну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33