- Я импортер. Показать вам свою визитную карточку?
- И что вы импортируете? - Сувенирные пепельницы.
- А как вы познакомились с Мэрси Хоуэлл?
- Это было в одной компашке в Куотере. Она там вдруг выступила со своим коронным номером.
- С каким номером?
- Ну, с тем, с которым она выступает в этой их пьесе.
- И что же это такое?
- Она исполняет танец, в котором снимает с себя абсолютно все.
- И как долго вы с ней встречались?
- Познакомились мы с ней пару недель назад. А потом виделись примерно раз в неделю или что-то вроде этого. В нашем городе девчонок хватает, сами знаете, поэтому и стараешься не заводить серьезных отношений с какой-нибудь определенной девчонкой.
- А каковы были ваши отношения именно с этой, вполне определенной девчонкой?
- Ну, побаловались разок-другой, но ничего серьезного. Эта малышка Мэрси - девчонка не промах, - сказал Донателло и усмехнулся в сторону Риггза.
- Не скажете ли вы нам, где вы находились сегодня в период между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи?
- Это что - по-прежнему всего лишь оперативное расследование? - ехидно осведомился Риггз.
- Никого пока что не забрали в предвариловку, - возразил ему Хейвс, так что давайте прекратим этот юридический треп, ладно? Так где вы были, Донателло?
- Здесь. На этом самом месте, - сказал Донателло. - С десяти часов вечера и до настоящего времени.
- Надеюсь, кто-нибудь видел вас здесь в это время?
- Меня видели здесь не менее сотни людей.
Толпа возмущенных темнокожих мужчин и женщин стояла на улице возле разнесенного вдребезги окна небольшой церкви. У обочины были припаркованы две пожарные машины и одна санитарная. Клинг поставил машину за второй пожарной, примерно в десяти футах от пожарного люка. Была примерно половина третьего ночи, и это была холодная октябрьская ночь. Однако, несмотря на холод, толпа вела себя как на уличном митинге в теплый августовский день. Взволнованные, раздраженные, бесстрашные и одновременно запуганные, они не обращали внимания на пронизывающий холод, горячо обсуждая случившееся и сходясь на том несомненном факте, что какой-то неизвестный или неизвестные швырнули бомбу сквозь оконное стекло в их церковь. Патрульный полицейский, явный новичок, наверняка чувствовавший себя в этом районе весьма неуютно и среди бела дня, кинулся навстречу Клингу, как к единственному спасителю. Бледность его лица сразу бросалась в глаза, несмотря на ночной мрак, а в дубинку свою он вцепился с таким отчаянием, с каким утопающий цепляется за спасательный круг. Толпа расступилась, освобождая проход Клингу. То обстоятельство, что Клинг был самым молодым детективом во всем отделе, что внешность у него была пышущего здоровьем деревенского простачка, что юное лицо его было без единой морщинки, как, впрочем, и то, что прибыл он сюда с непокрытой головой, красуясь своей белокурой шевелюрой, а к церкви направился бодрой походкой общепризнанного чемпиона, который сразу же поставит все по своим местам, в данном случае ничуть не помогало делу. Они сразу же определили его как неоперившегося цыпленка, Белого человека, и сразу же про себя решили, что случись такое в другом районе, если бы эту бомбу бросили в церковь, скажем, на Холл-авеню или еще на какой-нибудь фешенебельной улице, то туда безотлагательно примчался бы сам комиссар полиции в сопровождении шумного и пестрого полицейского эскорта. Однако церковь их находится на Калвер-авеню, заселенной взрывной смесью пуэрториканцев и негров, поэтому сюда, в это гетто, неспеша доплелся старенький шевроле, принадлежавший к тому же самому Клингу. На этой машине не было шикарного герба города, синего с золотом, а вышел из нее явно неопытный и слишком юный полицейский, который, несмотря на показную решимость и прицепленный на груди всем на обозрение жетон детектива, явно не годился для разбирательства такого серьезного дела.
Взрыв бомбы вызвал еще и небольшой пожар, с которым уже почти справились пожарные. Сейчас они направляли тугие струи из шлангов на ряды складных стульев, и те под мощным ударом воды разлетались по всему маленькому залу. Санитары с трудом пробирались среди переплетения шлангов, нагромождения стульев, стараясь поскорее вынести из помещения раненых, мертвые могли и подождать.
- Вы сообщили в отдел взрывных устройств? - спросил Клинг у полицейского.
- Нет, - ответил тот, сразу испугавшись, что чем-то нарушил твердо установленный порядок.
- Тогда, может, сейчас созвонитесь с ними? - предложил Клинг.
- Слушаюсь, сэр, - обрадовался патрульный и бегом кинулся к выходу.
Санитары пронесли мимо Клинга на носилках стонущую женщину. Очки каким-то чудом продолжали удерживаться у нее на носу, хотя одно стекло у них вылетело, а по щеке стекала тоненькая струйка крови. В воздухе витал стойкий запах порохового дыма и гари от потушенного пожара. Самые сильные разрушения произошли у дальней стены маленького зала. У того, кто бросал бомбу, явно была сильная и твердая рука, так как бомба, пробив витринное стекло, пролетела еще метров пять и попала прямо в импровизированный алтарь. Священник лежал на самом алтаре, одна рука у него была начисто оторвана взрывом. Две женщины, сидевшие во время службы на своих складных стульях у самого алтаря, лежали сейчас бесформенной кучей на полу, брошенные смертью в объятия друг другу. Одежда на них все еще продолжала дымиться. Стоны раненых переполняли зал, но тут их перекрыл вой сирены подъехавшей наконец-то машины "скорой помощи". Наскоро осмотрев церковь, Клинг вышел на улицу, к поджидавшей его там толпе.
- Кто-нибудь был свидетелем случившегося? - спросил он.
Молодой человек, темнокожий, с небольшой бородкой и курчавой шевелюрой, отделился от группы молодежи и направился прямо к Клингу.
- Священник убит? - спросил он.
- Да, он мертв, - ответил Клинг.
- А кто еще?
- Еще две женщины.
- Кто именно?
- Я пока еще не знаю. Мы установим их личности, как только санитары и пожарные закончат свои дела. - Он снова повернулся к толпе. - Так видел кто-нибудь, что здесь произошло? - спросил он.
- Я все видел, - сказал молодой человек.
- Как твои имя и фамилия?
- Эндрю Джордан.
- Хорошо, а теперь рассказывай все по порядку.
- А кому все это нужно? - спросил Джордан. - Зачем зря бумагу тратить?
- Вы сказали, что были очевидцем случившегося...
- Да, я видел, это верно. Я проходил мимо, когда шел играть в карты. Это немного дальше по улице. В церкви женщины пели свои псалмы, а тут подъезжает машина, из нее выходит этот тип, бросает в окно бомбу, а потом опять прыгает в машину.
- Какой марки была машина?
- Красный "фольксваген".
- Какого года модель?
- А кто их знает, эти "фольксвагены"...
- Сколько человек было в машине?
- Два. Водитель и тот, кто бросил бомбу.
- Заметили номер машины?
- Нет, они слишком быстро отъехали.
- Вы можете описать внешность человека, бросившего бомбу?
- Могу. Он был белый.
- Так... А что еще вам удалось заметить?
- Больше ничего, - сказал Джордан. - Но он был белый.
Смоук-Райз состоял не более чем из двух дюжин особняков, в которых около сотни людей вели роскошную и почти абсолютно замкнутую жизнь, занимая многие акры драгоценнейшей земли, пересеченной четырьмя частными дорогами, обеспечивающими удобный подъезд к каждому из особняков. Мейер Мейер проехал между двумя приземистыми каменными колоннами, которые отмечали западный въезд в Смоук-Райз. Это был город внутри города. С севера его прикрывала река, а с юга от Ривер-Хайвей он был защищен несколькими рядами тополей и стенами живой изгороди. Это и была резиденция избранных, знаменитый Смоук-Райз, более известный среди жителей города как "Клуб".
Дом № 374 по Мак-Артур Лейн находился в самом конце той дороги, которая дугой огибала мост Гамильтон. Дом этот оказался огромным серым каменным зданием под шиферной крышей, испещренной немыслимым количеством слуховых окон и каминных труб, фантастически вырисовывающихся на сером фоне неба. Выйдя из машины, Мейер ясно различил доносящиеся с реки звуки пыхтение буксиров, пароходные гудки и чей-то крик через мегафон, донесшийся со стоявшего здесь военного корабля. Он бросил взгляд на поблескивавшую внизу воду. В ней отражалось множество разноцветных огоньков и это придавало пейзажу особое очарование. Было холодно, легкий пронизывающий ветерок тянул с реки. Мейер зябко поежился, поднял воротник пальто и по скрипящему под ногами гравию дорожки, вьющейся среди живой изгороди направился к старому серому зданию.
Камни старого особняка, казалось, сочились влагой. Обильные заросли дикого винограда покрывали стены, подымаясь до самых фронтонов и взбираясь даже на угловые башенки На ярко начищенной медной табличке на массивной дубовой двери он отыскал кнопку звонка и нажал ее. Звонок прозвучал где-то в самых глубинах старого дома. Мейер стал ждать.
Дверь распахнулась совершенно неожиданно.
Человеку, который уставился на него пронзительным взглядом голубых глаз, на вид было лет семьдесят. Он был совершенно лысым, если не считать торчащих из-за ушей клочков седых волос. На нем был смокинг красного цвета, черные брюки и черный же повязанный на шее шарф. На ногах его были красные бархатные шлепанцы.
- Что вам нужно? - неприветливо осведомился он, едва приоткрыв дверь.
- Детектив Мейер из восемьдесят седьмого участка...
- Кто вас прислал сюда?
- Женщина, назвавшаяся Аделью Горман, пришла к нам в участок и...
- Моя дочь дура, - сказал старик. - Мы не нуждаемся здесь в услугах полиции, - и он захлопнул дверь перед самым носом Мейера.
Мейер так и застыл на пороге, чувствуя себя полным идиотом. С реки донесся гудок буксира. В одном из верхних окон загорелся свет и высветил циферблат его часов. Часы показывали без двадцати пяти три. Ветер становился все более пронизывающим. Мейер достал платок, высморкался и стал раздумывать над тем, что же ему делать. Он без особой симпатии относился к привидениям, к сумасшедшим и злобным неопрятным старикам, которые даже остатки своих волос толком расчесать не могут, а захлопывают тем не менее двери перед носом у посетителя. Он уже собрался вернуться к своей машине, когда дверь снова отворилась.
- Детектив Мейер? - услышал он голос Адели Горман. - Прошу вас, заходите, пожалуйста.
- Спасибо, - поблагодарил Мейер и вошел в переднюю. - Вы прибыли точно в срок.
- Собственно, я пришел немного раньше срока, - мягко возразил Мейер. Он все еще чувствовал себя весьма глупо. И какая нелегкая занесла его сюда в Смоук-Райз в погоне за привидениями да еще среди ночи!
- Прошу вас, сюда, - проговорила Адель, и он прошел вслед за нею через обшитую темным деревом переднюю в огромную, слабо освещенную гостиную. Мощные дубовые балки перекрещивались на потолке, окна были занавешены тяжелыми бархатными портьерами, а сама комната была заставлена старинной массивной мебелью. Да, в таком доме вполне уместно появляться привидениям, в данный момент он почти готов был поверить в их существование. Довольно молодой человек в темных очках беззвучно, подобно призраку, поднялся с дивана, стоявшего у камина. Лицо его, освещаемое светом единственного в комнате торшера, казалось бледным и мрачным. Безмолвная фигура в черном свитере и темных брюках двинулась к Мейеру с протянутой для приветствия рукой, но лицо при этом не улыбалось. Однако он не взял руку, протянутую ему в ответ Мейером.
И тут только Мейер осознал, что человек этот - слепой.
- Я Карл Горман, - сказал тот, все еще держа протянутую руку. - Я муж Адели.
- Здравствуйте, мистер Горман, - сказал Мейер и наконец пожал протянутую руку. Ладонь ее оказалась влажной и холодной.
- Очень мило с вашей стороны, что вы согласились прийти, - говорил тем временем Горман. - Эти призраки могут вконец свести нас с ума.
- Который сейчас час? - внезапно проговорила Адель и посмотрела на свои часы. - У нас еще в запасе пять минут, - сообщила она. В голосе ее слышалась дрожь. Весь вид ее говорил, что она напугана.
- А ваш отец разве не присоединится к нам? - спросил Мейер.
- Нет, он снова улегся спать, - сказала Адель. - Боюсь, что ему вообще наскучила вся эта история, а кроме того, он ужасно разозлился, узнав, что мы заявили в полицию.
Мейер промолчал. Если бы он знал заранее, что Уиллем Ван-Хоутен, бывший судья, был против того, чтобы заявляли в полицию, то он не приехал бы сюда ни за что на свете. Мейер уже подумывал о том, а не уехать ли ему прямо сейчас, но Адель Горман снова заговорила, и было бы невежливо уйти, так и не дав договорить хозяйке.
- ..ей наверное тридцать с небольшим. На мой взгляд, по крайней мере. Другое привидение - мужчина примерно вашего возраста - так лет сорок, сорок пять или что-то вроде этого.
- Мне тридцать семь, - сказал Мейер.
- О!..
- Лысина вводит в заблуждение многих.
- Да...
- Я облысел, будучи еще совсем молодым.
- Во всяком случае, - продолжала Адель, - их зовут Элизабет и Иоганн, и очень может быть, что они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24