— Мистер Дикки! Поворачивайте назад. Мы возвращаемся в Мэнор. Нужно любой ценой спасти отца. Любой ценой! Даже вопреки его желанию!
— Хорошо, мисс Эллен! — воскликнули в один голос молодые люди.
— Можете на нас рассчитывать!
Пока репортер поворачивал штурвал, мисс Эллен с силой нажала на пусковой рычаг. Этим движением она скинула гигантский балласт, прикрепленный к кабине. В ту же минуту освобожденный аэростат взмыл вверх, влекомый непреодолимой подъемной силой. Одновременно один из дирижаблей, что планировали над Мэнором, отделился от остальных и бросился за ним в погоню. Вероятно, преследователи решили, что внутри крейсера находится Мясной Король, и хотели любой ценой поймать беглеца.
Внезапно короткая вспышка белого пламени с синими отблесками озарила руины Мэнора и нахлынувшую на них толпу восставших. Беглецы увидели, как огромная железобетонная масса рушится, оседает вниз, а затем рассыпается на части, и во все стороны летят обломки, словно при извержении вулкана. С замиранием сердца следили они за этим крушением. Вдруг мисс Эллен схватилась за грудь, испустила стон и упала без чувств. Прошло секунд пять, а может быть, и десять, и неожиданно беглецы услышали страшный грохот. По силе он напоминал гул пятисот морских орудий, ударивших одновременно во время грозы на экваторе! Даже вообразив себе такое неправдоподобное сочетание, читателю было бы трудно представить себе этот шум.
Жан Рено бросился на помощь девушке и в ужасе простонал:
— Ах, Боже мой! Это же Greased Thunder!
— Именно этого я и опасался, — в отчаянии еле вымолвил Дикки. — Значит, Мясной Король похитил сумку во время нашего обморока.
Но на этом испытания беглецов не закончились! Гигантский циклон — этот катаклизм, это освобождение могущественных сил природы, производящих колоссальное сотрясение воздуха, — внезапно разбушевался под давлением атмосферных слоев. На воздухоплавателей налетел неистовый шквал. Вражеский аэростат, захваченный вихревым потоком, по удивительной случайности попал в воздушную струю за кормой крейсера. Потеряв управление, корабль начал вертеться, описывая якорем на конце веревки огромные круги, центром которых был он сам. Вихрь продолжал уносить дирижабли, словно перышки, пока наконец якорь вражеского корабля не зацепился за обшивку крейсера. Треск разорванной ткани раздался в тот момент, когда мисс Эллен начала приходить в себя. Из-под обшивки пробитого аэростата стали вырываться потоки газа.
— Мы падаем! Падаем! — воскликнул Дикки.
— Проклятье! — выругался Жан Рено. — Но пусть не думают, что мы уже в их власти! У нас есть оружие и храбрость, и мы будем сражаться до последней капли крови!
Теперь уже оба дирижабля были неподвластны самим себе и, делая неловкие движения, продолжали опускаться. Наконец они коснулись земли. При посадке дверцы люков с грохотом распахнулись. Первыми выпрыгнули на землю мисс Эллен, Жан Рено и Дикки. У каждого в руках было по револьверу. Из второго дирижабля вылезли вооруженные до зубов мисс Долли, Хэл Букер и механик Боб. Увидев и узнав друг друга, те и другие вскрикнули и выронили оружие.
ГЛАВА 9
Лицом к лицу. — Слова фанатика. — Диверсия. — Содержимое ящика. — Последняя воля Мясного Короля. — Кто украл фотофонодинамик? — Мольба. — Перемирие.
Воцарилась мучительная тишина. Долли и Хэл Букер удрученно посмотрели друг на друга. Они преследовали беглецов с упорством и безжалостной ненавистью, надеясь на триумф, купленный слишком дорогой ценой. Им уже представлялся побежденный враг, находящийся в их власти, искупление преступления и свершившаяся наконец месть. И вот Мясного Короля среди беглецов не оказалось! Сколько яростных сражений, сколько разрушений, сколько загубленных жизней — и все напрасно!
Хэл Букер в конце концов собрался с силами и прервал напряженную тишину. К нему вновь вернулось хладнокровие фанатика, и для него самые ужасные катастрофы и даже сама смерть были лишь незначительными обстоятельствами по сравнению с великой целью, во имя которой он боролся. Низкий, хорошо поставленный голос трибуна странно прозвучал в уединенном месте, куда забросило противников кораблекрушение:
— Я огорчен, мисс Эллен, ошибкой, совершенной по отношению к вам, а также тем, что мы подвергли вашу жизнь опасности. Совершенно непреднамеренно! Постарайтесь поверить мне и примите самые искренние и самые горячие сожаления. Мисс Долли Салливан, моя приемная дочь, их разделяет.
— Да, да! От всего сердца! — прервала его докторша. Хэл Букер продолжал с великодушием записного оратора:
— Вы не ответственны за ошибки Мясного Короля. Поскольку Шарк представлял собой опасность для общества, мы объявили ему, но подчеркиваю: только ему, жестокую войну. Нам был нужен только он.
Эллен слушала Хэла, сверкая от гнева глазами и с трудом сдерживая слезы. Она с возмущением прервала фанатика:
— И вы говорите это именно мне, его дочери!.. Той, что безутешно его оплакивает!
— Как, мисс Эллен! Разве Мясной Король умер?
— А вы что, не знали? Вы, его убийцы!
— Мне и в голову не приходило вас оскорбить, а еще меньше надругаться над вашим горем. Но в душе и по совести я всего лишь поборник справедливости и готов взять на себя ответственность за произошедшие события.
— Да, поборник справедливости! — вновь заговорила с горечью Маленькая Королева. — Применяя свои человеколюбивые теории, вы посылаете на смерть тысячи невинных людей. Они похоронены вместе с моим отцом под руинами Мэнора! Мисс Долли, разве это не та цель, которую вы преследовали? Вы, посвятившая делу мщения лучшие годы вашей жизни, ваш ум, ваши знания, поставившие вас в ряд самых замечательных людей!
— Я мстила за своего отца! — прервала ее докторша глухим голосом.
— Тогда дайте мне возможность оплакать моего! Упивайтесь вашей кровавой победой! Теперь у вас стало легче на душе? Вы удовлетворены?
Дикки и Жан Рено молчали. Они были удручены, так как не знали, как прервать этот мучительный для обеих девушек разговор, который могло обострить любое неудачно сказанное слово. Внезапно в голову Жана Рено пришла спасительная мысль, и он тут же уверенно и решительно приступил к делу. Молодой человек приблизился к Маленькой Королеве и мягко, с горячей мольбой в голосе, сказал:
— Мисс Эллен, я не раз доказывал вам свою преданность. Позвольте мне, ссылаясь на нее, действовать вместо вас.
Девушка подняла на него прекрасные, полные слез глаза и смело ответила:
— Я не знаю, каковы ваши намерения, мой друг, но моя вера в вас и вашу преданность безгранична. Действуйте! Так будет лучше.
— Мисс Эллен, мне кажется, что в центре всей этой драмы лежит какая-то страшная тайна, и ее нужно непременно раскрыть. Таится здесь, без сомнения, и жестокая ошибка, которую непременно надо исправить. Не могли бы вы доверить мне ключ, тот самый, что оставил ваш несчастный отец. Предчувствия заставляют меня действовать. Разгадку ужасной тайны мы должны найти в ящике, что остался в дирижабле, и с вашего разрешения я его открою.
Девушка молча отдала ключ другу и, вдохновленная его уверенностью, кивнула в знак согласия. Жан Рено устремился к искалеченному крейсеру и проник внутрь через оставшийся открытым люк. Дрожащими руками он открыл ящик. На толстых пачках банкнот и бумаг, тщательно собранных и надписанных, он увидел большой запечатанный конверт. Молодой человек быстро прочел:
«Для Жана Рено: Он должен ознакомиться с содержанием письма после уничтожения Мэнора, которое сопроводит мою смерть, а затем передать его мисс Эллен Шарк».
Молодой человек без колебаний сломал печать, разорвал конверт и пробежал глазами первый, испещренный записями лист. Внезапно он побледнел, руки у него задрожали, глаза округлились. Он чувствовал, что строчки так и плывут перед глазами, а потому перечитал еще раз, как будто сомневаясь в написанном. К мисс Эллен Жан Рено вернулся в состоянии полной растерянности.
— Мисс Эллен! Мужайтесь! — воскликнул он. — Призовите на помощь всю вашу твердость. Произошло самое ужасное, самое необычайное и самое странное из того, что можно было ожидать. Необходимо немедленно ознакомить всех с содержанием письма мистера Шарка. Я имею в виду вас, мисс Долли, и вас, Хэл Букер.
Отерев со лба пот, молодой человек набрал в легкие побольше воздуха и решительно принялся читать, в то время как девушки и мужчины смотрели на него с изумлением.
«Моя дорогая Эллен! Я подслушал ваш разговор с Долли Салливан, когда та пришла в роли парламентера делать вам наглое предупреждение… Именно это стало для меня основным мотивом для исчезновения. Но все по порядку, иначе говоря, начнем с конца детальные объяснения, которые я должен и хочу Вам предоставить, пока мои „ребятишки“ окончательно не разрушили Мэнор.
Наш друг Жан Рено — Джентльмен с большой буквы. Я глубоко его уважаю. Этот француз отличается большим человеколюбием, но не обладает размахом Хэла Букера или Шарка, будь то возбуждение ведущих к революции настроений, будь то ее подавление. Вот почему, воспользовавшись обмороком Жана, я ловко стащил у него Greased Thunder, это гениальное орудие уничтожения, которое он не хотел и не осмелился бы использовать по назначению, как я того от него требовал. Я не испытываю угрызений совести, поэтому спокойно взял сумку вместе с ее содержимым… Сначала я потренируюсь, убив нескольких крикунов, а затем, зная принцип действия прибора, рассыплю повсюду гранулы и буду ждать момента, чтобы напустить бурю на мой бедный Мэнор и на моих дорогих пареньков и все окончательно уничтожить. Таким образом, я подготовился к похоронам, которые будут достойны меня, американского Мясного Короля… Похороны, которым позавидовал бы даже римский император! Для того, кто хорошо меня знает, легко понять, что я не перенесу падения с вершины власти!
Боже! Мои собратья — короли и царьки нашей демократии стали бы смеяться! И как смеяться! Да они бы умерли со смеху! Но шутить над памятью человека, погибшего в подобной катастрофе, никто себе не позволит…
Aut Cesar! Aut nihil!. He правда ли, моя дорогая Эллен? Раз уж я теперь не могу сказать: Et Ego Imperator! Итак, с этим вопросом покончено.
Но вернемся к тому, что касается вас. Итак, подслушав ваш разговор с мисс Долли Салливан, я не захотел встречаться с вами иначе как для того, чтобы вас спасти. Прежде всего, мне хотелось избежать разговора на одну тему, деликатную и одновременно жестокую. Я не буду защищаться от обвинений, выдвинутых против меня этой девушкой. Зачем ворошить прошлое, оно навсегда останется для вас неясным и таинственным. Моя совесть чиста! К сожалению, я не могу вдаваться в разъяснения. Итак, вам придется поверить мне на слово! Да, моя дорогая Эллен, это необходимо! Поскольку я не хочу потерять вашу любовь. Для меня все же важно сохранить, вопреки всему, ваше уважение, вашу дочернюю любовь, ведь я так горячо и нежно любил вас. Между тем вы — не моя дочь!»
— Ах! Господи! — воскликнула мисс Эллен ошеломленно.
«Но это правда! Я вас любил всей душой, как будто в ваших жилах текла моя кровь. Маленькая Королева! Да! Я хотел сделать вас властительницей империи, но теперь могу лишь проклинать рок, перевернувший трон, на который вас возвела моя любовь! Зачем я все это говорю вам? Не знаю! Возможно, это потребность в первый и последний раз излить душу! И к тому же почему бы не открыть вам полную и волнующую правду? Да! Я должен это сделать, чтобы избежать новых осложнений, несправедливой ненависти, быть может, новой мести, что, того и гляди, обрушится на головы невиновных. Наконец, я хочу, чтобы вы были если не богатой, то хотя бы не бедной. Вне зависимости от того, справедливым или несправедливым будет ваше решение отказаться от моего состояния. Итак, подготовьтесь к сильному потрясению. Вы — дочь моего старого компаньона!»
— Моя сестра! Вы! — воскликнула Долли, пораженная прямо в сердце.
— Вы! Моя сестра! — пролепетала, почти теряя сознание, Эллен.
Но девушки не раскрыли друг другу объятий, их руки не переплелись, их губы не обменялись поцелуями мира, прощения и любви. Придя в замешательство от столь потрясающей новости, сестры растерянно смотрели друг на друга.
Между тем Жан Рено твердым голосом продолжал:
«Эта история похожа на роман… В ней много непоследовательного и нереального, однако это — чистая правда. В ящике, в отдельном конверте, вы найдете ваше свидетельство о рождении, свидетельство о рождении вашей сестры и все бумаги вашего отца. Там находятся также свидетельства о рождении моих детей. Сына, который составил бы радость всей моей жизни, и дочери, которую я бы обожал, не обделяя любовью и вас, поскольку я, старая акула, — что там говорить! — обладал выдающимися способностями быть отцом. Мои дети исчезли во время бури, той самой бури, что разбила две наши семьи и принесла неизлечимую боль. Эта буря… Я пережил ее! Но, как и все остальные, я стал ее жертвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38