— Насмешка дьявола.
Острие кинжала все глубже проникало в тело, вызывая нестерпимую боль. Разум восставал против насилия, молодой здоровый организм отвергал смерть. Но зуав стиснул зубы, чтобы не стонать. «Сейчас наступит конец», — подумал он. Но палач неожиданно убрал нож, проговорив что-то по-немецки. В ту же минуту Франкур почувствовал, что его никто не держит. Черные тени возвратились на свои места.
— Вы — один из самых смелых людей, которых я когда-либо видел, — произнес главарь по-французски. — Нечасто встретишь человека, без страха смотрящего в лицо смерти.
Сердце капрала бешено колотилось; глядя на своих мучителей в упор, он произнес приглушенным голосом:
— Что вы хотите от меня?
— Повиновения!
— Повторяю: нет! Я сделал выбор — и вам не сломить моей воли!
— Я сомну вашу железную выдержку, как соломинку! У меня есть средство… для этого.
— Попробуйте! Но мой ответ будет: да здравствует король! Да здравствует Виктор-Эммануил!
— Есть нечто сильнее смерти…
Главарь «Тюгенбунда» сделал паузу.
— Например, любовь…
Капрал удивленно посмотрел на него.
С видом человека, уверенного в своей победе, заговорщик повернулся к безмолвно сидящим черным плащам и приказал:
— Приведите…
Франкур не расслышал, кого.
Двое поднялись и, шурша плащами, скрылись за дверью. У капрала защемило сердце от недоброго предчувствия. Дверь отворилась, и в камеру вошла стройная молодая женщина в сопровождении двух черных силуэтов.
Франкур вскрикнул от неожиданности и, громыхая цепями, кинулся навстречу.
— Беттина! О, мерзавцы!
— Франкур! Дорогой Франкур… Вы здесь!
Ее красивое лицо было бледно, в огромных глазах стояли слезы. Девушка, протянув руки, шагнула к зуаву, но бандиты грубо остановили ее.
— Мерзавцы! Бандиты! — кричал зуав. — Что вы задумали?
Юную итальянку подтолкнули к председателю. Тот медленно поднес кинжал к горлу Беттины и посмотрел на зуава.
— Если вы не выполните мою волю, я убью ее на ваших глазах… Еще секунда… Ведь вы ее любите, не так ли?
Негодяй слегка надавил на рукоятку, острие кинжала вонзилось в нежную кожу. Девушка вскрикнула. На белоснежный кружевной воротник скатилась капелька крови.
Несчастный зуав заметался в бессилии.
— Сжальтесь! Пощадите ее! — молил он.
— Вы подчинитесь? Соглашайтесь, или я убью ее.
От колоссального напряжения тело капрала судорожно дернулось. Тупая боль сжала виски и затылок стальным обручем, глаза заволокло кровавой пеленой, и молодой человек потерял сознание.
Очнувшись, он увидел прекрасное лицо, склонившееся над ним.
— Беттина! Дорогая Беттина! Это не сон, мы снова вместе?
Юная красавица грустно улыбнулась. Франкур неотрывно смотрел на девушку, которая, стоя на коленях, прикладывала что-то холодное и мокрое к его лбу. Наш герой хотел прикоснуться к ее руке, звякнула цепь. Он вспомнил, где находится и что его ждет.
— О, если бы только я один страдал и подвергался смертельной опасности… Но вы! Дьявол!
Черные силуэты исчезли, и в камере оставались лишь двое пленников. Палачи придумали для них самую изощренную пытку — человеческим достоинством и любовью, пытку, которую могли выдержать лишь самые благородные и мужественные сердца. Бандиты рассчитывали, что Франкур, поняв, что навсегда потеряет ту, которую так сильно любит, изменит решение.
Сколько времени влюбленным дано провести вместе? Может, несколько часов… может быть, день… А что потом?
Вдруг Франкур в отчаянии заломил руки.
— Они хотели заставить меня участвовать в убийстве короля! Я отказался! Предлагали в награду миллион — я не принял его. Тогда мне пригрозили смертью, и я с честью был готов умереть. Теперь они хотят ценой вашей жизни заставить меня совершить ужасное преступление!
— Вы не обидитесь, если я спрошу? Не засомневались ли вы в какой-то момент?
— Пока речь шла о моей жизни — нет! Но когда привели вас…
— Моя жизнь имеет ту же цену, что и ваша. Умереть за родину — счастье. Я умру, как моя мать и как многие другие женщины, ставшие жертвами австрийских оккупантов. Король Сардинии — символ свободной Италии. Поэтому да здравствует король!
— Но я хочу, чтобы вы жили, Беттина! Я люблю вас, люблю больше всего на свете! Больше полка, больше знамени… Да, любовь к вам дороже моей собственной чести и достоинства. Я не могу допустить, чтобы они уничтожили красоту. Вы должны жить!
— Не говорите так! Ваша любовь мне дорога так же, как и честь.
— О Беттина! Так прекрасно находиться подле вас! Жизнь — счастье, когда вы рядом.
— Мимолетные мечты солдата! У нашей любви нет будущего… Она обречена захлебнуться в крови и слезах. Недолговечна, как те чудесные цветы, которые распускаются всего на один день, восхищая всех своей красотой и ароматом.
— Но почему мы должны быть жертвами обстоятельств, безвольно подчиняться судьбе? Ни вы, ни я не сделали ничего дурного в своей жизни, никому не причинили зла! За что Провидение наказывает нас?
— Друг мой, нас преследует не судьба, а ненависть могущественных людей, чьи преступные планы мы столько раз разрушали.
— По отношению ко мне это справедливо, я признаю. Но как случилось, что их жертвой стали вы, живущая во дворце Амальфи, как королева?
— Последнее время меня стали подозревать… Наверное, потому, что плохо удавалось скрывать радость при известиях о победах французских войск в Ломбардии. А когда те двое — глава «Тюгенбунда» и мажордом — погибли от вашей руки, подозрения превратились в уверенность. Бандиты догадались, что это я помогла вам бежать из дворца. В день, когда состоялся торжественный въезд французских войск в Милан, заговорщики лишили меня свободы. Я не знаю даже названия города, в котором мы с вами находимся. Возможно, Плезанс или Кремона, а может быть, Брешиа… Им стало известно о чувстве, которое нас связывает, и они рассчитывают, что вы станете его рабом. Но мы не должны позволить осквернить нашу любовь преступлением!
— Но как вы очутились среди убийц и изменников родины?
Видя, что девушка колеблется, он ласково поцеловал ее руку, которую держал в своей.
— Прошу вас, говорите, любимая моя!
Девушка помогла Франкуру сесть и, отодвинув цепи, взяла его руки в свои.
— Вы сказали, — начала она, — что во дворце Амальфи я жила, как королева. А знаете ли вы, что эта королева не имеет никакого состояния, а была и остается беднее всех крестьян Ломбардии. После подавления восстания в Брешии все наше имущество было захвачено австрийскими солдафонами. Мой дядя, граф ди Сан-Жермано, приютил мою мать и меня.
— Граф ди Сан-Жермано? Отец того негодяя, которого мы взяли в плен?
— Нет, его дядя…
— Значит, этот бандит…
— Мой кузен. После шести месяцев мучений моя несчастная мать умерла от боли и стыда. Я осталась одна. Меня воспитывали из милости, любили по обязанности… Все, кроме дочери графа, кузины Берты. Воплощенная доброта, она стала мне родной сестрой. Мы росли вместе: Берта, я и Стефано, так звали нашего кузена, такого же бедного сироту, как и я. Два года тому назад Берта вышла замуж за Фабиано Гандольфини, молодого патриция из Милана, богатого и красивого, патриота в душе. Вскоре у них родился ребенок. Счастье семьи омрачила внезапная смерть графа ди Сан-Жермано. Берта, ее муж и я были потрясены случившимся. Стефано, казалось, скорбел вместе с нами.
— Вы сказали «казалось»?
— Да! Сейчас для меня очевидно, что Стефано убил своего благодетеля. Здоровье Берты, подорванное переживаниями об отце, стало слабеть. По совету врачей она вместе с мужем и ребенком переехала на ферму Сан-Пьетро, родовое поместье Сан-Жермано. Я продолжала жить во дворце, выполняя обязанности по хозяйству. Вскоре мне стало известно, что мой кузен, чья фамилия восходит к древнему итальянскому роду, общается с австрийскими пособниками, борющимися против патриотов. Пользуясь подземными переходами, тайниками и подслушивающими устройствами, я проникла в ужасные планы Стефано и его сообщников. Но что я могла сделать? Проводя время то в замке, то на ферме — всего лишь дюжина лье отделяет Милан от Палестро, — я продолжала тайные наблюдения. Потом началась война. Ошеломительные победы французов в Монтебелло и Палестро, их стремительное продвижение вперед напугали австрийцев. Они закрыли Милан — ни войти, ни выйти. Я очень беспокоилась за Берту, Фабиано и малыша, зная, что они находятся в центре военных действий. Наконец мне удалось выбраться из Милана и приехать на ферму.
— Где вы спасли меня от верной гибели!
— Я узнала о смерти моих близких, о счастливом спасении младенца, о подземелье, где происходило тайное заседание убийц. Мое сердце разрывалось от горя, но я вынуждена была вернуться в Милан. В замке меня ждала новость: Стефано нагло присвоил наследство дяди. Без сомнения, это он убил Берту и Фабиано, чтобы захватить их имущество. Теперь ему осталось устранить единственного законного наследника — ребенка. Его сообщники выкрали у вас мальчика. Но Сан-Жермано не повезло: ваши товарищи захватили негодяя в плен. Больше я ничего не смогла разузнать. За мной следили, не позволяли выходить…
— Теперь все понятно! Я обошел весь дворец от подвала до чердака, а с вами не встретился. Мне сказали, что вы уехали… А я так хотел обрадовать вас, ведь малыш нашелся. Какая-то женщина из народа подбросила его Мак-Магону. Сейчас он в безопасности, под бдительной охраной зуавов.
— Нашелся! Мой маленький ангел спасен! О Господи! Благодарю от всей души! Сан-Жермано не опасен, он в плену, а мой любимый мальчик снова в надежных руках.
Едва Беттина произнесла последние слова, за дверью раздался сардонический хохот. Девушка испуганно прижалась к Франкуру. Продолжая хохотать, в камеру вошел человек в маске.
ГЛАВА 6
Франкур против незнакомца в капюшоне. — Покушение на убийство в порыве ярости. — Выстрел. — Неожиданная помощь. — Свободны! — В старой башне. — Переодеться, чтобы не быть узнанными. — Дядюшка Джироламо и племянник Флорентино. — Десять лет назад. — Благодеяние не забывается.
Беттина и Франкур сидели, прижавшись друг к другу, и капрал чувствовал, как дрожит его подруга.
— Беттина, не бойтесь! Это обыкновенный мерзавец, который подслушивал, стоя за дверью! — воскликнул зуав, больше желая уязвить вошедшего, чем успокоить девушку.
— Мерзавец? В вашем положении следовало быть более сдержанным.
— О Боже! Этот голос… — прошептала Беттина, холодея от страха.
— Мне он тоже знаком! Похоже, мы уже встречались.
Вошедший снял маску и встал лицом к свету. Юная синьорина и зуав одновременно вскрикнули:
— Стефано!..
— Пленный!
— Собственной персоной и к вашим услугам, дорогая кузина, — с иронией произнес итальянец. — Да, пленный, господин Франкур!
— Негодяю удалось сбежать! — воскликнул кап рал.
— Ничего подобного! Я спокойно ушел через дверь. В награду за представленные сведения, которые не имеют ничего общего с действительностью, меня проводили до переднего края и отпустили… безо всяких условий. И вот я здесь, слушаю ваше милое воркованье. Трогательная сцена: французский солдат и бедная итальянская девушка!
— Подлый немецкий прислужник!
— Поберегитесь! — бандит сжа л кулаки.
— Ваше счастье, что я скован цепями!
— Ладно, ладно, — миролюбиво сказал Стефано. — Не будем ссориться. Мне нужно только, чтобы вы скрепили подписью соглашение и — возвращайтесь в свой полк!
— Если бы не цепи, вколотил бы я эти слова в вашу изменническую глотку!
Побледнев от злости, итальянец скрипнул зубами и с кулаками бросился на зуава. Тот презрительно усмехнулся:
— Чтобы ударить меня, вам придется подойти очень близко… Но вы не осмелитесь, потому что боитесь. Вы — трус!
— Я заставлю вас жестоко заплатить за оскорбления!
— Не думал, что вы их почувствуете: ваша натура им полностью соответствует и не способна воспринимать оскорбления, как спина осла побои кнута.
— Ну это уж слишком! — итальянец. — На меня возложили миссию посредника, но теперь — к черту переговоры! Я прикончу обоих!
В ярости он схватил девушку за руку и поволок на середину комнаты. Беттина закричала. И в это мгновение грянул выстрел, предатель Стефано рухнул замертво.
— Меткое попадание! — заметил капрал.
— Он мертв. Слава Богу! — вздохнула юная итальянка.
Сквозь рассеивающийся дым они увидели стоявшего в дверях охранника с массивным ружьем.
— Как, старина, это вы? По правде говоря, выстрел пришелся как нельзя кстати и остановил подлеца.
Франкур решил, что охранник убил Стефано, потому что отвечал за безопасность пленных, принадлежащих его хозяину.
Старый солдат достал связку ключей и, выбрав нужный, открыл замок на наручниках капрала, а затем расстегнул кандалы на ногах.
— Бедные дети! — сказал он по-итальянски, с нежностью посмотрев на молодых людей. — Вы довольно страдали. Будьте же свободны!
— Вы дарите нам свободу? — веря собственным ушам, в один голос воскликнули Беттина и Франкур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Острие кинжала все глубже проникало в тело, вызывая нестерпимую боль. Разум восставал против насилия, молодой здоровый организм отвергал смерть. Но зуав стиснул зубы, чтобы не стонать. «Сейчас наступит конец», — подумал он. Но палач неожиданно убрал нож, проговорив что-то по-немецки. В ту же минуту Франкур почувствовал, что его никто не держит. Черные тени возвратились на свои места.
— Вы — один из самых смелых людей, которых я когда-либо видел, — произнес главарь по-французски. — Нечасто встретишь человека, без страха смотрящего в лицо смерти.
Сердце капрала бешено колотилось; глядя на своих мучителей в упор, он произнес приглушенным голосом:
— Что вы хотите от меня?
— Повиновения!
— Повторяю: нет! Я сделал выбор — и вам не сломить моей воли!
— Я сомну вашу железную выдержку, как соломинку! У меня есть средство… для этого.
— Попробуйте! Но мой ответ будет: да здравствует король! Да здравствует Виктор-Эммануил!
— Есть нечто сильнее смерти…
Главарь «Тюгенбунда» сделал паузу.
— Например, любовь…
Капрал удивленно посмотрел на него.
С видом человека, уверенного в своей победе, заговорщик повернулся к безмолвно сидящим черным плащам и приказал:
— Приведите…
Франкур не расслышал, кого.
Двое поднялись и, шурша плащами, скрылись за дверью. У капрала защемило сердце от недоброго предчувствия. Дверь отворилась, и в камеру вошла стройная молодая женщина в сопровождении двух черных силуэтов.
Франкур вскрикнул от неожиданности и, громыхая цепями, кинулся навстречу.
— Беттина! О, мерзавцы!
— Франкур! Дорогой Франкур… Вы здесь!
Ее красивое лицо было бледно, в огромных глазах стояли слезы. Девушка, протянув руки, шагнула к зуаву, но бандиты грубо остановили ее.
— Мерзавцы! Бандиты! — кричал зуав. — Что вы задумали?
Юную итальянку подтолкнули к председателю. Тот медленно поднес кинжал к горлу Беттины и посмотрел на зуава.
— Если вы не выполните мою волю, я убью ее на ваших глазах… Еще секунда… Ведь вы ее любите, не так ли?
Негодяй слегка надавил на рукоятку, острие кинжала вонзилось в нежную кожу. Девушка вскрикнула. На белоснежный кружевной воротник скатилась капелька крови.
Несчастный зуав заметался в бессилии.
— Сжальтесь! Пощадите ее! — молил он.
— Вы подчинитесь? Соглашайтесь, или я убью ее.
От колоссального напряжения тело капрала судорожно дернулось. Тупая боль сжала виски и затылок стальным обручем, глаза заволокло кровавой пеленой, и молодой человек потерял сознание.
Очнувшись, он увидел прекрасное лицо, склонившееся над ним.
— Беттина! Дорогая Беттина! Это не сон, мы снова вместе?
Юная красавица грустно улыбнулась. Франкур неотрывно смотрел на девушку, которая, стоя на коленях, прикладывала что-то холодное и мокрое к его лбу. Наш герой хотел прикоснуться к ее руке, звякнула цепь. Он вспомнил, где находится и что его ждет.
— О, если бы только я один страдал и подвергался смертельной опасности… Но вы! Дьявол!
Черные силуэты исчезли, и в камере оставались лишь двое пленников. Палачи придумали для них самую изощренную пытку — человеческим достоинством и любовью, пытку, которую могли выдержать лишь самые благородные и мужественные сердца. Бандиты рассчитывали, что Франкур, поняв, что навсегда потеряет ту, которую так сильно любит, изменит решение.
Сколько времени влюбленным дано провести вместе? Может, несколько часов… может быть, день… А что потом?
Вдруг Франкур в отчаянии заломил руки.
— Они хотели заставить меня участвовать в убийстве короля! Я отказался! Предлагали в награду миллион — я не принял его. Тогда мне пригрозили смертью, и я с честью был готов умереть. Теперь они хотят ценой вашей жизни заставить меня совершить ужасное преступление!
— Вы не обидитесь, если я спрошу? Не засомневались ли вы в какой-то момент?
— Пока речь шла о моей жизни — нет! Но когда привели вас…
— Моя жизнь имеет ту же цену, что и ваша. Умереть за родину — счастье. Я умру, как моя мать и как многие другие женщины, ставшие жертвами австрийских оккупантов. Король Сардинии — символ свободной Италии. Поэтому да здравствует король!
— Но я хочу, чтобы вы жили, Беттина! Я люблю вас, люблю больше всего на свете! Больше полка, больше знамени… Да, любовь к вам дороже моей собственной чести и достоинства. Я не могу допустить, чтобы они уничтожили красоту. Вы должны жить!
— Не говорите так! Ваша любовь мне дорога так же, как и честь.
— О Беттина! Так прекрасно находиться подле вас! Жизнь — счастье, когда вы рядом.
— Мимолетные мечты солдата! У нашей любви нет будущего… Она обречена захлебнуться в крови и слезах. Недолговечна, как те чудесные цветы, которые распускаются всего на один день, восхищая всех своей красотой и ароматом.
— Но почему мы должны быть жертвами обстоятельств, безвольно подчиняться судьбе? Ни вы, ни я не сделали ничего дурного в своей жизни, никому не причинили зла! За что Провидение наказывает нас?
— Друг мой, нас преследует не судьба, а ненависть могущественных людей, чьи преступные планы мы столько раз разрушали.
— По отношению ко мне это справедливо, я признаю. Но как случилось, что их жертвой стали вы, живущая во дворце Амальфи, как королева?
— Последнее время меня стали подозревать… Наверное, потому, что плохо удавалось скрывать радость при известиях о победах французских войск в Ломбардии. А когда те двое — глава «Тюгенбунда» и мажордом — погибли от вашей руки, подозрения превратились в уверенность. Бандиты догадались, что это я помогла вам бежать из дворца. В день, когда состоялся торжественный въезд французских войск в Милан, заговорщики лишили меня свободы. Я не знаю даже названия города, в котором мы с вами находимся. Возможно, Плезанс или Кремона, а может быть, Брешиа… Им стало известно о чувстве, которое нас связывает, и они рассчитывают, что вы станете его рабом. Но мы не должны позволить осквернить нашу любовь преступлением!
— Но как вы очутились среди убийц и изменников родины?
Видя, что девушка колеблется, он ласково поцеловал ее руку, которую держал в своей.
— Прошу вас, говорите, любимая моя!
Девушка помогла Франкуру сесть и, отодвинув цепи, взяла его руки в свои.
— Вы сказали, — начала она, — что во дворце Амальфи я жила, как королева. А знаете ли вы, что эта королева не имеет никакого состояния, а была и остается беднее всех крестьян Ломбардии. После подавления восстания в Брешии все наше имущество было захвачено австрийскими солдафонами. Мой дядя, граф ди Сан-Жермано, приютил мою мать и меня.
— Граф ди Сан-Жермано? Отец того негодяя, которого мы взяли в плен?
— Нет, его дядя…
— Значит, этот бандит…
— Мой кузен. После шести месяцев мучений моя несчастная мать умерла от боли и стыда. Я осталась одна. Меня воспитывали из милости, любили по обязанности… Все, кроме дочери графа, кузины Берты. Воплощенная доброта, она стала мне родной сестрой. Мы росли вместе: Берта, я и Стефано, так звали нашего кузена, такого же бедного сироту, как и я. Два года тому назад Берта вышла замуж за Фабиано Гандольфини, молодого патриция из Милана, богатого и красивого, патриота в душе. Вскоре у них родился ребенок. Счастье семьи омрачила внезапная смерть графа ди Сан-Жермано. Берта, ее муж и я были потрясены случившимся. Стефано, казалось, скорбел вместе с нами.
— Вы сказали «казалось»?
— Да! Сейчас для меня очевидно, что Стефано убил своего благодетеля. Здоровье Берты, подорванное переживаниями об отце, стало слабеть. По совету врачей она вместе с мужем и ребенком переехала на ферму Сан-Пьетро, родовое поместье Сан-Жермано. Я продолжала жить во дворце, выполняя обязанности по хозяйству. Вскоре мне стало известно, что мой кузен, чья фамилия восходит к древнему итальянскому роду, общается с австрийскими пособниками, борющимися против патриотов. Пользуясь подземными переходами, тайниками и подслушивающими устройствами, я проникла в ужасные планы Стефано и его сообщников. Но что я могла сделать? Проводя время то в замке, то на ферме — всего лишь дюжина лье отделяет Милан от Палестро, — я продолжала тайные наблюдения. Потом началась война. Ошеломительные победы французов в Монтебелло и Палестро, их стремительное продвижение вперед напугали австрийцев. Они закрыли Милан — ни войти, ни выйти. Я очень беспокоилась за Берту, Фабиано и малыша, зная, что они находятся в центре военных действий. Наконец мне удалось выбраться из Милана и приехать на ферму.
— Где вы спасли меня от верной гибели!
— Я узнала о смерти моих близких, о счастливом спасении младенца, о подземелье, где происходило тайное заседание убийц. Мое сердце разрывалось от горя, но я вынуждена была вернуться в Милан. В замке меня ждала новость: Стефано нагло присвоил наследство дяди. Без сомнения, это он убил Берту и Фабиано, чтобы захватить их имущество. Теперь ему осталось устранить единственного законного наследника — ребенка. Его сообщники выкрали у вас мальчика. Но Сан-Жермано не повезло: ваши товарищи захватили негодяя в плен. Больше я ничего не смогла разузнать. За мной следили, не позволяли выходить…
— Теперь все понятно! Я обошел весь дворец от подвала до чердака, а с вами не встретился. Мне сказали, что вы уехали… А я так хотел обрадовать вас, ведь малыш нашелся. Какая-то женщина из народа подбросила его Мак-Магону. Сейчас он в безопасности, под бдительной охраной зуавов.
— Нашелся! Мой маленький ангел спасен! О Господи! Благодарю от всей души! Сан-Жермано не опасен, он в плену, а мой любимый мальчик снова в надежных руках.
Едва Беттина произнесла последние слова, за дверью раздался сардонический хохот. Девушка испуганно прижалась к Франкуру. Продолжая хохотать, в камеру вошел человек в маске.
ГЛАВА 6
Франкур против незнакомца в капюшоне. — Покушение на убийство в порыве ярости. — Выстрел. — Неожиданная помощь. — Свободны! — В старой башне. — Переодеться, чтобы не быть узнанными. — Дядюшка Джироламо и племянник Флорентино. — Десять лет назад. — Благодеяние не забывается.
Беттина и Франкур сидели, прижавшись друг к другу, и капрал чувствовал, как дрожит его подруга.
— Беттина, не бойтесь! Это обыкновенный мерзавец, который подслушивал, стоя за дверью! — воскликнул зуав, больше желая уязвить вошедшего, чем успокоить девушку.
— Мерзавец? В вашем положении следовало быть более сдержанным.
— О Боже! Этот голос… — прошептала Беттина, холодея от страха.
— Мне он тоже знаком! Похоже, мы уже встречались.
Вошедший снял маску и встал лицом к свету. Юная синьорина и зуав одновременно вскрикнули:
— Стефано!..
— Пленный!
— Собственной персоной и к вашим услугам, дорогая кузина, — с иронией произнес итальянец. — Да, пленный, господин Франкур!
— Негодяю удалось сбежать! — воскликнул кап рал.
— Ничего подобного! Я спокойно ушел через дверь. В награду за представленные сведения, которые не имеют ничего общего с действительностью, меня проводили до переднего края и отпустили… безо всяких условий. И вот я здесь, слушаю ваше милое воркованье. Трогательная сцена: французский солдат и бедная итальянская девушка!
— Подлый немецкий прислужник!
— Поберегитесь! — бандит сжа л кулаки.
— Ваше счастье, что я скован цепями!
— Ладно, ладно, — миролюбиво сказал Стефано. — Не будем ссориться. Мне нужно только, чтобы вы скрепили подписью соглашение и — возвращайтесь в свой полк!
— Если бы не цепи, вколотил бы я эти слова в вашу изменническую глотку!
Побледнев от злости, итальянец скрипнул зубами и с кулаками бросился на зуава. Тот презрительно усмехнулся:
— Чтобы ударить меня, вам придется подойти очень близко… Но вы не осмелитесь, потому что боитесь. Вы — трус!
— Я заставлю вас жестоко заплатить за оскорбления!
— Не думал, что вы их почувствуете: ваша натура им полностью соответствует и не способна воспринимать оскорбления, как спина осла побои кнута.
— Ну это уж слишком! — итальянец. — На меня возложили миссию посредника, но теперь — к черту переговоры! Я прикончу обоих!
В ярости он схватил девушку за руку и поволок на середину комнаты. Беттина закричала. И в это мгновение грянул выстрел, предатель Стефано рухнул замертво.
— Меткое попадание! — заметил капрал.
— Он мертв. Слава Богу! — вздохнула юная итальянка.
Сквозь рассеивающийся дым они увидели стоявшего в дверях охранника с массивным ружьем.
— Как, старина, это вы? По правде говоря, выстрел пришелся как нельзя кстати и остановил подлеца.
Франкур решил, что охранник убил Стефано, потому что отвечал за безопасность пленных, принадлежащих его хозяину.
Старый солдат достал связку ключей и, выбрав нужный, открыл замок на наручниках капрала, а затем расстегнул кандалы на ногах.
— Бедные дети! — сказал он по-итальянски, с нежностью посмотрев на молодых людей. — Вы довольно страдали. Будьте же свободны!
— Вы дарите нам свободу? — веря собственным ушам, в один голос воскликнули Беттина и Франкур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24