Квартира его выглядела очень чистой, почти стерильной и в ней не было ничего лишнего. Коридор пуст совершенно, лишь вешалка для одежды на стене да подставка для обуви. В "гостиной" - или уж не знаю, как назвать эту комнату - широкий стол, на нем несколько аккуратных стопок книг и закрытых сложенных тетрадей, карандашница с причиндалами. Вдоль всех стен - стеллажи с книгами. Несколько стульев. На краю стола - монитор, я уже знала по Дарайе, как это называется, и рядом небольшой ящичек, видимо, компьютера. Никаких там цветов, ковриков, кресел - все строго функционально. Пол совершенно стерилен. Единственное украшение - Распятие на стене (войдя, Эльгеро перекрестился на него, и я сделала то же самое).
Отец двинулся в кухню - наливать чай. Но я опередила его и, конечно же, помогла. К чаю у него были только белые сухарики, ничего больше.
— Не успел взять, - сказал он, - сегодня до вечера в штабе торчать пришлось…
В каком штабе? - подумала я. Я ведь ничего не знаю о том, чем занимается мой отец… папа… Вот папой его называть как-то странно. Ведь есть же папа Володя.
Надо привыкать. Это и есть мой настоящий отец. Странно, почему-то сейчас меня совсем не занимал вопрос - ушел ли он от меня и мамы специально… или чтобы нас спасти. Наврали мне в Дарайе или нет. Да пусть и специально ушел… У него же приказ был, и от его работы так много зависит. И нас потом обеспечивали, нам помогали. А может, и правда, так получилось, и он ушел, чтобы нас спасти. Неважно это.
— Ну теперь рассказывай, - сказал Эльгеро, когда мы уже сидели за столом и хрустели сухариками, - все по порядку. Давай. Кстати, завтра тебе придется это делать в Версе. Но нам тоже интересно.
— В смысле… в Версе? - осторожно спросила я.
— Ты же из плена вернулась. Нам нужна вся возможная информация о Дарайе. К тому же тебе придется пройти проверку. Ну что ты не шпион, - пояснил Эльгеро. Отец положил ладонь на мое предплечье.
— Не беспокойся, Кей. Это не страшно. Просто расскажешь все. Ничего не будет.
Я посмотрела на него и хотела сказать, что не беспокоюсь. Мне просто все равно. Я хочу быть с ними. Мне с ними хорошо, не знаю даже - почему. И я начала рассказывать. Отец сидел слева от меня, Эльгеро - справа, и они казались мне очень похожими. Словно Эльгеро - тоже сын Вейна и мой брат. Хотя у папы глаза, как у меня, серые, а у Эльгеро - темные и блестящие. Но что-то общее - дейтрийские черты, длинные тонкие носы, некоторая суховатость скул, словно их лица выдублены ветром, закалены ливнем и пламенем. Когда я дошла до своей "инфекции" и подозрительных уколов, Эльгеро и отец, не сговариваясь, схватили меня за руки - каждый со своей стороны. Они переглянулись, и я посмотрела на каждого из них, и мы вдруг расхохотались, взрывая нервное напряжение. Эльгеро отпустил мое запястье, а отец обнял за плечи.
— Ничего, Кей… говори дальше, - он снова стал серьезным, - это бывает у них. У них много чего есть…
— Папа, - сказала я, ощутив вдруг прилив нежности, - а ты? Что они сделали с тобой? Ты очень изменился, я видела тебя в записях.
— Да ничего, Кей, - пробормотал отец, - Со мной сложно что-либо сделать. Я думаю, они это сразу понимали. И все же попробовали, надо отдать должное - упорные люди.
Я вдруг поняла, что он ничего мне рассказывать не будет. Просто не будет, и все. А я расскажу, потому что мне не хочется держать это в себе, и хочется поделиться с ними, и почему бы вообще-то и не рассказать?
— Ты правда был знаком с Ликой?
— Да, - сказал отец, - она меня разрабатывала. Я слегка засветился, когда сорвал одну их крупную операцию в Килне. И они снова начали меня отслеживать. Ну… Лика успешно выдавала себя за влюбленную журналистку, ищущую интеллектуального и прочего общения. Я прокололся. Понял слишком поздно.
Видимо, подробностей не будет, поняла я. И стала рассказывать о том, как Крадис раскрывал мне глаза на подлинную сущность отца и его отношения к семье.
— На самом деле было и то, и другое, - сказал отец, - но началось все именно с попытки перевербовать меня. Я связался с руководством, мне предложили принять решение… Беда в том, что если бы я остался с вами на Земле, дарайцы убрали бы и меня, и скорее всего, вас тоже. Я был опасен.
— Вейн был очень опасен, Кейта, - добавил Эльгеро, - он был… он великий гэйн. В смысле, талант… он был тогда очень известен и у нас, и в Дарайе.
— Дело не в этом, я им был опасен просто на Земле. В силу положения, которое занимал. Если уточнить… - отец замолчал, словно задумавшись, и я не выдержала.
— То что?
— Если уточнить, то я мог тогда повернуть ход событий так, что… Советский Союз не рухнул бы, а перешел на другой путь развития.
Я едва не вскочила.
— Как - рухнул бы?! Ты про что?
Отец посмотрел на меня.
— Кей, вскоре Советский Союз будет разрушен. Начнутся войны… Нет, Зеркальск это не затронет. Почти. В общем, вариант плохой.
Я молчала, не зная, как переварить новость.
— Это точно? - спросила наконец. Отец кивнул.
— Да, это почти наверняка. Мы просмотрели варианты.
— Но пап… как ты мог это остановить? Ты же не в Политбюро… и даже не секретарь обкома. Ты же был простым инженером там, у нас.
— Это неважно, - отец махнул рукой, - такие вещи делаются не людьми у власти… Кей, запомни, чаще всего от тех,кто у власти, не зависит ничего. Так вот, дарайцы все это тогда просчитали, и должны были меня убрать тем или иным способом. Наша семья была обречена, Кей… Причем если я соглашался на смерть, то вам грозила большая опасность - они могли начать с вас. А вот перевербовка, мнимая, конечно, была вполне реальным вариантом вас спасти.
Они стали расспрашивать меня дальше, и я рассказала все. И про Дэйма - уже второй раз. И про свой побег. Хотя больше всего мне хотелось узнать подробности о потрясающем сообщении отца - вскоре Советский Союз будет разрушен.
А что же начнется тогда?
Ядерная война?
Конец света?
Выходит, вся эта перестройка, то, о чем шумят в последнее время, и что мне казалось вполне хорошим явлением - приведет к таким вот последствиям?
Но почему именно "будет разрушен" - и кем?
Мы разговаривали за полночь. Обо всем. О разрушении Советского Союза и о Земле. О Дэйме. Эльгеро вспоминал о нем, рассказывал. О маме. Я так и не поняла, любит ли отец мою маму, почему женился на ней, что там у них вышло… Но он просил рассказать о моих родителях - как там они, как живут.
Я еще не знала, что рассказывать о случившемся в плену мне придется не один день, и не два, а неделю. И эту неделю я буду жить в помещении Верса - в камере, то бишь. Хотя и не запертой, и не охраняемой. И мои рассказы будут записываться на видеокамеру, и еще мне будут цеплять на кожу всякие проводки - вроде детектора лжи, или что-то подобное. И сбивать с толку всякими неожиданными вопросами, и чуть ли не до слез доводить подозрениями, что вовсе я не сбежала из плена, а внедрена сюда как агент - и соответствующим тоном беседы.
Много позже я поняла, как мне повезло, что в самом начале мне разрешили встретиться с Эльгеро и отцом и провести хоть один денек на свободе. Собственно, не то, что повезло, а встретились три фактора - показания Бена, я ведь действительно выручила их в Медиане, причем я еще положила кучу дарайцев при этом. Ну и то, что я - дочь Вейна, который на самом деле приличная шишка в Дейтросе, живая легенда, и все такое.
Еще позже до меня дошло, что когда все подозрения были сняты, и следователь торжественно пожал мне руку, и меня выпустили из Верса, на самом деле контроль за мной продолжался еще очень долго. Причем отец и Эльгеро не только знали об этом контроле, но как бы еще и не сами писали донесения обо мне. Впрочем, конечно, ничего плохого обо мне написать было нельзя - я ж вовсе не была дарайским шпионом.
Дейтрос - он такой.
Иногда невыносимый, страшный, чуть ли не ненавистным становится. К концу допросов настроение у меня совсем уже упало. То есть я даже понимала, что все это нормально… наверное… и так должно быть. Только надоело все. Дарайю я вспоминала с ужасом, но и Дейтрос мне вовсе не нравился, утешением была мысль, что вот все кончится - и я вернусь на землю. Все равно ведь надо вернуться как-то, ведь родители там. А на земле - да плевать на все. Забуду все эти миры, как кошмарный сон. И я смотрела на следователя в упор и в четырнадцатый раз пыталась объяснить, почему не делала попыток уйти из плена до того, как Дэйм погиб на моих глазах, освободив мне путь.
Даже говорить про Дэйма с этим плешивым типом в узких очках было противно.
Но вот я вышла из Верса и живу у отца уже второй день. И Дейтрос не кажется больше таким отвратительным. Эльгеро уехал на какое-то очередное задание. Папа недавно вернулся из штаба, где торчал весь день - а я поджарила картошку, прибралась (что было несложно при папиной стерильности) и занималась изучением дейтрийского языка. Ну и рисовала немного.
Мы поели. Папа взял было тарелки, но мне его было всегда так жалко - он ведь еле ходит… а работает еще. Я схватила посуду сама, понесла на кухню.
— Я вымою, пап.
По моей лени я бы, конечно, предпочла не мыть сразу, что там, две тарелки… даже начинать смешно. Можно подождать, пока подкопится в раковине… Но папа ждать не будет. Я вытерла тарелки сухим полотенцем. Поставила на полку. Для каждой вещи - свое место. Если папа ослепнет, к примеру, ему будет совсем не сложно ориентироваться в квартире, здесь уже и я с закрытыми глазами все смогу найти, что нужно. Интересно, подумала я, а долго ли я смогла бы выносить папину аккуратность? Наверное, если бы мы стали жить с ним, рано или поздно он начал бы меня пилить… Это уж точно. Вообще многого требовать от меня. Хотя трудно почему-то представить его на месте моих земных родителей. Мамы. Я радуюсь, когда их нет дома - значит, можно творить все, что угодно, ходить на ушах, кровать оставлять неубранной до вечера, рисовать, сколько влезет, музыку включать…
Здесь у папы тоже не очень-то побесишься… Значит, было бы так же. Я бы с тоской ждала его прихода с работы и очередных нотаций. Сознавая, что он, конечно же, прав… но и я ведь в чем-то права. Ведь нельзя всю жизнь провести только за "правильными" делами, иногда хочется просто… поиграть, порисовать… может, конечно, это по-детски, и это должно когда-нибудь пройти.
Во всяком случае, я не могу, не умею быть правильной. Не получается у меня. Даже если бы я полностью со взрослыми согласилась.
Папа сидел на диванчике и рассматривал мой сегодняшний рисунок. Остальные наброски я уже в мусор отправила. А это получилось, хотя и не до конца. Карандашом. Девушка в доспехах рыцаря. Я не очень-то в них разбираюсь, но у папы есть книжка про крестовые походы на Земле, я посмотрела там. Все равно рисунок приблизительный. Меч на бедре. Взгляд… Может быть, получилось то, что лицо у девушки - совсем детское, слегка круглое, и глаза круглые. И совсем не воинственные. Вообще вид какой-то обычный, и кудряшки на лбу. Взгляд тоже почти детский, пронзительный, как будто она смотрит на кого-то, кого очень любит и кому верит. Но доспехи. И меч. И вышло как-то очень правильно все.
— Жанна Д Арк, - полувопросительно сказал отец. Я пожала плечами.
— Может быть… я не думала. Да, может быть.
И тут же поняла - что да, она. Жанна. Я про нее тогда еще совсем ничего не знала, ну только то, что обычно проходят в школе.
Отец отложил рисунок. Я села рядом с ним, поджав ноги, и он положил руку мне на плечо.
Так, как будто мы привыкли так сидеть и обниматься, как будто я сидела раньше у него на коленях, когда была пятилетней соплюхой.
Ну и что, что в это время он спасал мир, работая в Дарайе.
А все-таки я люблю Дейтрос. Идеальных миров не бывает. Везде свои сложности… и у нас, в СССР. И на хваленом Западе наверняка они есть. Про Дарайю умолчим, это вообще ужас. Но Дейтрос я люблю. Хотя бы потому, что в нем живет папа.
— Ты знаешь, пап, - сказала я, - мне сейчас вдруг подумалось… Мы с тобой ведь совсем друг друга не знаем. А ты мне все же родитель. И там, на земле… понимаешь, родители очень многого от меня требуют.
— Ну это естественно…
— Да. Но я не могу… не получается. Я в самом деле безалаберная, и не убираю в квартире… вернее, убираю, но не всегда. И плохо. И за собой не слежу совсем. Поэтому у меня нет парня, и никому я даже не нравлюсь. Только всякие идиоты на улице, бывает, пристают. Я вообще не женственная, так мама говорит. И еще я занимаюсь всякой ерундой. Лучше бы, например, занималась английским, это полезно для будущего. А я рисую вот… мои рисунки, они же никому не нужны. Я же не художник. Лучше бы я связала что-нибудь, но я вязать не люблю. И не хозяйственная… И вообще я…
— Понятно, - сказал отец терпеливо. Интересно, зачем я все это ему рассказываю?
— Ну вот, пап, понимаешь, я боюсь, что ты во мне разочаруешься. Я не очень-то хорошая дочь.
— Да нет, нормальная, - отец улыбнулся. И я вдруг поняла, что он совершенно не воспринимает мои слова всерьез.
— Ну пап… понимаешь. И в комнате у меня бардак. А у тебя вот такая чистота. Я боюсь… Ты ведь наверное тоже начнешь с меня требовать, требовать всего…
Отец перестал улыбаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55