— Жизнь соткана из того, что мы делаем в отведенный нам срок. Мы можем понять ее, если позволим себе это, если не испугаемся. Одного знания недостаточно. Любой сможет дать тебе знание, Уолкер, но только ты один сможешь научиться принимать его. Это происходит изнутри. Потому отец мой и призвал тебя, Пи Элла и Моргана Ли в Элдвист. Ваша магия освободит Черный эльфийский камень и начнет исцеление Четырех Земель. Я знаю, что так будет. Но как это произойдет, остается для меня тайной. Так же как и для тебя. Мы должны быть готовы ко всему, Уолкер, и если ты по-прежнему не будешь доверять себе, ты не справишься! Это ты и должен осознать. И не будем больше об этом. — Оживляющая отвернулась.
Девушка не собиралась упрекать его, она лишь хотела, чтобы он все хорошенько обдумал.
Уолкер размышлял о былых временах, о мире с его ложными ценностями, страхом перед неизвестностью, жаждой власти и вечных истинах, понять которые этот мир не желал.
«Верни друидов и Паранор, — велел ему Алланон, — и тогда мир изменится, а Четыре Земли обретут прежний облик». Уолкер сомневался в этом. Он не понимал, что должен делать. Он вернет Черный эльфийский камень, доставит его в исчезнувший Паранор и каким-то непостижимым образом возродит крепость? Но чего он этим добьется? Коглин мертв, друиды погибли. Никого не осталось… Только он.
Но ведь он — последний потомок Брин Омсворд. На нем лежит ответственность. «Сохрани свою жизнь для грядущих поколений». Слова из далекого прошлого, произнесенные тенью друида, — навязчивые, несбывшиеся…
«У меня нет магии! — стонал в отчаянии Уолкер. — Почему именно я? Почему?»
«Так нужно», — повторял всем Омсвордам Алланон.
Мысленно Уолкер боролся с призраком своей судьбы. Откуда-то издалека он услышал, как Оживляющая произнесла:
— Темнеет, Уолкер.
Он взглянул на небо. Сумерки сгущались. Уолкер встал.
— Пора бы Карисману появиться, — пробормотал он и направился к выходу.
Они торопливо спустились по лестнице и пошли на поиски песельника. Быстро темнело. Морские птицы возвращались в свои гнезда, где-то далеко стонал океан. Нарушая тишину, под ногами поскрипывали камешки, словно нашептывали свои секреты. Путники замедлили шаг, всматриваясь в темноту. Все было неподвижно. Сквозь решетки сливов влажными струйками клубился туман, повсюду ощущалось чье-то деятельное, скрытое присутствие. Впереди каменные плиты перешейка уходили во мрак. Вдруг в конце улицы они заметили Карисмана. Его тело, пронзенное дюжиной пик, прислонили к стене дома. Смерть наступила уже давно, кровь смыло дождем. Похоже, урды вернулись тем же путем, что и пришли, и унесли с собой голову Карисмана.
«Даже дети могут быть опасны», — подумал Уолкер. Он взял Оживляющую за руку и порывисто сжал ее. Какие мысли были у Карисмана в тот миг, когда он наконец понял, что семья отреклась от него? Темный Родич старался убедить себя в том, что ничего не мог сделать, чтобы предотвратить трагедию.
Оживляющая прижалась к нему. Они молча стояли, глядя на труп песельника, потом повернулись и пошли назад, в город.
ГЛАВА 24
Этой ночью Уолкер и Оживляющая не вернулись в свое убежище: уже сгущались сумерки, и идти обратно было небезопасно.
Они нашли небольшое приземистое строение. По обе стороны коридора располагались маленькие комнаты. На улицу вели два выхода, поэтому нетрудно было найти путь к отступлению, если появится Скребок. Обосновавшись в одной из комнат, они подкрепились остатками сухих фруктов и хлебом. В темноте Уолкер и Оживляющая едва различали друг друга. Уолкер думал о Карисмане. Песельник являлся в воспоминаниях, в невысказанных словах, в слабом, неясном рокоте волн далекого океана. Его лицо возникало среди теней, казалось, Уолкер слышал его голос. Зачем он позволил песельнику уйти, почему не остановил его? Оживляющая коснулась его руки, и он впал в забытье. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, обессиленным, одиноким.
Позже, когда девушка уснула, Уолкер вновь ощутил присутствие Карисмана. Но постепенно грусть прошла, тень Карисмана исчезла, вернувшись наконец в то время и измерение, которым теперь принадлежала. Темный Родич лежал в темноте, каменные стены наступали на него, пелена безмолвия угрожала задушить, время приближало собственную смерть. Неужели им всем суждено погибнуть?
Оживляющая спала рядом. Она лежала на боку, положив руку под голову. Серебряные волосы струились сияющей волной, медленно вздымалась грудь. Она казалась такой уязвимой! Уолкер не мог избавиться от ощущения, что, несмотря на решимость, с которой она привела отряд на север, девушка подвергалась серьезной опасности. Унаследованная Уолкером от Брин Омсворд магия набирала силу. Он не мог не прислушаться к внутреннему голосу. Оживляющая в опасности, а он, Уолкер, не знает, как спасти ее.
Уже перевалило за полночь, а Темный Родич все никак не мог уснуть. Конечно, им всем угрожает смерть. Карисмана она уже унесла из мира живых. Со временем она настигнет и Оживляющую. Может быть, Уолкер опасался, что девушка погибнет, не открыв им своих тайн, ведь их у нее было немало? Иногда он злился на нее. Оживляющая заставляла его смотреть правде в глаза и бросала его наедине со своим страхом. Вся его жизнь прошла в предчувствии некой таинственной миссии, которую Алланон более трехсот лет назад поручил Брин. Сменились поколения Омсвордов, и теперь это бремя легло на его плечи. Призраки преследовали Уолкера с детства. Изгнать их было не так просто. Среди всех его сородичей магия Омсвордов выбрала его. Он видел сны Алланона. Коглин сделал его своим учеником, поведал ему историю друидов. Алланон велел ему отправиться на поиски друидов и утраченного Паранора.
Уолкер вздрогнул. Призрак, что преследовал его все эти годы, вновь явил свой лик. Ему, Уолкеру, суждено взять в руки Черный эльфийский камень и вернуть Паранор.
Ему суждено стать друидом.
Уолкер мог бы посмеяться над нелепостью этой идеи, если бы она его так не пугала. Он с глубоким презрением относился к тому, что друиды сделали с Омсвордами. Они казались ему зловещими, корыстными властолюбцами. Но теперь последний из настоящих друидов — Алланон — мертв. Коглин погиб. И Уолкер остался один. Кто обучит его искусству друидов? Или ему поможет магия? Сколько лет потребуется на это? Сколько веков? Если магия друидов нужна для того, чтобы одолеть порождения Тьмы, ее нельзя выучить по книгам. Сколько же ему отмерено?
Уолкер сжал зубы. Глупо рассчитывать, будто он сможет стать друидом, если просто пожелает этого. Глупо! Уолкер в отчаянии вглядывался во мрак, ища спасения от нахлынувшей тоски. Где найти ответ? Может быть, Оживляющая знает? И он — часть той самой истины, которую она скрывает? Что его ждет?
Уолкер потянулся к девушке, хотел разбудить, но сдержался. «Нет, — подумалось ему, — она знает столько же, сколько и я. Она, правда, многое предчувствует, предвидит грядущее». Отчасти именно поэтому Уолкера не покидало ощущение родства с нею. У них были общие приемы использования дарованной им магии. Усилием воли он замедлил ход своих мыслей, распахнул двери сознания, пристально глядя на Оживляющую. Темный Родич почувствовал теплое ласковое прикосновение — девушка открывалась внутреннему взору Уолкера. Он вспомнил свою мать, те времена, когда был ребенком и еще нуждался в утешении и поддержке. Мать открыла мальчику, кем ему суждено стать. Он увидел цвета жизни, еще не сотканные ткани и узоры. У него была волшебная материя, но он не знал, что с ней делать. Оживляющая пыталась помочь ему.
Уолкер ненадолго задремал, прислонясь к стене и уткнувшись носом в складки плаща. Он проснулся оттого, что Оживляющая смотрела на него. Какое-то время они молчали, не отводя глаз, пытаясь угадать, как помочь друг другу.
— Ты боишься, Уолкер, — наконец сказала девушка.
Уолкер чуть заметно улыбнулся:
— Да, Оживляющая. Меня вечно мучает страх. Страх перед тем… что происходит сейчас, всю жизнь. Я бежал от него, я прятался, гнал его прочь, молил, чтобы он исчез. Я боролся, пытаясь справиться с ним. Строго и неумолимо управлял собственной жизнью — этот метод, казалось, действовал лучше всего. Если бы я мог вершить собственную судьбу, тогда она не имела бы надо мной власти. Прошлое досталось бы другим, настоящее принадлежало бы мне. На протяжении поколений друиды продолжали влиять на жизнь Омсвордов, детей Шаннары. Они пользовались нами, заставляли служить их делу. Они меняли нашу суть, и мы превратились в рабов магии. Они изменили наши мысли и настроения. Исказили все. Но и этого им мало. Посмотри, чего они хотят теперь! Я должен возвыситься над ролью раба и превратиться в господина. Отвоевать Черный эльфийский камень, даже не зная, на что он способен. Я должен воспользоваться им, чтобы вернуть утраченный Паранор. И этого недостаточно, теперь надо вернуть друидов. Но их больше нет, остался только я… — Он стиснул кулаки. Решимость иссякала. Терпение отказало ему. Уолкера снова охватил гнев. — Скажи что-нибудь! — взмолился он.
— Я не знаю, — прошептала девушка.
— Ты должна!
— Уолкер…
У Уолкера на глазах выступили слезы.
— Я не могу стать другим, не могу сделать то, что от меня требует Алланон. Не могу! — Он тяжело дышал. — Понимаешь? Оживляющая, если даже иного способа спасти народы от порождений Тьмы нет, я все равно не хочу становиться одним из них! Неужели я буду управлять судьбами тех, кому якобы хочу помочь, — Пара, Колла и Рен? Неужели нельзя иначе?
— Уолкер, — тихо сказала Оживляющая, — ты сделаешь то, что должен, и по-прежнему останешься самим собой. Ты не запутаешься в паутине магии друидов. Всегда есть выбор.
Уолкеру вдруг показалось, что она говорит о чем-то совсем другом. Лицо девушки напряглось.
— Ты боишься своей судьбы, оттого что не знаешь будущего. Страх и сомнения парализовали тебя. Я понимаю, ты много пережил, Темный Родич, и в твою душу закрались сомнения. Ты потерял любимых, дом, веру в себя. Ты видел, как призрак детского страха обретает форму и угрожает стать реальностью. Оказавшись вдали от всего знакомого и родного, ты не должен отчаиваться.
Уолкер печально посмотрел на нее:
— Но я не могу. Я плыву по течению, Оживляющая. Меня окружает неизвестность. Девушка взяла его за руку:
— Тогда держись за меня, Уолкер, я с тобой рядом. Если мы будем держаться друг друга, нам ничего не страшно.
Оживляющая приникла к нему, серебристые локоны рассыпались по темному плащу Уолкера. Они сидели молча, держась за руки. Уолкер положил голову ей на плечо и закрыл глаза.
Он заснул. Сны не беспокоили его. Уолкер словно тихо покачивался в мягкой невидимой колыбели. Тревога и смутные видения больше не преследовали Темного Родича, он освободился от страхов. Умиротворение и покой снизошли на него. Утешение несли нежные руки Оживляющей.
Уолкер проснулся на рассвете. Он встал, глаза постепенно привыкли к тусклому, неясному свету. Где-то за пределами лабиринта комнат и коридоров раздавался тихий шум дождя. Оживляющая исчезла. Уолкер забеспокоился и бросился ее искать. Она стояла у окна в соседней комнате, вглядываясь в туман. Каменные улицы и здания влажно поблескивали, искажая отражения, точно кривые зеркала. Так Элдвист, незрячий и холодный, подобный застывшему трупу, приветствовал новый день. Город раскинулся до самого горизонта. Ряды зданий, ленты улиц. Однообразная, холодная симметрия навевала тоску. Стоя рядом с Оживляющей, Уолкер почувствовал, как гнетущая тишина наваливается на него.
Девушка посмотрела на Уолкера. Ореол серебристых волос мерцал во мраке.
— Я крепко тебя держала, — проговорила она. — Ты отдохнул?
Он молчал. Ныл обрубок руки, суставы точно окаменели. Он чувствовал какое-то опустошение. Но при этом решимость переполняла его.
— Я вспомнил Карисмана, — наконец сказал Уолкер. — Он решил освободиться любой ценой. Я тоже обрету свободу от сомнений и страхов, но для этого я должен узнать тайну Черного эльфийского камня и истину, которую скрывает тень Алланона.
Оживляющая улыбнулась.
— Я буду с тобой, — тихо проговорила она, хотела что-то добавить, но быстро отвернулась и сказала только: — Мы должны найти Уль Бэка.
Уолкер и Оживляющая покинули свое укрытие и вышли на улицу. Они брели по безмолвному Элдвисту, думая каждый о своем. Вдруг Оживляющая сказала:
— Как будто сейчас зима. Земля покрыта камнем, точно снегом. Чувствуешь, как терпеливо она ждет? Но семена уже брошены в почву. Едва сойдет снег, они дадут всходы.
Уолкер удивленно посмотрел на нее:
— В Элдвисте только камень, Оживляющая, куда ни глянь, по всему полуострову. Здесь нет ни лесов, ни полей, ни деревьев, ни цветов, ни трав. Только Уль Бэк и чудовища, что служат ему. И мы…
— Это неправда, — отозвалась она. Они шли по улице, осмотрительно держась пешеходных дорожек, прислушиваясь к малейшему шороху. Ничто не нарушало тишины, кроме размеренного шума дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54