— Но, видишь ли, меня нельзя купить ни за ужин в ресторане, ни за роскошные платья… Ни даже за то, что ты целых пять минут говорил со мною по-человечески!
Горячие ладони легли на ее обнаженные плечи.
— Тебе незачем бояться. В постели я вовсе не груб… Если, конечно, тебе самой этого не захочется…
Не в состоянии двинуться с места, Мария замерла как вкопанная, не сводя с него глаз.
— Сердечко твое бьется, словно у пойманной пташки, моя маленькая.
Рука девушки стремительно метнулась к груди, но Георгий опередил ее. Он нежно накрыл ладонью теплый холмик, и девушка задрожала всем телом, уже полностью во власти желания столь мощного, что ноги ее готовы были вот-вот подогнуться.
— Не смей!
Но руки его сдвинули с ее плеч бретельки, а губы горячо прильнули к ямочке на шее, где бешено бился пульс. Из груди Марии вырвался слабый стон, когда платье скользнуло к ее ногам.
— Я буду очень нежен, — пообещал он, укладывая ее на постель.
Отважившись поднять ресницы, Мария встретила взгляд блестящих черных глаз, и ей показалось, что реальность ускользает от ее восприятия… А он лег рядом с нею-гибкий, смуглый и нагой, и взгляд девушки помимо ее воли заскользил по великолепному телу. Изумрудные глаза расширились при виде ничем не прикрытого возбужденного мужского естества. Дыхание у нее тотчас перехватило, кровь кинулась в лицо. И Мария вновь сделала попытку ускользнуть. Но Георгий просто прижал ее к постели своим телом.
— Боже милостивый, — прошептал он, глядя в ее полные ужаса глаза, — я готов растерзать твоего Джулио… Что, скажи на милость, он делал с тобою в постели?
— Ничего!
— Тогда чего же ты боишься? — Палец Георгия легонько скользнул по ее губам, побелевшим и плотно сжатым. Лучащиеся золотом глаза околдовывали, лишая возможности шевельнуться. — Ручаюсь, он и слыхом не слыхивал о любовной игре… Даже если мне понадобится для этого целая ночь, клянусь, ты изведаешь со мной восторг, маленькая моя!
Кончиком пальца он легонько раздвинул ее губы, и Мария, зачарованно глядя ему в глаза, игриво провела по нему язычком. Георгий улыбнулся. Убрав палец, он склонился и стал ласкать ее нижнюю губу кончиком языка. Мария сгорала от нестерпимой жажды поцелуя. Ее тело мучительно содрогнулось, руки сами собой взлетели, пальцы запутались в густых черных волосах… Она подалась к нему, приоткрыв губы, но Георгий хрипло рассмеялся:
— Не торопись…
Его язык проник меж ее трепещущих губ. Горя нетерпением, Мария сама приподнялась, нашла губами его чувственный рот, притянула к себе его голову… И вот уже он целует ее страстно, горячо, почти грубо, но именно так, как ей хочется… Впрочем, этого ей оказалось мало. Мало? Искусные пальцы уже блуждали по ее трепещущему телу, ласкали груди, и каждое их прикосновение походило на дыхание огня…
Из горла ее вырвался мучительный и сладкий стон. Сильные пальцы нежно сжали два мягких горячих холмика, язык порхал от одного напряженного розового соска к другому. Мария вздрагивала, вся во власти неумолимой страсти. Ладони ее блуждали по его телу, по лицу, лаская дивно вылепленные скулы, скользя по могучим плечам.
Но вот Георгий опрокинулся на спину, не выпуская из объятий, и впился в ее губы пламенным поцелуем, затем, слегка отстранившись, взглянул на нее горящими глазами.
— Хочешь немного остыть? — лукаво спросил он.
— Остыть? — ошеломленно переспросила Мария, словно перестав понимать родной язык.
Розовые соски скользнули по темным волосам на груди Георгия, причиняя ей сладкую муку. И вот, уже намеренно, Мария повторила это движение, потом еще раз и еще…
Ответом ей была невнятная тирада на греческом. Тело Георгия задвигалось в такт с ее гибкими движениями, могучие руки сомкнулись на бедрах, приподняли… И вот она уже сидит на нем верхом.
— Ты права — Губы его жадно сомкнулись вокруг розового соска, а ладони легли на ее ягодицы, приподняли ее легкое тело. И Мария ощутила внутренней поверхностью бедра горячую мужскую плоть. И вместо того чтобы умереть от ужаса и стыда, она возжелала новых радостей с каждой секундой все сильнее…
— Пожалуйста… — взмолилась она. Георгий нежно опрокинул ее на спину и вновь поцеловал. Рука его тем временем пропутешествовала по нежному бедру, заставив Марию сладко вздрогнуть всем телом. И вот пальцы погрузились в горячую влажность…
— Ты словно шелк… — пробормотал он, на миг оторвавшись от ее припухших губ.
От этого прикосновения прежняя Мария умерла бы на месте, но новая Мария всецело была захвачена искусными движениями удивительных пальцев. Сердце ее заходилось от неизведанных ранее ощущений, дыхание с хрипом вырывалось из груди…
Казалось, сладкой муке не будет конца. И вдруг Георгий, заскрежетав зубами, притиснул ее к постели и со всей силой вошел в нее. С криком боли Мария впилась зубами в мускулистое плечо. Изрыгнув нечленораздельное проклятие, Георгий замер. Разжав зубы, Мария взглянула на него укоризненно.
— Господи… — выдохнул он. — Прости меня. Ты так меня завела, что я не справился с собой…
Глаза его глядели виновато… и растерянно. Тронутая его смущением, Мария не выдержала:
— Я…
Но темноволосая голова вновь склонилась, губы приникли к губам.
— С тобой я познал райское блаженство… — Он слегка шевельнул бедрами, и это легкое движение вновь пробудило в ее лоне тайный жар. — Верь мне, маленькая моя…
Мария таяла, словно кусочек льда на ярком полуденном солнце. Следующего его движения она уже ждала, а потом и сама начала двигаться ему навстречу, отчаянно желая утолить терзающую ее жажду наслаждения.
— Тебе хорошо? — шептал Георгий. Хорошо? Нет, не просто хорошо, а восхитительно, волшебно… Зажмурившись, Мария самозабвенно отдавалась дивному ритму, не ощущая ничего, кроме движения горячей мужской плоти в ее лоне. И тут, прежде чем она успела что-то понять, внутри нее словно что-то взорвалось, перед глазами замерцали радужные искры… Когда он содрогнулся от наслаждения, их, казалось, подхватила одна мощная волна, и оба словно растворились друг в друге…
Ей не хотелось, чтобы он шевелился. Ничто не должно было потревожить этого волшебного мира покоя и счастья. Неким мистическим образом ощущение свершившегося чуда накрепко связалось у нее с образом Георгия. Она наслаждалась тяжестью его тела и таким знакомым запахом его разгоряченной влажной кожи…
Но вот он поднял голову и стал пристально вглядываться в Марию. Ей стало не по себе, к тому же она чувствовала, как напряглись его мускулы. Но черные глаза были непроницаемы. — Ты словно девственница… — Он горько рассмеялся. — По крайней мере, именно так я представлял себе соитие с девственницей!
Внезапность, с которой он вскочил с постели, поразила Марию.
— Мне надо принять душ.
— Ч-что?
— Сожалею, что причинил тебе боль, — пробормотал Георгий с порога ванной, стоя спиной к Марии. — Мне искренне жаль, что все так получилось…
Раздавленная и униженная, она лежала, слушая плеск воды в ванной. Он сожалеет, что «так получилось»… Насытившись, самовлюбленный самец спешно покинул «место преступления». Горло Марии перехватил спазм, глаза невыносимо жгло. Она могла остановить его, могла сказать «нет»! Но она-дура, дура, дура! — позволила и себе и ему все, не желая думать о последствиях. Но даже в самом страшном сне не могло ей привидеться столь холодное отчуждение сразу после близости… Но ведь и та непреоборимая сила, которая подхватила и закружила ее, когда они слились в страстном порыве, ей не снилась, правда?..
Она услышала, как Георгий вышел из ванной, как прошел по комнате, слепо натыкаясь на мебель. Подняв голову, Мария скользнула взглядом по смуглой мускулистой спине. Он натягивал джинсы, в движениях его сквозило странное, напряженное нетерпение. Мария завороженно следила за ним.
— Я ухожу, — бросил через плечо Георгий.
— Заглядывай в гости, — выдавила из себя Мария и отвернулась.
Еще никогда не чувствовала она такого пронзительного одиночества. Ей казалось, что она знает Георгия, но вот теперь… Почему он так себя ведет? Что у него на уме? Чувство жалости к себе охватило было ее, но она подавила его. Поделом ей! Она не в том возрасте, чтобы не знать, к чему приводит безрассудное поведение… Несколько часов промаявшись без сна, Мария наконец провалилась в небытие. В начале десятого ее разбудили голоса под окном. Это рабочие готовились к ремонту крыши. Мария приняла душ и, вытираясь роскошным полотенцем, усердно гнала от себя мысль о том, где же провел остаток ночи Георгий…
Спустившись вниз, она миновала дверь, из-за которой доносился приглушенный голос Георгия и телефонные звонки. Служанка пригласила ее пройти в столовую, завтрак был уже на столе, но Марии не хотелось есть. Она допивала кофе, когда вошла сияющая Аннунциата с огромным букетом в руках.
«Прости меня», — было начертано на маленькой карточке.
Простить его? Мария заскрежетала зубами. Ни за что! Даже если бы он сотню лет простоял перед ней на коленях… «Купи этой дуре цветочков, — наверняка именно так бросил он Тео. — Она и будет рада».
Мария распахнула дверь комнаты, оборудованной под офис. Но эффектно появиться на сцене не удалось. Тут все были слишком заняты, чтобы ее заметить. Миловидная стройная брюнетка что-то записывала, а Георгий вполголоса диктовал ей по-гречески, не отрывая уха от телефонной трубки. Какой-то молодой человек сидел за пишущей машинкой, другой перебирал кипы бумаг.
Мария решительно пересекла комнату, подошла к аппарату для уничтожения ненужных документов, надавила на кнопку и всунула нежные цветы в металлические челюсти машины. Прожевав несколько сантиметров стеблей, аппарат крякнул и выключился с жалобным писком. В комнате наступила тишина.
Георгий застыл с трубкой в руке. Да Мария, кроме него, никого и не видела. В светло-сером костюме он был до тошноты красив. Его сотрудники как по команде покинули помещение. Задыхаясь от ярости, Мария выдрала остатки букета из зубьев машины и с размаху швырнула их на пол.
— Ты потрясающая свинья! Как ты смеешь присылать мне цветы?
— Вчерашнего не должно было быть, — с преувеличенным спокойствием произнес Георгий. — Но что сделано, то сделано.
Сбитая с толку столь неожиданным заявлением, Мария побледнела. Прекрасно зная, что с этим следует согласиться, она поразилась тому, как все внутри нее сжалось от острой боли. Она опустила дрожащие ресницы.
— Ты ведь одержим был идеей затащить меня в кровать!
— Нас так тянуло друг к другу, что подобный исход был просто неизбежен! Но мне нечем гордиться-у меня не хватило силы воли, чтобы устоять перед бывшей любовницей моего отца!
Запоздалое понимание забрезжило в потрясенном мозгу Марии. Какая же она идиотка! Ведь Георгий продолжал тупо верить в то, что между нею и Алессандро была любовная связь… Странное чувство облегчения охватило ее, но тотчас сменилось приступом бешеной злобы. Подбородок ее вздернулся, зеленые глаза вспыхнули.
— Сколько раз повторять, что мы с Алессандро не были любовниками?
— На свете много дураков, но я не из их числа! Она могла прямо сейчас приволочь сюда старую Аннунциату, чтобы та повторила слово в слово все то, что говорил ей Алессандро, но что из этого выйдет? Если даже ей удастся убедить Георгия в том, что она дочь Алессандро, что будет тогда? Да, ей невыносимо хочется отмыться от той грязи, которой он ее обливает, но как забыть о том, что говорил он ей накануне?..
Стоит ему узнать, кто она, — и он, движимый чувством долга, навеки будет с нею связан! От этой мысли Марии сделалось дурно. Конечно, настанет время, когда она отважится открыться, но будет это не сейчас. Сейчас она просто не вынесет жалости Георгия к ней, незаконнорожденной!..
Глядя в бездонные черные глаза, Мария чувствовала, как останавливается у нее сердце. Она снова задыхалась, и не в последнюю очередь оттого, что теперь глупо было делать вид, будто она не понимает, что с нею творится!..
— Ты объявила Алессандро, что беременна, — приблизившись, глухо бросил ей в лицо Георгий. — Дешевый трюк, но ведь именно поэтому он потребовал, чтобы я…
— Дешевые трюки не в моих правилах! — выдавила из себя Мария, чувствуя уже, как пылает ее кожа, как тяжелеют груди.
Она судорожно прижала ладонь к шее, где бешено бился пульс.
— Да ты ведьма, ты творишь заклятья! — прошептал Георгий потрясенно. — Я хочу тебя даже сильнее, чем вчера ночью…
Губы Мария кривились и дрожали, сознание мутилось, словно от какого-то мощного снадобья. Устремив взгляд на красивое смуглое лицо, она чувствовала, как отступает гордость перед чем-то, куда более властным…
Руки Георгия стиснули хрупкие плечи, привлекая ее все ближе, ближе… Бороться она не могла, да и не хотела. Объятия делались все более страстными. И вот Мария ощутила силу его желания. Когда губы их соприкоснулись, исчезли все мысли до одной. Мария оказалась во власти неумолимой силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Горячие ладони легли на ее обнаженные плечи.
— Тебе незачем бояться. В постели я вовсе не груб… Если, конечно, тебе самой этого не захочется…
Не в состоянии двинуться с места, Мария замерла как вкопанная, не сводя с него глаз.
— Сердечко твое бьется, словно у пойманной пташки, моя маленькая.
Рука девушки стремительно метнулась к груди, но Георгий опередил ее. Он нежно накрыл ладонью теплый холмик, и девушка задрожала всем телом, уже полностью во власти желания столь мощного, что ноги ее готовы были вот-вот подогнуться.
— Не смей!
Но руки его сдвинули с ее плеч бретельки, а губы горячо прильнули к ямочке на шее, где бешено бился пульс. Из груди Марии вырвался слабый стон, когда платье скользнуло к ее ногам.
— Я буду очень нежен, — пообещал он, укладывая ее на постель.
Отважившись поднять ресницы, Мария встретила взгляд блестящих черных глаз, и ей показалось, что реальность ускользает от ее восприятия… А он лег рядом с нею-гибкий, смуглый и нагой, и взгляд девушки помимо ее воли заскользил по великолепному телу. Изумрудные глаза расширились при виде ничем не прикрытого возбужденного мужского естества. Дыхание у нее тотчас перехватило, кровь кинулась в лицо. И Мария вновь сделала попытку ускользнуть. Но Георгий просто прижал ее к постели своим телом.
— Боже милостивый, — прошептал он, глядя в ее полные ужаса глаза, — я готов растерзать твоего Джулио… Что, скажи на милость, он делал с тобою в постели?
— Ничего!
— Тогда чего же ты боишься? — Палец Георгия легонько скользнул по ее губам, побелевшим и плотно сжатым. Лучащиеся золотом глаза околдовывали, лишая возможности шевельнуться. — Ручаюсь, он и слыхом не слыхивал о любовной игре… Даже если мне понадобится для этого целая ночь, клянусь, ты изведаешь со мной восторг, маленькая моя!
Кончиком пальца он легонько раздвинул ее губы, и Мария, зачарованно глядя ему в глаза, игриво провела по нему язычком. Георгий улыбнулся. Убрав палец, он склонился и стал ласкать ее нижнюю губу кончиком языка. Мария сгорала от нестерпимой жажды поцелуя. Ее тело мучительно содрогнулось, руки сами собой взлетели, пальцы запутались в густых черных волосах… Она подалась к нему, приоткрыв губы, но Георгий хрипло рассмеялся:
— Не торопись…
Его язык проник меж ее трепещущих губ. Горя нетерпением, Мария сама приподнялась, нашла губами его чувственный рот, притянула к себе его голову… И вот уже он целует ее страстно, горячо, почти грубо, но именно так, как ей хочется… Впрочем, этого ей оказалось мало. Мало? Искусные пальцы уже блуждали по ее трепещущему телу, ласкали груди, и каждое их прикосновение походило на дыхание огня…
Из горла ее вырвался мучительный и сладкий стон. Сильные пальцы нежно сжали два мягких горячих холмика, язык порхал от одного напряженного розового соска к другому. Мария вздрагивала, вся во власти неумолимой страсти. Ладони ее блуждали по его телу, по лицу, лаская дивно вылепленные скулы, скользя по могучим плечам.
Но вот Георгий опрокинулся на спину, не выпуская из объятий, и впился в ее губы пламенным поцелуем, затем, слегка отстранившись, взглянул на нее горящими глазами.
— Хочешь немного остыть? — лукаво спросил он.
— Остыть? — ошеломленно переспросила Мария, словно перестав понимать родной язык.
Розовые соски скользнули по темным волосам на груди Георгия, причиняя ей сладкую муку. И вот, уже намеренно, Мария повторила это движение, потом еще раз и еще…
Ответом ей была невнятная тирада на греческом. Тело Георгия задвигалось в такт с ее гибкими движениями, могучие руки сомкнулись на бедрах, приподняли… И вот она уже сидит на нем верхом.
— Ты права — Губы его жадно сомкнулись вокруг розового соска, а ладони легли на ее ягодицы, приподняли ее легкое тело. И Мария ощутила внутренней поверхностью бедра горячую мужскую плоть. И вместо того чтобы умереть от ужаса и стыда, она возжелала новых радостей с каждой секундой все сильнее…
— Пожалуйста… — взмолилась она. Георгий нежно опрокинул ее на спину и вновь поцеловал. Рука его тем временем пропутешествовала по нежному бедру, заставив Марию сладко вздрогнуть всем телом. И вот пальцы погрузились в горячую влажность…
— Ты словно шелк… — пробормотал он, на миг оторвавшись от ее припухших губ.
От этого прикосновения прежняя Мария умерла бы на месте, но новая Мария всецело была захвачена искусными движениями удивительных пальцев. Сердце ее заходилось от неизведанных ранее ощущений, дыхание с хрипом вырывалось из груди…
Казалось, сладкой муке не будет конца. И вдруг Георгий, заскрежетав зубами, притиснул ее к постели и со всей силой вошел в нее. С криком боли Мария впилась зубами в мускулистое плечо. Изрыгнув нечленораздельное проклятие, Георгий замер. Разжав зубы, Мария взглянула на него укоризненно.
— Господи… — выдохнул он. — Прости меня. Ты так меня завела, что я не справился с собой…
Глаза его глядели виновато… и растерянно. Тронутая его смущением, Мария не выдержала:
— Я…
Но темноволосая голова вновь склонилась, губы приникли к губам.
— С тобой я познал райское блаженство… — Он слегка шевельнул бедрами, и это легкое движение вновь пробудило в ее лоне тайный жар. — Верь мне, маленькая моя…
Мария таяла, словно кусочек льда на ярком полуденном солнце. Следующего его движения она уже ждала, а потом и сама начала двигаться ему навстречу, отчаянно желая утолить терзающую ее жажду наслаждения.
— Тебе хорошо? — шептал Георгий. Хорошо? Нет, не просто хорошо, а восхитительно, волшебно… Зажмурившись, Мария самозабвенно отдавалась дивному ритму, не ощущая ничего, кроме движения горячей мужской плоти в ее лоне. И тут, прежде чем она успела что-то понять, внутри нее словно что-то взорвалось, перед глазами замерцали радужные искры… Когда он содрогнулся от наслаждения, их, казалось, подхватила одна мощная волна, и оба словно растворились друг в друге…
Ей не хотелось, чтобы он шевелился. Ничто не должно было потревожить этого волшебного мира покоя и счастья. Неким мистическим образом ощущение свершившегося чуда накрепко связалось у нее с образом Георгия. Она наслаждалась тяжестью его тела и таким знакомым запахом его разгоряченной влажной кожи…
Но вот он поднял голову и стал пристально вглядываться в Марию. Ей стало не по себе, к тому же она чувствовала, как напряглись его мускулы. Но черные глаза были непроницаемы. — Ты словно девственница… — Он горько рассмеялся. — По крайней мере, именно так я представлял себе соитие с девственницей!
Внезапность, с которой он вскочил с постели, поразила Марию.
— Мне надо принять душ.
— Ч-что?
— Сожалею, что причинил тебе боль, — пробормотал Георгий с порога ванной, стоя спиной к Марии. — Мне искренне жаль, что все так получилось…
Раздавленная и униженная, она лежала, слушая плеск воды в ванной. Он сожалеет, что «так получилось»… Насытившись, самовлюбленный самец спешно покинул «место преступления». Горло Марии перехватил спазм, глаза невыносимо жгло. Она могла остановить его, могла сказать «нет»! Но она-дура, дура, дура! — позволила и себе и ему все, не желая думать о последствиях. Но даже в самом страшном сне не могло ей привидеться столь холодное отчуждение сразу после близости… Но ведь и та непреоборимая сила, которая подхватила и закружила ее, когда они слились в страстном порыве, ей не снилась, правда?..
Она услышала, как Георгий вышел из ванной, как прошел по комнате, слепо натыкаясь на мебель. Подняв голову, Мария скользнула взглядом по смуглой мускулистой спине. Он натягивал джинсы, в движениях его сквозило странное, напряженное нетерпение. Мария завороженно следила за ним.
— Я ухожу, — бросил через плечо Георгий.
— Заглядывай в гости, — выдавила из себя Мария и отвернулась.
Еще никогда не чувствовала она такого пронзительного одиночества. Ей казалось, что она знает Георгия, но вот теперь… Почему он так себя ведет? Что у него на уме? Чувство жалости к себе охватило было ее, но она подавила его. Поделом ей! Она не в том возрасте, чтобы не знать, к чему приводит безрассудное поведение… Несколько часов промаявшись без сна, Мария наконец провалилась в небытие. В начале десятого ее разбудили голоса под окном. Это рабочие готовились к ремонту крыши. Мария приняла душ и, вытираясь роскошным полотенцем, усердно гнала от себя мысль о том, где же провел остаток ночи Георгий…
Спустившись вниз, она миновала дверь, из-за которой доносился приглушенный голос Георгия и телефонные звонки. Служанка пригласила ее пройти в столовую, завтрак был уже на столе, но Марии не хотелось есть. Она допивала кофе, когда вошла сияющая Аннунциата с огромным букетом в руках.
«Прости меня», — было начертано на маленькой карточке.
Простить его? Мария заскрежетала зубами. Ни за что! Даже если бы он сотню лет простоял перед ней на коленях… «Купи этой дуре цветочков, — наверняка именно так бросил он Тео. — Она и будет рада».
Мария распахнула дверь комнаты, оборудованной под офис. Но эффектно появиться на сцене не удалось. Тут все были слишком заняты, чтобы ее заметить. Миловидная стройная брюнетка что-то записывала, а Георгий вполголоса диктовал ей по-гречески, не отрывая уха от телефонной трубки. Какой-то молодой человек сидел за пишущей машинкой, другой перебирал кипы бумаг.
Мария решительно пересекла комнату, подошла к аппарату для уничтожения ненужных документов, надавила на кнопку и всунула нежные цветы в металлические челюсти машины. Прожевав несколько сантиметров стеблей, аппарат крякнул и выключился с жалобным писком. В комнате наступила тишина.
Георгий застыл с трубкой в руке. Да Мария, кроме него, никого и не видела. В светло-сером костюме он был до тошноты красив. Его сотрудники как по команде покинули помещение. Задыхаясь от ярости, Мария выдрала остатки букета из зубьев машины и с размаху швырнула их на пол.
— Ты потрясающая свинья! Как ты смеешь присылать мне цветы?
— Вчерашнего не должно было быть, — с преувеличенным спокойствием произнес Георгий. — Но что сделано, то сделано.
Сбитая с толку столь неожиданным заявлением, Мария побледнела. Прекрасно зная, что с этим следует согласиться, она поразилась тому, как все внутри нее сжалось от острой боли. Она опустила дрожащие ресницы.
— Ты ведь одержим был идеей затащить меня в кровать!
— Нас так тянуло друг к другу, что подобный исход был просто неизбежен! Но мне нечем гордиться-у меня не хватило силы воли, чтобы устоять перед бывшей любовницей моего отца!
Запоздалое понимание забрезжило в потрясенном мозгу Марии. Какая же она идиотка! Ведь Георгий продолжал тупо верить в то, что между нею и Алессандро была любовная связь… Странное чувство облегчения охватило ее, но тотчас сменилось приступом бешеной злобы. Подбородок ее вздернулся, зеленые глаза вспыхнули.
— Сколько раз повторять, что мы с Алессандро не были любовниками?
— На свете много дураков, но я не из их числа! Она могла прямо сейчас приволочь сюда старую Аннунциату, чтобы та повторила слово в слово все то, что говорил ей Алессандро, но что из этого выйдет? Если даже ей удастся убедить Георгия в том, что она дочь Алессандро, что будет тогда? Да, ей невыносимо хочется отмыться от той грязи, которой он ее обливает, но как забыть о том, что говорил он ей накануне?..
Стоит ему узнать, кто она, — и он, движимый чувством долга, навеки будет с нею связан! От этой мысли Марии сделалось дурно. Конечно, настанет время, когда она отважится открыться, но будет это не сейчас. Сейчас она просто не вынесет жалости Георгия к ней, незаконнорожденной!..
Глядя в бездонные черные глаза, Мария чувствовала, как останавливается у нее сердце. Она снова задыхалась, и не в последнюю очередь оттого, что теперь глупо было делать вид, будто она не понимает, что с нею творится!..
— Ты объявила Алессандро, что беременна, — приблизившись, глухо бросил ей в лицо Георгий. — Дешевый трюк, но ведь именно поэтому он потребовал, чтобы я…
— Дешевые трюки не в моих правилах! — выдавила из себя Мария, чувствуя уже, как пылает ее кожа, как тяжелеют груди.
Она судорожно прижала ладонь к шее, где бешено бился пульс.
— Да ты ведьма, ты творишь заклятья! — прошептал Георгий потрясенно. — Я хочу тебя даже сильнее, чем вчера ночью…
Губы Мария кривились и дрожали, сознание мутилось, словно от какого-то мощного снадобья. Устремив взгляд на красивое смуглое лицо, она чувствовала, как отступает гордость перед чем-то, куда более властным…
Руки Георгия стиснули хрупкие плечи, привлекая ее все ближе, ближе… Бороться она не могла, да и не хотела. Объятия делались все более страстными. И вот Мария ощутила силу его желания. Когда губы их соприкоснулись, исчезли все мысли до одной. Мария оказалась во власти неумолимой силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19