— Зачем ты стрелял в Мистикиса?
— Потому что он убил дядю Бесса.
Старушка всплеснула руками;
— Это Мистикис-то? Да он мухи не обидит, а если обидит, так извиняться начнет, я его сызмальства знаю. Его во дворе все били, бедолагу, потому и на голову слабоват. А чтоб кого-нибудь тронуть…
— Откуда ты взял пистолет? — спосил Фоббс.
— Мне папа купил, — охотно ответил мальчик. — У меня еще есть.
С этими словами он ловко — как гангстеры в фильмах — выхватил из кармана курточки пистолет. Но один из охранников не менее ловко обезоружил его, заломив руку. Другой на всякий случай обыскал старуху. Ей стало щекотно, и она захихикала.
Охранник протянул пистолет Фоббсу. Тот сравнил его с пистолетом, который держал в руке: они были совершенно одинаковы, только на отобранном у мальчика стояло клеймо «Фабрика игрушек фирмы КРУПС».
Фоббс кивнул полицейским, чтоб увели обоих. По дороге к двери мальчуган неожиданно вывернулся из-под руки охранника и, выхватив из кармана еще один пистолет, направил его на Фоббса:
— Верни мне оружие, старый хрыч, иначе я сделаю из тебя пергаментный свиток!
Лысина Фоббса заметно побледнела и покрылясь мелкой испариной. Не шелохнувшись, он смотрел, как полицейский выволакивает мальчишку из кабинета. Когда за ними закрылась дверь, Фоббс поднял пистолет, прицелился в статую Фемиды и выстрелил. Из пистолета вылетел оранжевый шарик и, ударившись о лоб богини, покатился по полу. За ним полетел еще один, еще…
Разрядив в лоб статуи всю обойму, Фоббс с удовлетворением поправил пластырь на своем лбу, выдвинул ящик стола, битком набитый такими же пистолетами, и с трудом втиснул туда оружие, отобранное у мальчика.
Затем поднял телефонную трубку:
— Четвертый сектор!… Кто это?… Опять ты, Базинас?… Подготовить приказ: немедленно запретить производство и продажу игрушечных пистолетов системы «чао». Фабрика Крупс… Какая компания?… «Камера обскура»!… Тем более!… Да, за его подписью!… Ничего, я попытаюсь его убедить. Все… Алло? Пятый! С Крусом связывались?… Не отвечает? Звоните, пока не ответит. Вышлите аварийную бригаду, может, повреждение на линии. Нет, не надо, я сам выеду. Все. — Он бросил трубку и устало выдохнул: — Следующий!
Ввели и усадили на стул худого длинноволосого юношу в кожаной куртке.
— Вы знаете, кто стрелял в Мистикиса? — спросил Фоббс.
— К сожалению, нет, — звонким голосом ответил юноша. — Но я счастлив, что среди представителей нашей вырождающейся нации еще не перевелись герои!
— Сморчок! — рявкнул Фоббс.
— А вы… вы жалкое сборище людоедов! — не дрогнув, ответил юноша,
Казалось, что Фоббс вот-вот лопнет. Он медленно приблизился к юноше, поднял его в воздух за шиворот кожаной куртки, поднес к стене и повесил на крюк.
— Сколько надо, чтобы он хорошо провялился? — спросил Фоббс у возникшего рядом Абабаса.
Тот окинул юношу профессиональным взглядом живодера, пощупал ребра и прохрипел:
— Недельки хватит. Когда будем разделывать тушку?
— Я скажу! Я все скажу! — завопил юноша, дергаясь на крючке, как марионетка.
— Ладно, — усаживаясь в кресло и зажигая сигару, произнес Фоббс. — Вот и скажи нам, кролик фаршированный, когда и при каких обстоятельствах ты видел в последний раз Сирену Сириас?
IV
Крус проснулся с чувством исполненного долга: пронзительный взгляд Мистикиса, сверливший его всю ночь, помог ему, не поднимаясь с постели, найти убийцу!
Правда, Крус еще не знал, кто это — Икс, Игрек или Зет, но знал также причин и точного механизма убийства, не был уверен, что Росс, Зотос, Бесс и Мистикис погибли от одной и той же руки. Все это еще требовало тщательного анализа. Но детектив знал теперь главное — где скрывается убийца. Оставалось лишь вытащить его из логова или же ждать в засаде, пока он не выползет сам, и тут схватить его за руку.
Итак, Крус принял вызов, брошенный ему в виде «двойного сюрприза», и решил подготовить преступнику свой сокрушительный сюрприз…
Его удивляло молчание Фоббса. Обычно, попав в кризисную ситуацию, он тут же связывался с Крусом и не отставал до тех пор, пока не получал от «детки» ценного, а порой и бесценного совета. Правда, в последние несколько месяцев — после скандала вокруг дела Гарраса — отношения между ними несколько охладели. Крус обвинил Фоббса, замявшего это дело, в трусости и беспринципности, а тот, в свою очередь, громогласно заявил ему, в присутствии других апримских сыщиков, что в политике он смыслит не больше, чем его сучка…
Фоббс еще мог признать наличие в периодической таблице его жизненной философии элементов беспринципности, но трусом он себя не считал и воспринял это оскорбление как явно незаслуженное. Со своей стороны Крус тоже мог бы согласиться с тем, что не очень хорошо ориентируется в темном лесе, называемом политикой, но так обозвать Изабелл — это было уж слишком!
Со временем страсти улеглись, и хотя Крус так и не появился на службе (в последний раз он хорошенько запасся ионом!), его консультации по телефону, в которых он никогда не отказывал, приносили шефу апримской полиции больше пользы, чем возня остальных штатных ищеек. Фоббс прекрасно отдавал себе в этом отчет и терпеливо ждал, когда у «детки» пройдет обида, хотя сам он считал сказанное им слово скорее ласка— тельным, чем обидным.
И вот теперь Фоббс почему-то молчал. Прошло уже более суток с момента убийства Мистикиса, и Крус был уверен, что убийца не найден и что, в лучшем случае, полиции удалось напасть на еще один ложный след…
Крус лежал в кресле-качалке, поглядывая на телеэкран. Шла финальная сцена: из-под дымящейся машины Изабелл вытащила за ноги преступника, который в ужасе закрывал лицо руками. Подоспевший Крус обыскал его, отобрал пистолеты, ножи, гранаты и припрятанную на животе противотанковую мину. Присев на спину поверженного врага, Крус вынул из кармана флягу с ионом, блюдце и налил двойную порцию для Изабелл. Супердворняжка принялась с удовольствием лакать ион. Облизывая потрескавшиеся губы, преступник смотрел на нее с бессильной ненавистью. Заметив это, Крус протянул ему свою тройную порцию! И, наблюдая, как тот пьет, сам облизал пересохшие губы. Затем Крус швырнул пустую бутылку в объектив, она разбилась, и из осколков образовались слова:

КОНЕЦ ВОСЬМОЙ СЕРИИ
Крус облегченно вздохнул, выпустил на прогулку Изабелл и, вернувшись к телевизору, включил девятый канал.
На экране появилась бычья шея, увенчанная могучим куполом лысины, несомненно принадлежавшей шефу. Фоббс сидел затылком к телезрителям и, вероятно, вел допрос: перед ним находился какой-то мужчина, по бокам которого стояли полицейские. А за кадром слышался захлебывающийся голос Касаса:
— …против насилия и коррупции, за торжество закона и порядка! Наша полиция явно неспособна противостоять нарастающему валу преступности, который грозит обернуться девятым валом. Да, дамы и господа, мы должны со всей ответственностью признать, что, к великому сожалению, не все общественные институты Гурарры функционируют нормально!… Но вернемся к нашему конкурсу на лучшего детектива-любителя. За вчерашний день «Камера обскура» получила 865 ответов от телезрителей, двенадцать из которых компетентное жюри признало достойными внимания полиции. И остается еще раз выразить сожаление, что полиция не удостоила их внимания! Более того, господин Фоббс, оборотную сторону которого вы видите сейчас на ваших экранах, полностью игнорируя здоровый интерес широкой общественности, запретил нам вести прямую передачу со следствия! Дамы и господа, мы видим кадры, которые нашему оператору с большим трудом удалось запечатлеть вчера вечером. Идет очередной допрос очевидца, незаконно задержанного полицией только потому, что в момент убийства он находился перед зданием полицейского управления! Кстати, это еще один веский аргумент в пользу того, что лучше следить за событиями, не покидая стен своего дома! Дамы и господа, мы еще раз повторяем; приобретайте телевизоры марки «Камера обскура»! Наша фирма дает следующие гарантии…
Крус выключил телевизор и закачался в кресле. Ситуация несколько прояснилась: Фоббс запретил прямую трансляцию из полиции, и оставшаяся не у дел «Камера обскура» пошла в контрнаступление. Теперь — кто кого.
Крусу стало жаль шефа: в кулачном бою он несомненно вышел бы победителем с целой шайкой таких, как болтушка Касас, но против инсинуаций и наветов, выдаваемых за голос общественности, устоять ему было трудно.
Единственный шанс для Фоббса — скорейшее разоблачение Цезаря, тогда бы он заткнул рот Касасу и компании. Но здесь без помощи Круса ему наверняка не обойтись. А Крус, в свою очередь, тоже нуждается в помощи и не от кого иного, как от Фоббса.
Детектив опять взглянул на молчащий телефон: почему не звонит шеф?…
V
Фоббс выслушивал показания высокой дамы с рыбьими глазами, которая за все время допроса умудрилась ни разу не моргнуть:
— Я стояла рядом с ним и видела, как он волновался. Сразу же после выстрела…
— Вы слышали выстрел? — перебил Фоббс.
— Э-э, нет, но я видела, как он упал.
— Продолжайте.
— Так вот, сразу же после выстрела, словно что-то толкнуло меня взглянуть на его карман. И я очень отчетливо, как на экране телевизора марки «Камера обскура», увидела в его кармане небольшую дырку, из которой вился легкий дымок. Его рука, конечно, была в кармане, и я все поняла.
— Что вы поняли?
— Господи, это же так просто! Он стрелял через карман, как этот, ну, известный актер… Рамарас!
Фоббс подавил усталую улыбку и приказал стоявшему у дверей полицейскому;
— Введите номер шестой!
В кабинет втолкнули мужчину средних лет в пиджаке, но без брюк. Заметив даму, он в нерешительности остановился, пытаясь прикрыть ладонями серьезный недостаток в его туалете. Охранник грубо подтолкнул его в спину:
— Шевелись!
— Это он? — спросил Фоббс у дамы.
Ее рыбьи глаза бесстрастно ощупали голоногого мужчину и, не моргнув, снова уставились на голый череп Фоббса:
— Нет, тот был в брюках.
— Вы свободны, — кивнул ей Фоббс.
Дама еще раз презрительно покосилась на голые ноги, неодобрительно фыркнула и с достоинством покинула кабинет.
— Зачем вы, черт подери, держали в кармане, зажженную сигарету? — спросил он голоногого.
Тот заискивающе улыбнулся:
— Вы позволите закурить?
— Курите, — помедлив, разрешил Фоббс.
— Да, но у меня нет сигарет, — продолжал улыбаться голоногий.
— Тогда не курите, — раздраженно бросил Фоббс. — И отвечайте на вопрос внятно и коротко: зачем вы держали зажженную сигарету в кармане?
— Вчера за завтраком, — быстро и сбивчиво заговорил мужчина без штанов, — я дал своей супруге слово, что бросаю курить.
Заметив в зубах Фоббса потухшую сигару, он счел нужным уточнить:
— Кстати, я тоже курю брамантские сигары, вычитал где-то, что они сокращают жизнь всего на шесть с половиной лет, что по сравнению с вечностью…
— Вы будете отвечать на вопрос?! — гаркнул Фоббс и, сам того не замечая, сунул потухшую сигару в карман.
— Дело в том, что я человек впечатлительный, — еще быстрее заговорил голоногий, — и, когда увидел, как ведут Мистикиса, забыл о данном мною обещании и попросил у стоявшего рядом со мной господина закурить. Брамантских сигар у него не было, и он угостил меня сигаретой. Только я затянулся, гляжу: ко мне моя супруга пробирается. Ну, я и сунул ее в карман, сигарету, конечно. Да, потом…
— Вы свободны! — сказал Фоббс.
Голоногий недоверчиво посмотрел на охранников, затем расплылся в улыбке и бегом направился к двери.
Фоббс поднял со стола бумажный пакет с брюками, которые удостоились чести побывать на экспертизе в баллистической лаборатории.
— Брюки! — крикнул он вдогонку.
Но голоногий уже скрылся в дверях, и догнать его было невозможно.
Фоббс снял телефонную трубку:
— Дежурный?… Там один тип без штанов бежит по коридору… Нет, надо вернуть ему брюки… Связались с Крусом?… Не отвечает?
В дверях показался Абабас:
— Шеф, вас срочно требует полицай-президент, — прохрипел он и провел ладонью по шее.
Фоббс нахмурился, поднялся с кресла:
— Абабас, остаешься за меня. Только смотри, поделикатней!
Абабас хмыкнул и, довольный, что остается за главного, принялся закатывать рукава, обнажая длинные волосатые руки…
VI
Над Барсовым ущельем появился вертолет. Некоторое время он висел неподвижно, осматривая окрестность, затем мягко опустился на узкий выступ Черной скалы.
— Отец! Отец на стрекозе прилетел! — закричал Ирасек.
Он схватил Еву за руку и, увлекая за собой, стал карабкаться по крутой тропе.
— Ирасек, я не могу так быстро! — взмолилась Ева.
Он оглянулся. Виновато улыбаясь, она поглаживала рукой заметно округлившийся живот.
— Ева, прости, пожалуйста!
Ирасек упал перед нею па колени, стал осыпать поцелуями.
Так и застал их выросший из-за скалы Главный Конструктор. Сделав суровое лицо, он постучал костяшками пальцев по граниту:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22