Риго с ненавистью посмотрел на спокойную фигуру северянина, но выражение его лица вдруг изменилось. Счастливая мысль пришла к нему в голову.
— Если я посулю тебе деньги, настоящую сумму, а не ту, что в моем… твоем кошельке, — ты поможешь мне? — спросил он.
— Где ты их возьмешь? — усмехнулся северянин.
— Нам придется потрудиться. Слышал ли ты о «Жемчужине Песков»?
— Конечно, слышал. Фульк Кошачий Глаз, знаменитый вор, украл ее много лет назад у вендийского чародея. Говорили, что Кошачий Глаз спрятал жемчужину незадолго до своей смерти. Она черная, размером с кулак и стоит так дорого, что некоторые князья снаряжали целые армии, чтобы только отбить ее и присвоить.
— Ты слышал не много. — Риго торжествовал. В глазах Конана он уловил вспыхнувший интерес. «Вряд ли этого увальня интересуют деньги, — подумал бритуниец. — Просто наш варвар любит крупные блестящие предметы».
— «Жемчужина Песков» никогда не задерживалась надолго у одного владельца, — продолжал он. — Фульк не был исключением. У него ее украли…
Ему пришлось прервать свое повествование, потому что Конан рассмеялся. Северянин скалил крупные белые зубы, фыркал, колотил кулаками об землю и даже пустил слезу. В этот миг он был похож на мальчишку.
— Продолжай, — велел он, успокоившись наконец. — Я люблю хорошие истории.
«Замечательно», — сказал себе лорд Риго, а вслух произнес:
— Ну что ж, слушай, рассказ будет долгим. Первым хозяином жемчужины на земле был дэв Зулаксар. Он похитил ее в прозрачном мире, где родятся стихии, где от звезды до звезды подать рукой. Зулаксар хотел подарить жемчужину пэри по имени Ллори, но та отвергла драгоценность.
— Мне нет дела до тебя, дэв, — сказала она. — Мое сердце с другим. Его крылья сотканы из света, его очи ярче звезд. Для меня каждое утро он зажигает зарю, для меня каждую ночь он заставляет луну танцевать. А ты даришь мне жемчуг, и только.
Отвернулась гордая Алори, а Зулаксар впал в ярость. Ом повалился наземь, его черные кожистые крылья взмахивали так сильно, что на море Вилайет разыгрался шторм. Жемчужину он метнул от себя прочь, и она улетела на много и много парасангов. В злобе своей много бед натворил бы дэв, если бы высшие силы не лишили его могущества в наказание за воровство. Говорят, он и по сию пору бродит в безлюдных краях, ищет жемчужину, надеясь вернуть ее в прозрачный мир, чтобы заслужить прощение.
Жемчужина закатилась далеко, на дно ущелья Баарваль, что в Рабирийских горах. Будь она обычной, вроде тех, что добывают ныряльщики, конечно, побилась бы, поцарапалась, потускнела. Но с этой жемчужиной ничего подобного не произошло.
Спустя сотню-другую лет обнаружил ее один мимохожий бродяга. Может, он раньше слышал о ней или читал в ученой книге — об этом не узнаешь наверняка. Верно только, что именно он дал ей имя — «Жемчужина Песков». Бродяга продал сокровище и сказочно обогатился. Его потомки только и делали, что мотали деньги и все еще живут знатно и ни в чем себе не отказывают.
Аквилонский граф купил жемчужину и держал ее в шамарском замке, пока она не исчезла, чтобы появиться у менялы из Велитриума. На нее любовались в Луксуре и Галпаране, в Эруке и Нумалии. Император Кхитая посвящал ей стихи, асгардский ярл ею заплатил виру за убитого ванахеймского царевича…
Раабат Нипур, вендийский маг, заполучил жемчужину с определенной целью. Деньги ему были не нужны — он умел делать золото из мусора. Нет, он рассчитывал с ее помощью достичь совсем иного могущества — поработить Зулаксара. Нипур знал — если вынудить отверженного дэва дать клятву, он сдержит ее. Вернув жемчуг и восстановив свою силу, Зулаксар стал бы служить магу до конца его дней… Случилось так, что Раабат Нипур нашел Зулаксара и заключил с ним договор, Но когда пришло время магу платить, пустым оказался его тайник — там уже побывал Фульк по прозвищу Кошачий Глаз.
Рассерженный Зулаксар уничтожил вендийского мага — тому не помогли ни огненные шары, ни громовая стрела. Его обнаружили вмерзшим в огромный куб льда на задах постоялого двора в Бельверусе. Если учесть, что стояло в ту пору жаркое лето…
— Постой! — Конан перебил рассказчика. — Выходит, что какие-то остатки былой мощи дэв все-таки сохранил?
— Получается, что так. — Риго пожал плечами. — Вряд ли это имеет значение. Почти полвека о Зулаксаре никто ничего не слышал. Возможно, что с досады он провалился в самую толщу земли и сгинул там навсегда.
Фульк Кошачий Глаз обожал хвастаться. Обокрасть чародея — что может быть почетнее для вора, который полагается только на ловкость рук и быстроту ног? Скоро каждая тарантийская шлюха знала о трофее Фулька.
Была среди них одна, именем Базилла, совсем молоденькая. Как все начинающие шлюхи, она считала, что прекратит торговлю собой, как только ей повезет. Но ей не везло. В бордель, где та подвизалась, не захаживали титулованные особы, да и богачей там не бывало — одна только солдатня. Каждой шлюхе нужен мужчина, который пропивал бы заработанные ею деньги. Завелся такой и у Базиллы. Звали его Арно. Он пытался разбогатеть странным способом — предаваясь грезам, словно надеялся силой своего отчаяния превратить мечту в нечто осязаемое. От этих грез Арно стал нервным, злым и все время опасливо озирался.
А Фульк Кошачий Глаз, конечно, рассказал Базилле о жемчужине. Он был уже немолод, ему льстило даже купленное женское внимание, этим Базилла и воспользовалась. Какое-то время она старательно ублажала старого мошенника, причем — бесплатно. Фульк принял это за любовь и размяк.
— Он разболтал девке, где хранил похищенное, — догадался северянин.
— Именно так и случилось. Жемчужина и другие сокровища лежали в старом гробу, под землей, на кладбище для нищих.
В один прекрасный вечер Базилла опоила Фулька сонным зельем, подмешанным в вино. Наверное, вор с самого детства не спал так безмятежно и крепко, как в ту ночь…
Вызвав запиской из кабака своего дружка, Базилла направилась с ним на кладбище, которое находилось за чертой города. Ночь была самая подходящая для такого дела — черная, ветреная. То и дело принимался хлестать ливень. Среди могил метались тени, потревоженные мерцающим светом фонаря, — в нем теплилась маленькая свечка, годная только светить себе под ноги на крутой лестнице.
— Проклятье! — бранился Арно. — Давай уйдем скорее отсюда!
— Ты можешь уходить, слабак, — отвечала ему Базилла, — тогда я одна все сделаю.
— Где эта могила?
— Третья от северной стены во втором ряду.
— Знать бы, где северная стена… — То ли от холода, а вернее — от страха, зубы Арно клацали все громче и громче. Но Базилла не боялась ничего. Скоро нужная могила нашлась. Орудуя заступом, постоянно слетающим с черенка, Арно разрывал ее. Базилла поставила фонарь на грубый валун, лежавший в головах фальшивого покойника, и внезапно рассмеялась.
— Ты что? — спросил Арно.
— Смотри, что здесь написано, — и она указала пальцем на камень.
— «Базилла и Арно», — прочел Арно. — Это что, шутка?
Базилла продолжала смеяться.
Когда крышка гроба отскочила в сторону, она смолкла. Жемчужина была там и влажно поблескивала в свете фонаря. Арно завернул ее в свой плащ.
— Я хочу поглядеть на нее, — сказала Базилла.
— Успеешь, — ответил Арно. — Нужно уходить отсюда. Погляди, в гробу много всякого добра… Возьмем?
Действительно, гроб без покойника содержал в своем нутре срезанные кошельки, золотые украшения, драгоценные камни, в оправах и без. Арно позабыл, что только мгновение назад уговаривал свою подругу поскорее покинуть кладбище. Он прыгнул в раскрытый гроб, утонув почти по колено в сокровищах.
Может быть, Фульк Кошачий глаз копил на черный день; может, собирался уйти на покой и пожить безбедно, а всего вернее — он, как сорока, прятал похищенное в тайнике и почти сразу забывал о нем. Для подобных людей прелесть воровства заключается в процессе, а не в результате. Так или иначе, в гробу лежало целое состояние, не считая жемчужины.
Базилла молча смотрела, как ее дружок копается в золотом прахе. Жемчужина, завернутая в плащ, теперь лежала у нее ног.
На глаза ей попался заступ и мелькнула мысль: «А не стукнуть ли этим заступом по макушке непутевого приятеля? Все равно толку от него немного…»
Но едва она так подумала, в темноте со стороны восточных ворот послышался приближающийся шум. Развеселая компания ночных гуляк решила пощекотать себе нервы. Они несли факелы, кувшины с вином, а кто-то из них бряцал на мандолине. Это были безобидные студенты из числа богатых (бедные, как известно, по ночам уныло зубрят скучные дисциплины).
— Кому известно? — качнул головою синеглазый варвар. — Лично я знавал несколько студентов. Ничего они не зубрили, только пьянствовали и были не дураки подраться.
— Это были как раз такие студенты, — не моргнув глазом, продолжил Риго.
«Что я вижу? — вскричал их предводитель, красивый, статный юноша. — Странные дела вершатся под покровом ночи!»
Гуляки, свистя и улюлюкая, образовали вокруг могилы хоровод и принялись плясать. Базилла также оказалась вовлечена в танец. Арно, обезумев от страха, пытался выкарабкаться из разрытой могилы. Земля осыпалась, и он снова и снова падал вниз, в груду бесценных побрякушек. Студенты потешались над ним, а их вожак хохотал громче всех.
Тогда Арно взбесился. Он вылетел из могилы, словно пробка из бутылки, схватил заступ и ударил красавца-повесу по голове. Бедняга умер на месте. От неожиданности все оцепенели, и среди тишины и неподвижности Арно схватил сверток с жемчужиной и бросился бежать.
Его никто не преследовал, потому что друзья убитого, как только прошел шок, сгрудились над остывающим телом. Базилла не могла поверить увиденному. Все ее планы пошли прахом. Она тоже попыталась бежать, но собутыльники несчастного вовремя остановили горе-воровку. Ее связали и передали в руки властей.
На допросе Базилла рассказала чистую правду, но ей не поверили. Некому было подтвердить ее слова. Во-первых, потому, что Фульк Кошачий Глаз исчез из города. Во-вторых, потому что Арно сделал то же самое. А убитый оказался как раз таким юношей, о котором Базилла мечтала, — племянником герцога и единственным наследником богатейшей семьи в городе. Августейший дядя не удовлетворился ходом следствия, и чтобы угодить ему, судейские чиновники изобрели целую шайку заговорщиков, убийство бедного парня представили политической акцией, а сокровища, найденные в гробу, описали в качестве улик.
Что тогда началось! Ведь Кошачий Глаз похищал ценности во всех уголках мира! Таким образом, шайка заговорщиков превратилась в могущественное тайное общество, простирающее свое влияние на всю ойкумену.
За Базиллу взялись всерьез. Она скончалась от пыток, находясь уже в состоянии помешательства, и все время твердила про черную жемчужину.
Последнюю неделю ее жизни судейские даже не обращали внимания на то, что шептали искусанные губы преступницы. А вот палач, человек с большим житейским опытом, ловил каждое слово. Истязание превратилось в увлекательную игру для двоих. Базилла, утратив рассудок, встречала боль, как наслаждение. А палач следил, чтобы оно не приедалось, и слушал, слушал… В какой-то момент он позволил телу, насаженному на острую пирамиду, испустить дух. Вечером этого же дня палач вышел в отставку. Ему требовалось много свободного времени для собственного расследования.
Задача бывшего палача осложнялась еще и тем, что никто из завсегдатаев дешевых притонов не мог толком описать сбежавшего убийцу. До того незначительной личностью был этот Арно… Но палач сумел составить для себя портрет души беглеца. Как собака, взявшая след, он ездил из страны в страну, оставляя крупные города без внимания. Спасающиеся трусы инстинктивно избегают больших городов, стремясь обнаружить глухое и заброшенное место, дыру, щель, в которую можно забиться.
— И очень глупо, — вставил Конан. — В большом, шумном городе легче затеряться, в то время как в глуши чужак заметнее прыща на носу. Продолжай.
— Палач ездил по местам убогим и унылым — его интересовали полувымершие поселки, заглохшие лесные деревушки и маленькие городки, состоящие из трех улиц, по которым сквозняки гоняют взад-вперед колючие шары перекати-поля. Объявляясь в подобном городке, он находил нестарую женщину с неустроенной судьбой, похожую на Базиллу, похищал ее и долгое время беседовал с нею в лесной чаще… Что нужно хорошему палачу для работы? Моток веревки, огниво, дерево с удобным горизонтальным суком…
— Мразь, — констатировал варвар.
— Не могу не согласиться. — Риго устал, у него начал садиться голос. — Однако он редко ошибался. А беглец все не мог остановиться. Арно чувствовал погоню и спасался. В конце концов он так измучился, что признался себе: лучше уж было один раз умереть, чем всю оставшуюся жизнь качаться в седле и вздрагивать от каждого шороха. Увы — Арно боялся не смерти, а самого страха, и убегал, повинуясь ему, как корабль повинуется течению.
1 2 3 4 5 6 7 8