! – возмутился Кеша, но Богдамир прижал палец к губам.
– Оставь, – повторил он. – Мы не можем рисковать человеческими жизнями.
Кеша недоуменно посмотрел на Богдамира, а затем стал засовывать за пояс свою большую лупу.
– И это не надо, – сказал Хома.
– Я всегда беру на расследование свою большую лупу! – обиделся Кеша.
– Расследование окончено, – веско ответил Богдамир. – Наступило оперативное мероприятие.
Но Кеша не собирался выкладывать лупу. Да и бластер оставлять не собирался – он положил крыло на рукоять и задумался. Богдамир повторил:
– Бластер – оставить. Это приказ. – И не удержался: – Вообще-то мне казалось, что ты уже все понял. Ты так и не применил алгоритмический метод?
Кеша ничего не ответил. Он хмуро отцепил бластер и кинул его в «бардачок».
А Богдамир тем временем взял степлер и многозначительно повесил себе на пояс.
Они аккуратно вылезли из кабины и ступили на мягкий грунт парка. Под ногами шуршала листва.
– Так всссе-таки… – начал Кеша, но Богдамир остановил его жестом и замер, прислушиваясь.
– Кеша, погляди, – попросил Богдамир. – Птицы твои где летают?
Кеша помотал головой, пытаясь рассмотреть замок, но деревья загораживали. Тогда он недоуменно уставился на Богдамира.
– Сам посссмотри! Ты выше!
– Я же слепой, – напомнил Богдамир, – вижу только в инфракрасном свете. Забыл?
– Ты их не видишь?
– Нет.
Кеша уставился на него еще более недоуменно, но ничего не сказал. Он задрал голову и стал смотреть в ночное небо.
– Над нами не летают, – доложил он.
– Меня интересует броневик. Над ним летают?
– Сейчассс посссмотрю…
Кеша крадучись пошел вперед, Хома – за ним.
– Нет никого, – прошептал Кеша, выглядывая из-за ровно подстриженных кустиков, окаймлявших парковку. – Броневик пуссстой. Люк рассспахнут.
– Вперед! – скомандовал Богдамир, перепрыгнул кустики и скрылся в люке.
Кеша прыгнул за ним, хотя без бластера чувствовал себя очень неуютно.
В рубке броневика царил такой беспорядок, словно здесь много часов шла драка. А вот массивная дверь в сейфовый отсек оказалась заперта на все электронные замки, рычаги и кольцевые штурвалы.
– Чую запах крови, – произнес Хома.
Кеша тут же выхватил свою лупу, по-птичьи вывернул голову, поднеся ее к глазу, и пополз по полу.
– Пррроклятая куриная ссслепота… – шипел он. – Сссейчас зажгу фонарик…
– Фонарик нельзя! – остановил напарника Богдамир. – Я и так чую, что на полу кровь. Ты лучше посмотри сюда: сейфовый отсек закрыт!
– Закрыт, – подтвердил Кеша, обнюхивая стальную дверь. – И попыток взззлома не вижу. Так, можжжет, и деньги на месссте?
Он попытался заглянуть в щель под дверью, но разглядеть в темноте ничего не смог.
– Денег там нет, – ответил Богдамир. – Можешь не искать. И вообще держись подальше от сейфового отсека, там достаточно грязно.
– Кровь? – встрепенулся Кеша.
– Нет. Радиация. Ты же помнишь, здесь везли когда-то ядерные отходы?
– Ничччего не понимаю!
– Рассуждай алгоритмически.
– Инкассаторы открыли дверь, взззяли деньги и зззакрыли обратно? – предположил Кеша.
– Кеша, – вздохнул Богдамир, – ну подумай сам: будь ты руководителем банка, ты бы дал своим инкассаторам ключи и пароли от сейфа? С какой целью? Чтобы они посреди космоса лезли в хранилище и пересчитывали наличность? К тому же инкассаторы мертвы.
– Я не видел трупов! – возразил Кеша с вызовом.
– Зато я видел, – печально ответил Богдамир. – Инкассаторы пока еще мертвы. И наш долг – наказать убийц.
– Миссстика! – взвизгнул Кеша.
– Ты же не религиозен в это время года? Какая мистика? Ты же будущий следователь, Кеша! Как тебе не стыдно? Примени алгоритмический метод!
– Объясссни немедленно!
– Нет, Кеша. Я хочу, чтобы ты сам все понял. Хотя каждая секунда у нас на счету. Ладно, идем дальше, сейчас поймешь…
Богдамир развернулся и вылез из люка. Кеша вылез следом. Они крадучись направились по тропинке, ведущей к особняку.
– Ссстоп! – вдруг скомандовал Кеша.
Богдамир тут же резко остановился и встал в стойку – почему-то закрывая руками лицо.
– Что там? – прошептал он.
– Показалось, – шепотом ответил Кеша. – Это просссто крест у тропинки.
– Крест? Крест – это не к добру!
– Ну да. Из веточччек. И холмик. Вроде могилки для кошшшки. Или голубя, – презрительно добавил Кеша.
– Земля свежая? – заинтересовался Хома.
– Сссвежая… И что-то выложено веточками по кругу… Буквы готические. На староанглийссском.
– Прочти!
– In God we trussst, – прочел Кеша по слогам. – Типа покойссся с Богом?
– Типа дай Бог каждому, – пробормотал Богдамир озабоченно. – Боюсь, противник окажется гораздо умнее, чем я думал… Ну-ка разрой-ка могилу!
– С ума сошшшел?
– Разрой, разрой.
Кеша вздохнул, взял веточку и принялся деловито расковыривать маленький холмик.
– Пусссто, – доложил он.
– Странно, – откликнулся Богдамир.
– Лиссстья, глина. Бумажжжка какая-то…
– Так! – насторожился Богдамир. – Какая бумажка?
– Кажется… – Кеша поднял бумажку и повернулся к лунному свету. – Кажется, такая же, как я нашел в космосссе!
– Ну-ка сравни! – В руке Богдамира возникла половинка банкноты.
– Она! – удивленно щелкнул клювом Кеша, кладя их рядом на землю. – Вторая половинка!
– Ну-ка отойди, – скомандовал Богдамир, приподнимая очки.
Кеша послушно отошел, а Богдамир закатил глаза, высунул из глазниц цилиндры биолазера и в одну секунду спалил обе половинки банкноты. От горки пепла поднялся тоненький дымок, и в воздухе уютно запахло дачной гарью.
– Зачччем? – Кеша удивленно разинул клюв.
– Ты до сих пор ничего не понял?! – возмутился Богдамир. – Ну держись. Сейчас ты осознаешь весь ужас происшедшего.
8. Майор Богдамир и ужас происходящего
Зеленый свет полночной луны, падающий посреди лесопарка на красный дом с потушенными окнами, на часовню, вокруг которой бесшумно летают сонмища птиц, – это зрелище не для слабонервных. Но Хома с Кеша не были слабонервными, поэтому смотрели на дом внимательно, шаг за шагом приближаясь по аллейке. Что видел Хома своим третьим глазом, мы, наверное, никогда не узнаем, но что-то внутри дома он явно видел, потому что лицо его становилось все суровее, а губы сжимались в тонкую злую линию.
– Я слышу шорох, – прошептал Богдамир, поднимая степлер, как бластер. – Думаю, они нападут первыми. Бей их, а я ворвусь в дом.
– Кого бить? – остановился Кеша и недоуменно развел крылья. – Кто нападет?
Богдамир вынул из кармана моток изоленты, который носил с собой всегда по религиозным соображениям, с хрустом отломил от ближайшего дерева несколько пышных веток, сложил их букетом и перемотал так, что получился веник с рукояткой. Веник он вручил Кеше.
– Твои перья – хорошая защита, – произнес он загадочно. – Но береги глаза и уши. Бей наотмашь по харям.
С этими словами Богдамир рванулся с места, выбил плечом дверь и исчез в недрах дома.
– По каким харям? – недоуменно прощелкал клювом Кеша, оглядываясь. – По каким харям-то?
И вдруг увидел прямо перед своим клювом очень маленькую, но очень самодовольную харю.
Харя была немолодой и плоской. Даже в зеленоватом лунном сиянии казался замогильным ее мертвенный землисто-серый оттенок. Губы свои харя презрительно поджимала, а выпуклые круглые глазенки злобно глядели на Кешу и моргали. Что же касается ушей – они у крошечной хари оказались огромными и колыхались, словно вентиляторы. От них шел сквозняк, который Кеша ощущал на своей мордочке. Колыхались уши так быстро, что разглядеть их не было никакой возможности, как нельзя разглядеть крылья зависшей в воздухе ископаемой птички колибри.
Еще раз скользнув злыми глазенками по Кешиным щекам и клюву, харя пришла в ажиатацию. Ее тонкие губы тревожно распахнулись, показав ряды острых зубиков, и послышался тонкий писк – причудливая смесь злобы, тревоги и торжества.
Кеша вдруг опомнился. В голове всплыл последний приказ Богдамира. Он сжал в крылолапке веник и молниеносным движением ударил врага наотмашь справа-налево, слева-направо – и так много-много раз подряд, хотя враг давно исчез. Кеша осмотрел землю перед собой – хари не было. Тогда он бросил взгляд на веник – и вдруг увидел там зеленую бумажку. Полуразорванная, она застряла среди прутиков и вяло шевелилась обоими концами, которые Кеша поначалу принял за уши. Харя в центре бумажки мучительно разевала рот, а глазки злобно таращились.
– Ссскотина… – возмущенно прошептал Кеша.
И вдруг услышал шипение и шорох. Он задрал вверх голову – и остолбенел. С неба, визжа и шурша, стремительно пикировал несметный рой. Это были не птицы.
Кеша не растерялся – молниеносно принял стойку, перехватил рукоять веника обеими крыльями, словно это был меч самурая на тренировке, и стал ждать, пока стая приблизится на расстояние удара.
Выбив дверь, майор Богдамир упал на пол и сделал наугад несколько выстрелов из степлера. Но прежде чем жестяные скобки вонзились в стены, перекувыркнулся и отпрыгнул с воображаемой линии огня. Но линия огня так и осталась воображаемой – в него никто не стрелял и вообще нападать не собирался. В холле стояла тишина.
Майор Богдамир бросился к лестнице, мигом взбежал на второй этаж, снова выстрелил парой скоб наугад и остановился.
– Заходи, противный человечек, гостем будешь… – раздался мерзкий голос.
Голос этот оказался басовит, напрочь сорван и напоминал угрожающий шелест.
– Заходи, заходи, – вновь зашелестел голос.
Теперь Богдамир хорошо разглядел его обладателя – в отличие от летающих тварей этот монстр был теплым.
Обладатель мерзкого голоса сидел в кресле у декоративного камина и напоминал гигантский лист ватмана метров пять на два, но сильно разбухший в толщину. По всему зеленоватому периметру чудовища извивались длинные мерзкие щупальца. Харя монстра посреди листа была такой же, как у порхающих над домом тварей, хотя с такой комплекцией летать он, понятное дело, уже не мог. Некоторые щупальца сжимали топоры, некоторые – ножи, а два щупальца по флангам крепко обвивали рукоятки пары хороших армейских бластеров, какие бывают только у первопроходчиков дальних планет, спецназовцев или инкассаторов.
И вот это было для Богдамира неожиданностью. Раструбы обоих бластеров смотрели точно в третий глаз Хомы – точку над переносицей.
– Ме-е-едленно кладем свой бластер на пол… – зашелестел монстр, – и поднима-а-а-аем ручки вверх…
– А у меня и нет бластера. Я журналист, – соврал Хома.
Глазищи в центре ватмана стали еще более выпуклыми и недоуменно похлопали.
– Журнали-и-и-ст… – прошелестело чудовище. – А что это у тебя на поясе?
– Степлер. Мы, журналисты, всегда носим канцелярские принадлежности.
– Степлер. Журналист. – Тонкие губы чудовища задумчиво почмокали. – Журналистов у меня еще не было…
– А кто был? – сразу спросил Хома.
– Кто был… – Чудовище выставило вперед пару сотен шупалец и принялось загибать их одно за другим. – Два инкассатора, директор заправочной станции, три безработных дачника, шериф милиции округа Глоррайхерзигсвассер и восемь профессиональных японских туристов. – Чудовище сыто рыгнуло, прекратило загибать щупальца и потерло ими друг о дружку в предвкушении. – Теперь будет журналист. Интересно, что там себе журналисты думают?
– Пятнадцать человек! – присвистнул Богдамир. – И ты их всех убил! Ты, проклятый мутант, порождение генетически модифицированного хлопка и радиации трюма!
– К чему эти обидные слова? – поморщилось чудовище. – Зови меня просто: Франклинштейн. Сядь-ка в креслице…
Франклинштейн неожиданно свернулся в узкую трубочку и стал похож на зеленый хобот. Нижний конец хобота проворно потянулся с кресла к полу и с шумом принюхался. На полу перед креслом ровными белыми дорожками был рассыпан порошок из распоротого мешка, стоящего неподалеку. Неизвестно, где Франклинштейн успел добыть такую дорогостоящую редкость, но Хома опытным нюхом опознал в порошке сахар-песок – излюбленную пищу всякого рода мутантов и просто мерзавцев, бесящихся с жиру. Франклинштейн с вожделением всосал в себя ближайшую дорожку, экстатично почмокал хоботом и блаженно развернулся в кресле, снова превратившись в лист ватмана, обросший щупальцами.
Тем временем приемник глубоко в ухе Хомы ожил: на связь выходил Кеша.
– Я не сссправляюсь! – кричал Кеша. – Они цццарапаютссся! Они зззагоняют меня в дом! Их тут миллионы!!!
– Тяни время, – приказал Хома. – Скоро будет подкрепление. Кстати, я выяснил: маленьких можешь убивать. Большого – нельзя.
– Какого большого?
Богдамир не стал уточнять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Оставь, – повторил он. – Мы не можем рисковать человеческими жизнями.
Кеша недоуменно посмотрел на Богдамира, а затем стал засовывать за пояс свою большую лупу.
– И это не надо, – сказал Хома.
– Я всегда беру на расследование свою большую лупу! – обиделся Кеша.
– Расследование окончено, – веско ответил Богдамир. – Наступило оперативное мероприятие.
Но Кеша не собирался выкладывать лупу. Да и бластер оставлять не собирался – он положил крыло на рукоять и задумался. Богдамир повторил:
– Бластер – оставить. Это приказ. – И не удержался: – Вообще-то мне казалось, что ты уже все понял. Ты так и не применил алгоритмический метод?
Кеша ничего не ответил. Он хмуро отцепил бластер и кинул его в «бардачок».
А Богдамир тем временем взял степлер и многозначительно повесил себе на пояс.
Они аккуратно вылезли из кабины и ступили на мягкий грунт парка. Под ногами шуршала листва.
– Так всссе-таки… – начал Кеша, но Богдамир остановил его жестом и замер, прислушиваясь.
– Кеша, погляди, – попросил Богдамир. – Птицы твои где летают?
Кеша помотал головой, пытаясь рассмотреть замок, но деревья загораживали. Тогда он недоуменно уставился на Богдамира.
– Сам посссмотри! Ты выше!
– Я же слепой, – напомнил Богдамир, – вижу только в инфракрасном свете. Забыл?
– Ты их не видишь?
– Нет.
Кеша уставился на него еще более недоуменно, но ничего не сказал. Он задрал голову и стал смотреть в ночное небо.
– Над нами не летают, – доложил он.
– Меня интересует броневик. Над ним летают?
– Сейчассс посссмотрю…
Кеша крадучись пошел вперед, Хома – за ним.
– Нет никого, – прошептал Кеша, выглядывая из-за ровно подстриженных кустиков, окаймлявших парковку. – Броневик пуссстой. Люк рассспахнут.
– Вперед! – скомандовал Богдамир, перепрыгнул кустики и скрылся в люке.
Кеша прыгнул за ним, хотя без бластера чувствовал себя очень неуютно.
В рубке броневика царил такой беспорядок, словно здесь много часов шла драка. А вот массивная дверь в сейфовый отсек оказалась заперта на все электронные замки, рычаги и кольцевые штурвалы.
– Чую запах крови, – произнес Хома.
Кеша тут же выхватил свою лупу, по-птичьи вывернул голову, поднеся ее к глазу, и пополз по полу.
– Пррроклятая куриная ссслепота… – шипел он. – Сссейчас зажгу фонарик…
– Фонарик нельзя! – остановил напарника Богдамир. – Я и так чую, что на полу кровь. Ты лучше посмотри сюда: сейфовый отсек закрыт!
– Закрыт, – подтвердил Кеша, обнюхивая стальную дверь. – И попыток взззлома не вижу. Так, можжжет, и деньги на месссте?
Он попытался заглянуть в щель под дверью, но разглядеть в темноте ничего не смог.
– Денег там нет, – ответил Богдамир. – Можешь не искать. И вообще держись подальше от сейфового отсека, там достаточно грязно.
– Кровь? – встрепенулся Кеша.
– Нет. Радиация. Ты же помнишь, здесь везли когда-то ядерные отходы?
– Ничччего не понимаю!
– Рассуждай алгоритмически.
– Инкассаторы открыли дверь, взззяли деньги и зззакрыли обратно? – предположил Кеша.
– Кеша, – вздохнул Богдамир, – ну подумай сам: будь ты руководителем банка, ты бы дал своим инкассаторам ключи и пароли от сейфа? С какой целью? Чтобы они посреди космоса лезли в хранилище и пересчитывали наличность? К тому же инкассаторы мертвы.
– Я не видел трупов! – возразил Кеша с вызовом.
– Зато я видел, – печально ответил Богдамир. – Инкассаторы пока еще мертвы. И наш долг – наказать убийц.
– Миссстика! – взвизгнул Кеша.
– Ты же не религиозен в это время года? Какая мистика? Ты же будущий следователь, Кеша! Как тебе не стыдно? Примени алгоритмический метод!
– Объясссни немедленно!
– Нет, Кеша. Я хочу, чтобы ты сам все понял. Хотя каждая секунда у нас на счету. Ладно, идем дальше, сейчас поймешь…
Богдамир развернулся и вылез из люка. Кеша вылез следом. Они крадучись направились по тропинке, ведущей к особняку.
– Ссстоп! – вдруг скомандовал Кеша.
Богдамир тут же резко остановился и встал в стойку – почему-то закрывая руками лицо.
– Что там? – прошептал он.
– Показалось, – шепотом ответил Кеша. – Это просссто крест у тропинки.
– Крест? Крест – это не к добру!
– Ну да. Из веточччек. И холмик. Вроде могилки для кошшшки. Или голубя, – презрительно добавил Кеша.
– Земля свежая? – заинтересовался Хома.
– Сссвежая… И что-то выложено веточками по кругу… Буквы готические. На староанглийссском.
– Прочти!
– In God we trussst, – прочел Кеша по слогам. – Типа покойссся с Богом?
– Типа дай Бог каждому, – пробормотал Богдамир озабоченно. – Боюсь, противник окажется гораздо умнее, чем я думал… Ну-ка разрой-ка могилу!
– С ума сошшшел?
– Разрой, разрой.
Кеша вздохнул, взял веточку и принялся деловито расковыривать маленький холмик.
– Пусссто, – доложил он.
– Странно, – откликнулся Богдамир.
– Лиссстья, глина. Бумажжжка какая-то…
– Так! – насторожился Богдамир. – Какая бумажка?
– Кажется… – Кеша поднял бумажку и повернулся к лунному свету. – Кажется, такая же, как я нашел в космосссе!
– Ну-ка сравни! – В руке Богдамира возникла половинка банкноты.
– Она! – удивленно щелкнул клювом Кеша, кладя их рядом на землю. – Вторая половинка!
– Ну-ка отойди, – скомандовал Богдамир, приподнимая очки.
Кеша послушно отошел, а Богдамир закатил глаза, высунул из глазниц цилиндры биолазера и в одну секунду спалил обе половинки банкноты. От горки пепла поднялся тоненький дымок, и в воздухе уютно запахло дачной гарью.
– Зачччем? – Кеша удивленно разинул клюв.
– Ты до сих пор ничего не понял?! – возмутился Богдамир. – Ну держись. Сейчас ты осознаешь весь ужас происшедшего.
8. Майор Богдамир и ужас происходящего
Зеленый свет полночной луны, падающий посреди лесопарка на красный дом с потушенными окнами, на часовню, вокруг которой бесшумно летают сонмища птиц, – это зрелище не для слабонервных. Но Хома с Кеша не были слабонервными, поэтому смотрели на дом внимательно, шаг за шагом приближаясь по аллейке. Что видел Хома своим третьим глазом, мы, наверное, никогда не узнаем, но что-то внутри дома он явно видел, потому что лицо его становилось все суровее, а губы сжимались в тонкую злую линию.
– Я слышу шорох, – прошептал Богдамир, поднимая степлер, как бластер. – Думаю, они нападут первыми. Бей их, а я ворвусь в дом.
– Кого бить? – остановился Кеша и недоуменно развел крылья. – Кто нападет?
Богдамир вынул из кармана моток изоленты, который носил с собой всегда по религиозным соображениям, с хрустом отломил от ближайшего дерева несколько пышных веток, сложил их букетом и перемотал так, что получился веник с рукояткой. Веник он вручил Кеше.
– Твои перья – хорошая защита, – произнес он загадочно. – Но береги глаза и уши. Бей наотмашь по харям.
С этими словами Богдамир рванулся с места, выбил плечом дверь и исчез в недрах дома.
– По каким харям? – недоуменно прощелкал клювом Кеша, оглядываясь. – По каким харям-то?
И вдруг увидел прямо перед своим клювом очень маленькую, но очень самодовольную харю.
Харя была немолодой и плоской. Даже в зеленоватом лунном сиянии казался замогильным ее мертвенный землисто-серый оттенок. Губы свои харя презрительно поджимала, а выпуклые круглые глазенки злобно глядели на Кешу и моргали. Что же касается ушей – они у крошечной хари оказались огромными и колыхались, словно вентиляторы. От них шел сквозняк, который Кеша ощущал на своей мордочке. Колыхались уши так быстро, что разглядеть их не было никакой возможности, как нельзя разглядеть крылья зависшей в воздухе ископаемой птички колибри.
Еще раз скользнув злыми глазенками по Кешиным щекам и клюву, харя пришла в ажиатацию. Ее тонкие губы тревожно распахнулись, показав ряды острых зубиков, и послышался тонкий писк – причудливая смесь злобы, тревоги и торжества.
Кеша вдруг опомнился. В голове всплыл последний приказ Богдамира. Он сжал в крылолапке веник и молниеносным движением ударил врага наотмашь справа-налево, слева-направо – и так много-много раз подряд, хотя враг давно исчез. Кеша осмотрел землю перед собой – хари не было. Тогда он бросил взгляд на веник – и вдруг увидел там зеленую бумажку. Полуразорванная, она застряла среди прутиков и вяло шевелилась обоими концами, которые Кеша поначалу принял за уши. Харя в центре бумажки мучительно разевала рот, а глазки злобно таращились.
– Ссскотина… – возмущенно прошептал Кеша.
И вдруг услышал шипение и шорох. Он задрал вверх голову – и остолбенел. С неба, визжа и шурша, стремительно пикировал несметный рой. Это были не птицы.
Кеша не растерялся – молниеносно принял стойку, перехватил рукоять веника обеими крыльями, словно это был меч самурая на тренировке, и стал ждать, пока стая приблизится на расстояние удара.
Выбив дверь, майор Богдамир упал на пол и сделал наугад несколько выстрелов из степлера. Но прежде чем жестяные скобки вонзились в стены, перекувыркнулся и отпрыгнул с воображаемой линии огня. Но линия огня так и осталась воображаемой – в него никто не стрелял и вообще нападать не собирался. В холле стояла тишина.
Майор Богдамир бросился к лестнице, мигом взбежал на второй этаж, снова выстрелил парой скоб наугад и остановился.
– Заходи, противный человечек, гостем будешь… – раздался мерзкий голос.
Голос этот оказался басовит, напрочь сорван и напоминал угрожающий шелест.
– Заходи, заходи, – вновь зашелестел голос.
Теперь Богдамир хорошо разглядел его обладателя – в отличие от летающих тварей этот монстр был теплым.
Обладатель мерзкого голоса сидел в кресле у декоративного камина и напоминал гигантский лист ватмана метров пять на два, но сильно разбухший в толщину. По всему зеленоватому периметру чудовища извивались длинные мерзкие щупальца. Харя монстра посреди листа была такой же, как у порхающих над домом тварей, хотя с такой комплекцией летать он, понятное дело, уже не мог. Некоторые щупальца сжимали топоры, некоторые – ножи, а два щупальца по флангам крепко обвивали рукоятки пары хороших армейских бластеров, какие бывают только у первопроходчиков дальних планет, спецназовцев или инкассаторов.
И вот это было для Богдамира неожиданностью. Раструбы обоих бластеров смотрели точно в третий глаз Хомы – точку над переносицей.
– Ме-е-едленно кладем свой бластер на пол… – зашелестел монстр, – и поднима-а-а-аем ручки вверх…
– А у меня и нет бластера. Я журналист, – соврал Хома.
Глазищи в центре ватмана стали еще более выпуклыми и недоуменно похлопали.
– Журнали-и-и-ст… – прошелестело чудовище. – А что это у тебя на поясе?
– Степлер. Мы, журналисты, всегда носим канцелярские принадлежности.
– Степлер. Журналист. – Тонкие губы чудовища задумчиво почмокали. – Журналистов у меня еще не было…
– А кто был? – сразу спросил Хома.
– Кто был… – Чудовище выставило вперед пару сотен шупалец и принялось загибать их одно за другим. – Два инкассатора, директор заправочной станции, три безработных дачника, шериф милиции округа Глоррайхерзигсвассер и восемь профессиональных японских туристов. – Чудовище сыто рыгнуло, прекратило загибать щупальца и потерло ими друг о дружку в предвкушении. – Теперь будет журналист. Интересно, что там себе журналисты думают?
– Пятнадцать человек! – присвистнул Богдамир. – И ты их всех убил! Ты, проклятый мутант, порождение генетически модифицированного хлопка и радиации трюма!
– К чему эти обидные слова? – поморщилось чудовище. – Зови меня просто: Франклинштейн. Сядь-ка в креслице…
Франклинштейн неожиданно свернулся в узкую трубочку и стал похож на зеленый хобот. Нижний конец хобота проворно потянулся с кресла к полу и с шумом принюхался. На полу перед креслом ровными белыми дорожками был рассыпан порошок из распоротого мешка, стоящего неподалеку. Неизвестно, где Франклинштейн успел добыть такую дорогостоящую редкость, но Хома опытным нюхом опознал в порошке сахар-песок – излюбленную пищу всякого рода мутантов и просто мерзавцев, бесящихся с жиру. Франклинштейн с вожделением всосал в себя ближайшую дорожку, экстатично почмокал хоботом и блаженно развернулся в кресле, снова превратившись в лист ватмана, обросший щупальцами.
Тем временем приемник глубоко в ухе Хомы ожил: на связь выходил Кеша.
– Я не сссправляюсь! – кричал Кеша. – Они цццарапаютссся! Они зззагоняют меня в дом! Их тут миллионы!!!
– Тяни время, – приказал Хома. – Скоро будет подкрепление. Кстати, я выяснил: маленьких можешь убивать. Большого – нельзя.
– Какого большого?
Богдамир не стал уточнять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49