Клинки без всякой пользы отскочили от тела дракона.
Однако дракон, не ожидавший подобного, промахнулся тремя левыми лапами.
На долю торна позже Лайк, увернувшись от первой правой лапы, отсек Диайоном вторую. Но третья лапа зацепила его, он потерял равновесие и упал, едва не полетев вниз со стены. Светлый Клинок выскользнул из его руки, тотчас же превратившись в обломанную рукоять.
И рукоять эта отскочила к моим ногам.
Дракон разворачивался для новой атаки.
...И вспыхнула, взорвалась во мне самая прекрасная из всех мелодий молнии!
Я поднял Светлый Клинок.
Я поймал взгляд черного дракона.
О, Луна!!!
Светлый Клинок Диайон в моей руке остался обломанной рукоятью.
Дракон, насмешливо глядя на меня, летел на безоружного, беззащитного Лайка; Лайк что-то кричал, но молния заглушала его крик...
- Держи! - истошно крикнул я Эргэнэ. Я понял: Светлый Клинок принадлежит Лайку и хнумам.
Но и в ее руке рукоять не стала оружием.
Дракон открыл страшную пасть. Ничто уже не могло спасти Лайка Александра.
Я видел во сне! Я совершенно точно видел этот момент, я редко вспоминаю то, что мне снится, жаль, но я вспоминаю сны редко, однако именно этот момент...
Я выхватил рукоять у Эргэнэ, вздрогнув от прикосновения к телу, и швырнул через десяток свордов Лайку. Я не боялся, что промахнусь. Я был абсолютно уверен, что он поймает ее вовремя.
Дракону оставалось лишь сомкнуть челюсти, когда рукоять и ладонь Лайка Александра встретились, и Светлый Клинок вспыхнул там, где только что не могло быть никакого сопротивления.
Лайк полоснул по черной морде, заставив ее уйти влево. Второй удар был направлен в основание шеи - туда, куда до этого бил Грей-Дварр. При всей своей массивности дракон успел ускользнуть: Светлый Клинок рассек кожу-броню, но не проник глубже.
Дракон развернулся так быстро, что Лайк даже не приготовился к атаке. Диайон вовсе не коснулся черного тела. Дракон занял стену. Две уцелевшие правые лапы сгребли Лайка и безусловно убили бы его, но Верховный Стратег Селентины вонзил меч, подаренный хнумами, в рассеченное место на шее создания дьявола, а второй, любимый клинок, с 50-го года живущий на свете вместе с Грей-Дварром, просунувшись с головой в раскрытую от боли пасть погрузил в воспаленное, красное, наверное, очень мягкое нёбо.
И несколько раз провернул.
Черный глаз, по-прежнему смотрящий на меня, лопнул, изнутри пронзенный сталью 50-го года. И, повинуясь инстинкту сновидения, я, бегущий в центр схватки давным-давно, десять свордов расстояния, полтора торна времени, два такта мелодии, я, наконец добежав, вонзил свое простое железное оружие в единственный глазок на маленькой головке черного дракона. Я даже понял, зачем Луна повелела мне сделать это - иначе уходящая жизнь спряталась бы в запасную прямоугольную головку и там тлела, поддерживая смертоносное тело до конца битвы.
Дракон был почти мертв. Его воли, его желания убивать могло хватить на одно-единственное последнее движение. Он мог повернуть правые лапы и разорвать Лайка Александра. Он мог сомкнуть челюсти и уничтожить Грей-Дварра. Но он уже не мог убить сразу двоих.
Из недр загадочной плоти вдруг вырвалось пламя и израненная пасть медленно неотвратимо закрылась.
А спустя тридцать торнов так же медленно разжались длинные, некогда мощные пальцы-отростки на правых лапах.
Лайк встал на ноги и произнес:
- Нечисть.
Я не доверял ему. Особенно в последнее время. Не доверял, не любил, порой побаивался. Все казалось мне подозрительным: странные речи первых дней и немота, сковавшая его в стенах чужого замка; сумасшедший блеск глаз и четвертое имя; загадочная история с невозвращением в Республику и оскорбительная манера не замечать никого, кроме Лайка.
И вот он умер. Непревзойденный, непобедимый воин погиб прежде меня, прежде Эргэнэ. Он казался вечным, в его неуязвимости чудилось что-то нечеловеческое, а он взял и умер, спасая нас, спасая презираемых им хнумов и, конечно же, в первую очередь - младшего Александра, единственного, кого он признавал себе равным.
Да, Лайк располагал к себе, Стратег отталкивал. Я не знаю почему, но так было. Да, в замке и я перестал существовать для него, но в пути несколько уроков мастерства дополнили меня всем тем, что я недобрал, уйдя раньше срока из Ирисового Храма.
Что-то нечеловеческое... Да разве мог быть Верховный Стратег таким, как все люди?
И возможно, я обижал его своим отношением. Возможно, он все видел - и мое недоверие, и мою нелюбовь.
Пусть примет тебя Луна, Грей-Дварр!
А тот из нас, кто уцелеет, расскажет в Лунной Заводи о последнем подвиге первого бойца, второго рыцаря Селентины...
Битва продолжалась!
Тело мертвого чудовища развалилось во всю ширину стены, туловище нелепо изогнулось, металлическая кожа размякла, углы разгладились, огромный хвост свешивался в город. Но трехголовый собрат поверженного дракона был жив. Он снова отбросил защитников на подходах к правой башне, оттолкнулся от стены четырьмя задними лапами и полетел на грифонов.
От правой башни к средней продвигались по стене рыцари.
Мы побежали в среднюю башню.
Отряд из двадцати хранителей готовился к обороне. Из города подоспели еще пятьдесят хнумов.
- Туда! - вскричал Лайк. - Правая башня! Они спустятся в город!!!
И хнумы повиновались. Победа над драконом, гибель многих хранителей сделали свое дело. Пусть на короткое время, но хнумы признавали право человека в синей форме распоряжаться в их городе!
С нами остались Эргэнэ и десять хранителей. Остальные бросились вниз по внутренней лестнице и через город в правый угол.
Во главе с Лайком мы выступили на стену против железной лавины. Чтобы преградить ей дорогу, нужно было всего три воина, всего три, но побеждающих в каждой схватке. О, если бы рядом сражался Грей-Дварр!.. Но и вдвоем мы должны были устоять!
Я больше не был рыцарем. В шкуре, хоть и с мечом, я дрался с людьми, облаченными в железо, как разбойник-ярк, как пират с варварского корабля.
И побеждал!
Логика молнии объединилась с логикой боевых приемов, их союз командовал мной, они сплелись и жили сами по себе, а я лишь следовал за звуком, выполняя кем-то четко продуманный замысел, заново понять который все равно никогда не будет времени. Я успевал за собственными движениями и впервые осознавал, что значит жизнь, что значит битва, как хорошо жить и что такое опьянение этим миром. Я проваливался в восторг, сквозь музыку различая отдаленный звон железа, когда клинки наши скрещивались.
Черный рыцарь хотел достать меня справа, но Эргэнэ ударила копьем, щит пробить не удалось, рыцарь стоял на самом краю, он потерял равновесие и полетел вниз.
Светлый Диайон блистал слева.
Я был наверху блаженства, когда...
...Воспоминания о Храме.
Длинная-длинная дорога на север.
Золотая статуя Отца Гор.
Я открыл глаза. В голове гудело. Небо было серым в красных пятнах.
Я пошевелился. Я был жив и тело мое, кажется, меня слушалось. Похоже, ударили по голове. Я потрогал лоб - он был в крови. Чем и как мог поразить меня черный рыцарь, если после его удара я остался жив?
Я повернулся на бок и приподнялся на локте. Над равниной, ближе к левой башне, происходила воздушная битва: трехголовый дракон сражался с грифонами. Грифоны вились вокруг него, их было уже меньше двадцати.
Я осторожно встал на ноги.
Блаберон, к дьяволу осторожность! Я мог драться, и жизнь дракона была разменена на жизнь Верховного Стратега, второй дракон одолевал в воздухе, черные рыцари бились с хнумами за правую башню.
Впереди и сзади по стене лежали тела убитых. Почти все они недавно были врагами. Я снял с ближайшего панцирь, шлем, подобрал щит. Хнумам это не нужно. А мне...
Если они разлетались передо мной, когда у меня был один только меч, то теперь... Теперь я погоню их до кораблей, и хнумы пойдут за нами!..
Я облачился в доспехи. Я спешил к правой башне, но Лайка не было видно, и не сверкал Светлый Клинок, и не выделялась ярко-синяя форма.
Неужели он погиб без меня?! И никто не защитил его, открывшегося для удара...
Темные латы. Багровая полоса на щите. Косматые шкуры.
Мне оставалось несколько шагов, чтобы из-за спин дварров вырваться навстречу рыцарям, я выкрикнул что-то угрожающее и...
...Темный лес, волчий вой. Квинт Арета поднимает Разрушитель.
Грей-Дварр подбрасывает мечи высоко вверх, они со звоном сталкиваются и падают к нему в руки.
Колдун смотрит на Лайка, глаза его пусты. Он делает приглашающий жест и уходит во тьму.
На этот раз я очнулся в башне, в выделенной мне комнате, под шкурами.
Хвала Луне! Я снова был жив.
В комнате находился кто-то еще.
- Где он? - громко спросил я.
Вместо ответа грима выбежала прочь. Стало темно: она захватила с собой единственный факел.
Ночь, значит. Уже ночь.
Прошло какое-то время, и я услыхал шаги на лестнице. Эргэнэ, старец Аметиста и хранитель с факелом возникли из темноты.
- Народ дварров благодарит тебя! - сказал старец.
Хранитель и Эргэнэ торжественно повторили:
- Народ дварров благодарит тебя!
- Где Лайк Александр? - спросил я.
На лестнице послышались еще шаги.
В сопровождении двух хранителей вошел старец Рубина.
Старцы странно переглянулись, удивились хранители и Эргэнэ. Я спросил громче и настойчивее:
- Где Лайк Александр?!
- Народ дварров благодарит тебя! - произнес как заклинание старец Рубина.
- Где... - начал было я и замолчал.
По лестнице опять кто-то шел.
Перед нами предстала гриффина Раамэ. Она покосилась на старцев и с трудом проговорила:
- Народ дварров... благодарит...
- Радуйся, победитель! - услышал я знакомый голос.
Лайк Александр, целехонький, даже не раненый, светящийся изнутри, как когда-то в Храме Ириса, ворвался в комнату. За душой у него снова имелось что-то такое, к чему хотелось прикоснуться.
Я забыл про холод и откинул одеяло.
Мы победили.
Он тоже был жив.
Я - счастлив.
- О, старцы первого круга и ты, гриффина! Конечно, не для того собрал я вас троих, чтобы всего лишь почтить благодарностью доблесть моего друга. Для этого было бы достаточно любого из вторых старцев. Я собрал вас, чтобы сказать: успех надо развить! Мы, селентинцы, доказали свою надежность. Я прошу дать мне грифона и летучий отряд! Уцелевших врагов можно догнать. Мы проследим их путь, узнаем, где находится их страна и захватим один, два или три корабля. Это нельзя решать всем кругом, потому что решить надо сейчас.
- В бою с драконом пало четырнадцать грифонов, - сказала гриффина Раамэ.
- Их бы погибло больше, если бы она, - Лайк указал на Эргэнэ, - не взяла меня вместо гримы и я не помог волшебным клинком. Счастье, что ее грифон оказался небоевым! Завтра мы повторим то же самое, но дракона уже не будет. Мне нужен отряд! Из всех оставшихся гриффин! Мы захватим корабли и перейдем к нападению морем. Хранители взойдут на палубу! И хорошо бы захватить лошадей...
- Такого еще не бывало! - возмутилась гриффина.
- Не бывало, - повторил старец Аметиста.
Старец Рубина промолчал.
- Но и черных рыцарей не бывало. Селентина не знает, откуда они и где их страна. И дварры не знают.
- Почему не отдать волшебный меч гриффине? - вдруг спросил старец Рубина.
Лайк усмехнулся.
- Волшебных предметов в мире не так много. Светлый Клинок Диайон дается в руки лишь тому, кто его добыл.
- Это правда, - подтвердила Эргэнэ.
Лайк взялся за рукоять. Светлый Клинок вспыхнул у него на поясе, озарив собой комнату.
- Попробуй, гриффина!
Он передал Клинок ей, в руке гриффины оказалась пустая рукоять. Гриффина от неожиданности вздрогнула и выронила ее.
- Женщина не ведает помыслов Единого, - сказал старец Аметиста.
- Попробуй ты, старец первого круга!
Старец красноречиво промолчал и вперед послушно выступил знакомый хранитель. Он осторожно прикоснулся пальцами к рукояти, а потом внезапно сжал ее всей ладонью как можно сильнее.
- Бесполезно! - сказал Лайк Александр. - Это только мое оружие.
Все замолчали.
- Сколько грифонов в замке? - спросил старец Рубина.
- Часть первого отряда, половина второго, весь третий, - нехотя ответила гриффина Раамэ.
Старцы еще раз переглянулись.
- Хорошо, - сказал старец Аметиста. - Утром грифоны будут твоими.
Лайк принял рукоять и Диайон снова затмил свет факела.
- Тогда к полудню мы уже отобьем один корабль!
Все ушли.
Я не мог уснуть. Эпизоды первой настоящей битвы моей жизни повторялись, еще и еще я бежал к правой башне, взмахивал мечом, находил уязвимые места в броне черных рыцарей и - главное! - отрубал маленькую прямоугольную головку.
Я спустился во второй ярус и выбрался на стену. Ночь была темной, Луна еще не выглянула из-за горы. До полнолуния - одна доля и двадцать восемь дней.
Вот отсюда мы погнали врагов, и во время боя не думалось о смерти, надо было успевать, но сейчас... Что если? Неужели я бы просто не очнулся? Я проваливаюсь в темноту и... снова открываю глаза. Золотая Луна - наша надежда, но почему я наяву не могу представить ее потустороннего сияния?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18