Киммериец со всех ног бросился туда, и довольно скоро перед ним открылась небольшая поляна, лежавшая почти у подножия гор.
На поляне шла ожесточенная борьба огромного медведя и человека, и, судя по тому, что увидел Конан, человек эту битву проигрывал. Оба запыхались, из многочисленных ран струилась кровь, но если силы Ньорда явно были на исходе, то оборотень и не собирался сдаваться. Он оглушительно ревел и пытался поймать противника, чтобы переломить ему хребет. Ньорд отпрыгнул в сторону и, с трудом шевеля рукой в изодранных в клочья доспехах из жесткой меди, выхватил серебряный кинжал, лезвие которого блеснуло в солнечных лучах. Медведь отшатнулся, прикрыв глаза лапой, и Ньорд стремительно бросился на него. Однако праздновать победу было рано. Зверь изо всех сил ударил мощной лапой по руке асира, и кинжал, описав в воздухе дугу, вонзился в снег, довольно плотно утрамбованный за время поединка. Хищник снова зарычал и одним прыжком настиг Ньорда. Не успел тот опомниться, как тяжелая туша накрыла его, когтистая лапа потянулась к горлу.
Конан размахнулся и, почти не целясь, изо всех сил метнул в монстра копье. Сверкнув холодной молнией, оно пересекло поляну и глубоко вошло зверю под лопатку. Он дернулся, и из открытой пасти потоком хлынула кровь, так что Ньорд чуть не захлебнулся ею. Киммериец подбежал к другу, сильным рывком скинул с него зверя, затем обернулся, выдернул кинжал из снега и перерезал медведю горло. Только после этого он посмотрел на асира:
– С тобой все в порядке?
– Ты был прав, – едва переводя дыхание, ответил Ньорд. – Я бы с ним не справился.
– Не надо об этом, – нахмурился Конан и вдруг воскликнул, указывая рукой на хищника: – Смотри!
То, что происходило у них на глазах, могло привидеться разве что в самом страшном сне. Зверь лежал на спине, запрокинув голову. Неожиданно по его телу пробежала дрожь, и сквозь жуткий звериный облик начала проступать фигура человека. Прошло всего несколько мгновений, и перед изумленными друзьями возник труп старого ванира с седой всклокоченной бородой. Мертвое лицо искажала гримаса ненависти.
– Так вот ты какой, – тихо проговорил Ньорд. – Но теперь все кончено. Больше ты не причинишь зла.
– Кончено?! – взвился Конан. – Старая змея сдохла, но гадючник-то цел и невредим. Надо отправиться в Ванахейм и вырезать весь этот клан. Зло надо уничтожать с корнем.
– Опомнись, Конан, – возразил Ньорд. – Там остались лить женщины и дети.
– Дети вырастут, – настаивал киммериец.
– Вот тогда и встретимся с ними. В честном бою.
Конан глубоко вздохнул, понимая, что асир прав, и стараясь унять свою горячую кровь, которая снова ударила ему в голову. Он помолчал, глядя на поверженного врага, вздохнул еще раз и протянул Ньорду руку:
– Вставай. Нас заждались дома. Ты обещал устроить пир, помнишь? Ох и напьюсь же я сегодня!
Ньорд засмеялся, медленно поднялся на ноги, оперся о плечо друга, и они неторопливо побрели домой.
1 2 3 4 5 6 7
На поляне шла ожесточенная борьба огромного медведя и человека, и, судя по тому, что увидел Конан, человек эту битву проигрывал. Оба запыхались, из многочисленных ран струилась кровь, но если силы Ньорда явно были на исходе, то оборотень и не собирался сдаваться. Он оглушительно ревел и пытался поймать противника, чтобы переломить ему хребет. Ньорд отпрыгнул в сторону и, с трудом шевеля рукой в изодранных в клочья доспехах из жесткой меди, выхватил серебряный кинжал, лезвие которого блеснуло в солнечных лучах. Медведь отшатнулся, прикрыв глаза лапой, и Ньорд стремительно бросился на него. Однако праздновать победу было рано. Зверь изо всех сил ударил мощной лапой по руке асира, и кинжал, описав в воздухе дугу, вонзился в снег, довольно плотно утрамбованный за время поединка. Хищник снова зарычал и одним прыжком настиг Ньорда. Не успел тот опомниться, как тяжелая туша накрыла его, когтистая лапа потянулась к горлу.
Конан размахнулся и, почти не целясь, изо всех сил метнул в монстра копье. Сверкнув холодной молнией, оно пересекло поляну и глубоко вошло зверю под лопатку. Он дернулся, и из открытой пасти потоком хлынула кровь, так что Ньорд чуть не захлебнулся ею. Киммериец подбежал к другу, сильным рывком скинул с него зверя, затем обернулся, выдернул кинжал из снега и перерезал медведю горло. Только после этого он посмотрел на асира:
– С тобой все в порядке?
– Ты был прав, – едва переводя дыхание, ответил Ньорд. – Я бы с ним не справился.
– Не надо об этом, – нахмурился Конан и вдруг воскликнул, указывая рукой на хищника: – Смотри!
То, что происходило у них на глазах, могло привидеться разве что в самом страшном сне. Зверь лежал на спине, запрокинув голову. Неожиданно по его телу пробежала дрожь, и сквозь жуткий звериный облик начала проступать фигура человека. Прошло всего несколько мгновений, и перед изумленными друзьями возник труп старого ванира с седой всклокоченной бородой. Мертвое лицо искажала гримаса ненависти.
– Так вот ты какой, – тихо проговорил Ньорд. – Но теперь все кончено. Больше ты не причинишь зла.
– Кончено?! – взвился Конан. – Старая змея сдохла, но гадючник-то цел и невредим. Надо отправиться в Ванахейм и вырезать весь этот клан. Зло надо уничтожать с корнем.
– Опомнись, Конан, – возразил Ньорд. – Там остались лить женщины и дети.
– Дети вырастут, – настаивал киммериец.
– Вот тогда и встретимся с ними. В честном бою.
Конан глубоко вздохнул, понимая, что асир прав, и стараясь унять свою горячую кровь, которая снова ударила ему в голову. Он помолчал, глядя на поверженного врага, вздохнул еще раз и протянул Ньорду руку:
– Вставай. Нас заждались дома. Ты обещал устроить пир, помнишь? Ох и напьюсь же я сегодня!
Ньорд засмеялся, медленно поднялся на ноги, оперся о плечо друга, и они неторопливо побрели домой.
1 2 3 4 5 6 7