Здесь же перед ним предстало зрелище, от которого мутилось в голове, и переполняющие его чувства готовы были вырваться наружу. Невероятная мощь и красота реки подавляли. Стоять и смотреть на поток священной жидкости было почти то же самое, что познать Бога. Наверняка Совет примет решение придать этой планете статус огромного храма, и братья Фига будут пересекать пространство в тысячи световых лет только ради того, чтобы поклониться воплощенному Богу.
Руп откашлялся.
— Командующий Кланом Фиг?
Рупу стало не по себе; все загнанные внутрь страхи внезапно ожили и всплыли на поверхность. Больше всего он опасался, что Фиг каким-то образом нарушит их соглашение, оставив его одного расхлебывать последствия случившегося.
Невероятным усилием воли Фиг оторвал взгляд от реки и заставил себя сосредоточиться на происходящем. Он двинулся вниз по проходу, перешагнул через мертвого начальника караула, словно это было пустое место, и поднялся на помост. Руп нервно отскочил в сторону и остановился на самом краю, как можно дальше от чужеземца. Некоторое время Фиг молча стоял, разглядывая аудиторию и пытаясь оценить настроение сидящих перед ним сенаторов. Он потратил немало времени, просматривая топографические записи людей, во всех нюансах изучая выражение их лиц, язык движений, одежду и украшения. Теперь эти его усилия были вознаграждены. На всех лицах он видел страх, смятение, ярость и горечь. Хорошо. Это то, что надо.
— Я устанавливаю следующие правила, — начал Фиг. — Первое. Тот, кто двинется без позволения, умрет. — Когда он заговорил, его воины с трудом оторвали взгляды от реки и перевели их на людей. Священная жидкость явно оказывала и на них свое гипнотическое воздействие. С трудом заставив себя вернуться к происходящему, Фиг продолжал. — Второе правило. Тот, кто заговорит без позволения, умрет. И третье. Все личное оружие должно быть немедленно сложено в проходе.
Передача оружия несколько нарушила тишину в зале. Воины тут же собрали небольшой арсенал. Фиг не сомневался, что кое-кто из сенаторов утаил оружие, но обыскивать их сейчас было бы несвоевременно. Это могло ослабить силу его психологического воздействия на людей. Когда оружие унесли, Фиг снова заговорил:
— В дальнейшем по мере необходимости будут вводиться новые правила. Теперь я хочу обратиться к тем, кто на самом деле не присутствует в этом зале, а представлен с помощью электронных средств, — его глаза пробежали по рядам, отмечая то там, то здесь легкое мерцание и полупрозрачность голограмм, представляющих физически отсутствующих сенаторов. Некоторые из них уже исчезли — наверняка бросились организовывать какое-то сопротивление. Было очень важно убедить тех, кто еще оставался в зале, что все подобные попытки совершенно бесполезны. — Благополучие ваших людей целиком и полностью зависит от вас. В самое ближайшее время я издам все необходимые распоряжения. Они должны выполняться буквально. Нарушителей ждет немедленная смерть.
Внезапно Фиг указал на сидящую во втором ряду пожилую женщину с тщательно уложенными седыми волосами. Грохнул выстрел, и ее голова взорвалась, обдав окружающих брызгами крови и мозга. Все произошло так быстро, что сидящие рядом не успели даже отшатнуться.
— Это просто демонстрация серьезности всего, что только что прозвучало, — хладнокровно заявил Фиг.
Руп отвел взгляд от тела женщины. Волею случая она принадлежала к числу самых горячих его сторонников. На мгновение его глаза встретились с глазами Кастена, и их испепеляющий взгляд буквально пронзил его. В нем полыхала ненависть, которая не нуждалась в словах. Президент дернулся, как будто хотел встать, и Оливия обхватила его руками, стараясь удержать на месте.
— Теперь, — продолжал Фиг, — я хочу сообщить вам нечто важное о моих соплеменниках. В отличие от вас мы не сторонники насилия без крайней необходимости. Смерть, свидетелями которой вы только что стали, была вызвана именно такой крайней необходимостью. Она научила вас воспринимать меня со всей серьезностью и тем самым спасла множество жизней. В моей власти уничтожить всех жителей планеты до единого. Вместо этого я позволю тем, кто пожелает, покинуть ее, взяв то, что он сможет унести на себе. Под владычеством Второй Роннанской Империи останется ограниченное число добровольцев. Они пройдут специальное обучение и впоследствии займут административные посты на тех человеческих мирах, которые мы сочтем нужным включить в состав своей Империи. Желающие могут записаться у сенатора Рупа.
Один из сенаторов, плотный мужчина, сидящий в среднем ряду, плюнул в проход, выразив таким образом свое отношение к перспективе жизни под владычеством Второй Роннанской Империи и, соответственно, к тому, чтобы «записываться у Рупа». Реакция последовала незамедлительно — его голова разлетелась на множество кусков, а туловище упало вперед и проскользнуло между креслами.
— Я знаю, что у представителей вашей расы плевок является формой самовыражения и, следовательно, равнозначен словам, — невозмутимо прокомментировал случившееся Фиг. Он не стал добавлять, что у роннанцев плевок расценивается как оскорбление настолько серьезное, что реакция воина, скорее всего, была чисто автоматической. Его он накажет позднее. — А теперь слушайте меня внимательно, я дважды повторять не буду…
Фиг приступил к изложению своего плана эвакуации людей с Фригольда. Оливия была поражена наглостью роннанского офицера. Этот план обязывал людей не только проделать всю связанную с эвакуацией работу, но и оплатить все расходы. Организовать и проверить эвакуацию предстояло тем сенаторам, которые сейчас отсутствовали в зале; те же, кто находился здесь, будут задержаны в качестве заложников. Первыми Фригольд должны были покинуть бригада и добровольцы, затем правительство и гражданские служащие «Таким образом, — мрачно отметила про себя Оливия, — планета почти сразу же останется без руководства». Возможность организации сопротивления сведется практически к нулю, что, безусловно, облегчит достижение задачи, которую поставил перед собой Фиг. И вопреки тому, что он говорил раньше, становилось ясно, что определенное число ученых и техников будут насильно удерживаться на планете, по крайней мере, на некоторое время. Скорее всего, чтобы обучить роннанских техников тому, как добывать и использовать термиум.
Шаттлы должны доставить людей на транспортные корабли бригады, а те отвезут их туда, куда они сами пожелают. «Вряд ли у кого-то возникнет сильное желание принять нас», — с грустью подумала Оливия. Поскольку три транспортника бригады не смогут вывезти все население общей численностью примерно четыреста тысяч человек, Фиг порекомендовал нанять лайнеры или другие большие корабли и разрешил использовать для оплаты весь имеющийся запас очищенного термиума.
Самоуверенность Фига поражала Оливию, ведь не приходилось сомневаться, что, по крайней мере в данный момент, в его распоряжении была всего лишь горстка воинов, удерживающих контроль над сенатом. Следовательно, вряд ли на самом деле он мог помешать людям использовать термиум так, как они сочтут нужным. И все же, давая свое «разрешение», он создавал иллюзию, будто все находится в его власти. «Ясное дело, — думала Оливия, — это не что иное, как остроумная комбинация реальной угрозы, блефа и бравады. Хорошо спланированная, хорошо продуманная, и все же… Ничего у него не получится». Оливия не знала, каким образом будут освобождены сенаторы и что именно предпримут Красновски и Стелл, но в одном она не сомневалась: эвакуацией планеты они заниматься не станут. Судя по всему, Фиг предварительно тщательно изучил людей, и его план был основан на результатах этого изучения, но он допустил несколько серьезных ошибок. Оливия была истинной дочерью своего отца, и потому ей не составило особого труда вычислить, в чем именно он оказался не прав.
Во-первых, Вторая Роннанская Империя никогда в полной мере не понимала, что человеческая Империя в целом и ее приграничные миры — отнюдь не одно и то же. Несмотря на все доказательства обратного, чужеземцы, распространяя на людей свои собственные понятия, упорно придерживались мнения, будто люди представляют собой единое, сплоченное образование. Поэтому, когда Империя позволила пиратам грабить приграничные миры, роннанцы восприняли это как слабость всего человечества.
Кроме того, во время бесчисленных столкновений с пиратами роннанцы, вероятно, заметили, что люди часто провозглашают ценность жизни каждого отдельного человека, пусть даже действуя вовсе не в соответствии с этим принципом, и сделали отсюда вывод, что они не допустят гибели своих соплеменников, если этого можно избежать. «Очень серьезный просчет», — с горькой улыбкой подумала Оливия.
И еще. Второй Роннанской Империей управлял Совет, принимающий решения исключительно на основе консенсуса. Фиг, без сомнения, рассматривал сенат как грубую аналогию Совета и вообразил, что без него люди окажутся неспособны принимать эффективные решения. Оливия едва не улыбнулась. «Одно у нас на самом деле хорошо, — подумала она, — мы запросто можем принимать решения за других».
На основании своих собственных представлений Совет Тысячи спланировал операцию, по человеческим меркам, рискованную, но в полной мере оправданную с точки зрения роннанских наблюдений, опыта и наклонностей. Если все пройдет успешно, они получат понравившуюся им планету и при этом не сделают ничего такого, что вызвало бы возмущение человеческой Империи. В конце концов, ведь вторжения как такового не было и пострадавших окажется совсем немного. Император подумает-подумает и спросит себя: стоит ли ввязываться в дорогостоящую войну со Второй Роннанской Империей из-за одной-единственной планеты? Нет, конечно. И даже если их план провалится или человеческая Империя отреагирует более жестко, Совет Тысячи всегда может свалить всю ответственность на Фига, обвинив его в чрезмерном усердии и просчетах. Примите наши извинения и будем считать инцидент исчерпанным. Оливия не раз бывала при дворе и знала, что такое уже случалось.
Она была уверена, что план роннанцев провалится. Те, кто находятся за стенами этого зала, просто не могут позволить — и не позволят — ему осуществиться. Они скорее пойдут на то, чтобы погибли все до единого присутствующие в этом зале, но планету не отдадут. И на их месте она сделала бы то же самое. Внезапно Оливию охватила глубокая печаль. Это нечестно! На свете так много того, ради чего стоит жить. «Ладно, нечего раскисать, — тут же одернула она себя. — Чему быть, того не миновать, и нет смысла поддаваться чувству жалости к себе». Выпрямившись, Оливия заставила себе слушать дальше.
Сделав небольшую паузу, чтобы аудитория могла переварить услышанное, Фиг продолжал:
— Тем, кто находится за пределами этого зала, я даю шесть дней на осуществление моего плана. По истечении этого срока все находящиеся здесь будут убиты. Мои воины охраняют здание снаружи. Кроме того, среди вас есть шпионы, завербованные сенатором Рупом. Я немедленно буду извещен о любом вашем плане, направленном против меня. — Фиг вовсе не был уверен, что гак и произойдет, но не сомневался в психологическом воздействии своего заявления. Он изобразил подобие улыбки, что, однако, ничуть не способствовало уменьшению напряженности сенаторов. — Итак, надеюсь, вы не станете тратить время попусту, пытаясь освободить тех, кто сидит здесь. Строя это здание, ваши инженеры постарались на славу. Разрушить его стены в состоянии разве что весь имперский флот. Это все. Вы выслушали мои приказания, выполняйте их.
Один за другим голографические изображения отсутствующих сенаторов исчезли, пока не осталось только одно. Без сомнения, в качестве наблюдателя. Остальные будут трудиться не покладая рук, чтобы преодолеть этот новый неожиданный кризис. Приказ Фига все еще действовал — никто в зале не произнес ни слова. Каждый оказался один на один с собой, замкнут в непроницаемом коконе собственных мыслей и страхов. А перед ними по-прежнему текла величественная река, поражая своей мощью и энергией, и свет радостно плясал и искрился на ее поверхности, словно смеясь над их слабостью.
Глава тринадцатая
Возвращение с Эндо прошло без сучка, без задоринки. Стелл и Комо летели на борту «Гнезда» вместе с Соколом и его парнями. Саманты с ними не было — на маленьком корабле-разведчике она отправилась вглубь Империи с новой разведывательной миссией. Теперь, когда перехватчики снова оказались в руках Соколов, власти на Эндо даже не пикнули, сделав вид, будто все происходящее их не касается. Мудрое решение, если учесть, что Соколу с его пилотами понадобилось бы всего несколько минут, чтобы разделаться с местными воздушными силами. Сокол, однако, послал Готебу сообщение, в котором пообещал, что долг ему будет возвращен — за вычетом убытков, которые они понесли в связи с вынужденным простоем и другими вытекающими из этого расходами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Руп откашлялся.
— Командующий Кланом Фиг?
Рупу стало не по себе; все загнанные внутрь страхи внезапно ожили и всплыли на поверхность. Больше всего он опасался, что Фиг каким-то образом нарушит их соглашение, оставив его одного расхлебывать последствия случившегося.
Невероятным усилием воли Фиг оторвал взгляд от реки и заставил себя сосредоточиться на происходящем. Он двинулся вниз по проходу, перешагнул через мертвого начальника караула, словно это было пустое место, и поднялся на помост. Руп нервно отскочил в сторону и остановился на самом краю, как можно дальше от чужеземца. Некоторое время Фиг молча стоял, разглядывая аудиторию и пытаясь оценить настроение сидящих перед ним сенаторов. Он потратил немало времени, просматривая топографические записи людей, во всех нюансах изучая выражение их лиц, язык движений, одежду и украшения. Теперь эти его усилия были вознаграждены. На всех лицах он видел страх, смятение, ярость и горечь. Хорошо. Это то, что надо.
— Я устанавливаю следующие правила, — начал Фиг. — Первое. Тот, кто двинется без позволения, умрет. — Когда он заговорил, его воины с трудом оторвали взгляды от реки и перевели их на людей. Священная жидкость явно оказывала и на них свое гипнотическое воздействие. С трудом заставив себя вернуться к происходящему, Фиг продолжал. — Второе правило. Тот, кто заговорит без позволения, умрет. И третье. Все личное оружие должно быть немедленно сложено в проходе.
Передача оружия несколько нарушила тишину в зале. Воины тут же собрали небольшой арсенал. Фиг не сомневался, что кое-кто из сенаторов утаил оружие, но обыскивать их сейчас было бы несвоевременно. Это могло ослабить силу его психологического воздействия на людей. Когда оружие унесли, Фиг снова заговорил:
— В дальнейшем по мере необходимости будут вводиться новые правила. Теперь я хочу обратиться к тем, кто на самом деле не присутствует в этом зале, а представлен с помощью электронных средств, — его глаза пробежали по рядам, отмечая то там, то здесь легкое мерцание и полупрозрачность голограмм, представляющих физически отсутствующих сенаторов. Некоторые из них уже исчезли — наверняка бросились организовывать какое-то сопротивление. Было очень важно убедить тех, кто еще оставался в зале, что все подобные попытки совершенно бесполезны. — Благополучие ваших людей целиком и полностью зависит от вас. В самое ближайшее время я издам все необходимые распоряжения. Они должны выполняться буквально. Нарушителей ждет немедленная смерть.
Внезапно Фиг указал на сидящую во втором ряду пожилую женщину с тщательно уложенными седыми волосами. Грохнул выстрел, и ее голова взорвалась, обдав окружающих брызгами крови и мозга. Все произошло так быстро, что сидящие рядом не успели даже отшатнуться.
— Это просто демонстрация серьезности всего, что только что прозвучало, — хладнокровно заявил Фиг.
Руп отвел взгляд от тела женщины. Волею случая она принадлежала к числу самых горячих его сторонников. На мгновение его глаза встретились с глазами Кастена, и их испепеляющий взгляд буквально пронзил его. В нем полыхала ненависть, которая не нуждалась в словах. Президент дернулся, как будто хотел встать, и Оливия обхватила его руками, стараясь удержать на месте.
— Теперь, — продолжал Фиг, — я хочу сообщить вам нечто важное о моих соплеменниках. В отличие от вас мы не сторонники насилия без крайней необходимости. Смерть, свидетелями которой вы только что стали, была вызвана именно такой крайней необходимостью. Она научила вас воспринимать меня со всей серьезностью и тем самым спасла множество жизней. В моей власти уничтожить всех жителей планеты до единого. Вместо этого я позволю тем, кто пожелает, покинуть ее, взяв то, что он сможет унести на себе. Под владычеством Второй Роннанской Империи останется ограниченное число добровольцев. Они пройдут специальное обучение и впоследствии займут административные посты на тех человеческих мирах, которые мы сочтем нужным включить в состав своей Империи. Желающие могут записаться у сенатора Рупа.
Один из сенаторов, плотный мужчина, сидящий в среднем ряду, плюнул в проход, выразив таким образом свое отношение к перспективе жизни под владычеством Второй Роннанской Империи и, соответственно, к тому, чтобы «записываться у Рупа». Реакция последовала незамедлительно — его голова разлетелась на множество кусков, а туловище упало вперед и проскользнуло между креслами.
— Я знаю, что у представителей вашей расы плевок является формой самовыражения и, следовательно, равнозначен словам, — невозмутимо прокомментировал случившееся Фиг. Он не стал добавлять, что у роннанцев плевок расценивается как оскорбление настолько серьезное, что реакция воина, скорее всего, была чисто автоматической. Его он накажет позднее. — А теперь слушайте меня внимательно, я дважды повторять не буду…
Фиг приступил к изложению своего плана эвакуации людей с Фригольда. Оливия была поражена наглостью роннанского офицера. Этот план обязывал людей не только проделать всю связанную с эвакуацией работу, но и оплатить все расходы. Организовать и проверить эвакуацию предстояло тем сенаторам, которые сейчас отсутствовали в зале; те же, кто находился здесь, будут задержаны в качестве заложников. Первыми Фригольд должны были покинуть бригада и добровольцы, затем правительство и гражданские служащие «Таким образом, — мрачно отметила про себя Оливия, — планета почти сразу же останется без руководства». Возможность организации сопротивления сведется практически к нулю, что, безусловно, облегчит достижение задачи, которую поставил перед собой Фиг. И вопреки тому, что он говорил раньше, становилось ясно, что определенное число ученых и техников будут насильно удерживаться на планете, по крайней мере, на некоторое время. Скорее всего, чтобы обучить роннанских техников тому, как добывать и использовать термиум.
Шаттлы должны доставить людей на транспортные корабли бригады, а те отвезут их туда, куда они сами пожелают. «Вряд ли у кого-то возникнет сильное желание принять нас», — с грустью подумала Оливия. Поскольку три транспортника бригады не смогут вывезти все население общей численностью примерно четыреста тысяч человек, Фиг порекомендовал нанять лайнеры или другие большие корабли и разрешил использовать для оплаты весь имеющийся запас очищенного термиума.
Самоуверенность Фига поражала Оливию, ведь не приходилось сомневаться, что, по крайней мере в данный момент, в его распоряжении была всего лишь горстка воинов, удерживающих контроль над сенатом. Следовательно, вряд ли на самом деле он мог помешать людям использовать термиум так, как они сочтут нужным. И все же, давая свое «разрешение», он создавал иллюзию, будто все находится в его власти. «Ясное дело, — думала Оливия, — это не что иное, как остроумная комбинация реальной угрозы, блефа и бравады. Хорошо спланированная, хорошо продуманная, и все же… Ничего у него не получится». Оливия не знала, каким образом будут освобождены сенаторы и что именно предпримут Красновски и Стелл, но в одном она не сомневалась: эвакуацией планеты они заниматься не станут. Судя по всему, Фиг предварительно тщательно изучил людей, и его план был основан на результатах этого изучения, но он допустил несколько серьезных ошибок. Оливия была истинной дочерью своего отца, и потому ей не составило особого труда вычислить, в чем именно он оказался не прав.
Во-первых, Вторая Роннанская Империя никогда в полной мере не понимала, что человеческая Империя в целом и ее приграничные миры — отнюдь не одно и то же. Несмотря на все доказательства обратного, чужеземцы, распространяя на людей свои собственные понятия, упорно придерживались мнения, будто люди представляют собой единое, сплоченное образование. Поэтому, когда Империя позволила пиратам грабить приграничные миры, роннанцы восприняли это как слабость всего человечества.
Кроме того, во время бесчисленных столкновений с пиратами роннанцы, вероятно, заметили, что люди часто провозглашают ценность жизни каждого отдельного человека, пусть даже действуя вовсе не в соответствии с этим принципом, и сделали отсюда вывод, что они не допустят гибели своих соплеменников, если этого можно избежать. «Очень серьезный просчет», — с горькой улыбкой подумала Оливия.
И еще. Второй Роннанской Империей управлял Совет, принимающий решения исключительно на основе консенсуса. Фиг, без сомнения, рассматривал сенат как грубую аналогию Совета и вообразил, что без него люди окажутся неспособны принимать эффективные решения. Оливия едва не улыбнулась. «Одно у нас на самом деле хорошо, — подумала она, — мы запросто можем принимать решения за других».
На основании своих собственных представлений Совет Тысячи спланировал операцию, по человеческим меркам, рискованную, но в полной мере оправданную с точки зрения роннанских наблюдений, опыта и наклонностей. Если все пройдет успешно, они получат понравившуюся им планету и при этом не сделают ничего такого, что вызвало бы возмущение человеческой Империи. В конце концов, ведь вторжения как такового не было и пострадавших окажется совсем немного. Император подумает-подумает и спросит себя: стоит ли ввязываться в дорогостоящую войну со Второй Роннанской Империей из-за одной-единственной планеты? Нет, конечно. И даже если их план провалится или человеческая Империя отреагирует более жестко, Совет Тысячи всегда может свалить всю ответственность на Фига, обвинив его в чрезмерном усердии и просчетах. Примите наши извинения и будем считать инцидент исчерпанным. Оливия не раз бывала при дворе и знала, что такое уже случалось.
Она была уверена, что план роннанцев провалится. Те, кто находятся за стенами этого зала, просто не могут позволить — и не позволят — ему осуществиться. Они скорее пойдут на то, чтобы погибли все до единого присутствующие в этом зале, но планету не отдадут. И на их месте она сделала бы то же самое. Внезапно Оливию охватила глубокая печаль. Это нечестно! На свете так много того, ради чего стоит жить. «Ладно, нечего раскисать, — тут же одернула она себя. — Чему быть, того не миновать, и нет смысла поддаваться чувству жалости к себе». Выпрямившись, Оливия заставила себе слушать дальше.
Сделав небольшую паузу, чтобы аудитория могла переварить услышанное, Фиг продолжал:
— Тем, кто находится за пределами этого зала, я даю шесть дней на осуществление моего плана. По истечении этого срока все находящиеся здесь будут убиты. Мои воины охраняют здание снаружи. Кроме того, среди вас есть шпионы, завербованные сенатором Рупом. Я немедленно буду извещен о любом вашем плане, направленном против меня. — Фиг вовсе не был уверен, что гак и произойдет, но не сомневался в психологическом воздействии своего заявления. Он изобразил подобие улыбки, что, однако, ничуть не способствовало уменьшению напряженности сенаторов. — Итак, надеюсь, вы не станете тратить время попусту, пытаясь освободить тех, кто сидит здесь. Строя это здание, ваши инженеры постарались на славу. Разрушить его стены в состоянии разве что весь имперский флот. Это все. Вы выслушали мои приказания, выполняйте их.
Один за другим голографические изображения отсутствующих сенаторов исчезли, пока не осталось только одно. Без сомнения, в качестве наблюдателя. Остальные будут трудиться не покладая рук, чтобы преодолеть этот новый неожиданный кризис. Приказ Фига все еще действовал — никто в зале не произнес ни слова. Каждый оказался один на один с собой, замкнут в непроницаемом коконе собственных мыслей и страхов. А перед ними по-прежнему текла величественная река, поражая своей мощью и энергией, и свет радостно плясал и искрился на ее поверхности, словно смеясь над их слабостью.
Глава тринадцатая
Возвращение с Эндо прошло без сучка, без задоринки. Стелл и Комо летели на борту «Гнезда» вместе с Соколом и его парнями. Саманты с ними не было — на маленьком корабле-разведчике она отправилась вглубь Империи с новой разведывательной миссией. Теперь, когда перехватчики снова оказались в руках Соколов, власти на Эндо даже не пикнули, сделав вид, будто все происходящее их не касается. Мудрое решение, если учесть, что Соколу с его пилотами понадобилось бы всего несколько минут, чтобы разделаться с местными воздушными силами. Сокол, однако, послал Готебу сообщение, в котором пообещал, что долг ему будет возвращен — за вычетом убытков, которые они понесли в связи с вынужденным простоем и другими вытекающими из этого расходами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37