При каждом движении раздавался звон листьев
дерева шсосс. Куртка из блестящих и жестких листьев была надета поверх
прозрачной тонкой туники, сквозь которую просвечивала кожа - зеленая,
золотистая или голубая. Определеннее вряд ли можно было сказать. Ведь
грудь ее была покрыта чешуей, игравшей и переливающейся под солнцем,
словно на кожу были наклеены тысячи пластинок из драгоценных камней.
Он Шашсуисс, Охранитель.
Улыбнулся снисходительно. Потерять Кнут... Как такое могло ему в
голову прийти... Глупость. Кнут находится там, где ему и положено, - на
правом запястье. Вот он, привязан тонкой гибкой лианой, сросшейся кольцом
вокруг руки. Скорее можно разорвать слабые хрящики конечности, чем порвать
это кольцо. Только когда он сам захочет отказаться от звания Пастуха,
только тогда жидкая гниль съест лиану, и Кнут сам отпадет.
Но Кнут хотел, чтобы он оставался Пастухом. Шашсуисс погладил левой
рукой скользкую зеленоватую кожу. Кнут был теплым и ласковым, шелковистым
и мягким... Но это для него одного. Для хассесосов он был другим - жгучим
и колким.
Он был Шашсуисс и... Он был Рамрод! Горячая волна прокатилась по
мозгу, растапливая лед забытья, смывая липкую грязь, привнесенную Болотом,
расчищая путь совсем другим мыслям и чувствам. Он с удивлением осмотрелся.
Шашсуисс все это знал, но для Рамрода это было абсолютно неизвестно.
Стены комнаты были нежно-голубыми, слегка светящимися изнутри и
искрящимися как-то особенно празднично и весело, слегка напоминая
перламутр. Ковер на полу тоже голубой, толстый, мягкий и пружинистый. Он
как будто живет своей собственной жизнью, настолько напоминает шкуру
зверька. Вообще голубой цвет - цвет чистой воды и неба, такой яркий и
резкий, - особо почитался в Хишассоше, Городе-на-Болоте... Два окна -
длинные и узкие щели...
Рамрод-Шашсуисс подошел к ближайшему, выглянул, слегка прищурившись,
чтобы долетавшие с порывами ветра листки ряски-сонки не попали в глаза.
Попадет - заклеит, заклеит - заснешь, заснешь - пропадешь. Окно было на
самом верху приземистой четырехугольной башни, от которой отходили вправо
и в лево двойные тускло-голубые стены. Пока они стояли прочно, но если они
рухнут, если Болото вернется на отвоеванный людьми в жесточайшей борьбе
клочок суши, о и людям придется возвращаться назад. Назад, и вниз, в
Болото, в эту самую черную жижу, снова превратится в тех, кто не живет, а
выживает. В таких же лишенных разума грязных тупых жвачных, как те, что
копошатся у подножия стен, пожирая друг друга.
Рамрод-Шашсуисс потер трехпалой рукой лоб, удивляясь отсутствием
бровей и век. Да, большие выпуклые глаза были прикрыты прозрачной
рогоподобной пленкой. Люди-змеи... Далеко же его забросил Ключ, тут еще
трижды и трижды задумаешься, стоило ли бросаться очертя голову в бегство.
Не лучше ли было поискать другой выход. Ему приходилось выворачиваться из
самых скользких положений, но сейчас... Он даже и преданий не слышал о
таком городе. Следы терялись во мраке времени, куда загонял его Ключ. И
что самое плохое - он скользит только в одном направлении - все глубже и
глубже. Века... Что там века - тысячелетия! И как возвращаться - остается
для Шашсуисса... тьфу!... Рамрода абсолютной загадкой.
Он вышел на стену, вдохнул сладковатый терпкий воздух, пронизанный
ароматом разложения, идущим снизу, из пучины. Жадно трепеща крыльями и
вытягивая зазубренное жало, к нему метнулся зеленый комар. Не глядя,
машинально, Рамрод щелкнул Кнутом, и цветок красного пламени полыхнул в
воздухе, где только что летел хищник.
Хассесосы стояли неподвижно, как и положено в спокойное время,
набираясь сил и отдыхая перед очередным приступом. Для пробы он
прикоснулся Кнутом к спине одного из них. Коричневое, словно деревянное,
тело как бы сломалось посредине, хассесос согнулся, открыв круглое черное
отверстие, из которого брызнула струя жемчужно-голубой слизи. Сверкающими
каплями слизь потекла по стене, быстро мутнея и затвердевая.
Рамрод-Шашсуисс пнул ее, пробуя на прочность. Все в порядке. Нет, ничто не
грозит городу, пока Пастухи на страже. Пастухи следят за непонятными
животными-растениями, которые когда-то приручил наивеличайший Сохшишосс и
приспособил для укрепления растворяющихся во время приступов стен.
Хассесосы подчинялись только ударам Кнутов, ни на что другое они не
реагировали. А прикосновения, способные сжечь человека, были им даже
приятны...
Он вернулся в свою башню, сладко потянулся. Наступило время вечерней
прохлады. Можно будет придаться холодному сну, так славно коротающему
время...
Рамрод-Шашсуисс затряс головой, гоня прочь соблазнительные, но
предательские мысли. Как можно... Охранитель не имеет права на сон. Вот
когда его сменят... И как ни противно, но придется... Рамрод-Шашсуисс
нехотя распахнул шкаф и достал зеленый копошащийся жилет, содрогаясь,
надел его. Он терпеть не мог горячих гусениц шашшиш, но приходилось. Они
были мохнатыми и теплыми, и только они могли спасти его от ночного холода,
не дать впасть в оцепенение, грозящее гибелью всему городу.
Рамрод ударил себя кулаком по голове. Гони, гони прочь эти дурацкие
чувства и мысли недоделанного существа - псевдосапиенса, гримасы
природы... Ты ведь человек! Гони, если не хочешь полностью превратится в
человека-змею Да, на сей раз сказалось не только отсутствие половины
Ключа, но и отдаленность Херринга. Поток психоэнергии был слабее, чем
нужно, и поэтому накладка его сознания на матрицу получилась еще менее
удачной. В матрице осталось гораздо больше от первоначального хозяина
тела, и теперь Рамроду предстоит постоянная жестокая борьба с Шашсуиссом.
Лот-а-Рата он сломал сразу, здесь подобный трюк не пройдет. Драка тем
более опасная, что разбитый наголову этот дикарь не осознает свое
поражение и будет продолжать бороться за то, что он почитает сознанием.
Рамрод напряг волю и начал методично, клетку за клеткой, очищать мозг
от наслоений, привнесенных Шашсуиссом. Он уже почти преуспел в этой
борьбе...
Все-таки ночь - это ночь. Хоть и надел он жилет, но все равно
движения стали вялыми и расслабленными, не такими зоркими глаза, не такой
быстрой реакция. Только поэтому он не сразу заметил, что происходит. Да
еще вдобавок он был так увлечен своим сражением за сознание...
Тонкие коричневые усики вьюнка каким-то чудом сумели зацепиться в
проеме окна. Как они поднялись на такую высоту и почему бросились на
башню, а не на стену - осталось загадкой. Вслед за ними появились два
темно-зеленых суставчатых стебля с круглыми тарелочками-листьями.
Осторожно пощелкивая и переговариваясь, они вползли в комнату и слепо
зашарили по ней, отыскивая, за что зацепиться. Один натолкнулся на
центральную колонну и моментально обвился вокруг нее, но не остановился, а
принялся обматываться виток за витком, пока голубой камень не скрылся под
шевелящимися зелеными кольцами. Листья сразу скользнули внутрь, под эту
рубашку, и прилипли к камню, закрепились и начали выделять из устьиц едкий
сок, от которого камень мутнел, белел и крошился.
Второму стеблю повезло меньше. Сначала он тоже сунулся было к
колонне, но собрат его отогнал. Он покружил немного по ковру и нашел то,
что ему показалось подходящим, - ножки столика. Переплетя их, стебель
дернул, пробуя. Стол, конечно же, не выдержал и двинулся с места. Стоявшие
на нем сосуды задребезжали и попадали.
Звук этот заставил Рамрода испуганно вскочить. С минуту он
бессмысленно таращился на коричнево-зеленую мешанину, потом спохватился.
Первое Яйцо! Он едва не опоздал. Нельзя же так валяться бесчувственно,
когда Болото снова подкрадывается к тебе. Еще совсем немного, и вслед за
первыми лазутчиками явится Оно само.
С криком ярости он взмахнул Кнутом и бросился в бой. Главное сейчас -
оторвать вьюнок от колонны. Навстречу ему метнулись гибкие жгуты усиков.
Они старались схватить Рамрода за руки, сплести, связать, лишить движения.
Нет, сам по себе вьюнок не опасен. Но те, кто придут следом, поднимутся по
его стеблю...
Усики больно хлестнули по лицу, один до крови рассадил щеку, мутная
желтоватая жидкость побежала за воротник. Рамрод злобно зашипел и щелкнул
Кнутом. Свистящая плеть, оставляя быстро тающий в воздухе малиновый
искрящийся след, рассекла, как бритвой коричневые пряди. Они упали на
ковер и безжизненно свились кольцами. Призывая на помощь Красную Змею
Шахиссауа-Шиссу, Рамрод накинулся на вьюнки, исступленно хлеща их,
полосуя, рассекая на куски. Растения корчились, пытаясь уклонится от
ударов, но малиновая плеть рубила и кромсала их. Однажды вьюнку удалось
усиком зацепить Рамрода за ногу. От сильного рывка он полетел кувырком, и
растение уже приготовилось придавить его массой стеблей и облепить
ядовитыми листьями, но каким-то чудом, вслепую, Рамрод успел махнуть
правой рукой, и Кнут уничтожил ловушку.
Тяжело дыша, Рамрод поднялся, стер струящуюся по лицу вязкую кровь.
Из груди вырвалось невольно яростное непрерывное шипение, и против своей
воли он начал раскачиваться в боевом танце, чувствуя, как распухает шея.
Он им покажет... Они тихо содрогались, испуская пронзительный тошнотворный
запах... Вздор.
Но бой еще не кончен. Стебель вьюнка еще цепляется за колонну. Рамрод
поднял Кнут и направился туда. И замер на полдороге. Настоящий бой
действительно только начинался.
Первое окно, в которое уходил вьюнок, на мгновение потемнело, потом
снова осветилось. Прозвучало тонкое сверлящее верещание, и в комнату
проскользнул хосишшеш. Зверь два раза хрюкнул, припал на растопыренных
коротких лапах, вздыбив блестящую от воды жесткую серую шерсть, став вдвое
толще. Маленькие глазки зажглись мрачным красным огнем, противные круглые
уши, которых нет у людей, встопорщились, поднятый хвост мелко дрожал.
Извечный враг змей и страшный людоед готовился напасть.
Рамрод ощутил укол испуга. Захотелось повернуться и удирать, ведь на
нем не было лат и он не имел другого оружия, кроме Кнута. Конечно, Кнут
был замечательной вещью, мудрецы народа Сошшасасс достойно гордились
жуткими растениями, выращенными в жарких сухих подвалах, куда люди могут
зайти только на самое короткое время. Кнуты мгновенно сжигали, превращали
в тонкий черный пепел все живое, к чему прикасались. Но была у них одна
особенность - они не могли причинить вреда разумным. Почему - Рамрод не
знал, как не знал и Шашсуисс. Он просто пользовался Кнутом - и только.
Сейчас, правда, более уместным было бы настоящее оружие.
Вдруг Рамрод почувствовал, что во рту у него оттопыривается ядовитый
зуб. Он открыл рот и глубоко задышал, медленно раскачиваясь, одну за
другой исполняя фигуры боевого танца. Хосишшеш, видимо, был старый и
опытный, он не стремился нападать сразу. Стелясь по ковру, он двинулся в
сторону, стараясь обойти Рамрода сбоку. Тот поворачивался, не сходя с
места. Стремительный выпад, который не возможно уловить глазом, но
навстречу щелкнул Кнут, и с жалобным визгом людоед отлетел в угол, тряся
раненой лапой.
Теперь Рамрод сам бросился на него, стараясь ударить Кнутом по
глазам, но хосишшеш увернулся, и Рамрод неожиданно оказался зажатым в
углу. Хищник оскалил острые белые зубы, довольно улыбаясь. Теперь он был
уверен в победе.
Рамрод растерялся. Зверь, уловив это секундное колебание, бросился на
него. Увернувшись от Кнута, хищник толчком передних лап сбил Рамрода с
ног, и они в обнимку покатились по полу. Громко крича от ярости и боли,
Рамрод попытался вырваться или нанести удар ядовитым зубом. Но хосишшеш
оказался сильнее. Его костистые лапы прижали плечи Рамрода к ковру, а
оскаленная смрадная пасть уже приготовилась вцепится в горло. Рамрод едва
не заплакал.
Хищник не спешил. Он заерзал, когти прорвали кожу и глубоко вонзились
в тело. Тонкий красный язык сновал между зубами, глазки довольно щурились.
И Рамрод, что сейчас начнется страшное. Хосишшеш будет отгрызать ему руки
и ноги, и лишь напоследок, сполна насладившись мучениями, убьет.
Рамрод рванулся раз, другой... Бесполезно... Тогда он закрыл глаза и
приготовился к смерти.
Удар. Тяжелое и теплое тело сильнее навалилось на него, но
беспощадная хватка ослабла. Теплая соленая жидкость потекла по лицу.
Рамрод приоткрыл глаза. Оскаленная пасть хищника, влажный черный нос
уткнулся прямо ему в щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18