«Похоже на стену, — сказал Харви, — но это не стена».
«Ты очень наблюдателен, — с восхищением воскликнул Риктус. — Большинство людей видят глухой тупик, поэтому поворачиваются и идут другой улицей».
«Но не мы».
«Нет, не мы. Мы продолжим путь. Знаешь почему?»
«Потому что Дом Каникул с той стороны?»
«Что ты за у-ди-ви-тель-ный ребенок! — заявил Риктус. Совершенно верно. — Кстати, ты хочешь есть?»
«Умираю от голода».
«Что же, в Доме Каникул тебя ждет женщина, миссис Гриффин. И позволю себе сказать: она величайшая кухарка на всем свете. Клянусь могилой моего портного. Она может сготовить все, что бы ни возмечталось из еды. Тебе надо сделать только одно — попросить. А яйца со специями, — он причмокнул губами, — просто совершенство».
«Я не вижу ворот», — сказал Харви.
«Это потому, что их нет».
«Как же в таком случае мы войдем?»
«Просто продолжай идти».
Наполовину из-за голода, наполовину из-за любопытства Харви сделал, как указал Риктус, и когда он находился на расстоянии трех шагов от стены, порыв душистого, пахнущего цветами ветра проскользнул между мерцающих камней и поцеловал его в щеку. Это тепло радушно приглашало после долгой, утомительной дороги, и он прибавил шагу, потянулся, чтобы прикоснуться к стене, когда к ней приблизился. Туманистые камни, казалось, в свою очередь потянулись к нему, обнимая за плечи своими мягкими серыми руками и проводя сквозь стену.
Он оглянулся, но улица, из которой он шагнул, со своими серыми тротуарами и серыми облаками, уже исчезла. Под ногами была трава — высокая и полная цветов. Над головой было синее небо середины лета. А впереди, построенный на вершине обширного холма, находился Дом, который, вероятно, впервые воображен в мечте.
Он подождал, чтобы посмотреть, идет ли за ним Риктус, но не стал раздумывать, каким образом серый зверь Февраль был убит и на его месте возник этот теплый день. Харви просто испустил смешок, которым и сам Риктус мог бы гордиться, и заторопился вверх по склону под сень Дома Мечты.
3
Удовольствие и червь
Как было бы здорово, думал Харви, построить что-нибудь подобное. Заложить фундамент глубоко в землю, настелить полы и возвести стены, чтобы сказать: там, где ничего не существовало, я воздвиг дом. Это было бы очень здорово.
Опять-таки, место это не походило на напыщенного павлина. Ни мраморных лестниц, ни витых колонн. Это был горделивый Дом, но тут явно не было ничего дурного, а было много чем гордиться.
Дом возвышался на четыре этажа и хвастал большим количеством окон, чем Харви мог с легкостью подсчитать. Крыльцо было широким, к украшенной резьбой двери вели ступени, а крытые шифером крыши были круты и увенчивались величественными каминными трубами и громоотводами.
Однако высочайшей точкой была не труба и не громоотвод, а большой искусно отделанный флюгер, который Харви и разглядывал, когда услышал, как открылась входная дверь и голос произнес:
«Ну надо же, Харви Свик, собственной персоной».
Он посмотрел вниз, белый силуэт флюгера все еще стоял в глазах, а тут, на крыльце, была женщина, перед которой его бабушка (самый старый человек, которого он знал) выглядела молодой.
Ее лицо напоминало скатанный клубок паутины, откуда волосы ее, которые тоже могли быть паучьей работы, торчали многочисленными клочками. Глаза ее были крошечными, рот сжат, руки скрючены. Однако голос ее оказался мелодичным, а слова радушными.
«Я думала, что, может быть, ты решил не приходить, — сказала она, поднимая корзину свежесрезанных цветов, которую она оставила на ступенях. — Это было бы жалко. Входи! Еда на столе. Ты, наверное, проголодался».
«Я надолго не останусь», — произнес Харви.
«Ты должен делать все, что пожелаешь, — послышалось в ответ. — Я, между прочим, миссис Гриффин».
«Да, Риктус упоминал о вас».
«Надеюсь, он не слишком утрудил твои уши. Он обожает звук собственного голоса. И еще — свое отражение».
Тут Харви забрался на ступени крыльца и остановился перед открытой дверью. Он знал, это был момент решения, хотя почему, в точности не ведал.
«Шагай внутрь», — сказала миссис Гриффин, отбрасывая паучьи волосы со своего покрытого морщинами лба.
Но Харви все еще колебался, он мог бы повернуться кругом и никогда не шагнуть внутрь Дома, если бы не услышал мальчишечий голос, вопящий: «Поймал! Поймал тебя!» Затем последовал буйный смех.
«Венделл! — воскликнула миссис Гриффин. — Ты опять гоняешься за кошками?»
Смех стал еще громче и был настолько полон радости, что Харви переступил порог и вошел в Дом, чтобы увидеть лицо смеявшегося.
Он видел его только мельком. Бестолковое лицо в очках на мгновение появилось в другом конце коридора. Затем между ног мальчика прошмыгнула пегая кошка и тот помчался на нею, опять вопя и смеясь.
«Такой сумасбродный мальчишка, — сказала миссис Гриффин, — но все кошки любят его!»
Изнутри Дом был еще более прекрасен, чем снаружи. Даже во время короткого путешествия до кухни Харви увидел достаточно, чтобы понять: здесь все устроено для игр, погонь и приключений. Это был лабиринт, в котором ни одна дверь не была похожа на другую. Это было сокровище, где какой-нибудь знаменитый пират спрятал свою награбленную, залитую кровью добычу. Это было место отдыха для ковров, на которых летают джинны, и для ящиков, запечатанных еще до Потопа, куда яйца тварей, исчезнувших с земли, заключены, ожидая, пока солнечное тепло высидит их.
«Он совершенен!», — пробормотал сам себе Харви.
Миссис Гриффин услышала его слова. «Нет ничего совершенного», — ответила она.
«Почему нет?»
«Потому что время проходит, — продолжала она, глядя на срезанные ею цветы. — И пчела, и червь рано или поздно находят дорогу во все».
Слыша это, Харви недоумевал, что за горе изведала миссис Гриффин, если она сделалась столь печальной.
«Извини, — сказала она, прикрывая свою печаль слабой улыбкой. — Ты пришел сюда не для того, чтобы слушать мои траурные песни. Ты пришел, чтобы развлекаться, не так ли?»
«Думается, да», — ответил Харви.
«Поэтому, позволь мне соблазнить тебя кое-какими угощениями».
Харви уселся за большой кухонный стол, и в одну минуту миссис Гриффин поставила перед ним дюжину тарелок с едой: гамбургеры, горячие сосиски и жареные цыплята, горы политого маслом картофеля, яблоки, вишни и шоколадные пироги, мороженое и взбитые сливки, виноград, мандарины и блюдо с фруктами, названия которых он даже и не знал.
Он стал с аппетитом есть и поглощал уже второй кусок шоколадного пирога, когда, легко ступая, вошла веснушчатая девочка с длинными кудрявыми светлыми волосами и огромными зеленовато-голубыми глазами.
«Ты, должно быть, Харви», — сказала она.
«Откуда ты знаешь?»
«Венделл мне сказал».
«А он откуда знает?»
Девочка нахмурилась: «Он просто услышал. Я, кстати, Лулу».
«Ты только что прибыла?»
«Нет. Я здесь уже сто лет. Дольше, чем Венделл. Но не так долго, как миссис Гриффин. Никто не был здесь так долго, как она. Верно?»
«Почти, — сказала миссис Гриффин чуть таинственно. — Хочешь чего-нибудь поесть, золотко?»
Лулу покачала головой:
«Нет, спасибо. У меня сейчас нет аппетита».
Тем не менее она села напротив Харви, ткнула в шоколадный пирог большим пальцем и затем его облизала.
«Кто пригласил тебя сюда?» — спросила она.
«Человек по имени Риктус».
«О, да. Тот, с ухмылкой».
«Да, он».
«У него есть сестра и два брата», — продолжала она.
«Ты что, встречала их?»
«Не всех, — призналась Лулу. — Они держатся особняком. Но рано или поздно ты встретишь одного из них».
«Я... не думаю, что останусь, — сказал Харви. — Наверное, Мама и Папа даже не знают, что я здесь».
«Разумеется, знают, — ответила Лулу. — Они просто тебе не говорили». Харви смутили ее слова, и он в этом признался. «Позвони своим Маме и Папе, — предложила Лулу. — Спроси их».
«Я могу это сделать?» — удивился он.
«Конечно, можешь, — ответила миссис Гриффин. — Телефон в коридоре».
Взяв с собой полную ложку мороженого, Харви пошел к телефону и набрал номер. Сначала он услышал воющий звук в трубке, будто в проводах гудел ветер. Затем, когда прояснилось, он услышал, как его Мама говорит:
«Кто это?»
«До того, как ты начнешь вопить...» — начал он.
«О, привет, дорогой, — проворковала Мама. — Ты добрался?»
«Добрался?»
«Ты в Доме Каникул, надеюсь?»
«Да, там. Но...»
«О, замечательно. Я волновалась, что ты заблудился. Тебе там нравится?»
«Ты знала, куда я иду?» — спросил Харви, поймав взгляд Лулу.
Говорила тебе — одними губами произнесла она.
«Конечно, мы знали, — продолжала его Мама. — Мы пригласили мистера Риктуса показать тебе это место. Ты выглядел таким печальным, бедный ягненок. Мы подумали, что тебе следует немного развлечься».
«На самом деле?» — спросил Харви, пораженный подобным поворотом событий.
«Мы только хотели, чтобы ты немного развлекся, — продолжала Мама. — Поэтому оставайся там столько, сколько захочешь».
«А как насчет школы?» — спросил он.
«Ты заслужил, чтобы немного пропустить, — раздалось в ответ. — Не беспокойся ни о чем. Просто весело проводи время».
«Хорошо, Мам».
«Пока, дорогой».
«Пока».
Харви пошел прочь от телефона. Разговор изумил его.
«Ты оказалась права, — сказал Лулу. — Они все устроили».
«Значит, теперь тебе не из-за чего чувствовать свою вину, — заявила Лулу. — Ну, думаю, увидимся попозже, хорошо?»
И она легкими шагами ушла прочь.
«Если ты закончил есть, — сказала миссис Гриффин, — я покажу тебе твою комнату».
«Мне бы этого хотелось».
Она чинно повела Харви вверх по лестнице. На площадке между пролетами, греясь на залитом солнцем подоконнике, лежала кошка с мехом цвета безоблачного неба.
«Это Блю Кэт, — пояснила миссис Гриффин. — Ты видел Стью Кэт, игравшую с Венделлом. Не знаю, где Клю Кэт, но она разыщет тебя. Она любит новых гостей».
«А много людей приходит к вам сюда?».
«Только дети. Они очень особые, вроде тебя, и Лулу, и Венделла. Мистеру Худу не нужно кого попало».
«Кто такой мистер Худ?»
«Человек, который построил Дома Каникул», — ответила миссис Гриффин.
«Я его тоже встречу?»
Казалось, вопрос поверг миссис Гриффин в замешательство.
«Может быть, — сказала она, отводя взгляд. — Но он очень замкнутый человек».
Теперь они поднялись на этаж, и, следуя вдоль ряда написанных маслом портретов, миссис Гриффин провела Харви в комнату в глубине Дома. Та выходила во фруктовый сад, и теплый ветер принес с собой приятный запах свежих яблок.
«Ты устал, мое золотко, — сказала миссис Гриффин. — Может, ты приляжешь ненадолго?»
Харви обычно терпеть не мог спать днем: это слишком сильно напоминало ему о гриппе или о кори. Но подушка казалась очень холодной и удобной, и когда миссис Гриффин ушла, он решил прилечь, всего лишь на несколько минут.
Или он устал сильнее, чем думал, или покой и уют Дома укачали его, повергли в дремоту. Как бы то ни было, глаза его закрылись почти сразу, как только он положил голову на подушку, и не открывались до утра.
4
Смерть в межсезонье
Солнце пришло разбудить его вскоре после восхода: прямая белая полоса света легла на веки. Харви вздрогнул, уселся на кровати, какое-то мгновение недоумевая, что это за кровать, что за комната, что за дом. Затем воспоминания о предыдущем дне вернулись, и он понял, что проспал с позднего полудня до раннего утра.
Отдых придал ему сил. Харви почувствовал прилив энергии и с возгласом удовольствия выпрыгнул из кровати и оделся.
Дом был даже еще радушнее, чем вчера, и цветы, что миссис Гриффин расставила на столах и подоконниках, ликовали всеми своими красками. Входная дверь была распахнута, и, скользнув вниз по сверкающим перилам, Харви выскочил на крыльцо, чтобы рассмотреть утро.
Его ожидал сюрприз. Деревья, которые вчера были тяжелы от листьев, потеряли свои кроны, на каждой ветке были новые крохотные почки, будто в первый день весны.
«Новый день, новый доллар», — сказал Венделл, рысцой огибая угол Дома.
«Что это значит?» — спросил Харви.
«Мой отец все время так говорит. Новый день, новый доллар. Он банкир, мой Папа. Венделл Гамильтон Второй. А я, я...»
«Венделл Гамильтон Третий».
«Откуда ты знаешь?»
«Случайно угадал. Я — Харви».
«Ага, знаю. Тебе нравятся дома на деревьях?»
«У меня никогда такого не было».
Венделл указал на самое высокое дерево. Там среди ветвей была установлена платформа, на которой высился недостроенный дом.
«Я работаю там уже несколько недель, — сказала Венделл. — Но в одиночку никак не доделаю. Ты мне не хочешь помочь?»
«Конечно. Но сначала мне надо что-нибудь съесть».
«Иди и ешь. Я буду неподалеку».
Харви направился в Дом и обнаружил, что миссис Гриффин ставит завтрак, подобающий принцу. На полу было пролитое молоко и кошка с хвостом, изогнутым как вопросительный знак, лакала его.
«Клю Кэт?» — спросил он.
«Совершенно верно, — гордо ответила миссис Гриффин. — Она озорница».
Клю Кэт взглянула вверх так, будто знала, что говорят о ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17