Я должен — нет, я просто обязан отдохнуть.
Глава 13 НАЕМНИКИ. ГРАНИТ
— Вы двигаетесь лишь немногим быстрее улиток, — желчно констатировал грифон, едва только наши кони ступили на поляну.
Их небесное великолепие ожидало путников, видимо, уже давно. Во всяком случае, туша оленя, которой закусывал грифон, была уже ополовинена. Плотный обед нисколько не повлиял на дурное расположение духа Флара, поскольку в его голосе, как обычно, не сквозило и нотки дружелюбия.
— Если вы и дальше будете двигаться такими темпами, то можете оставить эту затею вообще.
— Ты высмотрел что-то интересное, Флар?
— Разумеется, иначе с чего бы, спрашивается, я сидел бы здесь и ждал вас?
— Ну, например, с целью пожрать, — невежливо буркнул гном, хотя постарался, чтобы грифон этих слов не услышал. Зря старался. Слух у химеры был под стать зрению.
— Я трачу свое время и силы, — ядовито начал он, — на помощь неблагодарным людишкам… и не менее неблагодарным гномам, которые просто в силу природной ограниченности не в состоянии оценить…
— Я прошу тебя, почтенный грифон, Тьюрин не хотел тебя обидеть, — постарался погасить начинающуюся ссору Рон.
Он давно заметил, что грифон и гном как-то особенно недолюбливают друг друга. Король воздуха и к людям-то относился весьма пренебрежительно, но каждый раз, когда его взгляд падал на гнома, в глазах грифона сквозило нечто большее. Пару раз Тьюрин, становившийся в присутствии Флара не в меру язвительным, чуть не довел дело до драки, и кто в этой драке оказался бы на высоте, предсказать не составляло труда. Но и грифон был тоже хорош: если подворачивалась возможность хоть как-то зацепить гнома, он этой возможностью незамедлительно пользовался.
— Если бы он хотел меня обидеть, — мрачно заявил грифон, — то ваш и без того смехотворный отряд уменьшился бы на четверть. Если этого недомерка можно рассматривать как полноценную четверть.
— Ты не слишком ли много себе позволяешь, химера недоделанная? — зашипел гном, и его рука потянулась к секире. Грифон в ответ растопырил когти, явно готовясь к нападению.
— Мир, мир! — рявкнул Рон. — Почтенный Тьюрин… Благородный Флар… вы не хотели бы мне кое-что объяснить?
Гном набычился и отвернулся. Но его рука, как с нарастающим беспокойством отметил про себя Рон, так и осталась лежать на рукояти оружия. Янтарно-желтые глаза грифона, теперь слегка отдающие красным (не иначе как от бешенства), уставились на рыцаря.
— Наши разногласия, милорд, не ваше… собачье дело. Я же не спрашиваю вас, как представитель этого поганого племени попал в ваш отряд?
— По крайней мере я точно знаю, кто здесь представитель поганого племени, — мрачно заметил гном, лаская пальцами секиру.
— Я надеюсь, господа, что вы не устроите здесь банальную драку? — поинтересовалась Айрин вежливо, но с ощутимой угрозой в голосе. — Мне кажется, что у нас и без того достаточно проблем.
— Это ваши проблемы, сания, — фыркнул грифон. — Что касается меня, то я не намерен ни минуты оставаться… в этом обществе.
С этими словами он взлетел и умчался вдаль, не соизволив даже оглянуться. И, что гораздо печальнее, так и не удосужившись сообщить те новости, ради которых и поджидал отряд.
Рон печально проводил его взглядом, затем повернулся к гному. Тот, нахохлившись, сидел в седле и, по-видимому, был не расположен выслушивать нотации. Командир с сожалением подумал, что нотаций не избежать, как бы это ни было противно всем присутствующим.
— Блестяще, почтенный Тьюрин! Своей несдержанностью ты только что лишил нас воздушной разведки. Или ты считаешь, — Рон постарался придать своему голосу как можно больше язвительности, — что с таким союзником у нас настолько возрастают шансы на успех, что их нужно побыстрее снизить?
— Помощи от этой твари вы все равно не дождетесь, — попытался было спорить гном, однако голосу его недоставало уверенности. Было заметно, что он все же чувствует себя виноватым, но признаваться в этом не собирается, поскольку гордость не позволяет.
— Если ты не забыл, нам сейчас необходима любая помощь. Любая. И я бы хотел все-таки уяснить, что за кошка между вами пробежала?
Гном отвернулся, ясно давая понять, что отвечать он не намерен.
— Я могу прояснить этот вопрос, — заявил вдруг Брик.
— Ты? — Удивлению Рона не было предела. Он относился к юноше с несколько отцовской заботливостью, но ни в коем случае не ожидал, что парню может быть известно что-то, чего не знал он сам. По крайней мере в вопросах, не касающихся магии.
Надо заметить, что пока участие Брика в этой безнадежной экспедиции было по меньшей мере не слишком полезным. Конечно, парень временами изображал из себя крутого бойца и умелого лекаря, но Рон прекрасно понимал, что навыки юноши в обращении с оружием оставляют желать лучшего, а в вопросах применения излечивающих заклятий Айрин, пожалуй, смогла бы дать ему десять очков вперед. К тому же годы, проведенные в монастыре, сделали его малоприспособленным к долгим и трудным переходам, кое-как приготовленной еде и ночевкам под открытым небом. Командир не раз всерьез задумывался над тем, как бы избавить Брика от дальнейшего участия в походе — просто потому, что там, где остальные отделаются царапинами, парень сломает себе шею. К собственному огорчению видя, как тот гордится своей причастностью к столь великому — и столь безнадежному — делу, Рон снова и снова откладывал серьезный разговор.
Возможно, именно сейчас и необходимо будет принять окончательное решение. Самому Черному Барсу было, в общем, плевать на свою жизнь, если ее предстояло отдать за стоящее дело, но тащить на верную погибель, по сути, зеленого еще мальчишку…
— И что тебе известно? — поинтересовалась Айрин.
— Ну… если я в чем-то ошибусь, возможно, почтенный Тьюрин меня поправит. Мне как-то попалась одна книга, довольно старая… я бы сказал, очень старая, еще раннеэльфийского периода. Это было… ну, что-то типа романа, и я первое время воспринимал книгу именно так, но вы же знаете эльфов, они не имеют привычки прибегать к вымыслу, разве что в случаях, воспевающих подвиги их народа. Ну, этим все страдают.
* * *
Вообще говоря, Рон не видел в рассказе Брика ничего необычного. Ну да, грязная история, но мало ли было таких случаев в отношениях гномов и эльфов. И те и другие гадили противникам где можно и чем можно, и их не останавливали ни угрызения совести, ни представления о благородном способе ведения войн.
Эльфы и гномы воевали всегда. Пожалуй, никто и не вспомнит тех причин, из-за которых началась вражда, продолжавшаяся и по сей день, — вражда, которая постепенно превратила два великих народа в жалкие кучки плюющих вслед друг другу существ. Ни эльфы, дети у которых рождались не каждый век, ни гномы, чуть более плодовитые, но куда меньше живущие, не могли позволить себе эту вражду, которая вела к взаимному истреблению. И тем не менее войны между эльфами и гномами были единственным, пожалуй, стабильным явлением в продолжение тысячелетий. Пока в мире не появились люди, с одинаковой готовностью воевавшие и с эльфами, и с гномами, и друг с другом.
От полного уничтожения их спасло, пожалуй, то, что противники испытывали просто желание перегрызть друг другу глотки, не претендуя на жизненное пространство оппонента. Гномов совершенно не интересовали эльфийские леса, эльфов только большая беда может заманить в пещеры. Поэтому после очередной стычки обе армии возвращались по домам зализывать раны и вынашивать планы мести. Рано или поздно в том или ином лагере находился лидер, объединявший вокруг себя более или менее значительные силы, — и бойня завязывалась вновь.
В тот раз, как оно обычно и бывало, все началось с «мелких недоразумений». Стрела, пришпилившая одинокого гнома к дереву. Хорошо замаскированная яма с кольями, насквозь проткнувшими тело эльфа. Пяток гномов, повешенных на дереве за ноги в назидание остальным. Десяток изрубленных в капусту эльфийских патрульных, неосмотрительно покинувших спасительный лес. И пошло-поехало.
Эльфы, собственно, и не пытались определить, кто виноват, — это было в высшей степени несущественно, поскольку повод давно требовался. Как говорится, мечи сами просились вон из ножен. Кто ищет, тот всегда найдет, и голуби понесли в леса призыв «К оружию!». Разумеется, и гномы не сидели на месте, спешно подновляя обветшавшие со времени прошлых битв стены своих горных твердынь.
Эльфийские маги тоже готовились к войне, хотя в горах, где обычно и происходили стычки, эльфийская магия природы была не слишком эффективна. Это потом, спустя тысячи лет, люди в полной мере на своей шкуре почувствовали, что магию, презрительно называемую ими фермерской, недооценивать не стоит. Дуб, выраставший на пустом месте за пару часов, может очень эффективно развалить стену крепости, лишив защитников единственного средства, прикрывающего их от отравленных стрел. Но в горах, где царствует камень, пользоваться такими методами у эльфов не очень-то получалось.
Поэтому надежды возлагались на магов… вернее, на небольшую кучку магов, которых впоследствии назвали темными некромантами — название странное само по себе, учитывая, что понятие «некромант» уже изначально подразумевало злую, темную силу. Эти мастера занялись созданием бойцов, которых можно будет подставить под гномьи секиры и арбалетные болты вместо не слишком приспособленных к рукопашной схватке лесных жителей.
Собственно процесс подготовки длился не один год и даже не один десяток лет. Им некуда было спешить, и те и другие были долгожителями. У некромантов не все ладилось, их создания, химеры, получались либо слишком слабыми, либо слишком своевольными, пока магам не удалось создать грифонов. Те, разумеется, тоже не горели желанием встревать в древнюю распрю, предпочтя уединение.
Алчность грифонам несвойственна, а разум, неосмотрительно вложенный в их орлиные головы, зачастую заставлял их поступать по-своему — и не так, как того хотелось бы создателям. Убедить их принять участие в предстоящих битвах оказалось слишком сложно… И эльфы — высокомерные, надменные и оттого обычно не снисходящие до лжи эльфы — пошли на заведомый гнусный, подлый обман.
Грифоны традиционно жили небольшими, по десять — пятнадцать взрослых особей, стаями. Птенцы грифонов чертовски прожорливы, и нескольким охотникам, действующим слаженно, удавалось принести в гнездовье куда больше добычи. Дичи в общем-то хватало, но самцы редко проводили на охоте меньше недели — они и сами отличались немалым аппетитом.
Один из таких охотничьих отрядов, возвратившись домой, обнаружил ужасную картину. Птенцы и их матери были перебиты, одних просто безжалостно прирезали, другие стали похожи на ежей из-за утыкавших их арбалетных болтов. Там же, среди гнезд, лежала и пара низеньких, бородатых трупов, сжимающих в руках секиры… Никому из грифонов и в голову не пришло убедиться, что смерть гномов наступила отнюдь не из-за ударов клювов или когтей. Впрочем, им было не до этого — прямо посреди гнездовья, на вертеле, висела хорошо прожаренная и уже наполовину съеденная тушка птенца…
После этого инцидента эльфам уже не составило никакого труда заключить с грифонами военный союз. Да что там — химеры буквально рвались в бой, эльфам даже приходилось их сдерживать из стратегических соображений.
Спустя несколько недель ближайшая цитадель гномов была атакована. Хотя и считается, что для гнома нет ничего милей мрачных сырых пещер, на самом деле это не так. Гномы весьма доброжелательно относятся к солнцу — когда им ничего не угрожает, — поэтому они и строили в горах крепости, получившие славу неприступных, даже несмотря на то, что в истории не раз имели место случаи их падения. Просто в сравнении с другими крепостями — а кроме гномов их возводили, конечно, только люди — эти твердыни и впрямь казались несокрушимыми.
Эльфы напали — и отступили. Отступили в панике, понеся немалые потери, более того, этот отход очень сильно походил на бегство, и гномы с готовностью купились на нехитрую уловку. Их закованные в сталь колонны вышли из крепости, с тем чтобы преследовать беглецов и размазать их по скалам. Разумеется, им это не удалось — может, эльфы и не представляют из себя ничего существенного в рукопашной, но по части скорости гномам с ними было не сравниться.
Грифоны атаковали цитадель, оставшуюся почти без защиты. Были вырезаны все, кто не сумел уйти в подземелья, а таковых оказалось немало. Гномы вообще не любили отступать, а память о славных деяниях предков, вбиваемая в головы детям, заставила даже их взяться за соответствующие росту и силенкам топорики и арбалетики.
Ни один боец не способен справиться с грифоном, особенно — с пребывающим в ярости. Внутренний двор крепости напоминал скотобойню…
Гномы не забывают обид. С тех пор и повелось: то зазевавшийся грифон, неосмотрительно спланировав слишком близко к скалам в поисках горного барана, получал в незащищенное перьями брюхо тяжелый стальной болт, то сами гномы находили одного из своих товарищей буквально разорванным на куски… Война так и не началась, но с тех пор, крепости гномов уже не имели открытых солнцу и всем ветрам внутренних дворов, а грифоны, выбирая место для поселения, предварительно убеждались, что поблизости не обитают любители подземелий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48