Звук его шагов по ледяному полу, резонируя в пустых хрустальных ячейках, отдавался эхом, напоминавшем перезвон стеклянных колокольчиков. Лучи солнца образовывали в этой узорчатой крыше странные блики, и Рику несколько раз казалось, что ловушка вот-вот сработает, но ничего не произошло.
Наконец коридор закончился, и Рик увидел сам город. Он был погружен в землю; Рик в данный момент находился на уровне шпилей городских башен. Сам город оказался невелик: в нем могло разместиться не более десяти тысяч жителей. Город был одновременно и прекрасным, и отвратительным, так как наряду с восторгом перед красотой рождал неприятное ощущение холода и смерти. Рику довелось побывать в подземных городах на Луне, бродил он и по фантастическим памятникам древнего зодчества, оставленным неведомой расой на Фобосе, видел он и затонувшую империю на дне Серебряного моря на Венере. Но все это не шло ни в какие сравнения с тем, что предстало его взору здесь.
Все здания были сделаны из одного материала: прозрачного пластика, очень напоминавшего лед. Солнечный свет, попадавший на этот материал, дробился на разноцветные лучи, и от этого весь город казался бриллиантовым. Это уже само по себе производило сильное впечатление, но все же главным было другое: архитектурные формы. Кем бы ни были эти Мыслители, какой бы путь развития они ни прошли, но их представления о геометрии явно не совпадали с человеческими.
Кривые и углы, которые образовывали контуры строений в их городе, отталкивали взгляд и отправляли его по тошнотворной траектории в извращенную вселенную, которая могла родиться только в больном воображении. Эти формы будоражили какие-то зоны подсознания и шокировали. Наверное, так мог бы выглядеть претворенный в жизнь сон душевнобольного художника-сюрреалиста,- болезненное и в то же время притягательное зрелище.
Внезапно где-то позади Рика раздался очень мелодичный хрустальный перезвон. Он резко обернулся и увидел, что вход, через который он только что прошел, закрылся. Никаких кнопок или рычагов, которые могли бы служить системой управления дверьми, не было заметно, поэтому для Рика остался только один путь - вперед. И Рик начал спуск по хрустальным ступеням к основанию города.
Все вокруг явно говорило о том, что город мертв. За время своих странствий Рику приходилось бывать в заброшенных городах, но то были именно заброшенные города, а этот, по каким-то почти неуловимым признакам, был именно мертвым. Мертвая тишина казалась чересчур затянувшейся, улицы всем своим видом показывали, что они уже устали ждать пешеходов. Кривые стены как бы нехотя отзывались на звук шагов, им не нравилось, что их разбудили, заставили способствовать нарушению вековой тишины.
Глаза Рика вдруг потемнели не то от злости, не то от настороженности. Город давил на него своей мертвой тяжестью, угнетал волю. Совершенно неожиданно даже для самого себя Рик вдруг набрал в легкие воздуха и в отчаянии что есть силы закричал:
- Майо!
Крик, словно хрустальный бокал, разлетелся на миллион осколков и, отразившись от стен, будто иголками вонзился в уши визгливым хохотом.
Рик направил свой путь в самый дальний конец города, где, как он обнаружил, когда еще стоял на верхнем ярусе, сверкала и переливалась всеми цветами радуги лестница, ведущая, очевидно, в следующий купол. Он пошел в том направлении, и тут возникла мысль, что Штром мог заманить его в этот купол и закрыть ловушку, а сам в это время покидает город другой дорогой, оставив Рика умирать в забвении и одиночестве.
В этот момент он услышал музыку. Она густым колышущимся потоком вытекала из почти осязаемой тишины. Мелодия странным образом вторила беспрерывной игре света, они сливались в одно целое, и от этого музыка становилась видимой. Рик вспомнил о композиторах, которые уже давно пытались сочинять музыку в цвете. Если бы им довелось услышать здешнюю музыку и увидеть здешние краски, то они бы узнали тот идеал, к которому стремились всю свою жизнь. Мелодика этого города была чем-то сродни царящим в нем архитектурным формам. В этой музыке, как и во всем городе, были пресыщенность и извращенность. Нормальный, здоровый (конечно, по чисто земным меркам) разум сочинить такое был просто не в силах.
Музыка звучала сразу отовсюду и наполняла собой воздух, делая его густым и вязким. Рик попробовал убедить себя, что это всего лишь городская трансляция, но разум отказывался в это верить: он съежился и забился в самый дальний угол мозга, пытаясь найти там убежище от мотива, который навязывал свою логику и свое мировоззрение, наполняя собой каждую клетку организма.
Теперь краски стали ярче и сочней, они пульсировали, и их отблески покрывали призрачные улицы таким же призрачным туманом. Краски плавно переходили друг в друга и ускользали в обе стороны от видимого диапазона. Эти музыка и цвет вызывали странные, болезненные чувства, давили на нервы, даже с кишечником творилось что-то неладное. Музыка резонировала в мозгу немыслимыми, странными созвучиями, перемежалась неровными интервалами, била по сознанию странными ломаными ритмами, колола, словно иглами, неожиданными диссонансами. И вдруг резко, в один момент Рик почувствовал, что теперь может понять всю эту неестественную символику, наводнившую мертвый город, предсказать, куда уводят умопомрачительные кривые, и даже, если потребуется, создать нечто подобное...
А потом он вообще потерял всякую способность воспринимать окружающую обстановку. Какая-то упрямая, непокорная часть сознания еще находила в себе силы перепрыгивать через островки кошмара, которые, как пятна плесени, разрастались в мозгу, и кричала ему что-то. Этот вопль отчаяния сотряс смертоносную пелену цветомузыки, вцепился в остатки разума и потащил их обратно, оторвав от самого края пропасти, ведущей в чуждую вселенную...
... Рик пришел в себя. Он стоял, сбросив всю одежду, и обнимал холодную колонну немыслимой формы, которая, как он вдруг сообразил, подпирает собой само солнце. Рик с ужасом отпрянул от этого столпа вселенной. Где-то в глубине его живота начала зарождаться тошнота, и он ухватился за это единственное на данный момент реальное чувство, как утопающие хватаются за соломинку,- он надеялся, что эта последняя крупица реальности и является тем средством, которое спасет его от окончательного помрачения ума. Его вырвало, и сразу стало легче.
- Стой! - приказал он сам себе.- Это все всего лишь штучки перепугавшегося Джаффы! Он сидит где-то неподалеку и давит на кнопки, устраивая представление, которое для ребят, живших здесь когда-то, было делом обыденным и привычным. Он наблюдает, как ты корчишься от этой необычной музыки, и вовсю потешается. Сидит и ржет до упаду, следя за тем, как лопаются твои кровеносные сосуды, как твой мозг вприпрыжку бежит к безумию. И ты что же, согласен доставлять ему такое удовольствие? Согласен плясать под его дудку?
К первому реальному чувству прибавилось еще одно, более сильное и цепкое, потому что слова «Джаффа Штром» в сознании превращались в императив: «поймай и убей!», а это сразу же подавляло все остальные чувства. Оно щитом ненависти отгородило его и от безумной музыки, и от изматывающего душу зрелища.
Обливаясь потом, он собрал всю волю, свои последние силы, нацелил мозг на единственную задачу: оградить себя от разрушительного действия цветомузыки, и неверными шагами двинулся к противоположной стене купола. Он сосредоточенно глядел себе под ноги и, чтобы отвлечь мозг от всего этого безумия, вслух считал шаги.
«А если моя догадка не верна? Что если это вовсе не Джаффа Штром управляет представлением? Тогда столько сил будет потеряно зря!.. Нет, прекрати, нельзя допускать такие мысли! Нельзя! Кому еще пришло бы в голову так издеваться над тобой? Ты ведь знаешь, что он здесь! И ты пришел сюда именно за ним!»
Еле держась на ногах, шатаясь как пьяный, громко выкрикивая цифры, Рик все же сумел добраться до противоположной стены. Там он поднял взгляд и увидел, что лестница начинается справа, довольно далеко от него. Кривые формы обманули его и сейчас. Он так же осторожно, продолжая считать шаги, продвигался вдоль стены.
И вдруг, столь же внезапно, как и начался, «концерт» прекратился. И над городом снова нависла мертвая тишина, которая после безумной симфонии казалась еще более тяжкой.
Почти на четвереньках Рик взобрался на самый верх лестницы, где позволил себе роскошь немного отдохнуть. Обессиленный, он сидел на первой ступеньке лестницы, ведущей во второй купол. Он сидел и ждал, когда его перестанет трясти и хотя бы частично восстановятся силы. Ведь ему предстоял спуск на дно второго купола.
Глава двадцать вторая
Под этим куполом зданий не было вообще, и то, что здесь находилось, городом назвать было уже нельзя. Зато в самом центре возвышалась гигантская конструкция из стекла и металла. Эта необычная махина издавала тихое гудение и излучала слабое неровное свечение. Сооружение окружали концентрические круги из мягких длинных лежанок или коек, накрытых стеклянными прозрачными крышками наподобие гробовых. Под каждым таким колпаком лежал человек. Люди то ли спали, то ли были мертвы.
Рик внимательно осмотрелся, но не обнаружил следов ни Майо, ни Штрома. Зато он увидел переход в следующий купол и осторожно, прокладывая себе дорогу среди колпаков, направился туда. Теперь, когда Рик совсем близко подошел к этим гробам, он заметил, что существа, лежащие в них, совершенно не подходят под понятие «человек». И формы их тела, и вид плоти, из которой они состояли,- все свидетельствовало, что это создания мира, далекого и от Земли, и от Марса. Эти существа лежали на своих ложах совершенно неподвижно. Дыхания Рик не заметил. И все же через прозрачную крышку тела казались теплыми и живыми; не было заметно никаких признаков распада или гниения, не похожи они были и на мумии. Рику почему-то пришла в голову мысль о первых космонавтах, которых при длительном перелете погружали в искусственный летаргический сон.
Рик решил, что это и есть легендарные Мыслители, и что город, через который он только что прошел, принадлежит им. Все обнаженные тела выглядели совершенно одинаковыми, и Рик сделал вывод, что у них не было половых различий. Формы этих существ были столь же совершенны и столь же отвратительны, как и здания, которые они построили.
Рик решил не задерживаться в своего рода некрополе и решительным шагом направился к арке, которая открывала путь на лестницу, ведущую к переходу в другой купол. Как ни странно, он не испытывал никакого страха: выбор сделан, и надо было пройти весь путь до конца. Когда он дошел до арки, опять вспомнил, что у него нет оружия. Он осмотрелся, но ничего подходящего не нашел. Тогда он сжал зубы и шагнул на первую ступеньку лестницы. Она была совершенно голой, в случае внезапного нападения укрыться абсолютно негде. «Но какой смысл прятаться, когда имеешь дело с телепатом?» - с горькой усмешкой подумал Рик. Сейчас у него было только одно непреодолимое желание: поскорее со всем этим покончить. А для этого необходимо найти Штрома. Рик решительно взбирался по лестнице, и у него даже мысли не возникало, что это последнее сражение может закончиться не в его пользу, что он может здесь и погибнуть. Нет, он сюда пришел, чтобы выполнить работу, для которой и предназначен.
В третьем куполе размещалось что-то наподобие огромной лаборатории или склада приборов. Но подробно рассмотреть это помещение Рик так и не сумел, потому что перед ним как из-под земли вырос Джаффа Штром с бластером в руке.
Рик остановился и смотрел, как лицо Штрома расплывается в притворно дружеской улыбке.
- Где Майо? - не тратя времени на лишние разговоры, спросил Рик.
Штром мотнул головой по направлению к центру купола.
- Там. Не беспокойся, она цела и невредима. Только вот помочь тебе не сумеет, да и себе тоже. Этакая дикая кошка! - он смерил Рика взглядом своих черных проницательных глаз.- Жаль, что тебе не суждено понаблюдать, как я ее буду обламывать. Очень жаль! Тебе бы это понравилось.
Рик ничего на это не ответил, он стоял, опустив расслабленные руки вдоль бедер. Лицо его не выражало никаких эмоций, глаза были полузакрыты. Он стоял посреди хрустальной лестницы, его грудь находилась как раз на уровне ног Штрома.
- Как тебе понравилось музыкальное приветствие? - поинтересовался Джаффа.
Рик не счел нужным что-либо отвечать. Штром громко рассмеялся:
- Да не стесняйся ты! Я же все и так знаю. Я все время следил за твоими мыслями. Каждую секунду был в курсе того, что ты думаешь. Заранее знал, что ты собираешься предпринять.
Он кивнул в сторону лежащих под стеклянными крышками тел:
- Забавные вкусы у этих птичек, правда? Никак не могу понять, кто они такие и откуда здесь взялись. Как ни пытаюсь, не получается проникнуть к ним в мозг. Похоже, что их разум покинул здешний мир и переместился куда-то далеко в царство мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Наконец коридор закончился, и Рик увидел сам город. Он был погружен в землю; Рик в данный момент находился на уровне шпилей городских башен. Сам город оказался невелик: в нем могло разместиться не более десяти тысяч жителей. Город был одновременно и прекрасным, и отвратительным, так как наряду с восторгом перед красотой рождал неприятное ощущение холода и смерти. Рику довелось побывать в подземных городах на Луне, бродил он и по фантастическим памятникам древнего зодчества, оставленным неведомой расой на Фобосе, видел он и затонувшую империю на дне Серебряного моря на Венере. Но все это не шло ни в какие сравнения с тем, что предстало его взору здесь.
Все здания были сделаны из одного материала: прозрачного пластика, очень напоминавшего лед. Солнечный свет, попадавший на этот материал, дробился на разноцветные лучи, и от этого весь город казался бриллиантовым. Это уже само по себе производило сильное впечатление, но все же главным было другое: архитектурные формы. Кем бы ни были эти Мыслители, какой бы путь развития они ни прошли, но их представления о геометрии явно не совпадали с человеческими.
Кривые и углы, которые образовывали контуры строений в их городе, отталкивали взгляд и отправляли его по тошнотворной траектории в извращенную вселенную, которая могла родиться только в больном воображении. Эти формы будоражили какие-то зоны подсознания и шокировали. Наверное, так мог бы выглядеть претворенный в жизнь сон душевнобольного художника-сюрреалиста,- болезненное и в то же время притягательное зрелище.
Внезапно где-то позади Рика раздался очень мелодичный хрустальный перезвон. Он резко обернулся и увидел, что вход, через который он только что прошел, закрылся. Никаких кнопок или рычагов, которые могли бы служить системой управления дверьми, не было заметно, поэтому для Рика остался только один путь - вперед. И Рик начал спуск по хрустальным ступеням к основанию города.
Все вокруг явно говорило о том, что город мертв. За время своих странствий Рику приходилось бывать в заброшенных городах, но то были именно заброшенные города, а этот, по каким-то почти неуловимым признакам, был именно мертвым. Мертвая тишина казалась чересчур затянувшейся, улицы всем своим видом показывали, что они уже устали ждать пешеходов. Кривые стены как бы нехотя отзывались на звук шагов, им не нравилось, что их разбудили, заставили способствовать нарушению вековой тишины.
Глаза Рика вдруг потемнели не то от злости, не то от настороженности. Город давил на него своей мертвой тяжестью, угнетал волю. Совершенно неожиданно даже для самого себя Рик вдруг набрал в легкие воздуха и в отчаянии что есть силы закричал:
- Майо!
Крик, словно хрустальный бокал, разлетелся на миллион осколков и, отразившись от стен, будто иголками вонзился в уши визгливым хохотом.
Рик направил свой путь в самый дальний конец города, где, как он обнаружил, когда еще стоял на верхнем ярусе, сверкала и переливалась всеми цветами радуги лестница, ведущая, очевидно, в следующий купол. Он пошел в том направлении, и тут возникла мысль, что Штром мог заманить его в этот купол и закрыть ловушку, а сам в это время покидает город другой дорогой, оставив Рика умирать в забвении и одиночестве.
В этот момент он услышал музыку. Она густым колышущимся потоком вытекала из почти осязаемой тишины. Мелодия странным образом вторила беспрерывной игре света, они сливались в одно целое, и от этого музыка становилась видимой. Рик вспомнил о композиторах, которые уже давно пытались сочинять музыку в цвете. Если бы им довелось услышать здешнюю музыку и увидеть здешние краски, то они бы узнали тот идеал, к которому стремились всю свою жизнь. Мелодика этого города была чем-то сродни царящим в нем архитектурным формам. В этой музыке, как и во всем городе, были пресыщенность и извращенность. Нормальный, здоровый (конечно, по чисто земным меркам) разум сочинить такое был просто не в силах.
Музыка звучала сразу отовсюду и наполняла собой воздух, делая его густым и вязким. Рик попробовал убедить себя, что это всего лишь городская трансляция, но разум отказывался в это верить: он съежился и забился в самый дальний угол мозга, пытаясь найти там убежище от мотива, который навязывал свою логику и свое мировоззрение, наполняя собой каждую клетку организма.
Теперь краски стали ярче и сочней, они пульсировали, и их отблески покрывали призрачные улицы таким же призрачным туманом. Краски плавно переходили друг в друга и ускользали в обе стороны от видимого диапазона. Эти музыка и цвет вызывали странные, болезненные чувства, давили на нервы, даже с кишечником творилось что-то неладное. Музыка резонировала в мозгу немыслимыми, странными созвучиями, перемежалась неровными интервалами, била по сознанию странными ломаными ритмами, колола, словно иглами, неожиданными диссонансами. И вдруг резко, в один момент Рик почувствовал, что теперь может понять всю эту неестественную символику, наводнившую мертвый город, предсказать, куда уводят умопомрачительные кривые, и даже, если потребуется, создать нечто подобное...
А потом он вообще потерял всякую способность воспринимать окружающую обстановку. Какая-то упрямая, непокорная часть сознания еще находила в себе силы перепрыгивать через островки кошмара, которые, как пятна плесени, разрастались в мозгу, и кричала ему что-то. Этот вопль отчаяния сотряс смертоносную пелену цветомузыки, вцепился в остатки разума и потащил их обратно, оторвав от самого края пропасти, ведущей в чуждую вселенную...
... Рик пришел в себя. Он стоял, сбросив всю одежду, и обнимал холодную колонну немыслимой формы, которая, как он вдруг сообразил, подпирает собой само солнце. Рик с ужасом отпрянул от этого столпа вселенной. Где-то в глубине его живота начала зарождаться тошнота, и он ухватился за это единственное на данный момент реальное чувство, как утопающие хватаются за соломинку,- он надеялся, что эта последняя крупица реальности и является тем средством, которое спасет его от окончательного помрачения ума. Его вырвало, и сразу стало легче.
- Стой! - приказал он сам себе.- Это все всего лишь штучки перепугавшегося Джаффы! Он сидит где-то неподалеку и давит на кнопки, устраивая представление, которое для ребят, живших здесь когда-то, было делом обыденным и привычным. Он наблюдает, как ты корчишься от этой необычной музыки, и вовсю потешается. Сидит и ржет до упаду, следя за тем, как лопаются твои кровеносные сосуды, как твой мозг вприпрыжку бежит к безумию. И ты что же, согласен доставлять ему такое удовольствие? Согласен плясать под его дудку?
К первому реальному чувству прибавилось еще одно, более сильное и цепкое, потому что слова «Джаффа Штром» в сознании превращались в императив: «поймай и убей!», а это сразу же подавляло все остальные чувства. Оно щитом ненависти отгородило его и от безумной музыки, и от изматывающего душу зрелища.
Обливаясь потом, он собрал всю волю, свои последние силы, нацелил мозг на единственную задачу: оградить себя от разрушительного действия цветомузыки, и неверными шагами двинулся к противоположной стене купола. Он сосредоточенно глядел себе под ноги и, чтобы отвлечь мозг от всего этого безумия, вслух считал шаги.
«А если моя догадка не верна? Что если это вовсе не Джаффа Штром управляет представлением? Тогда столько сил будет потеряно зря!.. Нет, прекрати, нельзя допускать такие мысли! Нельзя! Кому еще пришло бы в голову так издеваться над тобой? Ты ведь знаешь, что он здесь! И ты пришел сюда именно за ним!»
Еле держась на ногах, шатаясь как пьяный, громко выкрикивая цифры, Рик все же сумел добраться до противоположной стены. Там он поднял взгляд и увидел, что лестница начинается справа, довольно далеко от него. Кривые формы обманули его и сейчас. Он так же осторожно, продолжая считать шаги, продвигался вдоль стены.
И вдруг, столь же внезапно, как и начался, «концерт» прекратился. И над городом снова нависла мертвая тишина, которая после безумной симфонии казалась еще более тяжкой.
Почти на четвереньках Рик взобрался на самый верх лестницы, где позволил себе роскошь немного отдохнуть. Обессиленный, он сидел на первой ступеньке лестницы, ведущей во второй купол. Он сидел и ждал, когда его перестанет трясти и хотя бы частично восстановятся силы. Ведь ему предстоял спуск на дно второго купола.
Глава двадцать вторая
Под этим куполом зданий не было вообще, и то, что здесь находилось, городом назвать было уже нельзя. Зато в самом центре возвышалась гигантская конструкция из стекла и металла. Эта необычная махина издавала тихое гудение и излучала слабое неровное свечение. Сооружение окружали концентрические круги из мягких длинных лежанок или коек, накрытых стеклянными прозрачными крышками наподобие гробовых. Под каждым таким колпаком лежал человек. Люди то ли спали, то ли были мертвы.
Рик внимательно осмотрелся, но не обнаружил следов ни Майо, ни Штрома. Зато он увидел переход в следующий купол и осторожно, прокладывая себе дорогу среди колпаков, направился туда. Теперь, когда Рик совсем близко подошел к этим гробам, он заметил, что существа, лежащие в них, совершенно не подходят под понятие «человек». И формы их тела, и вид плоти, из которой они состояли,- все свидетельствовало, что это создания мира, далекого и от Земли, и от Марса. Эти существа лежали на своих ложах совершенно неподвижно. Дыхания Рик не заметил. И все же через прозрачную крышку тела казались теплыми и живыми; не было заметно никаких признаков распада или гниения, не похожи они были и на мумии. Рику почему-то пришла в голову мысль о первых космонавтах, которых при длительном перелете погружали в искусственный летаргический сон.
Рик решил, что это и есть легендарные Мыслители, и что город, через который он только что прошел, принадлежит им. Все обнаженные тела выглядели совершенно одинаковыми, и Рик сделал вывод, что у них не было половых различий. Формы этих существ были столь же совершенны и столь же отвратительны, как и здания, которые они построили.
Рик решил не задерживаться в своего рода некрополе и решительным шагом направился к арке, которая открывала путь на лестницу, ведущую к переходу в другой купол. Как ни странно, он не испытывал никакого страха: выбор сделан, и надо было пройти весь путь до конца. Когда он дошел до арки, опять вспомнил, что у него нет оружия. Он осмотрелся, но ничего подходящего не нашел. Тогда он сжал зубы и шагнул на первую ступеньку лестницы. Она была совершенно голой, в случае внезапного нападения укрыться абсолютно негде. «Но какой смысл прятаться, когда имеешь дело с телепатом?» - с горькой усмешкой подумал Рик. Сейчас у него было только одно непреодолимое желание: поскорее со всем этим покончить. А для этого необходимо найти Штрома. Рик решительно взбирался по лестнице, и у него даже мысли не возникало, что это последнее сражение может закончиться не в его пользу, что он может здесь и погибнуть. Нет, он сюда пришел, чтобы выполнить работу, для которой и предназначен.
В третьем куполе размещалось что-то наподобие огромной лаборатории или склада приборов. Но подробно рассмотреть это помещение Рик так и не сумел, потому что перед ним как из-под земли вырос Джаффа Штром с бластером в руке.
Рик остановился и смотрел, как лицо Штрома расплывается в притворно дружеской улыбке.
- Где Майо? - не тратя времени на лишние разговоры, спросил Рик.
Штром мотнул головой по направлению к центру купола.
- Там. Не беспокойся, она цела и невредима. Только вот помочь тебе не сумеет, да и себе тоже. Этакая дикая кошка! - он смерил Рика взглядом своих черных проницательных глаз.- Жаль, что тебе не суждено понаблюдать, как я ее буду обламывать. Очень жаль! Тебе бы это понравилось.
Рик ничего на это не ответил, он стоял, опустив расслабленные руки вдоль бедер. Лицо его не выражало никаких эмоций, глаза были полузакрыты. Он стоял посреди хрустальной лестницы, его грудь находилась как раз на уровне ног Штрома.
- Как тебе понравилось музыкальное приветствие? - поинтересовался Джаффа.
Рик не счел нужным что-либо отвечать. Штром громко рассмеялся:
- Да не стесняйся ты! Я же все и так знаю. Я все время следил за твоими мыслями. Каждую секунду был в курсе того, что ты думаешь. Заранее знал, что ты собираешься предпринять.
Он кивнул в сторону лежащих под стеклянными крышками тел:
- Забавные вкусы у этих птичек, правда? Никак не могу понять, кто они такие и откуда здесь взялись. Как ни пытаюсь, не получается проникнуть к ним в мозг. Похоже, что их разум покинул здешний мир и переместился куда-то далеко в царство мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45