— И ты, Макс, тоже, — неожиданно заявил Коновалов.
— Что?! — не понял Макс.
— Выводы сделай, — пояснил Коновалов. — Соответствующие.
13. ПУСТОШЬ
Нормальная машинка, правильная! Глушак, конечно, не по делу, но с ним она выглядит солиднее. Опять же — оптика, прибор ночного видения, лазерник. Все это я в сумке откопал. Не, правильная машинка, сотни на две метров берет конкретно. А если собраться и потренироваться чуть, то и на все четыре сотни. Клево!
А свой старенький «Пэ-Эм» я так и не нашел. Потерялся он типа. Ну и фиолетово мне, новая машинка ни в какое сравнение не лезет. Так что теперь я выгляжу неслабо.
Эллина, зараза, хотела было на мой автомат лапу наложить. А вот хренушки ей, суке!
Когда мы в подвал вернулись, она посмотрела на автомат мой, руку протягивает и таким строгим голоском мне:
— Дай-ка сюда!
— Давалка не по твоему размеру, — отвечаю. А сам уже — палец на предохранитель.
— Я кому сказала? — напирает.
— От кого ответ услышала, тому и сказала, — пожимаю плечами и предохранителем — щелк!
— Доиграешься, Прыжок, — говорит. И свой «калаш» передвигает, чтобы удобнее стрелять типа.
— А ты уже доигралась, — отвечаю и в брюхо ей стволом.
— Дурак! — говорит. — Может, на нем заговор какой?
— Ага, — киваю. — Дырочки в стволе нету, пуля вылететь не сможет...
Катя прыснула, а Эллина ее прямо аж взглядом сожгла.
А фиолетово мне все эти заговоры-наговоры! Знаю я, что не будет мне ни фига от них! А если что там и правда есть, то есть и человек, который мне поможет.
Слышал я такое выражение — ангел-хранитель. Вот у меня тоже есть такой ангел. Женщина та. Имени ее не знаю, но верю: и сохранит, и спасет. Как сегодня, когда чернь мерзлая, что от броневика Катиного расползалась, меня едва не скрутила. Верю я ей, женщине этой. Никому и никогда в жизни не верил, а ей верю.
Может, напрасно верю — не знаю. Но разбираться не хочу. И не буду. Вот так вот! А кто иначе считает, может это свое мнение засунуть себе куда-нибудь поглубже и пробкой заткнуть...
Юрка-то сразу мою сторону принял насчет оружия. Не понравилось ему, что Эллина автомат мой лапать потянулась.
— Трофейное, — говорит, — нельзя.
Не, нормальный парень, оказывается. Хоть и сволочь, конечно, — в Корпусе служил, сука...
Эллина, когда поняла, что захапать мою машинку не выйдет, орать принялась. Типа мага я одного оставил. А и чего? Не случилось же с ним ни фига, все в порядке.
Откопали мы его в подвале, сидел он там, зарывшись в тряпье какое-то. От страха дрожал, заклинания какие-то читал. Катя говорит, что не заклинания это, а молитвы. А по-моему — один хрен.
Маркулий-то по ходу болтать начал, типа что никуда не пойдет он. Короче, старую песню завел. Ну, Катя опять ему чего-то возражает, с улыбочкой. Маркулий не согласный типа, бумажками какими-то трясет, говорит, что заклинания-то он нам выведет, а проверять их — это уж мы сами. А Катя возражает тоже. Типа сам выведешь, сам и кушай. А нам подавай готовенькое, старый хрен. Ну, Маркулий тут блокнот потребовал, раскрыл его, пальцем тычет, на словах объясняет чего-то. Катя слушать не хочет, башкой мотает. Типа не пойдет это все, объяснения твои, в смысле. Эллина тут чего-то Маркулию припомнила. Про Данихнова чего-то. Типа из прошлого. Маркулий увядать стал, носом хлюпает, но идти отказывается, зараза. Но когда Катя намекнула, что мы-то типа можем уйти, а Маркулий-то здесь останется и появится ли здесь опять Корпус — неизвестно совершенно, этот аргумент мага в чувство привел. Пожевал он еще губками своими, кивнул головенкой — согласен типа.
Ну, Катька живенько мешок его подобрала, упрятала туда блокнот и сунула мешок магу в руки. Типа чтобы сам тащил. Вообще-то, верно... Только вот блокнот напрасно она туда положила. Этот же лопух потеряет его — зуб даю! Но Катя уже о другом думала — как обратно добираться будем.
Очень Катя расстроилась, что броневик тот сожгли. Типа она рассчитывала на нем до Данихнова добраться. А теперь идти придется пешком. Ну, мне-то фиолетово, а Маркулию в лом, видать. Ничего, не сдохнет. Тут идти-то — всего ничего.
Ну, выбрались мы из подвала, потопали обратно. Нормально идем, спокойно вокруг. Дошли до Битцевского лесопарка часа за четыре — солнце уже высоко. Правда, сквозь тучи света мало пробивается, а жара вдруг непонятная. И влажно очень, вода едва ли по лицу не стекает.
Мы бы и быстрее дошли, если бы не Маркулий этот хренов. Всю дорогу скулил, рассказывал да объяснял чего-то. Схватит за рукав, и — бу-бу-бу... придурок...
Ну, доплелись мы до лесопарка. До пустоши то есть. Которая вся черным дерьмом залита. Маркулий как унюхал, едва жизни не лишился. Заверещал, запричитал!
Ну, Катя его быстро осадила. Типа если жить хочет — пойдет. Маркулий губками пожевал грустно так, кивнул, бедолага. Типа согласился.
Я его хорошо понимаю, на пустоши этой вонища та еще. Не каждый вынесет. Да и открыто все, чуть не до горизонта видать. А после визита этих «защитничков» я и сам на взводе. Да и остальные тоже.
Я Юрку догоняю, спрашиваю:
— Что думаешь, почему Корпус на пас вышел? Случайно или как?
Коновалов плечами пожал, молчит. Ясно, думаю. Про Корпус говорить не хочет. А может, это он сам их на нас навел?
Мать твою прикладом по башке!
Ведь если то, что Катька рассказывала, правда, то Корпусу наипервейший интерес нас всех перещелкать. Потому как от Маркулия зависит, скоро ли кранты придут всем этим багнадофским тварям и Корпусу Верных Защитников ихних заодно. Там ведь полным-полно отморозков всяких, что против своих же людей воюют. Кстати, сам-то Коновалов тоже до недавнего времени в их числе был.
Ни фига ж себе! Это значит...
Что это может значить, я досоображать не успел. Потому что вспомнилось мне вдруг, как молнии шибали по броневичку.
Они ведь не сверху били, а откуда-то сбоку. Причем сейчас мне уже кажется, что именно со стороны той кучи бетонных плит, среди которых наша команда укрылась. А если мне это не почудилось и если я все это не придумал, то получается, что зеленоволосая своими молниями как раз в ответ-то и шибанула.
Макс...
Макс?!
Ну да. Гнусь обмолвился, что Макса в этот момент никто не видел. А потом...
Хотя на слова Гнуся полагаться особенно не стоит. Очень уж он переживает из-за Дашки. Стерва она была, конечно, но это уж мое личное мнение.
Перед самым выступлением Гнусь посмотрел на меня грустно так, вздохнул и говорит:
— Напрасно ты Дашу тогда ударил...
Ну, я не понял поначалу, чего он имеет в виду. А потом вспомнил — это он про наш базар в подвале говорил, когда я Дашке от души врезал. А почему напрасно?! Ни фига не напрасно, правильно врезал! А Гнусь попереживает и успокоится. Впечатлительный он очень, и все такое. А это пройдет со временем. Он лучше бы, вместо того чтобы переживать, за Максом следил. Хрен его знает, вдруг зеленоволосая по Максу молнией лупила, а попала в Дашку? Или Макс сам чего-нибудь наколдовал там типа. Хрен его знает.
Может быть, Макс и маг, хотя на вид, конечно, ни фига на мага не похож. На сволочь он похож, не нравится мне, как он сейчас на меня смотрит. Словно спросить чего хочет. Ну, спроси. А я тебе отвечу. По полной программе. И все такое...
Нет, что ни говори, а когда вокруг так страшно воняет, мыслить совершенно невозможно! А тут еще духота эта, от которой воздух еще тяжелее делается. И черная грязь загустела как-то, к ногам липнет.
Идешь с трудом, на каждом сапоге такой шматок грязи, что еле двигаешься.
Наши все цепочкой растянулись. Первыми Макс с Эллиной идут. За ними Колобок с Гнусем и Катей — мага охраняют. Сам Маркулий, понятное дело, тоже здесь — куда ж без этого придурка-то?! Последними идем мы с Юркой.
— Опасно, — говорит вдруг Юрка. И винтовку с плеча снимает.
Я свою машинку — на изготовку сразу. И спрашиваю:
— Что?
— Не знаю, — мотает головой. — Не нравится что-то. Пузыри эти... не такие, как в прошлый раз...
И верно сказал, как выяснилось. Как в воду глядел, сука...
Вообще, пустошь эта Битцевская мне не нравилась категорически с самого начала, типа того.
Во-первых, потому, что ее лесопарком называют все. Какая же она, на хрен, лесопарк?! Пустошь она. Битцевская...
Во-вторых, воняет ужасно. Я сам в последний раз мылся давно уже, но и то вонь эта с души воротит.
В-третьих, грязь какая-то неприятная. Не глина, не мазут, не дерьмо, а словно бы все смешано в равных пропорциях. А может быть, и смешано — фиг его знает. Воняет так, что очень даже может быть, и все такое.
И в-четвертых, пузыри эти хреновы. Тут Юрка правильно заметил...
Когда мы за магом шли, они, конечно, тоже были, пузыри-то. Большие такие, лопались, словно газ какой из-под земли выходит. А сейчас они еще больше стали и лопаются уже гораздо реже. То ли от духоты да жары гадость эта черная загустела, то ли ещё чего — не знаю, не химик я. Но пузыри вздуваются чуть ли не до метра в диаметре. А потом — бабах!.. И ты весь в каком-то дерьме с головы до ног. Словно мелкий дождик вонючий опрыскал.
И вот, как раз когда мы мимо одного из таких пузырей тащились, все и произошло. То есть возле пузыря-то в тот момент были Макс с Эллиной. То ли потревожили они там чего, то ли просто совпадение — фиг его разберет. Но едва они тот пузырь миновали, как он вслед им и лопнул. А из него — дым. Зеленый такой, красивый, густой. А из дыма рожа высовывается, намного менее красивая.
Не, нормально, да?
Рожа эта сидит на длиннющей шее, которая следом выползает. В обхвате... да хрен ее знает, сколько она там в обхвате была! Не обнимался я с ней... Толстая, короче, в метр почти. А у рожи зубищи — с мою ладонь, если не больше. И вся эта дрянь вместе с шеей своей дурацкой покрыта этакой изумрудной чешуей.
Я почему так все хорошо рассмотреть успел — Колобок моментально Маркулию по затылку врезал, на землю его сбил, прижал коленом, чтобы тот башку свою дурацкую не поднимал. А Катя с Гнусем присели и огонь открыли.
Макс с Эллиной обернулись, тоже палить стали. Ну, мы с Юркой стрельнули пару раз — без толку. Рожа эта гнусная пасть раззявила, развернулась на выстрелы и — к нам! Точнее — к Колобку, Гнусю и Катьке.
Коновалов гранату из кармана тащит, но лениво так — понимает, что гранатой тут скорее своих поубиваешь. Я в прицел морду ловлю, глаз ее — огненно-красный, злой, — стреляю раз, стреляю другой... Блин! Не, не может же быть, чтобы я с такого расстояния не попал!
Катька пальцы рук сцепила, визжит что-то. Воздух задрожал, паутина какая-то желтая в нем повисла, в аккурат между монстром этим и ребятами. Эллина тоже что-то там ворожит — над чудовищем какое-то бледно-синее облако возникает на манер гриба. Но чудищу этому вся ворожба наших девчонок фиолетова, равно как и пальба наша по нему.
Длинная шея, идущая откуда-то из черной грязи, изогнулась, башка мотнулась вверх, вперед, в стороны, и — все! Нет больше ни Катиной паутины, ни Эллининого облака. Нет, как и не бывало.
Я выстрелил еще разок, а потом вижу, Колобок вскакивает и выхватывает из-за спины две свои железяки. Ну, типа мечи. У меня аж горло перехватило. Придурок! Сматываться надо, а не железками пугать! Если уж этому чудовищу наши пули не повредили, то...
И тут у меня челюсть прямо-таки отвисла. Потому как Колобок такое вытворять принялся, что я обалдел полностью, от сапог до макушки. Я Колобка практически видеть перестал, настолько тот быстро двигался. Морда хищная ловить его принялась, зубами клацает. А Колобок поднырнул под нее и — мечом, мечом! И вижу я, меч-то, в отличие от пуль наших, кожу этого чудовища рассекает очень даже хорошо. На чешуе отчетливо видны глубокие порезы, и из них какая-то бледно-зеленая гадость засочилась.
Монстр заревел, пасть раззявил — на Колобка. А тот опять вокруг змеюки этой пляшет, мечами машет. И — р-р-раз! Прямо в глаз чудовищу! Оно башкой дернуло, меч из рук Колобка вырвало и так мотанулось, что сбило Колобка на землю. Не сбило даже — отшвырнуло. Метров на пять. А потом метнулось... нет, не к Колобку. К Катьке с Гнусем. Или к Маркулию — хрен разберешь, кого оно сожрать хотело.
И тут Макс меня (да и остальных тоже) удивил чрезвычайно. Что-то он там выкрикнул непонятное. И в воздухе опять возникла паутина типа той, что Катя создать пыталась. Только паутина эта была уже другая. Нити — в руку толщиной. И не нити даже — как проволока колючая, только толстая очень. И шипы на ней — в палец. И паутина эта очень резво себя повела. Мигом накрыла змеюку, начала сжиматься.
Монстр завыл, попытался вырваться — фигушки! Через полминуты это чудовище превратилось в слабо подрагивающий бесформенный комок, сочащийся бледно-зеленоватой слизью.
Мы с Юркой к Колобку кинулись. Тот уже в себя пришел — сидит в луже, башкой мотает. Спрашивает:
— Что?
— Нормально, — отвечаю. — Выкрутились.
— Молодец, — хвалит Колобка Юрка. Помогает ему подняться. Колобок на ногах стоит, но не сам, поддерживать надо. Не пришел еще в себя. Еще бы! Вас бы так этой мордой шарахнуть...
Про змея вспомнил, обернулся. Все, крындец ему уже конкретный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45