– засмеялся Рюдзи, – Эй, оптимистичней надо быть! Мы же, как-никак, на целый шаг приблизились к разгадке. Если видео – отражение чьих-то чувств, то и заклинание должно быть как-то связано с волей этого человека. Короче, этот кто-то хочет от нас чего-то!
Но Асакава, похоже, на время утратил способность мыслить. Ушами он улавливал слова Рюдзи, но смысл их до сознания не доходил.
– Как бы там ни было, теперь ясно, что делать. Нужно доподлинно выяснить, кто это такой. А то, чего он при жизни… ну, скорей всего, его давно уже нет… то, чего он при жизни хотел – и есть наше заклинание.
Рюдзи весело подмигнул Асакаве – мол, не дрейфь, и не такое распутывали.
С автотракта Токио-Иокогама-3 Асакава вывел машину на магистраль Иокогама-Сига. Рюдзи безмятежно спал на переднем сиденье, откинув спинку до отказа. Было уже около двух часов, но есть почему-то совершенно не хотелось.
Асакава хотел потрепать спящего Рюдзи за плечо, но отдернул руку. До цели еще далековато. Ехать нужно было в Камакура, но вот куда именно… никаких пояснений на этот счет он не получил. Попробуй, покрути баранку, когда ни направления, ни даже цели поездки не знаешь – у любого водителя нервы сдадут. Рюдзи обещал рассказать подробности в машине, но сам второпях затолкал вещи в сумку, и, едва оказавшись на сиденье, провалился в сон, завещав до Камакура не будить, дескать, он "вчера не ложился". Возле Асахина они съехали с Иокогамской автострады, и, проехав всего каких-то пять километров по Канадзава-кайдо, прибыли к вокзалу Камакура. Рюдзи проспал уже часа два.
– Эй, приехали!
Асакава ткнул Рюдзи в плечо, тот по кошачьи выгнулся, кулаками протер глаза и энергично встряхнул головой.
– Ну вот, я как раз сон смотрел…
– Дальше куда?
Рюдзи приподнялся, высунулся из окна и осмотрелся кругом, соображая, где находится.
– По этой дороге прямо, перед Первыми храмовыми воротами налево, и сразу стоп, – коротко отчеканил он и снова откинулся в кресле, – Хе-хе-хе, а я пока сон досмотрю…
– Какой сон, тут и пяти минут не будет! Хватит дрыхнуть, объясни все толком.
– Да подъедешь – сам поймешь.
Рюдзи уткнулся коленями в "бардачок" и снова засопел.
Сразу за поворотом машина остановилась. Прямо перед ними стояло двухэтажное здание с небольшой табличкой "Мемориальный музей Тэцудзо Миуры".
– Заводи на стоянку, – оказывается, Рюдзи не спал, подсматривая сквозь щелочки глаз. Он довольно пошевеливал ноздрями, как будто нюхал что-то благоухающее.
– Хе-хе-хе, а сон-то я досмотрел! Пять минут – великое дело…
– И что ты там, во сне, делал?
– Ясно что, по небу летал! Обожаю летать во сне…, – Рюдзи с шумом продул ноздри, смачно облизал губы.
В "Мемориальном музее Тэцудзо Миуры" не было ни души. На первом этаже комната примерно пять на шесть, на стеллажах и витринах фотографии и рукописи, на центральной стене доска с краткой биографией этого самого Миуры. Только прочитав биографию, Асакава наконец понял, куда попал.
– Извините пожалуйста, есть здесь кто-нибудь? – позвал Рюдзи. Ответа не было.
Оставив профессорскую кафедру, Тэцудзо Миура скончался два года назад в возрасте 72 лет. Он занимался теоретической физикой и был особенно сведущ в вопросах теории вещества и статистической механики. Но этот, пусть небольшой, музей был обязан своим открытием отнюдь не его профессиональным достижениям. Его темой было научное обоснование паранормальных явлений. В биографии мэтра значилось, что его работы привлекали внимание и за рубежом, но наверняка интересовались ими далеко не все исследователи. Ничего удивительного, что Асакаве никогда не приходилось слышать это имя. Ну, и чего же такого особенного наш профессор наоткрывал? Ответ, вероятно, должен быть где-то на стендах. "…Мысль обладает энергией, и энергия эта…", – начал читать Асакава, но тут услышал шаги по лестнице, обернулся и увидел, что створка двери отодвинулась и из глубины дома показался усатый мужчина лет сорока. По примеру Рюдзи, который уже спешил к нему с протянутой визиткой, Асакава потянулся к нагрудному карману.
– Позвольте представится, Такаяма из Университета К.
С Асакавой он так не разговаривал, и слышать вежливую речь из его уст было даже забавно. Асакава протянул карточку. На лице мужчины появилась тень неудовольствия – еще бы, вузовский преподаватель вкупе с репортером-газетчиком – не лучшие гости.
– Если вы не возражаете, мы хотели бы посоветоваться с вами об одном деле…
– Хм… Я слушаю, – мужчина глядел настороженно.
– Видите ли, однажды мне довелось встретиться с профессором Миурой, когда он был жив, и…
При этих словах мужчина почему-то облегченно вздохнул, тут же принес три складных стула и поставил их кружком.
– Вот как! Пожалуйста, садитесь.
– Это было примерно три года назад… Да-да, как раз за год до смерти сэнсэя. Мне как раз предложили прочитать в университете курс лекций по научной методологии, ну, я и пришел к сэнсэю за советом…
– Здесь, в этом доме?
– Да, нас познакомил профессор Такацука…
Услышав имя Такацуки, мужчина, наконец, улыбнулся. Всплыли общие знакомые… Значит, эти двое на его стороне, а не какие-то злопыхатели, которых следует опасаться.
– Ах да, извините, я сам не назвался. Тэцуаки Миура. Простите, у меня, к сожалению, закончились визитки…
– Вот оно что! Так значит вы…
– Да. Непутевый сын покойного… к вашим услугам.
– Вот как. Я и не думал, что у сэнсэя такой взрослый сын!
Асакава сдержался, чтобы не прыснуть. Этот "взрослый сын" тебя лет на десять старше, так что комплимент явно неуместен.
Миура-младший кратко ознакомил их с музеем. Рассказал о том, как ученики профессора открыли его совместными усилиями, как упорядочили все хранящиеся здесь материалы. Что сам Тэцуаки, к стыду своему и вопреки желанию отца, не пошел по научной стезе, а открыл на территории музея пансион, чем и зарабатывает на жизнь.
– Конечно, живу за счет славы отца, на его же земле, так что, как мне еще себя называть… непутевый и есть, – сказал Тэцуаки и смущенно усмехнулся. В его пансионе в основном останавливаются школьники, когда путешествуют классом. Большинство посетителей составляли разного рода научные клубы, скажем, любителей физики или биологии. Была в книге отзывов и запись от Общества изучения парапсихологии. Чтобы работать со школьниками, обычно нужно быть мало-мальски известным. Короче говоря, "Мемориальный музей Тэцудзо Миуры" – не более чем внешняя приманка для путешествующих групп школьников.
– Кстати…
Подведя мосты, Рюдзи наконец перешел к сути дела.
– Ах, извините. Я тут заболтался совсем… О чем, собственно, вы хотели посоветоваться?
Да, судя по всему, младший Миура особыми научными способностями не блещет. Еще бы, под тон собеседника подстраивается молниеносно, как заправский торгаш – во взгляде Рюдзи чувствовалось презрение.
– Дело в том, что мы ищем одного человека…
– Какого человека?
– Нет, имени его мы не знаем. Потому и обращаемся к вам.
– Э-э, а чем, собственно… Я не совсем понимаю…, – лицо Миуры выражало такое недоумение, что лучше было рассказать все по порядку.
– Видите ли, мы не знаем даже, жив этот человек или уже умер. Пока не знаем. Очевидно одно – он наделен необычными, сверхчеловеческими способностями.
Рюдзи перевел дыхание, заглядывая в глаза Тэцуаки. Тот, похоже, сразу понял, о чем идет речь.
– Миура-сэнсэй, вероятно, располагал самой большой в Японии картотекой подобных людей. Я слышал, что он создал своего рода информационную сеть и на ее основе составил перечень экстрасенсов со всех уголков страны, и что перечень этот сохранился.
Тэцуаки нахмурился. Ну, не собираются же они попросить его найти в материалах отца имя непонятно кого?
– Да, разумеется. Все материалы в сохранности. Но ведь им числа нет, да и обычных шарлатанов среди них немало.
Он ужаснулся от мысли, что снова придется рыться в отцовских материалах. Для этого нужно привлечь десять с лишним учеников-энтузиастов и потратить несколько месяцев. Причем, основная масса документов доверия не внушает, и воля покойного – единственная причина, по которой приходится хранить эти горы макулатуры.
– Нет, нет, мы совсем не хотим вас утруждать. Если вы не против, мы сами могли бы поискать…
– Архив у нас на втором этаже. Желаете посмотреть?
Тэцуаки поднялся с места. Легко сказать "сами", они еще количества бумаг не видели. Ничего, вот взглянут на ряды папок на стеллажах – враз свой пыл охладят. С этими мыслями Миура вел их наверх.
В комнате с высоким потолком, у стены, прямо напротив лестницы стояли в два ряда семиэтажные стеллажи. В каждой папке данные на сорок человек, а папок здесь тысячи, взглядом не охватишь… Рюдзи заметил, что с лица Асакавы стремительно сползает краска.
…Этак засядем тут, во тьме архива – здесь свой смертный час и встретим…
А в глазах его прочитывался безмолвный крик: "Ой, нет! Что угодно, только не это!"
– Мы можем посмотреть? – как ни в чем ни бывало, спросил Рюдзи.
– Пожалуйста, пожалуйста. Все в вашем распоряжении…
Некоторое время Тэцуаки терпеливо наблюдал за ними, все-таки интересно было, что это такое им приспичило искать, но в конце концов ему это надоело.
– Я пойду, работа ждет…, – сказал он и ретировался.
Когда он ушел, Асакава спросил у Рюдзи.
– Слышь, ты объясни, что к чему! – задрав голову, он обозревал ряды папок на полках, поэтому голос получился неожиданно грубым. Войдя в музей, он до сих пор не проронил ни слова. Папки были выстроены в хронологическом порядке, а на корешках проставлены годы и месяцы, начиная с 1956-го и заканчивая 88-ым. Восемьдесят восьмой год… тогда как раз скончался профессор Миура. Тридцать три года кропотливой работы по сбору коллекции – смерть всему положила конец.
– Времени нет, по ходу поговорим. Я начну с пятьдесят шестого, а ты с берись с шестидесятого.
Асакава послушно достал папку и начал ее листать. На каждой странице была наклеена как минимум одна фотография и подколот листок с именем и адресом.
– Искать… А чего искать-то?
– Имена и адреса внимательно смотри! Ищи женщину из Идзу.
– Женщину? – Асакава удивленно вытянул шею.
– А бабка кому про роды болтала, ты как полагаешь?
Да, действительно, мужики у нас еще не рожают.
Они погрузились в поиски. По ходу этой однообразной работы Рюдзи доходчиво объяснил Асакаве то, что тот сам собирался спросить – почему данные обязательно должны быть здесь.
С пятьдесят шестого года профессор Миура заинтересовался аномальными явлениями и начал даже проводить эксперименты с использованием паранормальных способностей, но устойчивых, стабильных результатов получить ему не удалось, поэтому до создания научной теории не дошло. Опыты с ясновидением нередко получались в лабораторных условиях, но не удавались перед аудиторией. Понятно, что для них необходимо недюжинное сосредоточение. Но Миуре требовался человек, который мог бы продемонстрировать свои способности всегда и в любых условиях. Нетрудно представить себе обвинения в шарлатанстве, которых удостаивался неудачливый экспериментатор. И все же, Миура был убежден, что экстрасенсы в этом мире еще не перевелись, и все свои силы бросил на их поиски. Но сам он, конечно же, не мог по одному опрашивать бесчисленных ясновидцев, прорицателей, теликинетиков. И придумал следующий способ: каждому кандидату в экстрасенсы высылалась тщательнейшим образом запечатанная фотопластина, на которую тот должен был спроецировать требуемое изображение и в том же запечатанном виде отослать назад. Таким образом, можно было продемонстрировать свои способности, даже находясь на значительном расстоянии. А учитывая, что проецирование мыслей на фотопленку – одна из самых базовых способностей экстрансенсов, можно было предполагать, что многие прошедшие тестирование могут обладать даром ясновидения или предвидения. В пятьдесят шестом году профессор Миура воспользовался помощью своих бывших учеников, работавших в газетах и издательствах, и начал широкомасштабную компанию по всей стране. Информационная сеть, созданная учениками, позволяла Миуре мгновенно получать информацию о возможных экстрасенсах, как только где-либо возникали подобные слухи. Однако, по результатам проявки диапозитивов стало ясно, что реальное число экстрасенсов не превышает и десяти процентов от всей массы опрошенных, поскольку абсолютное большинство конвертов носило следы аккуратного вскрытия. Очевидные подделки сходу отправлялись в корзину, и только те, где содержался хот малейший намек на экстрасенсорные способности, по возможности сохранялись, но даже несмотря на это коллекция материалов достигла прямо-таки исполинских размеров. Возможности СМИ возрастали, учеников становилось все больше и больше, их сеть совершенствовалась, и ежегодный поток материалов нарастал год от года, вплоть до самой кончины профессора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Но Асакава, похоже, на время утратил способность мыслить. Ушами он улавливал слова Рюдзи, но смысл их до сознания не доходил.
– Как бы там ни было, теперь ясно, что делать. Нужно доподлинно выяснить, кто это такой. А то, чего он при жизни… ну, скорей всего, его давно уже нет… то, чего он при жизни хотел – и есть наше заклинание.
Рюдзи весело подмигнул Асакаве – мол, не дрейфь, и не такое распутывали.
С автотракта Токио-Иокогама-3 Асакава вывел машину на магистраль Иокогама-Сига. Рюдзи безмятежно спал на переднем сиденье, откинув спинку до отказа. Было уже около двух часов, но есть почему-то совершенно не хотелось.
Асакава хотел потрепать спящего Рюдзи за плечо, но отдернул руку. До цели еще далековато. Ехать нужно было в Камакура, но вот куда именно… никаких пояснений на этот счет он не получил. Попробуй, покрути баранку, когда ни направления, ни даже цели поездки не знаешь – у любого водителя нервы сдадут. Рюдзи обещал рассказать подробности в машине, но сам второпях затолкал вещи в сумку, и, едва оказавшись на сиденье, провалился в сон, завещав до Камакура не будить, дескать, он "вчера не ложился". Возле Асахина они съехали с Иокогамской автострады, и, проехав всего каких-то пять километров по Канадзава-кайдо, прибыли к вокзалу Камакура. Рюдзи проспал уже часа два.
– Эй, приехали!
Асакава ткнул Рюдзи в плечо, тот по кошачьи выгнулся, кулаками протер глаза и энергично встряхнул головой.
– Ну вот, я как раз сон смотрел…
– Дальше куда?
Рюдзи приподнялся, высунулся из окна и осмотрелся кругом, соображая, где находится.
– По этой дороге прямо, перед Первыми храмовыми воротами налево, и сразу стоп, – коротко отчеканил он и снова откинулся в кресле, – Хе-хе-хе, а я пока сон досмотрю…
– Какой сон, тут и пяти минут не будет! Хватит дрыхнуть, объясни все толком.
– Да подъедешь – сам поймешь.
Рюдзи уткнулся коленями в "бардачок" и снова засопел.
Сразу за поворотом машина остановилась. Прямо перед ними стояло двухэтажное здание с небольшой табличкой "Мемориальный музей Тэцудзо Миуры".
– Заводи на стоянку, – оказывается, Рюдзи не спал, подсматривая сквозь щелочки глаз. Он довольно пошевеливал ноздрями, как будто нюхал что-то благоухающее.
– Хе-хе-хе, а сон-то я досмотрел! Пять минут – великое дело…
– И что ты там, во сне, делал?
– Ясно что, по небу летал! Обожаю летать во сне…, – Рюдзи с шумом продул ноздри, смачно облизал губы.
В "Мемориальном музее Тэцудзо Миуры" не было ни души. На первом этаже комната примерно пять на шесть, на стеллажах и витринах фотографии и рукописи, на центральной стене доска с краткой биографией этого самого Миуры. Только прочитав биографию, Асакава наконец понял, куда попал.
– Извините пожалуйста, есть здесь кто-нибудь? – позвал Рюдзи. Ответа не было.
Оставив профессорскую кафедру, Тэцудзо Миура скончался два года назад в возрасте 72 лет. Он занимался теоретической физикой и был особенно сведущ в вопросах теории вещества и статистической механики. Но этот, пусть небольшой, музей был обязан своим открытием отнюдь не его профессиональным достижениям. Его темой было научное обоснование паранормальных явлений. В биографии мэтра значилось, что его работы привлекали внимание и за рубежом, но наверняка интересовались ими далеко не все исследователи. Ничего удивительного, что Асакаве никогда не приходилось слышать это имя. Ну, и чего же такого особенного наш профессор наоткрывал? Ответ, вероятно, должен быть где-то на стендах. "…Мысль обладает энергией, и энергия эта…", – начал читать Асакава, но тут услышал шаги по лестнице, обернулся и увидел, что створка двери отодвинулась и из глубины дома показался усатый мужчина лет сорока. По примеру Рюдзи, который уже спешил к нему с протянутой визиткой, Асакава потянулся к нагрудному карману.
– Позвольте представится, Такаяма из Университета К.
С Асакавой он так не разговаривал, и слышать вежливую речь из его уст было даже забавно. Асакава протянул карточку. На лице мужчины появилась тень неудовольствия – еще бы, вузовский преподаватель вкупе с репортером-газетчиком – не лучшие гости.
– Если вы не возражаете, мы хотели бы посоветоваться с вами об одном деле…
– Хм… Я слушаю, – мужчина глядел настороженно.
– Видите ли, однажды мне довелось встретиться с профессором Миурой, когда он был жив, и…
При этих словах мужчина почему-то облегченно вздохнул, тут же принес три складных стула и поставил их кружком.
– Вот как! Пожалуйста, садитесь.
– Это было примерно три года назад… Да-да, как раз за год до смерти сэнсэя. Мне как раз предложили прочитать в университете курс лекций по научной методологии, ну, я и пришел к сэнсэю за советом…
– Здесь, в этом доме?
– Да, нас познакомил профессор Такацука…
Услышав имя Такацуки, мужчина, наконец, улыбнулся. Всплыли общие знакомые… Значит, эти двое на его стороне, а не какие-то злопыхатели, которых следует опасаться.
– Ах да, извините, я сам не назвался. Тэцуаки Миура. Простите, у меня, к сожалению, закончились визитки…
– Вот оно что! Так значит вы…
– Да. Непутевый сын покойного… к вашим услугам.
– Вот как. Я и не думал, что у сэнсэя такой взрослый сын!
Асакава сдержался, чтобы не прыснуть. Этот "взрослый сын" тебя лет на десять старше, так что комплимент явно неуместен.
Миура-младший кратко ознакомил их с музеем. Рассказал о том, как ученики профессора открыли его совместными усилиями, как упорядочили все хранящиеся здесь материалы. Что сам Тэцуаки, к стыду своему и вопреки желанию отца, не пошел по научной стезе, а открыл на территории музея пансион, чем и зарабатывает на жизнь.
– Конечно, живу за счет славы отца, на его же земле, так что, как мне еще себя называть… непутевый и есть, – сказал Тэцуаки и смущенно усмехнулся. В его пансионе в основном останавливаются школьники, когда путешествуют классом. Большинство посетителей составляли разного рода научные клубы, скажем, любителей физики или биологии. Была в книге отзывов и запись от Общества изучения парапсихологии. Чтобы работать со школьниками, обычно нужно быть мало-мальски известным. Короче говоря, "Мемориальный музей Тэцудзо Миуры" – не более чем внешняя приманка для путешествующих групп школьников.
– Кстати…
Подведя мосты, Рюдзи наконец перешел к сути дела.
– Ах, извините. Я тут заболтался совсем… О чем, собственно, вы хотели посоветоваться?
Да, судя по всему, младший Миура особыми научными способностями не блещет. Еще бы, под тон собеседника подстраивается молниеносно, как заправский торгаш – во взгляде Рюдзи чувствовалось презрение.
– Дело в том, что мы ищем одного человека…
– Какого человека?
– Нет, имени его мы не знаем. Потому и обращаемся к вам.
– Э-э, а чем, собственно… Я не совсем понимаю…, – лицо Миуры выражало такое недоумение, что лучше было рассказать все по порядку.
– Видите ли, мы не знаем даже, жив этот человек или уже умер. Пока не знаем. Очевидно одно – он наделен необычными, сверхчеловеческими способностями.
Рюдзи перевел дыхание, заглядывая в глаза Тэцуаки. Тот, похоже, сразу понял, о чем идет речь.
– Миура-сэнсэй, вероятно, располагал самой большой в Японии картотекой подобных людей. Я слышал, что он создал своего рода информационную сеть и на ее основе составил перечень экстрасенсов со всех уголков страны, и что перечень этот сохранился.
Тэцуаки нахмурился. Ну, не собираются же они попросить его найти в материалах отца имя непонятно кого?
– Да, разумеется. Все материалы в сохранности. Но ведь им числа нет, да и обычных шарлатанов среди них немало.
Он ужаснулся от мысли, что снова придется рыться в отцовских материалах. Для этого нужно привлечь десять с лишним учеников-энтузиастов и потратить несколько месяцев. Причем, основная масса документов доверия не внушает, и воля покойного – единственная причина, по которой приходится хранить эти горы макулатуры.
– Нет, нет, мы совсем не хотим вас утруждать. Если вы не против, мы сами могли бы поискать…
– Архив у нас на втором этаже. Желаете посмотреть?
Тэцуаки поднялся с места. Легко сказать "сами", они еще количества бумаг не видели. Ничего, вот взглянут на ряды папок на стеллажах – враз свой пыл охладят. С этими мыслями Миура вел их наверх.
В комнате с высоким потолком, у стены, прямо напротив лестницы стояли в два ряда семиэтажные стеллажи. В каждой папке данные на сорок человек, а папок здесь тысячи, взглядом не охватишь… Рюдзи заметил, что с лица Асакавы стремительно сползает краска.
…Этак засядем тут, во тьме архива – здесь свой смертный час и встретим…
А в глазах его прочитывался безмолвный крик: "Ой, нет! Что угодно, только не это!"
– Мы можем посмотреть? – как ни в чем ни бывало, спросил Рюдзи.
– Пожалуйста, пожалуйста. Все в вашем распоряжении…
Некоторое время Тэцуаки терпеливо наблюдал за ними, все-таки интересно было, что это такое им приспичило искать, но в конце концов ему это надоело.
– Я пойду, работа ждет…, – сказал он и ретировался.
Когда он ушел, Асакава спросил у Рюдзи.
– Слышь, ты объясни, что к чему! – задрав голову, он обозревал ряды папок на полках, поэтому голос получился неожиданно грубым. Войдя в музей, он до сих пор не проронил ни слова. Папки были выстроены в хронологическом порядке, а на корешках проставлены годы и месяцы, начиная с 1956-го и заканчивая 88-ым. Восемьдесят восьмой год… тогда как раз скончался профессор Миура. Тридцать три года кропотливой работы по сбору коллекции – смерть всему положила конец.
– Времени нет, по ходу поговорим. Я начну с пятьдесят шестого, а ты с берись с шестидесятого.
Асакава послушно достал папку и начал ее листать. На каждой странице была наклеена как минимум одна фотография и подколот листок с именем и адресом.
– Искать… А чего искать-то?
– Имена и адреса внимательно смотри! Ищи женщину из Идзу.
– Женщину? – Асакава удивленно вытянул шею.
– А бабка кому про роды болтала, ты как полагаешь?
Да, действительно, мужики у нас еще не рожают.
Они погрузились в поиски. По ходу этой однообразной работы Рюдзи доходчиво объяснил Асакаве то, что тот сам собирался спросить – почему данные обязательно должны быть здесь.
С пятьдесят шестого года профессор Миура заинтересовался аномальными явлениями и начал даже проводить эксперименты с использованием паранормальных способностей, но устойчивых, стабильных результатов получить ему не удалось, поэтому до создания научной теории не дошло. Опыты с ясновидением нередко получались в лабораторных условиях, но не удавались перед аудиторией. Понятно, что для них необходимо недюжинное сосредоточение. Но Миуре требовался человек, который мог бы продемонстрировать свои способности всегда и в любых условиях. Нетрудно представить себе обвинения в шарлатанстве, которых удостаивался неудачливый экспериментатор. И все же, Миура был убежден, что экстрасенсы в этом мире еще не перевелись, и все свои силы бросил на их поиски. Но сам он, конечно же, не мог по одному опрашивать бесчисленных ясновидцев, прорицателей, теликинетиков. И придумал следующий способ: каждому кандидату в экстрасенсы высылалась тщательнейшим образом запечатанная фотопластина, на которую тот должен был спроецировать требуемое изображение и в том же запечатанном виде отослать назад. Таким образом, можно было продемонстрировать свои способности, даже находясь на значительном расстоянии. А учитывая, что проецирование мыслей на фотопленку – одна из самых базовых способностей экстрансенсов, можно было предполагать, что многие прошедшие тестирование могут обладать даром ясновидения или предвидения. В пятьдесят шестом году профессор Миура воспользовался помощью своих бывших учеников, работавших в газетах и издательствах, и начал широкомасштабную компанию по всей стране. Информационная сеть, созданная учениками, позволяла Миуре мгновенно получать информацию о возможных экстрасенсах, как только где-либо возникали подобные слухи. Однако, по результатам проявки диапозитивов стало ясно, что реальное число экстрасенсов не превышает и десяти процентов от всей массы опрошенных, поскольку абсолютное большинство конвертов носило следы аккуратного вскрытия. Очевидные подделки сходу отправлялись в корзину, и только те, где содержался хот малейший намек на экстрасенсорные способности, по возможности сохранялись, но даже несмотря на это коллекция материалов достигла прямо-таки исполинских размеров. Возможности СМИ возрастали, учеников становилось все больше и больше, их сеть совершенствовалась, и ежегодный поток материалов нарастал год от года, вплоть до самой кончины профессора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32