За дамами поухаживай.
Т е п л о в с к и й. Ну, у тебя дам не богато.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а (не меняя позы). А я?
Т е п л о в с к и й. Да какая же вы дама? Вы девица Саломея, да еще в руках у этого Ирода… Друг мой, Павел, так нельзя – ты себя компрометируешь: разве это рояль? (Берет две-три ноты.) Мог бы обзавестись настоящим инструментом: денег зарабатываешь ой-ой!
К о р о м ы с л о в. Вы не устали, дорогая? Ну, потерпите, потерпите, искусству нужно приносить жертвы. Денег нет, напрокат взял, – а что, дрянь?
М е н т и к о в. Шер метр, давайте я похозяйничаю. Я умею.
К о р о м ы с л о в. Вы? Ну ладно. А поить будете?
М е н т и к о в. Я-то? Я сам уже выпил четыре рюмки коньяку, а вот теперь ликеру… или еще коньяку? Посоветуйте, Торопец.
Т о р о п е ц (издали). Ну вас к черту.
Смех.
Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Он вчера у Торопца эскиз стащил.
М е н т и к о в (рисуясь). Что за выражение… Так как же, Журочка… тебя зовут Жура? – что же мы теперь будем делать? Вам чего прикажете подать, Яков Львович?
Т е п л о в с к и й. Видно, я уж сам подойду.
А л е к с е й. Павел Алексеевич…
К о р о м ы с л о в. Что скажешь, голубчик?
А л е к с е й. Вы это всем дамам говорите?
К о р о м ы с л о в. Что такое говорю?
А л е к с е й. Что искусство требует жертв.
К о р о м ы с л о в. Всем. Они любят ласку.
А л е к с е й. А искусство – жертвы?
К о р о м ы с л о в. А искусство любит жертвы. Как ты находишь, Торопец? – что-то ты все косишь глазом.
Т о р о п е ц (энергично качая головой) . Нет, не нравится.
К о р о м ы с л о в. Ого… А что же тебе не нравится?
Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч . Пустяки. Взято сильно. Торопец торопится.
Смех.
М е н т и к о в. Нет, вы представьте себе эту новость: я уже шестую рюмку пью, я уже совсем пьян! Катерина Ивановна, не браните меня сегодня: я уже шестую рюмку пью… Вы икорки, икорки свежей возьмите, редкостная икра, Яков Львович! Сам покупал у Елисеева.
Т е п л о в с к и й (прожевывая) . Вы? Это почему же?
М е н т и к о в. По поручению Павла… Павла Алексеевича. (Громким шепотом.) Яков Львович, а вы заметили, как хороша сегодня наша Екатерина Ивановна? Безумие! Отчего вы у них редко бываете?
Т о р о п е ц. А я тебе говорю, что в ней Саломеи нет и ни на грош. Саломея… Это, брат, такое… у нее, брат, в одних глазах столько этакого, что так тут и сгоришь, как соломенная хата. А это что? – девица из немецкой портерной. Са-а-ломея!
А л е к с е й (иронически). Я тоже нахожу, что здесь нет Саломеи. Саломея – тип весьма определенный.
Т о р о п е ц. Верно.
К о р о м ы с л о в. А вот мы сейчас вам покажем… Нуте-ка, дорогая, взгляните-ка на этого Фому неверного… знает как?.. Так, именно, – здорово!
Екатерина Ивановна взглядывает на Торопца и с хохотом сбегает с возвышения. Аплодисменты.
Т е п л о в с к и й. Браво, Саломея! Сгорел художник, соломенная хата.
М е н т и к о в. Браво, Саломея!
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Налейте мне вина, Тепловский. А вам хотелось бы, чтобы я на вас так взглянула?
Т о р о п е ц. Скажите, как удивили… Ну и взглянула, ну и обожгла, н-ну и пронзила… так зачем же ты ее без глаз берешь. Что это тебе -институтка? А где страсть? – а где грех и это, как его… вожделение? Ага!
К о р о м ы с л о в. Вздор!
Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Конечно, вздор! Как вы не понимаете, Торопец: тут взять момент, когда страсть еще скрыта… она дрожит только в веках… но еще мгновение и… Грех – в этой линии плеч, в волнистом изгибе груди…
А л е к с е й. Вы про кого, господа художники, говорите? Про Екатерину Ивановну? Какое странное искусство!
К о р о м ы с л о в. Про Саломею, Алеша! Господа, где же Лиза?
Т о р о п е ц (сердито). Про какую еще Екатерину Ивановну? Ну и плечи, ну и грудь, – это мне всякая натурщица даст… а ты глаза мне дай! Ведь я же видел, ведь это же богатство.
К о р о м ы с л о в. Экую чепуху ты говоришь, Торопец.
Идет, прислушиваясь к спору, разыскивает Лизу. Спор двух художников продолжается. Алексей, пожимая плечами, отходит к столу.
Т е п л о в с к и й. Ваше блюдо пусто, Саломея, позвольте мне положить на него свою голову.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Вы хотите ее потерять?
Т е п л о в с к и й. Хочу быть вашим пророком.
М е н т и к о в. Ха-ха… Это остро сказано. (Напевает.) «Так жизнь молодая проходит бесследно…» Господа пророки, выпьемте еще по одной!
А л е к с е й. Катя… Георгий скоро приедет?
Коромыслов садится около Лизы.
К о р о м ы с л о в. Что это вы в темноту забрались, Лизочка? Вам здесь не скучно.
Л и з а. Нет.
К о р о м ы с л о в. Правда, здесь глаза отдыхают. Но какую околесицу несет Торопец, вы слыхали? Странный мы народ, художники…
Л и з а. Да.
К о р о м ы с л о в. Лиза… (Берет ее за руку.)
Л и з а. Нет, оставьте мою руку. Павел Алексеевич, это правда, что Ментиков… Катин любовник? – я видела сегодня… нечаянно… на лестнице, как он поцеловал Катю.
К о р о м ы с л о в. Да? Лиза, девочка вы моя милая…
Л и з а (прячась от него в угол дивана). Оставьте меня, слышите? Господи, Господи… Да уходите же! И как вам не стыдно говорить со мной, называть меня Лиза. Уходите, вы слышите?
Коромыслов стоит в раздумье. Пожав плечами, медленно выходит.
М е н т и к о в….остро сказано. Господи, я сегодня так всех люблю, что готов со всеми выпить на брудершафт… (Оглядывается и ищет.) Жура, хотите?
Т о р о п е ц. А раз любите, то и налейте мне рюмочку… да нет же, очищенной. Где тут эта самая… как его… ветчина? (На кончике вилки тянет длинный кусок ветчины.)
К о р о м ы с л о в. Кутишь, Торопец? Ты лучше расскажи, как ты устрицы в Италии ел. Ну, как, дорогая, отдохнули? Пожалуйте на эшафот.
А л е к с е й (смеясь). На эшафот? Странное искусство… и вообще странные у вас разговоры, Павел Алексеевич! Не забудь же, Катя, что мне нужно с тобой поговорить.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Хорошо. Я помню.
К о р о м ы с л о в (хмуро). Ехал бы ты, Алексей, в свои меблированные комнаты.
А л е к с е й. Выгоняете, Павел Алексеевич?
К о р о м ы с л о в. Я, брат, даже Ментикова не выгоняю, а не то что такого доблестного юношу, как ты. Просто отеческое попечение о твоем же благе. Идем, Екатерина Ивановна.
Оба художника и Ментиков смеются. Екатерина Ивановна становится в позу, Тепловский перебирает клавиши. Минуты сравнительного затишья.
Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Ментиков! Говорят, что у вас можно достать билеты в Думу.
М е н т и к о в. Сколько угодно! А этюдик будет? – даром не даю.
Т о р о п е ц. Дайте, пан, все равно стащит.
А л е к с е й (серьезно) . Очего вы его не бьете?
Т о р о п е ц. Его-то? Да не пробовали еще, а надо-таки попробовать.
М е н т и к о в (вставая). И это вся награда за любовь к искусству. Ах, люди, люди, как вы злы!… (Напевая: «Так жизнь молодая проходит бесследно… », идет к темному углу, где Лиза).
Т е п л о в с к и й. Катерина Ивановна! Будем кутить сегодня. Поедемте в автомобиле на острова – помните, вы мне обещали? Я так не отстану.
К о p о м ы с л о в. Не мешай, гнусный соблазнитель! Лучше сыграй что-нибудь по своей части. Ведь вижу, что завидки берут, – ну и покажись во всей своей красоте.
Ментиков садится возле Лизы.
М е н т и к о в. Мечтаете? Мечты, мечты, где ваша сладость… Эх, Лизавета Ивановна! Вы ангел чистоты и невинности, и вы не можете этого понять, что нас гонит к алкоголю, одиноких и бесприютных мужчин. Ведь я буквально один, или как говорит Демон: опять один! Эх, Лизавета Ивановна!… Лизочка…
Л и з а. Не смейте так!
М е н т и к о в (нагло). Отчего же так: не смейте. А Коромыслов может?.. странно! Лизочка!
Л и з а (вставая). Я сейчас Алексею Дмитриевичу скажу.
М е н т и к о в (пугаясь). Ну, ну, я не буду – я ведь шучу. Я шутник. Это люди почему-то считают меня мрачным, а ведь я шутник! Лизочка, виноват, Елизавета Ивановна, – ну, а ручку можно? Только пальчик, один малюсенький, невинный пальчик… Да я же шучу, как это глупо! (Последние слова договаривает один, так как Лиза ушла. Еще некоторое время Ментиков сидит за занавесом, ожидая, не будет ли шуму; потом незаметно выходит и окольными путями пробирается к столу.)
К о р о м ы с л о в. А, Лиза… Хоть ты покорми ее чем-нибудь, Алеша, а то совсем захиреет девица. Жура, Журочка, ты бы, голубчик, новые тарелки у Маши спросил.
Л и з а. Вас зовут Жура?.. Спасибо, Алеша, мне не хочется.
Ж у р а. Это дядя меня так зовет. Я приезжий из провинции.
Т е п л о в с к и й (от рояля). А тоже, погляди, знаменитостью будет. Павел, мне становится скучно.
К о р о м ы с л о в. Потерпи.
Т е п л о в с к и й. Вы любите музыку, Елизавета Ивановна?
Л и з а. Да. Не особенно.
Т е п л о в с к и й. Павел, я начинаю беситься! Я сбегу, вот тебе крест. Что на самом деле: затащил в гости, сам устроился недурно, а гостям приходится дохнуть от скуки. Как это назвать, Торопец?
Т о р о п е ц. А что ж! М-мне не скучно.
К о р о м ы с л о в. Да и Саломея моя что-то головку повесила. Устали, Катерина Ивановна?
Екатерина Ивановна выпускает из рук блюдо, и оно падает со звоном. Екатерина Ивановна стоит неподвижно. Пауза. Все слегка недоумевают.
Т е п л о в с к и й (недоумевая). Что такое?
К о р о м ы с л о в (громко). Э, чего там, так нельзя: буду же я Иродом и потребую… Саломея, прошу! Танец семи покрывал!
Т е п л о в с к и й. Это идея! Браво, браво! Танец!
М е н т и к о в. Требую! Браво, браво! Это идея!
Л и з а. Не надо, Катя!
Т о р о п е ц (сердито). Почему не надо? Надо!
К о р о м ы с л о в. Да играй же, Яков!..
Т е п л о в с к и й. Да вот не знаю что… Ну, ладно, сойдет!
Импровизирует, сбиваясь, и, снова начиная, постепенно находит. Екатерина Ивановна бросает исподлобья недоверчиво-кокетливые взгляды, колеблется.
М е н т и к о в. Мы ждем, Катерина Ивановна! Осчастливьте смертных!
А л е к с е й (тихо). Если я еще услышу ваш голос, я выброшу вас вон в то окно.
М е н т и к о в (тихо). Почему же меня? Я не один, все кричат.
А л е к с е й. Вы слыхали?
Ментиков поспешно отходит. Музыка. Екатерина Ивановна, поглядывая все так же вопросительно и кокетливо, выходит на середину и в нерешимости останавливается. Видно, что она не умеет танцевать. Забрасывает вверх, как для полета, тонкие голые руки и делает несколько слабых, неловких движений, мучительных своею неразрешенностью. Одно мгновение кажется, что она сейчас заплачет. Коромыслов кричит: «браво, браво!» – он со стаканом вина стоит у камина и наблюдает. Екатерина Ивановна как-то странно вскрикивает, кружится, беспомощно и дико взмахивая руками, и сразу останавливается в позе бесстыдного вызова. Губы ее слегка приподняты злой улыбкой, глаза смотрят, презрительно и нагло. Неловкое молчание.
Во время танца вошел Георгий Дмитриевич и, никем не замеченный, остановился почти у порога.
Т о р о п е ц (не глядя, тихо и смущенно). Нет, это что же! Какой же это танец…
К о р о м ы с л о в (решительно) . Браво, Екатерина Ивановна!
Екатерина Ивановна, не отвечая, короткими, решительными шагами идет к столу.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч (слабо). Браво, браво!
К о р о м ы с л о в. А, Георгий, что поздно! Видал? – ведь недурно.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Видал. Здравствуйте.
Здоровается. Торопец, здороваясь, привстает и роняет салфетку.
Цветешь, Яков? А, и ты тут, Алеша? – давно не видались, что редко заглядываешь… занят? Ну, кто еще… Лиза, Катя… с ними я сегодня виделся (смеется). Ох, ну и устал же я сегодня: пять часов толкли воду в ступе.
Т о р о п е ц. В комиссии?
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да, даже в двух.
К о р о м ы с л о в. Накачивайся сам, хозяев тут нет. Дай ему тарелочку, Жура… Ну, а как твои?
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Кто мои?
К о р о м ы с л о в. Да дети.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. А, дети! Благодарствуй, хорошо. А у тебя как с картиной?.. Да ты, если нужно продолжать, продолжай – я гость не стеснительный.
К о р о м ы с л о в. Пусть отдохнет. Катерина Ивановна, вы погуляйте, дорогая, ножки разомните.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Хорошо. (Отходит от стола). Алеша, пойди сюда.
Т е п л о в с к и й. Тебе вина, Георгий?
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Пожалуйста.
М е н т и к о в (скромно) . Георгий Дмитриевич, вы знаете, сколько я сегодня выпил? Восемь рюмок.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Да? Лизочка, я сейчас заезжал домой, и дети спят.
Л и з а. Ты устал, Горя?
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Ничего, голубчик, пустяки.
Т о р о п е ц. А по-моему, извините, пожалуйста, вся эта работа ваша ни к чему… Посмотреть на ваше лицо, извините, пожалуйста, больше работника не найдешь, труженика, который…
Спорят. Екатерина Ивановна приводит Алексея в тот угол, где темно.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Сядем, Алеша, я устала.
А л е к с е й. Нет, мне надо поговорить.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Георгий приехал, ты видал? – ах, да что же я спрашиваю – конечно, видал. Тебе понравилось, как я танцевала?
А л е к с е й. Нет. Мне надо с вами поговорить. Зачем вы сегодня опять приезжали ко мне? – Я вас не велел пускать. Что это, Катерина Ивановна!
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Я тебя люблю.
А л е к с е й. От вас пахнет вином! Какой ужас!
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Спаси меня. Я тебя люблю. Что они делают со мной, Алеша? Ты видел, как я танцевала, а Георгий кричит, вдруг говорит: браво. Ты думаешь, что я тебя люблю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10