Уже взявшись за рукояти «мельницы», хозяин оглянулся.
- Ну? Чего встал? Или не знаешь, что делать?
- Виноват, босс! Все будет выполнено в лучшем виде. - Костяй бегом устремился в раздевалку.
Покосившись ему вслед, Джакоп снова поморщился. Было ясно, что никакого душа Костяй сегодня так и не примет. А вот о бабе точняк не забудет. И странная штука, Джакоп вновь ощутил смутную жалость к женскому племени - племени, прозываемому слабым как раз оттого, что самой природой ему было предписано ложиться под грязных животных вроде Костяя. И лишний раз Джакоп порадовался тому обстоятельству, что сам очутился в ином племени - племени безжалостных, независимых и сильных…
* * *
Убийство охранника из «Алмаза» встревожило Дмитрия не на шутку. И дело было даже не в том, что отношения с «алмазовцами», опекающими тот же «Ночной ковбой», складывались в последнее время довольно дружеские, - ситуация осложнялась тем, что охранника убили явно из-за девушек. Драки в курилках, на танцплощадке или на улице - такое случалось довольно часто. За отсутствием дуэлей россияне оспаривали свои права на женщин более доступными средствами. Однако убийство - и убийство хладнокровное, с увозом тела - такое у него было на памяти впервые.
Сводки же аналитического отдела Харитонов поминал тоже не зря. Лепехов, его старый знакомый, не так давно успевший перевестись из «научников» в аналитики, хлеб свой отрабатывал честно. Во всяком случае, уже через несколько месяцев усидчивого труда этот энтузиаст начал заваливать собственное начальство экстренными докладными, из которых явствовало, что все в нашей стране делается не так и не этак. Иными словами, Лепехов пытался возродить мораль бородатого анекдота, повествующего о гландах, которые можно, конечно, удалять через задний проход, но все-таки удобнее это делать через горло.
Так или иначе, но Сашка Лепехов твердо вознамерился превратить статистику в своего рода оружие, и, кажется, что-то на этом поприще у него начинало получаться. Увлекательные цифры сами собой складывались в обличающие аргументы, а ссылки на соседние области, республики и государства порой приобретали столь язвительный характер, что от Лепехова испуганно отмахивались. И про тех же катастрофически исчезающих блондинок он начал впервые говорить чуть ли не полгода назад. Однако не услышали и не вняли. Страдающий от хронической невостребованности, Сашок дошел до того, что принялся вторгаться в совершенно посторонние области, и теперь с пеной у рта доказывал, что бороться с преступностью без серьезного реформирования института педагогики и армейской машины - абсолютно бессмысленно.
- Даже в эпоху Макиавелли умнейшие из умнейших знали практически все о подавлении бунтов, а наши неучи на одни и те же грабли давят! - Сашка говорил с азартом, нервно стискивая кулаки.
Смотреть на него было одно удовольствие. Горящий взор - как у Троцкого, жестикуляция - как у актера Мастроянни.
- Испанцы с басками не могут поладить, израильтяне - с Арафатом, мы - с Кавказом. И это в эпоху тотальной победы средств массмедиа! Дал бы мне кто возможность поиграться с газетками да телевидением, я бы любую из этих заварух в считанные месяцы прекратил!…
Увы, никто Сашку Лепехова такими возможностями наделять не спешил. Верно, и военные конфликты по этой непутевой причине продолжали тянуться. Частенько Дмитрию приходило на ум, что Лепехов потому и критиканствовал, что большинство выкладок аналитического отдела так и оставались невостребованными.
- Кто у нас сегодня совершает главный процент правонарушений? - разорялся Сашок. - Уличная шпана и переселенцы с юга. Что делается, чтобы занять первых и вразумить вторых? Да ничего! Власти пальцем о палец не ударяют! А кого у нас преимущественно сажают? Бомжей да придурков, стянувших по пьяни моток провода. Можно это именовать правосудием? Только с очень и очень большого бодуна!…
Сашок был на пять лет моложе Харитонова и на семь Лосева, а потому не желал понимать всеобщей медлительности. Живя в мире компьютеров, урчания дисков и стремительных гигабайтов, он с трудом подстраивался под неповоротливые телодвижения государства. Тем не менее Дмитрий твердо верил, что время таких, как Лепехов, еще придет, и даже надеялся дожить до этого самого времени…
Воспользовавшись небольшой паузой перед светофором, Дмитрий сверился с картой. До нужного адресочка оставалось совсем близко. Впереди угадывалась серьезная пробка и, нарушая правила, он вывернул «ниву» на рельсы и, подскакивая на бетонных шпалах, самым нахальным образом приналег за спешащим трамваем. На его счастье, работники ГИБДД по дороге не встретились, и очень скоро машина юркнула в нужный свороток.
Здесь начинались уже привычные дворовые пейзажи - шеренги жестяных гаражей, четырехэтажные кирпичные хрущевки - до оскомины скучные, до неприличия грязные. Некогда именно этими мрачноватыми скороспелками пытались решить в стране жилищную проблему. Решить отчасти, может, и решили, но попутно заложили мину замедленного действия, поскольку именно начало двадцать первого столетия сулило стремительное обветшание многочисленных хрущевок. Во всяком случае, по мнению иных специалистов, домишки выгоднее было пускать под снос, нежели чинить и реанимировать.
Дернувшись, «нива» замерла на месте. На дороге стояла группа парней. Впереди - широкогрудый детина в распахнутой настежь кожаной куртке, рядом - раскрасневшиеся приятели. На стриженых черепушках искусно выбритые дорожки, изображающие не то свастику, не то какие-то иные иероглифы, в руках - банки с пивом, в глазах - недобрая мутнинка, свидетельствующая о солидном градусе, что успела принять на грудь подгулявшая компания. Впрочем, рассматривать гуляк Дмитрий не собирался. Чуть двинув вперед машину, он коротко гуднул. Бычки не подвинулись и не отпрянули в сторону. Медленно повернули стриженые головенки, в упор поглядели на «ниву». Должного уважения машина им, видимо, не внушила. Все тот же широкогрудый бычок издевательски поднял средний палец. Увы, зарубежному озорству эта публика училась с поражающим энтузиазмом.
На этот раз Харитонов не стал сигналить - самым малым ходом подал вседорожник вперед. И разумеется, боднул бампером одну из кожаных курточек. Очень даже легонько, но ребятки все-таки обиделись. То есть чего-то подобного Дмитрий от них ожидал, но реакция обряженных в кожу молодчиков его все-таки ошарашила. Широкогрудый яростно ударил ладонью по капоту, остервенело выругался и, не удовольствовавшись сделанным, плюнул на ветровое стекло. Вторя вожачку, еще двое из компании опробовали дверцы «нивы» на крепость. Говоря проще - начали с азартом дубасить по машине башмаками. Один из них - белобрысый альбинос с кроличьими глазами с размаху шваркнул о лобовое стекло банкой. Именно этот момент, должно быть, и сыграл решающую роль. Больно уж обидно было смотреть на стекающие вниз пенные струйки пива. Хочешь не хочешь, а пора было вылезать, что Дмитрий и проделал без особого энтузиазма. Включив дворники, он омыл стекло струйками воды и неспешно распахнул дверцу…
Глава 9
Возможно, такой шаг стал для юнцов неожиданным, однако особенного беспокойства на их лицах Харитонов не разглядел. Смелая подрастала в России молодежь, отважно глядящая не только в будущее, но и в глаза приближающемуся противнику.
- Зачем же так? - Чуть наклонившись вперед, Дмитрий бегло оценил нанесенный машине ущерб. - Вмятины выправлять нужно, и на стекле вон какая царапина.
- Чего-чего? - Широкогрудый по-бычьи склонил голову. - Не расслышал.
- А ты уши прочисти, может, что и проскочит в головенку. - Дмитрий вновь оглядел машину, сердито добавил: - Шут гороховый!
- Ну, урод!… - Повод на этот раз показался более чем убеждающим. Точно заслышав команду «фас», детина рванулся к Харитонову - да не в обход «нивы», а прыжком взлетев на капот. Впрочем, красивость эта ему тут же вышла боком. Подавшись вперед, Дмитрий резким движением подсек ногу молодчика, с силой рванул на себя. Хлопнувшись на спину, детина довольно лихо съехал по лакированной поверхности вниз, вторично шмякнулся о тротуар. Не давая ему подняться, Дмитрий ступил на живот широкогрудого, свободной ногой отшвырнул дернувшегося было на помощь белобрысого альбиноса. А сзади уже, покачиваясь, приближался очередной противник - судя по угрожающе подергивающейся голове и разведенным кулакам, явно из разряда боксеров.
- Иди, иди, дорогуша! - Бацнув напоследок широкогрудого в лоб (очень уж крепко парень цеплялся за лодыжку!), Дмитрий шагнул навстречу боксеру. Демонстративно сунул правую руку в карман. Трюк сработал. Ребятки все же оказались пуганые, боксер проворно отшатнулся.
- Что там у тебя? Шпалер? Ну давай, сука, доставай! - Он продолжал подскакивать и приседать в стойке - то ли пугал противника, то ли распалял самого себя.
- Какой шпалер, о чем ты? - Харитонов выдернул из кармана платок, коротко тряхнул им - точь-в-точь как тореадор, подразнивающий быка, а в следующую секунду молниеносным ударом туфли подбил коленную чашечку боксера. Вторая нога сработала уже на автомате, снизу вверх подцепив челюсть забияки. Наверное, получилось даже чересчур, но с чертовыми ногами вечно так. Как ни старайся, а силу правильно не рассчитать. Как бы то ни было, но незадачливый боксер уронил руки и шлепнулся на землю. Само собой - в полной отключке. Что называется - чистый но-каут…
Дмитрий с интересом оглянулся. Больше желающих разбираться с грозным водилой не нашлось. Оставшиеся «курточки» - числом в четыре раскрасневшиеся ряшки - пятились от «нивы», не спуская с Харитонова ненавидящих глаз.
- А теперь живо приготовим документики! - казенным голосом прогудел Дмитрий. Привычно помахал выдернутым из кармана удостоверением - больше для пялящихся прохожих, нежели для сопливых забияк. Однако сработал и этот трюк. - Эй, куда рванули? А ну назад!…
Но «кожаные курточки» уже удирали от него во все лопатки. Повод - на то и повод, чтобы вовремя атаковать или, напротив, вовремя устроить ретираду. Опять же - убегали не от лоховатого водилы, а от обладателя загадочных корочек. А это уже вроде как простительно и не столь уж зазорно.
- М-да… Покатался, мать вашу! - Дмитрий нагнулся над павшими в бою, поочередно потрогал пульс - сначала у боксера, потом у широкогрудого. Оба были живы, и последний даже пытался уже подняться.
- Тварюга! Кобел рваный!…
Присев рядом на корточки, Дмитрий несильно ткнул любителя поругаться пальцами в глаза. Если нет длинных ногтей - прием неопасный, а на такую вот шелупонь действует безотказно. Во-первых, больно, во-вторых, ослепляет. Вот и этот красавец о ругани тотчас забыл, залился горючими слезками.
- Не боись, будешь хорошо себя вести - через денек прозреешь.
- Что ты сделал?! - Широкогрудый испуганно тискал лицо в ладонях.
- Я-то ничего, это как раз вы мне машину попортили. - Дмитрий бесцеремонно охлопал куртку детины. - О! Вот и ксива нашлась.
- Отдай, это пропуск!
- Вижу, спортивный мальчик! В бассейн ходишь? Молодец! - Харитонов внимательно ознакомился с пропуском. Заодно полюбовался на курносую простодушную фотографию. Екалэмэнэ! Ведь был же когда-то нормальным парнем - в школе учился, четверки с трояками получал. Откуда же вынырнул этот жутковатый прикид - куртки шипастые, татуировки… И на голове - теперь-то Дмитрий ясно рассмотрел - эмблемки далеко не мирные. Слева - стилизованная аббревиатура «СС», справа русифицированная свастика. Бред, если задуматься! Отцы и деды воевали с носителями этих самых знаков, а потомки вполне добровольно переметнулись в чужой стан - фактически сдали своих, отринули родные корни. Может, действительно прав Саня Лепехов, простодушно предлагающий перевешать всех российских идеологов? Они ведь, в сущности, и проморгали молодое поколение. Да не одно поколение, а уже два или три…
- В общем, так, Ленчик, - тебя ведь Леней кличут? Удостоверение я твое забираю, уж не обессудь. Верну, когда расплатитесь за машину. Моральный ущерб я, так и быть, вам прощаю, а вот стекло и вмятины вам выльются рубликов в триста. По нынешним временам - копейки.
- Хрен ты у нас что получишь!
- Это у кого это - у вас? - Повинуясь догадке, Дмитрий ухватил парня за правую кисть, пригляделся к выколотым буковкам. - Эге! Да ты, милок, из фанатов? «Спартак» - чемпион», точно? Или «Зенит» всех громит»?
- Умоешься кровью, гнида!
- Хмм… Видимо, добрых слов вы не понимаете. - Харитонов поднялся. Ухватив широкогрудого за шиворот, в пару рывков стянул куртку. - Что ж, будем бить рублем. Встретимся здесь же, скажем, завтра. Придешь с деньгами и добрым словом, курточку с удостоверением верну. Не придешь, найду сам. Мне твоя потная хламида ни к чему.
Что-то еще такое ему говорил вслед разобиженный юнец, но Дмитрий уже не слушал. Забросив трофеи на заднее сиденье, забрался в машину. «Нива» послушно тронулась с места, а уже минут через семь он вновь притормаживал - на этот раз уже возле дома Машиной подружки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
- Ну? Чего встал? Или не знаешь, что делать?
- Виноват, босс! Все будет выполнено в лучшем виде. - Костяй бегом устремился в раздевалку.
Покосившись ему вслед, Джакоп снова поморщился. Было ясно, что никакого душа Костяй сегодня так и не примет. А вот о бабе точняк не забудет. И странная штука, Джакоп вновь ощутил смутную жалость к женскому племени - племени, прозываемому слабым как раз оттого, что самой природой ему было предписано ложиться под грязных животных вроде Костяя. И лишний раз Джакоп порадовался тому обстоятельству, что сам очутился в ином племени - племени безжалостных, независимых и сильных…
* * *
Убийство охранника из «Алмаза» встревожило Дмитрия не на шутку. И дело было даже не в том, что отношения с «алмазовцами», опекающими тот же «Ночной ковбой», складывались в последнее время довольно дружеские, - ситуация осложнялась тем, что охранника убили явно из-за девушек. Драки в курилках, на танцплощадке или на улице - такое случалось довольно часто. За отсутствием дуэлей россияне оспаривали свои права на женщин более доступными средствами. Однако убийство - и убийство хладнокровное, с увозом тела - такое у него было на памяти впервые.
Сводки же аналитического отдела Харитонов поминал тоже не зря. Лепехов, его старый знакомый, не так давно успевший перевестись из «научников» в аналитики, хлеб свой отрабатывал честно. Во всяком случае, уже через несколько месяцев усидчивого труда этот энтузиаст начал заваливать собственное начальство экстренными докладными, из которых явствовало, что все в нашей стране делается не так и не этак. Иными словами, Лепехов пытался возродить мораль бородатого анекдота, повествующего о гландах, которые можно, конечно, удалять через задний проход, но все-таки удобнее это делать через горло.
Так или иначе, но Сашка Лепехов твердо вознамерился превратить статистику в своего рода оружие, и, кажется, что-то на этом поприще у него начинало получаться. Увлекательные цифры сами собой складывались в обличающие аргументы, а ссылки на соседние области, республики и государства порой приобретали столь язвительный характер, что от Лепехова испуганно отмахивались. И про тех же катастрофически исчезающих блондинок он начал впервые говорить чуть ли не полгода назад. Однако не услышали и не вняли. Страдающий от хронической невостребованности, Сашок дошел до того, что принялся вторгаться в совершенно посторонние области, и теперь с пеной у рта доказывал, что бороться с преступностью без серьезного реформирования института педагогики и армейской машины - абсолютно бессмысленно.
- Даже в эпоху Макиавелли умнейшие из умнейших знали практически все о подавлении бунтов, а наши неучи на одни и те же грабли давят! - Сашка говорил с азартом, нервно стискивая кулаки.
Смотреть на него было одно удовольствие. Горящий взор - как у Троцкого, жестикуляция - как у актера Мастроянни.
- Испанцы с басками не могут поладить, израильтяне - с Арафатом, мы - с Кавказом. И это в эпоху тотальной победы средств массмедиа! Дал бы мне кто возможность поиграться с газетками да телевидением, я бы любую из этих заварух в считанные месяцы прекратил!…
Увы, никто Сашку Лепехова такими возможностями наделять не спешил. Верно, и военные конфликты по этой непутевой причине продолжали тянуться. Частенько Дмитрию приходило на ум, что Лепехов потому и критиканствовал, что большинство выкладок аналитического отдела так и оставались невостребованными.
- Кто у нас сегодня совершает главный процент правонарушений? - разорялся Сашок. - Уличная шпана и переселенцы с юга. Что делается, чтобы занять первых и вразумить вторых? Да ничего! Власти пальцем о палец не ударяют! А кого у нас преимущественно сажают? Бомжей да придурков, стянувших по пьяни моток провода. Можно это именовать правосудием? Только с очень и очень большого бодуна!…
Сашок был на пять лет моложе Харитонова и на семь Лосева, а потому не желал понимать всеобщей медлительности. Живя в мире компьютеров, урчания дисков и стремительных гигабайтов, он с трудом подстраивался под неповоротливые телодвижения государства. Тем не менее Дмитрий твердо верил, что время таких, как Лепехов, еще придет, и даже надеялся дожить до этого самого времени…
Воспользовавшись небольшой паузой перед светофором, Дмитрий сверился с картой. До нужного адресочка оставалось совсем близко. Впереди угадывалась серьезная пробка и, нарушая правила, он вывернул «ниву» на рельсы и, подскакивая на бетонных шпалах, самым нахальным образом приналег за спешащим трамваем. На его счастье, работники ГИБДД по дороге не встретились, и очень скоро машина юркнула в нужный свороток.
Здесь начинались уже привычные дворовые пейзажи - шеренги жестяных гаражей, четырехэтажные кирпичные хрущевки - до оскомины скучные, до неприличия грязные. Некогда именно этими мрачноватыми скороспелками пытались решить в стране жилищную проблему. Решить отчасти, может, и решили, но попутно заложили мину замедленного действия, поскольку именно начало двадцать первого столетия сулило стремительное обветшание многочисленных хрущевок. Во всяком случае, по мнению иных специалистов, домишки выгоднее было пускать под снос, нежели чинить и реанимировать.
Дернувшись, «нива» замерла на месте. На дороге стояла группа парней. Впереди - широкогрудый детина в распахнутой настежь кожаной куртке, рядом - раскрасневшиеся приятели. На стриженых черепушках искусно выбритые дорожки, изображающие не то свастику, не то какие-то иные иероглифы, в руках - банки с пивом, в глазах - недобрая мутнинка, свидетельствующая о солидном градусе, что успела принять на грудь подгулявшая компания. Впрочем, рассматривать гуляк Дмитрий не собирался. Чуть двинув вперед машину, он коротко гуднул. Бычки не подвинулись и не отпрянули в сторону. Медленно повернули стриженые головенки, в упор поглядели на «ниву». Должного уважения машина им, видимо, не внушила. Все тот же широкогрудый бычок издевательски поднял средний палец. Увы, зарубежному озорству эта публика училась с поражающим энтузиазмом.
На этот раз Харитонов не стал сигналить - самым малым ходом подал вседорожник вперед. И разумеется, боднул бампером одну из кожаных курточек. Очень даже легонько, но ребятки все-таки обиделись. То есть чего-то подобного Дмитрий от них ожидал, но реакция обряженных в кожу молодчиков его все-таки ошарашила. Широкогрудый яростно ударил ладонью по капоту, остервенело выругался и, не удовольствовавшись сделанным, плюнул на ветровое стекло. Вторя вожачку, еще двое из компании опробовали дверцы «нивы» на крепость. Говоря проще - начали с азартом дубасить по машине башмаками. Один из них - белобрысый альбинос с кроличьими глазами с размаху шваркнул о лобовое стекло банкой. Именно этот момент, должно быть, и сыграл решающую роль. Больно уж обидно было смотреть на стекающие вниз пенные струйки пива. Хочешь не хочешь, а пора было вылезать, что Дмитрий и проделал без особого энтузиазма. Включив дворники, он омыл стекло струйками воды и неспешно распахнул дверцу…
Глава 9
Возможно, такой шаг стал для юнцов неожиданным, однако особенного беспокойства на их лицах Харитонов не разглядел. Смелая подрастала в России молодежь, отважно глядящая не только в будущее, но и в глаза приближающемуся противнику.
- Зачем же так? - Чуть наклонившись вперед, Дмитрий бегло оценил нанесенный машине ущерб. - Вмятины выправлять нужно, и на стекле вон какая царапина.
- Чего-чего? - Широкогрудый по-бычьи склонил голову. - Не расслышал.
- А ты уши прочисти, может, что и проскочит в головенку. - Дмитрий вновь оглядел машину, сердито добавил: - Шут гороховый!
- Ну, урод!… - Повод на этот раз показался более чем убеждающим. Точно заслышав команду «фас», детина рванулся к Харитонову - да не в обход «нивы», а прыжком взлетев на капот. Впрочем, красивость эта ему тут же вышла боком. Подавшись вперед, Дмитрий резким движением подсек ногу молодчика, с силой рванул на себя. Хлопнувшись на спину, детина довольно лихо съехал по лакированной поверхности вниз, вторично шмякнулся о тротуар. Не давая ему подняться, Дмитрий ступил на живот широкогрудого, свободной ногой отшвырнул дернувшегося было на помощь белобрысого альбиноса. А сзади уже, покачиваясь, приближался очередной противник - судя по угрожающе подергивающейся голове и разведенным кулакам, явно из разряда боксеров.
- Иди, иди, дорогуша! - Бацнув напоследок широкогрудого в лоб (очень уж крепко парень цеплялся за лодыжку!), Дмитрий шагнул навстречу боксеру. Демонстративно сунул правую руку в карман. Трюк сработал. Ребятки все же оказались пуганые, боксер проворно отшатнулся.
- Что там у тебя? Шпалер? Ну давай, сука, доставай! - Он продолжал подскакивать и приседать в стойке - то ли пугал противника, то ли распалял самого себя.
- Какой шпалер, о чем ты? - Харитонов выдернул из кармана платок, коротко тряхнул им - точь-в-точь как тореадор, подразнивающий быка, а в следующую секунду молниеносным ударом туфли подбил коленную чашечку боксера. Вторая нога сработала уже на автомате, снизу вверх подцепив челюсть забияки. Наверное, получилось даже чересчур, но с чертовыми ногами вечно так. Как ни старайся, а силу правильно не рассчитать. Как бы то ни было, но незадачливый боксер уронил руки и шлепнулся на землю. Само собой - в полной отключке. Что называется - чистый но-каут…
Дмитрий с интересом оглянулся. Больше желающих разбираться с грозным водилой не нашлось. Оставшиеся «курточки» - числом в четыре раскрасневшиеся ряшки - пятились от «нивы», не спуская с Харитонова ненавидящих глаз.
- А теперь живо приготовим документики! - казенным голосом прогудел Дмитрий. Привычно помахал выдернутым из кармана удостоверением - больше для пялящихся прохожих, нежели для сопливых забияк. Однако сработал и этот трюк. - Эй, куда рванули? А ну назад!…
Но «кожаные курточки» уже удирали от него во все лопатки. Повод - на то и повод, чтобы вовремя атаковать или, напротив, вовремя устроить ретираду. Опять же - убегали не от лоховатого водилы, а от обладателя загадочных корочек. А это уже вроде как простительно и не столь уж зазорно.
- М-да… Покатался, мать вашу! - Дмитрий нагнулся над павшими в бою, поочередно потрогал пульс - сначала у боксера, потом у широкогрудого. Оба были живы, и последний даже пытался уже подняться.
- Тварюга! Кобел рваный!…
Присев рядом на корточки, Дмитрий несильно ткнул любителя поругаться пальцами в глаза. Если нет длинных ногтей - прием неопасный, а на такую вот шелупонь действует безотказно. Во-первых, больно, во-вторых, ослепляет. Вот и этот красавец о ругани тотчас забыл, залился горючими слезками.
- Не боись, будешь хорошо себя вести - через денек прозреешь.
- Что ты сделал?! - Широкогрудый испуганно тискал лицо в ладонях.
- Я-то ничего, это как раз вы мне машину попортили. - Дмитрий бесцеремонно охлопал куртку детины. - О! Вот и ксива нашлась.
- Отдай, это пропуск!
- Вижу, спортивный мальчик! В бассейн ходишь? Молодец! - Харитонов внимательно ознакомился с пропуском. Заодно полюбовался на курносую простодушную фотографию. Екалэмэнэ! Ведь был же когда-то нормальным парнем - в школе учился, четверки с трояками получал. Откуда же вынырнул этот жутковатый прикид - куртки шипастые, татуировки… И на голове - теперь-то Дмитрий ясно рассмотрел - эмблемки далеко не мирные. Слева - стилизованная аббревиатура «СС», справа русифицированная свастика. Бред, если задуматься! Отцы и деды воевали с носителями этих самых знаков, а потомки вполне добровольно переметнулись в чужой стан - фактически сдали своих, отринули родные корни. Может, действительно прав Саня Лепехов, простодушно предлагающий перевешать всех российских идеологов? Они ведь, в сущности, и проморгали молодое поколение. Да не одно поколение, а уже два или три…
- В общем, так, Ленчик, - тебя ведь Леней кличут? Удостоверение я твое забираю, уж не обессудь. Верну, когда расплатитесь за машину. Моральный ущерб я, так и быть, вам прощаю, а вот стекло и вмятины вам выльются рубликов в триста. По нынешним временам - копейки.
- Хрен ты у нас что получишь!
- Это у кого это - у вас? - Повинуясь догадке, Дмитрий ухватил парня за правую кисть, пригляделся к выколотым буковкам. - Эге! Да ты, милок, из фанатов? «Спартак» - чемпион», точно? Или «Зенит» всех громит»?
- Умоешься кровью, гнида!
- Хмм… Видимо, добрых слов вы не понимаете. - Харитонов поднялся. Ухватив широкогрудого за шиворот, в пару рывков стянул куртку. - Что ж, будем бить рублем. Встретимся здесь же, скажем, завтра. Придешь с деньгами и добрым словом, курточку с удостоверением верну. Не придешь, найду сам. Мне твоя потная хламида ни к чему.
Что-то еще такое ему говорил вслед разобиженный юнец, но Дмитрий уже не слушал. Забросив трофеи на заднее сиденье, забрался в машину. «Нива» послушно тронулась с места, а уже минут через семь он вновь притормаживал - на этот раз уже возле дома Машиной подружки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47