Карма действует непрестанно, и мы пожинаем в следующем мире плоды того, что мы сами же посеяли в этой жизни.
- Но если мое эго может обнаружить себя после разрушения тела в состоянии полной бессознательности, тогда каково же может быть наказание за грехи, совершенные мной в течение моей жизни? - спросил полковник, задумчиво поглаживая свою бороду.
- Наша философия учит нас, - ответил Такур, - что наказание постигает эго лишь в его следующем воплощении, и что немедленно после смерти мы встречаем только вознаграждение за страдания земной жизни, страдания, которые не были заслужены нами. Таким образом, как вы можете видеть, все наказание состоит в отсутствии вознаграждения, в полном отсутствии сознания надежды и покоя. Карма - это ребенок земного эго, плод поступков его видимой индивидуальности, и даже мыслей и намерений духовного Я. Но в то же самое время, это любящая мать, которая залечивает раны, нанесенные в предыдущей жизни, перед тем, как вновь ударить это эго и нанести ему новые. В жизни смертного не существует такого несчастья или печали, которое не было бы плодом или прямым следствием дурного поступка в его прошлом воплощении; но, не имея ни малейшего воспоминания об этом в данной жизни и не чувствуя себя виновным, и поэтому несправедливо страдая, человек желает утешения и полного успокоения по другую сторону могилы. Для нашего духовного эго Смерть всегда избавитель и друг. Это либо мирный сон ребенка, либо сон, наполненный счастливыми мечтами.
- Насколько я помню, периодические воплощения Сутратмы* сравниваются в Упанишадах с земной жизнью, которая проходит, срок за сроком, в снах и бодрствовании. Так ли это? - спросила я, желая повторить первый вопрос Нараяна.
- Да, это так; это очень хорошее сравнение.
- Я не сомневаюсь в том, что хорошее, - сказала я, - но я вряд ли понимаю его. После пробуждения человек просто начинает новый день, но его душа, так же как и его тело, являются теми же самыми, какими были вчера; тогда как в каждом новом воплощении не только его внешность, пол и даже индивидуальность, но, как мне кажется, все его нравственные качества полностью изменяются. И тогда, опять-таки, как может быть названо правильным это сравнение, если люди после своего пробуждения прекрасно помнят о том, что они делали не только вчера, но и за много дней, месяцев и даже лет до того, тогда как в данном воплощении они не сохраняют ни малейшего воспоминания о какой-либо прошлой жизни, какой бы она ни была. Конечно, человек после своего пробуждения может забыть, что он видел в своих снах, но он все же знает, что спал, и что он жил в течение своего сна. Но о нашей предыдущей жизни мы не можем сказать даже того, что мы жили. Что вы скажете на это?
- Существуют люди, которые помнят некоторые вещи, - таинственно сообщил Такур, не давая прямого ответа на мой вопрос.
- У меня есть некоторые подозрения по этому поводу, - ответила я, смеясь, - но этого нельзя сказать об обычных смертных. Как можем мы, кто не достиг еще Самма Самбуддха,* понять это сравнение?
- Вы сможете понять это тогда, когда вы лучше осознаете особенности трех видов того, что мы называем сном.
- Вы предложили нам нелегкую задачу, - обронил полковник, рассмеявшись.- Крупнейшие из наших физиологов столько напутали в этом вопросе, что он стал лишь еще более непонятным.
- Это произошло потому, что они взяли на себя задачу, которую не должны были брать, ибо ответ на этот вопрос под силу лишь психологу, который вряд ли найдется среди ваших европейских ученых. Западный психолог - это лишь другое название физиолога, с той лишь разницей, что он работает на еще более материалистических принципах. Я недавно прочитал книгу Модсли, которая показала мне, что они пытаются лечить ментальные заболевания, не веря в существование души.
- Все это очень интересно, - сказала я, - но это уводит нас от первоначального предмета наших вопросов, который вы, по-видимому, не расположены прояснить нам, Такур Сахиб. Это выглядит так, как будто вы поддерживаете и даже одобряете теории Бабу. Вспомните, что он говорил, что не верит в посмертную жизнь, жизнь после смерти, и отрицает возможность какого-либо вида сознания как раз на основании того, что мы ничего не помним о нашей прошлой земной жизни.
- Я снова повторяю, что Бабу - чарвака, который лишь повторяет то, чему его научили. Я поддерживаю и одобряю не систему материализма, но справедливость мнения Бабу относительно его личного состояния после смерти.
- Означают ли ваши слова то, что такие люди, как Бабу, являются исключениями из общего правила?
- Вовсе нет. Сон - это общий и неизменный закон для человека, так же как и для любого другого земного создания, но существуют разные сны и еще более различающиеся сновидения.
- Но он отрицает не только жизнь после смерти и ее сновидения. Он отрицает бессмертную жизнь вообще, так же как и бессмертие своего собственного духа.
- В первом случае он действует в соответствии с канонами современной европейской науки, основанной на опыте наших пяти органов чувств. В этом он виновен только по отношению к тем людям, кто не принимает его мнений. Во втором случае он, опять-таки, совершенно прав. Без предшествующего внутреннего сознания и веры в бессмертие души, душа не может стать Буддхи Тайджаси. Она останется Манасом.* Но для одного Манаса не существует бессмертия. Для того, чтобы жить сознательной жизнью в мире по ту сторону могилы, человек должен был обрести веру в этом мире, в этой земной жизни. Есть два афоризма оккультной науки, на которых строится вся наша философия по отношению к посмертному сознанию и бессмертию души. Сутратма получает только то, чего заслуживает. После разрушения тела для Сутратмы начинается или период полного бодрствования, или же период хаотического сна, или сна без сновидений. Следуя вашим физиологам, которые находят причину сновидений в бессознательном приготовлении к ним в бодрствующем состоянии, почему мы не могли бы допустить то же самое в отношении посмертного состояния? Я повторяю, что Сара веданта учит нас: Смерть - это сон. После смерти перед нашими духовными глазами начинается воспроизведение программы, которая была выучена нами наизусть в течение жизни, и иногда - нами же и придуманная; практическая реализация наших истинных убеждений или иллюзий, созданных нами самими. Таковы посмертные плоды дерева жизни. Конечно, вера или неверие в факт сознательного бессмертия не может повлиять на безусловную действительность самого факта, раз он существует. Но вера или неверие отдельных личностей может обусловить влияние этого факта в его воздействии на такие личности. Я надеюсь, что теперь вы поняли.
- Я начинаю понимать. Материалисты, не верящие во что-либо, что нельзя проконтролировать при помощи их пяти органов чувств и их, так называемого, рассудка, и отрицающие любые духовные явления, говорят о земном существовании, как о единственно возможной сознательной форме бытия. Поэтому они получат лишь то, что они заслужили. Они утратят свое личное Я; они заснут бессознательным сном вплоть до нового пробуждения. Правильно ли я поняла?
- Почти. Вы можете прибавить к этому, что ведантисты, признавая два вида сознательного существования, говорят лишь о последнем как о бесспорной действительности. Так как земная жизнь, из-за ее изменчивости и краткосрочности, является лишь иллюзией наших чувств. Нашу жизнь в духовных сферах следует понимать как действительность, так как именно здесь живет наше бесконечное, никогда не изменяющееся, бессмертное Я, Сутратма. Тогда как в каждом новом воплощении оно облекает себя в совершенно различные индивидуальности, преходящие и кратковременные, в которых все, за исключением его духовного прототипа, обречено на бесследное разрушение.
- Но простите меня, Такур. Возможно ли это, чтобы моя индивидуальность, мое земное сознательное Я, должно было бесследно исчезнуть?
- Согласно нашим учениям, оно не только исчезнет, но оно должно исчезнуть во всей своей полноте, за исключением того принципа в нем, который, объединившись с Буддхи, стал чисто духовным и теперь формирует нераздельное целое. Но в случае твердого материалиста может случиться, что ни сознательно, ни бессознательно, ничего из его личного Я никогда не проникало в Буддхи. Последний не возвратит в вечность ни одного атома такой земной индивидуальности. Ваше духовное Я бессмертно, но из вашей нынешней личности будет перенесено лишь то, что заслужило бессмертия, то есть, так сказать, лишь аромат цветов, скошенных смертью.
- Но сам цветок, земное Я?
- Сам цветок, как и все прошлые и будущие цветы, которые уже цвели и будут цвести после них на той же самой материнской ветви, Сутратме, дети того же самого корня, Буддхи, станут пылью. Ваше истинное Я - это, как вы должны знать сами, не ваше тело, которое сидит передо мной, не ваш Манас Сутратма, но ваша Сутратма Буддхи.
- Но это не объясняет мне, почему вы называете наше посмертное состояние жизни бессмертным, бесконечным и истинным, а земное - просто тенью. Насколько я это поняла, согласно вашему учению, даже наша посмертная жизнь имеет свой предел, и, будучи продолжительнее земной жизни, все же имеет свой конец.
- Совершенно несомненно. Духовное эго человека двигается в вечности как маятник между часами жизни и смерти, но если эти часы, периоды земной жизни и жизни посмертной, ограничены в своей протяженности, и даже само количество таких перерывов в вечности между сном и бодрствованием, между иллюзией и реальностью, имеет свое начало и свой конец, сам духовный Пилигрим - вечен. Поэтому время его посмертной жизни - когда он, разоблаченный, стоит лицом к лицу с истиной, и кратковременные миражи его земных жизней далеки от него - составляет единственную реальность, согласно нашим представлениям. Такие перерывы, несмотря на тот факт, что они конечны, служат двойную службу Сутратме, которая, постоянно совершенствуя себя, без колебания, хотя и очень медленно, двигается по дороге, ведущей ее к ее последней трансформации, когда она, наконец, достигнет своей цели и станет Божественным Существом. Они не только способствуют достижению этой цели, но без таких конечных перерывов Сутратма-Буддхи никогда бы не смогла достигнуть ее. Сутратма - это актер, и ее многочисленные и разнообразные воплощения - это актерские роли. Я полагаю, вы бы не применили к этим ролям, и еще в меньшей степени - к их костюмам, термин "индивидуальность". Подобно актеру, душа обязана играть в течение цикла рождений до самого порога Паранирваны много таких ролей, часто неприятных для нее, но подобно пчеле, собирающей мед с каждого цветка, и оставляя останки как пропитание для земных червей, наша духовная индивидуальность, Сутратма, собирая нектар только нравственных качеств и сознания из каждой земной индивидуальности, в которую она должна была облачиться по принуждению кармы, объединяет в конце концов все эти качества воедино, становясь, таким образом, совершенным существом, Дхиан Коганом. Тем хуже для таких земных индивидуальностей, от которых она ничего не смогла собрать. Конечно, такие индивидуальности не могут сознательно пережить свое земное существование.
- В таком случае, бессмертие земной индивидуальности все же остается открытым вопросом, и даже само бессмертие не является безусловным?
- О, нет, вы неправильно меня поняли, - сказал Учитель.- Я имел ввиду, что бессмертие не относится к несуществующему; для того, что существует в Сат, или имеет свое происхождение в Сат, бессмертие, так же как и бесконечность, является необусловленной. Мулапракрити - это обратная сторона Парабрахмана, но они оба являются одним и тем же. Суть всего этого, следовало бы сказать, состоит в том, что дух, сила и материя не имеют ни начала, ни конца, но форма, принимаемая этим троичным единством в течение его перерождений, внешний вид, так сказать, - ничто иное, как простая иллюзия личных представлений. Именно поэтому мы называем посмертную жизнь единственно реальной, а земную жизнь, включая и саму индивидуальность, - лишь воображаемой.
- Почему, в таком случае, мы должны называть сон реальностью, а бодрствование - иллюзией.
- Это сравнение было сделано мной для того, чтобы облегчить ваше понимание. С точки зрения ваших земных представлений это совершенно правильно.
- Вы говорите, что посмертная жизнь строится на основе полной справедливости, заслуженного воздаяния за все земные страдания. Вы говорите, что Сутратма безусловно должна ухватываться за малейшую возможность использования духовных качеств в каждом из ее воплощений. Но тогда как же вы можете допустить, что духовная индивидуальность нашего Бабу, индивидуальность этого мальчика, который столь кристально честен и благороден, столь совершенно добр, несмотря на все свое неверие, - не достигнет бессмертия и исчезнет, подобно пыли высохшего цветка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
- Но если мое эго может обнаружить себя после разрушения тела в состоянии полной бессознательности, тогда каково же может быть наказание за грехи, совершенные мной в течение моей жизни? - спросил полковник, задумчиво поглаживая свою бороду.
- Наша философия учит нас, - ответил Такур, - что наказание постигает эго лишь в его следующем воплощении, и что немедленно после смерти мы встречаем только вознаграждение за страдания земной жизни, страдания, которые не были заслужены нами. Таким образом, как вы можете видеть, все наказание состоит в отсутствии вознаграждения, в полном отсутствии сознания надежды и покоя. Карма - это ребенок земного эго, плод поступков его видимой индивидуальности, и даже мыслей и намерений духовного Я. Но в то же самое время, это любящая мать, которая залечивает раны, нанесенные в предыдущей жизни, перед тем, как вновь ударить это эго и нанести ему новые. В жизни смертного не существует такого несчастья или печали, которое не было бы плодом или прямым следствием дурного поступка в его прошлом воплощении; но, не имея ни малейшего воспоминания об этом в данной жизни и не чувствуя себя виновным, и поэтому несправедливо страдая, человек желает утешения и полного успокоения по другую сторону могилы. Для нашего духовного эго Смерть всегда избавитель и друг. Это либо мирный сон ребенка, либо сон, наполненный счастливыми мечтами.
- Насколько я помню, периодические воплощения Сутратмы* сравниваются в Упанишадах с земной жизнью, которая проходит, срок за сроком, в снах и бодрствовании. Так ли это? - спросила я, желая повторить первый вопрос Нараяна.
- Да, это так; это очень хорошее сравнение.
- Я не сомневаюсь в том, что хорошее, - сказала я, - но я вряд ли понимаю его. После пробуждения человек просто начинает новый день, но его душа, так же как и его тело, являются теми же самыми, какими были вчера; тогда как в каждом новом воплощении не только его внешность, пол и даже индивидуальность, но, как мне кажется, все его нравственные качества полностью изменяются. И тогда, опять-таки, как может быть названо правильным это сравнение, если люди после своего пробуждения прекрасно помнят о том, что они делали не только вчера, но и за много дней, месяцев и даже лет до того, тогда как в данном воплощении они не сохраняют ни малейшего воспоминания о какой-либо прошлой жизни, какой бы она ни была. Конечно, человек после своего пробуждения может забыть, что он видел в своих снах, но он все же знает, что спал, и что он жил в течение своего сна. Но о нашей предыдущей жизни мы не можем сказать даже того, что мы жили. Что вы скажете на это?
- Существуют люди, которые помнят некоторые вещи, - таинственно сообщил Такур, не давая прямого ответа на мой вопрос.
- У меня есть некоторые подозрения по этому поводу, - ответила я, смеясь, - но этого нельзя сказать об обычных смертных. Как можем мы, кто не достиг еще Самма Самбуддха,* понять это сравнение?
- Вы сможете понять это тогда, когда вы лучше осознаете особенности трех видов того, что мы называем сном.
- Вы предложили нам нелегкую задачу, - обронил полковник, рассмеявшись.- Крупнейшие из наших физиологов столько напутали в этом вопросе, что он стал лишь еще более непонятным.
- Это произошло потому, что они взяли на себя задачу, которую не должны были брать, ибо ответ на этот вопрос под силу лишь психологу, который вряд ли найдется среди ваших европейских ученых. Западный психолог - это лишь другое название физиолога, с той лишь разницей, что он работает на еще более материалистических принципах. Я недавно прочитал книгу Модсли, которая показала мне, что они пытаются лечить ментальные заболевания, не веря в существование души.
- Все это очень интересно, - сказала я, - но это уводит нас от первоначального предмета наших вопросов, который вы, по-видимому, не расположены прояснить нам, Такур Сахиб. Это выглядит так, как будто вы поддерживаете и даже одобряете теории Бабу. Вспомните, что он говорил, что не верит в посмертную жизнь, жизнь после смерти, и отрицает возможность какого-либо вида сознания как раз на основании того, что мы ничего не помним о нашей прошлой земной жизни.
- Я снова повторяю, что Бабу - чарвака, который лишь повторяет то, чему его научили. Я поддерживаю и одобряю не систему материализма, но справедливость мнения Бабу относительно его личного состояния после смерти.
- Означают ли ваши слова то, что такие люди, как Бабу, являются исключениями из общего правила?
- Вовсе нет. Сон - это общий и неизменный закон для человека, так же как и для любого другого земного создания, но существуют разные сны и еще более различающиеся сновидения.
- Но он отрицает не только жизнь после смерти и ее сновидения. Он отрицает бессмертную жизнь вообще, так же как и бессмертие своего собственного духа.
- В первом случае он действует в соответствии с канонами современной европейской науки, основанной на опыте наших пяти органов чувств. В этом он виновен только по отношению к тем людям, кто не принимает его мнений. Во втором случае он, опять-таки, совершенно прав. Без предшествующего внутреннего сознания и веры в бессмертие души, душа не может стать Буддхи Тайджаси. Она останется Манасом.* Но для одного Манаса не существует бессмертия. Для того, чтобы жить сознательной жизнью в мире по ту сторону могилы, человек должен был обрести веру в этом мире, в этой земной жизни. Есть два афоризма оккультной науки, на которых строится вся наша философия по отношению к посмертному сознанию и бессмертию души. Сутратма получает только то, чего заслуживает. После разрушения тела для Сутратмы начинается или период полного бодрствования, или же период хаотического сна, или сна без сновидений. Следуя вашим физиологам, которые находят причину сновидений в бессознательном приготовлении к ним в бодрствующем состоянии, почему мы не могли бы допустить то же самое в отношении посмертного состояния? Я повторяю, что Сара веданта учит нас: Смерть - это сон. После смерти перед нашими духовными глазами начинается воспроизведение программы, которая была выучена нами наизусть в течение жизни, и иногда - нами же и придуманная; практическая реализация наших истинных убеждений или иллюзий, созданных нами самими. Таковы посмертные плоды дерева жизни. Конечно, вера или неверие в факт сознательного бессмертия не может повлиять на безусловную действительность самого факта, раз он существует. Но вера или неверие отдельных личностей может обусловить влияние этого факта в его воздействии на такие личности. Я надеюсь, что теперь вы поняли.
- Я начинаю понимать. Материалисты, не верящие во что-либо, что нельзя проконтролировать при помощи их пяти органов чувств и их, так называемого, рассудка, и отрицающие любые духовные явления, говорят о земном существовании, как о единственно возможной сознательной форме бытия. Поэтому они получат лишь то, что они заслужили. Они утратят свое личное Я; они заснут бессознательным сном вплоть до нового пробуждения. Правильно ли я поняла?
- Почти. Вы можете прибавить к этому, что ведантисты, признавая два вида сознательного существования, говорят лишь о последнем как о бесспорной действительности. Так как земная жизнь, из-за ее изменчивости и краткосрочности, является лишь иллюзией наших чувств. Нашу жизнь в духовных сферах следует понимать как действительность, так как именно здесь живет наше бесконечное, никогда не изменяющееся, бессмертное Я, Сутратма. Тогда как в каждом новом воплощении оно облекает себя в совершенно различные индивидуальности, преходящие и кратковременные, в которых все, за исключением его духовного прототипа, обречено на бесследное разрушение.
- Но простите меня, Такур. Возможно ли это, чтобы моя индивидуальность, мое земное сознательное Я, должно было бесследно исчезнуть?
- Согласно нашим учениям, оно не только исчезнет, но оно должно исчезнуть во всей своей полноте, за исключением того принципа в нем, который, объединившись с Буддхи, стал чисто духовным и теперь формирует нераздельное целое. Но в случае твердого материалиста может случиться, что ни сознательно, ни бессознательно, ничего из его личного Я никогда не проникало в Буддхи. Последний не возвратит в вечность ни одного атома такой земной индивидуальности. Ваше духовное Я бессмертно, но из вашей нынешней личности будет перенесено лишь то, что заслужило бессмертия, то есть, так сказать, лишь аромат цветов, скошенных смертью.
- Но сам цветок, земное Я?
- Сам цветок, как и все прошлые и будущие цветы, которые уже цвели и будут цвести после них на той же самой материнской ветви, Сутратме, дети того же самого корня, Буддхи, станут пылью. Ваше истинное Я - это, как вы должны знать сами, не ваше тело, которое сидит передо мной, не ваш Манас Сутратма, но ваша Сутратма Буддхи.
- Но это не объясняет мне, почему вы называете наше посмертное состояние жизни бессмертным, бесконечным и истинным, а земное - просто тенью. Насколько я это поняла, согласно вашему учению, даже наша посмертная жизнь имеет свой предел, и, будучи продолжительнее земной жизни, все же имеет свой конец.
- Совершенно несомненно. Духовное эго человека двигается в вечности как маятник между часами жизни и смерти, но если эти часы, периоды земной жизни и жизни посмертной, ограничены в своей протяженности, и даже само количество таких перерывов в вечности между сном и бодрствованием, между иллюзией и реальностью, имеет свое начало и свой конец, сам духовный Пилигрим - вечен. Поэтому время его посмертной жизни - когда он, разоблаченный, стоит лицом к лицу с истиной, и кратковременные миражи его земных жизней далеки от него - составляет единственную реальность, согласно нашим представлениям. Такие перерывы, несмотря на тот факт, что они конечны, служат двойную службу Сутратме, которая, постоянно совершенствуя себя, без колебания, хотя и очень медленно, двигается по дороге, ведущей ее к ее последней трансформации, когда она, наконец, достигнет своей цели и станет Божественным Существом. Они не только способствуют достижению этой цели, но без таких конечных перерывов Сутратма-Буддхи никогда бы не смогла достигнуть ее. Сутратма - это актер, и ее многочисленные и разнообразные воплощения - это актерские роли. Я полагаю, вы бы не применили к этим ролям, и еще в меньшей степени - к их костюмам, термин "индивидуальность". Подобно актеру, душа обязана играть в течение цикла рождений до самого порога Паранирваны много таких ролей, часто неприятных для нее, но подобно пчеле, собирающей мед с каждого цветка, и оставляя останки как пропитание для земных червей, наша духовная индивидуальность, Сутратма, собирая нектар только нравственных качеств и сознания из каждой земной индивидуальности, в которую она должна была облачиться по принуждению кармы, объединяет в конце концов все эти качества воедино, становясь, таким образом, совершенным существом, Дхиан Коганом. Тем хуже для таких земных индивидуальностей, от которых она ничего не смогла собрать. Конечно, такие индивидуальности не могут сознательно пережить свое земное существование.
- В таком случае, бессмертие земной индивидуальности все же остается открытым вопросом, и даже само бессмертие не является безусловным?
- О, нет, вы неправильно меня поняли, - сказал Учитель.- Я имел ввиду, что бессмертие не относится к несуществующему; для того, что существует в Сат, или имеет свое происхождение в Сат, бессмертие, так же как и бесконечность, является необусловленной. Мулапракрити - это обратная сторона Парабрахмана, но они оба являются одним и тем же. Суть всего этого, следовало бы сказать, состоит в том, что дух, сила и материя не имеют ни начала, ни конца, но форма, принимаемая этим троичным единством в течение его перерождений, внешний вид, так сказать, - ничто иное, как простая иллюзия личных представлений. Именно поэтому мы называем посмертную жизнь единственно реальной, а земную жизнь, включая и саму индивидуальность, - лишь воображаемой.
- Почему, в таком случае, мы должны называть сон реальностью, а бодрствование - иллюзией.
- Это сравнение было сделано мной для того, чтобы облегчить ваше понимание. С точки зрения ваших земных представлений это совершенно правильно.
- Вы говорите, что посмертная жизнь строится на основе полной справедливости, заслуженного воздаяния за все земные страдания. Вы говорите, что Сутратма безусловно должна ухватываться за малейшую возможность использования духовных качеств в каждом из ее воплощений. Но тогда как же вы можете допустить, что духовная индивидуальность нашего Бабу, индивидуальность этого мальчика, который столь кристально честен и благороден, столь совершенно добр, несмотря на все свое неверие, - не достигнет бессмертия и исчезнет, подобно пыли высохшего цветка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66