Причины детонации подобных вспышек могут быть
разные. Одна из них - искусственные термоядерные взрывы... Мы уже
научились производить их. Накопили запасы ядерной энергии невообразимой
мощности в военных арсеналах противостоящих группировок. Этой энергии,
даже ее части, достаточно для детонации "ядерного котла" в ядре нашей
планеты. Я утверждаю, и покойный профессор Траоре был согласен со мной, -
мы, наша цивилизация, на дороге самоуничтожения, подобно тем космическим
объектам, гибель которых мне пришлось наблюдать. Может быть, это
естественный конец цивилизации подобного типа; может быть, одна из таких
цивилизаций уже завершила свое существование в нашей Солнечной системе - я
имею в виду гибель планеты Фаэтон. Космические шрамы этой катастрофы несут
на себе все планеты земной группы, включая и Землю. Я не исключаю даже и
того, что древнейшие цивилизации Земли, например цивилизация Атлантиды, -
наследники фаэтонцев... Но вся моя человеческая сущность восстает против
мысли, что гибель нынешней цивилизации Земли неизбежна. Разум, сумевший
подняться от первых костров палеолита к атомной энергии, генной инженерии,
разум, шагнувший к ближайшим планетам, протянувший руку навстречу разуму
других миров, не должен быть обречен. Нынешний опаснейший рубеж нашего
пути можно преодолеть. Тем более что мы уже догадались об опасности;
опасности, перечеркнувшей пути и надежды иных миров, в чем-то подобных
нашему.
В первой части доклада я упоминал, что гипотетические цивилизации,
весть о гибели - которых доносят вспышки сверхновых пятого тина, скорее
всего близки нам по уровню технологического развития, а если и опережают,
то ненамного. Почему мы с профессором Траоре выдвинули такое
предположение? Решающими являются предпосылки социальные. Нынешний рубеж
НТР опасен не столько чудовищными мощностями, подвластными людям, сколько
разобщенностью мира, полярностью интересов противостоящих группировок с
разными социальными идеалами, взаимным недоверием, недостаточной
информированностью, а порой безответственностью тех, от кого зависит
слишком многое. Ныне, в конце двадцатого века, угроза любого ядерного
столкновения - ограниченного или неограниченного - чревата всеобщим
уничтожением. Мы хорошо знаем, что угрозы предупреждающего и ответного
ядерного удара на Земле звучали уже не раз, хотя для судеб нашей
цивилизации безразлично, какой из ударов детонирует ядерный котел в недрах
планеты. Любой подобный конфликт толкает наш мир на грань катастрофы, за
которой только раскаленная газовая туманность и ничего больше. Именно этот
исторический промежуток между созданием термоядерного оружия и овладением
энергией "спокойного" термоядерного горения, соответствующий интервалу
постепенного объединения человечества, промежуток, чреватый революциями в
науке, природе, обществе, и является наиболее опасным... Овладев тайной
управляемого ядерного синтеза, разгадав до конца энергетику планет и
звезд, разум, без сомнения, найдет средства и для предотвращения вспышек
сверхновых пятого типа. Но это вероятно происходит уже на ином социальном
уровне, более совершенном, чем нынешний, когда опасность ядерного
столкновения внутри цивилизации снимается с повестки дня. Доложенные
уважаемому собранию материалы заставляют предположить, что более
совершенного социального уровня достигает лишь часть цивилизаций, возможно
незначительная. На этом, - Агийэр низко склонил голову, - позвольте мне
теперь закончить.
Некоторое время в зале царила пронзительная тишина. Никто не
шевелился. Агийэр продолжал стоять у кафедры, не поднимая головы. Потом
что-то похожее на общий вздох пронеслось над амфитеатром, и тотчас
застрекотали кинокамеры, зашелестели блокноты, послышались негромкие
возгласы телевизионщиков. А затем аудитория словно взорвалась.
Где-то в центре вспыхнули аплодисменты, но их тотчас заглушили топот,
свист, возгласы:
- Вздор!
- Фантастика...
- Дешевая агитация!
- Здесь не собрание борцов за мир!
- Прочь с советской агентурой!
- Эй там, легче на поворотах.
- Позор!..
- Вторая половина - бред.
- Заткнитесь там!
- Долой...
- На костер такую науку!
- Господа, господа, - председательствующий, высоко подняв руку с
серебряным колокольчиком, сотрясал им, но звона не было слышно, -
успокойтесь, господа... Каждый сможет высказаться по существу прочитанного
доклада... Успокойтесь же, иначе я вынужден буду прервать заседание.
Аудитория продолжала бушевать, но теперь стало очевидно, что мнения
присутствующих разделены. Внимание телевизионщиков переключилось с Агийэра
на эпицентры беспорядка в амфитеатре, где крик нарастал и начинали
вспыхивать потасовки.
- Все было заранее подготовлено, - твердил Стоун своему соседу, - в
вале дружки Агийэра...
- А мне показалось, что шум начали его противники и они же первые
замахали кулаками...
- Господа, господа! - взывал, тряся колокольчиком, председатель.
Но аудитория уже стала неуправляемой. В центральных секторах
амфитеатра завязались ожесточенные драки, втягивающие все большее число
участников. Проходы были забиты людьми, старающимися избежать участия в
схватках; у выходов на зала образовались пробки. С грохотом упала одна из
телевизионных камер; однако остальные телевизионщики продолжали
исступленно снимать то, что творилось вокруг.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы, в самый разгар
потасовки, переполоха и хаоса, на проволоке, протянутой под потолком
аудитории - на ней висели флаги стран - участниц конференции, - не
появилась странного вида девица с садовой лейкой в одной руке и свернутым
рулоном белой ткани в другой. Девица с пронзительным визгом пронеслась по
проволоке, кропя из лейки вонючей, бурой жидкостью всех, кто находился
внизу. Перед тем как исчезнуть в пролете окна, девица швырнула в зал
сверток. Он развернулся в полете и медленно опадал вниз. На полосе легкой
белой ткани отчетливо читались слова: "За полную сексуальную свободу перед
концом света".
Зал быстро затихал; участники заседания и потасовок торопливо
расходились, зажимая платками носы и с отвращением стряхивая с волос и
одежды прилипчивые бурые камни.

Агийэра журналисты перехватили, когда он пытался незаметно исчезнуть
через один из служебных выходов. - Несколько вопросов, профессор.
Агийэр шагнул было обратно, во его уже окружили плотным кольцом.
Засверкали лампы-вспышки.
- Верите ли вы сами в возможность самоуничтожения нашей цивилизации,
профессор?
- Так же, как и покойный профессор Траоре. Он автор наиболее
пессимистической части прогноза, и я полностью разделяю его убежденность в
крайней опасности нынешней ситуации.
- На чем базируются предположения профессора Траоре о термоядерных
реакциях в ядре Земли?
- Прежде всего, на определенных аналогиях с энергетикой звезд. Как
известно, звезды представляют собой термоядерные генераторы различных
типов, способные выделять энергию на протяжении многих миллионов и
миллиардов лет. При этом звезда является генератором термояда во всем
своем объеме - от центра до поверхности. У большинства планет источник
термоядерной энергии ограничен. Он заключен внутри планеты в виде
активного ядра. Сверху ядро одето оболочками - равными у планет разных
типов. Например, у Юпитера они ледяные и газовые - у нашей Земли - это
атмосфера, кора, мантия.
Для Земли профессор Траоре произвел ряд сложных расчетов. Ему удалось
суммировать общую энергию землетрясений, вулканизма, колебательных
движений коры, тектонических процессов на глубине, наконец, тепловой
поток, поступающий из недр. Генератор всех этих проявлений земной динамики
может быть только термоядерным.
Иные известные нам энергетические источники исключаются: они не в
состоянии объяснить количественную сторону внутренней активности Земли.
Эта работа еще не опубликована, я читал ее в рукописи. Могу добавить, что
Гуледу Траоре очень помогло открытие советского физика Бориса Мамырина.
Мамырин недавно обнаружил поток первичного гелия, непрерывно поступающего
из глубоких вон Земли. Гелий - прямой продукт ядерных преобразований,
идущих в недрах. Таким образом, открытие Мамырина стало пресловутой точкой
над "i" в концепции, разработанной Траоре.
- Известно ли вам, профессор, почему советская делегация
отсутствовала на этой конференции?
- Нет... Приглашения были посланы. И несколько советских ученых
заявили свои доклады. Но никто из них не прибыл. Может быть,
государственный департамент отказал в визах.
- Еще вопрос: ваше мнение о сегодняшних инцидентах?
- Мне очень жаль, что заседание было прервано и я не имел возможности
ответить на вопросы.
- Считаете ли вы, что инциденты были заранее подготовлены?
- Не хотел бы отвечать на этот вопрос...
- Говорят, что в вале находилось много ваших сторонников из
"Ассоциации в защиту мира".
- Не имею чести быть членом этой Ассоциации и мало кого там знаю.
Насколько я успел заметить, драки провоцировали какие-то неизвестные мне
молодые люди. Студенты здешнего университета и кое-кто из молодых ученых
допытались дать им отпор.
- А голая красотка под потолком?
- Это, вероятно, было подготовлено; но, думаю, не теми, кто
организовывал драки.
- Знал ли кто-нибудь заранее о содержании вашего доклада, профессор?
- В общих чертах - президиум конференции. Кое-что было известно моим
студентам, которым читаю факультатив по физике сверхновых.
- Позавчера вы выступали на городском митинге борцов за мир?
- Я был там вместе с профессором Траоре, но не выступал.
- А профессор Траоре?
- Он выступал...
- Позвольте, господа. Полиция. Прошу расступиться!
Кольцо журналистов, плотно сомкнутое вокруг Агийэра, распалось. Два
плечистых увальня с плоскими безбровыми лицами шагнули к Агийэру. У них
были одинаковые серые костюмы, белые в полоску рубашки и темные галстуки.
Серые фетровые шляпы были одинаково сдвинуты на затылок.
- Профессор Освальдо Агийэр?
- Это я.
- Придется поехать с нами.
- А в чем дело?
- Шериф Джонсон хочет с вами побеседовать.
Снова засверкали лампы-вспышки.
Полицейские не возражали. Даже ухмылялись. Немного рекламы в таком
деле не помешает. Агийэр смущенно кашлянул:
- Может быть, не сейчас. Я... Я мог бы сам приехать к шерифу позднее.
- Не выйдет. - Один из полицейских потянул Агийэра за рукав. - Пошли.
И второй добавил:
- Позднее у шерифа не будет времени... Поддерживая Агийэра под локти,
они повели его к стоящей невдалеке серой машине. Вслед продолжали
стрекотать кинокамеры и щелкали затворы фотоаппаратов.

В приемной шерифа пришлось долго ждать. Провожатые указали Агийэру
свободное кресло; сами устроились рядом на подоконнике. Дверь в кабинет
шерифа, обитая тисненой кожей, была плотно закрыта. Секретарша в больших
розовых очках монотонно отвечала в ответ на телефонные звонки, что шериф
Джонсон занят и никого не принимает.
- Не знаете, зачем я понадобился шерифу? - спросил Агийэр у своих
провожатых.
Один молча пожал плечами, другой вытащил из кармана свернутую газету
в протянул Агийэру.
- Это тут, - сказал он и щелкнул пальцем по газете, - на сегодня
назначена демонстрация в центре, потом факельное шествие... Шериф
опасается пожаров...
Агийэр развернул газету и увидел репортаж о митинге в защиту мира. В
центре первой полосы была помещена большая фотография - Гулед Траоре во
время выступления. За плечом Траоре Агийэр разглядел свое лицо.
- Значит, это - пробормотал он, возвращая газету полицейскому, - а я
подумал, что в связи с событиями в университете.
- Вот именно, - кивнул полицейский, сунув газету в карман. -
Многовато визгу из-за одной головы...
Дверь кабинета шерифа распахнулась, оттуда вышел высокий худощавый
человек в черном костюме с очень бледным костистым лицом, красным носом и
оттопыренными ушами. Волос на его голове было совсем мало. Провожатые
Агийэра встали с подоконника и почтительно вытянулись.
- Ага, - сказал бледный человек с красным носом и уставился на
Агийэра, - он?
- Он, капитан, - отозвался один из полицейских.
- Проводите, шериф ждет, - красноносый махнул рукой и направился к
выходу из приемной.
В кабинете шерифа за огромным столом сидел огромный человек с
багровым лицом, седыми бакенбардами и коротко подстриженными седыми
волосами.
1 2 3 4