Любые изменения сразу бы отразились на текстуре объек-
та: поверхность, скажем так, "здорового" события - гладкая, розоватая и
глянцевая, а у "поврежденной" ячейки - в трещинах, тусклая и желтая. Я
встречал и другие дефекты поверхности - вмятины, выпуклости, борозды, но
их смысл и происхождение пока остаются для меня загадкой. Для меня также
непонятно, насколько качество ячейки сказывается на всей событийной це-
почке.
- Вы не исключаете возможности воздействия на ячейки через интерфе-
ротрон?
- Нет. Любое исследование, как принято считать, разрушительно. Впро-
чем, до сих пор я не смог зафиксировать каких-либо мутаций ни в одной
ячейке, хотя, вероятно, должен существовать способ внешней коррекции со-
бытий. Но я даже не берусь предположить, к какой цепной реакции приведет
вмешательство в структуру хотя бы одной ячейки. Все известное нам мироз-
дание может рассыпаться, как калейдоскоп, и сложиться каким-нибудь дру-
гим образом.
Густав сделал глоток виски. Богенбрум помолчал некоторое время, мыс-
ленно что-то сопоставляя, и, отхлебнув из бокала, задал очередной воп-
рос:
- А эта ячейка, или событие, - как их можно соотнести по размерам с
нашим внешним миром?
На лице Густава появилась самодовольная улыбка.
- В том-то и прелесть моей теории, уважаемый Франц, что событие как
таковое не имеет никаких координат. Оно бесконечно велико или бесконечно
мало, - это уж как вам понравится. Оно не материально и не идеально, бу-
дучи и тем, и другим. Каждое событие участвует в любом явлении - настоя-
щем, прошлом или будущем, происходящем где угодно во Вселенной. Наше с
вами существование - это всего лишь произвольное скольжение по ячейкам
согласно вектору, сложенному стрелками. Я, таким образом, нанес решающий
удар по искусственному представлению о том, будто внешний мир движется и
изменяется, а мы развиваемся вместе с ним. Отнюдь нет: мы - всего лишь
небольшое возмущение, проносящееся вдоль ячеек, подобно шару, запущенно-
му блуждать по многочисленным бесконечным лабиринтам. Инерция движения
рано или поздно исчерпывается, в зависимости от встречающихся на пути
интерференций, и возмущение затихает: мы воспринимаем это как смерть.
"Слоеный пирог" вечен и неподвижен. Он бесконечно велик или мал, - это
не играет роли. События установлены в своей данности, и никому не сужде-
но их изменить. Для "пирога" совершенно безразлично, существуем мы или
нет: если бы он мог что-нибудь чувствовать, то воспринимал бы нас как
внутренний ветер. Моя теория имеет несколько важных следствий. Во-пер-
вых, "слоеный пирог" допускает скольжение вдоль него - или внутри него,
если хотите - по любому маршруту, какими угодно зигзагами. Нам с вами
только кажется, что мы движемся линейно: кто может поручиться, что две
минуты назад мы не свернули куда-нибудь, вторгшись в чужое пространство,
или же не стали двигаться в обратном направлении? Одновременно с нами
(хотя понятия времени здесь совершенно иррелевантны) внутри "пирога" мо-
жет перемещаться произвольное число возмущений, движущихся сколь угодно
причудливыми кривыми, но каждому из них, вероятнее всего, собственное
движение представляется поступательным и равномерным. Во-вторых, то, что
воспринимается как реальность, - уникально для каждого субъекта и имеет
неповторимый характер. Это следует из того, что невозможно следование
более, чем одного возмущения, вдоль одной и той же интерференционной
трассы. Скажем, я двигаюсь вот так:


а ваша траектория выглядит, возможно, следующим образом:


Но, в те моменты, когда мы воспринимаем друг друга как явления, наши трассы
пересекаются или расположены параллельно.
- Извините, что перебиваю вас, Густав, но какова природа этих возму-
щений? Из-за чего они возникают?
- Точного объяснения дать не могу, но подозреваю, что как возмущения,
так и наличие "дефектных" событий - результат статического напряжения
внутри "пирога" и, если можно так выразиться, внутренних сейсмических
явлений.
- Следует, таким образом, понимать, что субъекты, то есть, мы с вами,
существуем исключительно благодаря нестабильности "пирога" и с достиже-
нием им полного успокоения попросту исчезнем?
- "Пирог" не может успокоиться или, наоборот, раскачаться. Все, что
находится внутри него, существует всегда и никогда, происходит постоянно
или - с другой точки зрения - вообще не происходит. Индивидуальное восп-
риятие здесь зависит от того, на какие интерференционные вихри или греб-
ни, реализуемые в виде явлений, наталкивается возмущение вдоль своей
трассы. Но, поскольку "пирог" вечен, у меня нет оснований полагать, буд-
то присутствующие внутри него процессы куда-либо исчезнут. Возвращаясь к
моим объяснениям: третьим следствием является полный отказ от понятия
времени. Его попросту нет. Время - это то, что субъективно представляет-
ся возмущению при следовании вдоль интерференционной трассы. Самый наг-
лядный пример: нам жалко какую-нибудь бабочку-однодневку, но мы с уваже-
нием относимся к человеку, прожившему 200 лет. Но кому ведомо, чья трас-
са длиннее? Говоря о смерти, следует понимать ее шире. Та картина гибе-
ли, что мы видим здесь, в нашем мире, - возможно, лишь изменение направ-
ления трассы, ожидающее всякое возмущение. Покойник бегает среди нас,
кричит, размахивая руками, но мы его не видим: у нас другие векторы. Он
свернул и ушел в смежные пространства. Возмущение, естественно, имеет
конечный характер, но сколько еще ему предстоит сделать подобных поворо-
тов, витков? Однако, когда время отсутствует, по большому счету, все
равно - где начало, конец или середина. Все существует постоянно и всег-
да. Я - не философ и не задумывался достаточно глубоко над многими веща-
ми, надеясь, что кто-нибудь сделает это лучше меня.
Густав вздохнул, понимая, что никто и никогда не станет за него дово-
дить до конца эти идеи. То же самое подумал и Богенбрум. Он спросил:
- Какие именно принципы вы использовали в конструкции интерферотрона?
- О, это достаточно несложно. Я использовал стандартные гравитацион-
ные датчики SQWE-765 фирмы "Манасиба", но внес небольшие изменения в мо-
дули сопряжения. Выглядит это так.
Он вновь принялся чертить на бумаге, сопровождая рисунки замысловаты-
ми многоэтажными формулами. Франц Богенбрум понимающе кивал головой,
иногда задавая вопросы, указывавшие на его серьезную теоретическую под-
готовку. Под стойкой Стив выводил яростные носовые трели, а дождь давно
прекратился.

x x x

- Если война позади, и тебя давно не вызывали на задание, не стоит
думать, будто жизнь уже закончилась.
Джуд постоянно слышал этот голос, когда прибывал на ежемесячную свер-
ку. Он встречал своих старых друзей, исчезнувших с лица Земли и
странствующих в других мирах; они обменивались вестями, вспоминали прош-
лые битвы. Джуд уже давно был готов присоединиться к ним полностью, но
его удерживало строгое распоряжение, полученное им на этот счет сразу
после рождения, 156 лет назад.
Он принадлежал ко взводу клонов, выращенных нигилистическим прави-
тельством Нидерландов в ожидании решающей схватки со своими южными вра-
гами-индустриалистами, и его полное имя было Джуд-197/HG/568/324. Сосе-
дям и знакомым он представлялся как Джуд Винер. Его спецификации не со-
ответствовали данным ни одного каталога и были строжайше засекречены:
Джуд и его "братья", внешне не отличаясь от остальных людей, обладали
одним редким свойством - бо-льшую часть времени они проводили в парал-
лельных пространствах, называемых по старинке астральными, и обладали
необычайно мощным энергетическим потенциалом. В затяжных боях с индуст-
риалистами и их астральными агентами физические оболочки "братьев" Джуда
разрушились, и он остался на Земле один.
После войны он осел в Тупунгато и, не открывая своего прошлого, вел
ничем не приметную жизнь, смахивавшую на существование зомби: Джуд нахо-
дился в состоянии каталепсии по шестнадцать часов в сутки, общаясь с по-
гибшими "братьями", исследуя смежные пространства и навещая различные
экзотические планеты. Выходя из транса, он наскоро питался и засыпал.
Джуд спал исключительно по необходимости: во сне он не контролировал
свои странствия, и иногда его заносило в опасные места. В последнее вре-
мя его стала мучить бессонница, и Джуду приходилось заливать себя спирт-
ным, чтобы не свалиться от усталости. Он также начал сокращать время
своих путешествий, стараясь избежать подозрений со стороны соседей. Ему,
впрочем, никто уже не мог угрожать: планета доживала последние дни в
состоянии дружелюбной анархии.
Каждый землянин имеет свой "астральный" коэффициент, представляющий
собой отношение периода пребывания в смежном пространстве (это происхо-
дит бессознательно во сне, а у отдельных психопатических личностей -
днем, во время усиленных медитаций) к общему времени замера, обычно сос-
тавляющему одну неделю. У среднего человека этот показатель равен
0,003%. Джуд и его "братья" имели астральный коэффициент свыше 70%. От-
личаясь необычайными способностями в параллельных мирах, на Земле они
производили впечатление умственно отсталых или заторможенных в развитии,
хотя вполне могли постоять за себя в рукопашной схватке и знали, как
пользоваться многими традиционными видами оружия. Джуд скучал и тяготил-
ся на своей родной планете. Он носил в себе огромные массивы эзотеричес-
кой информации, но был подобен айсбергу, ничтожная верхушка которого на-
ходилась на виду, а огромная подводная часть оставалась недоступной
простым смертным, располагаясь в других мирах. К тому же, Джуд, как и
всякий высокий разум, был весьма скуден на эмоции, и это еще больше от-
пугивало от него людей.
Сразу после появления на свет (они родились в возрасте 25 лет) Джуда
и "братьев" поместили на подземной базе. Их было двадцать, и жили они в
одной большой экранированной комнате, почти не выходя из состояния тран-
са. Наставником для них выступал энергетический сгусток с противополож-
ного конца Млечного Пути, перемещавший их по разным инопланетным полиго-
нам и обучавший методам астрального боя. Джуд к концу курса уже вполне
мог самостоятельно распылять до десяти средних астральных бойцов. Когда
он и "братья" объединяли усилия, их энергия возрастала лавинообразно, и
как-то раз на учениях они стерли в порошок небольшой астероид.
С началом войны Джуд получил первое индивидуальное задание: нанести
удар по приближавшейся к границам Нидерландов плазменно-акустической ди-
визии объединенной североафриканской армии. Он знал, что ему следовало
делать, и с наступлением ночи переместился в слой сновидений, где на
большой гладкой поверхности увидел быстро возникающие и исчезающие вы-
пуклости - проявления бессознательной деятельности дремлющих мозгов про-
тивника. Джуд выжигал эти холмики, как бородавки, с помощью выданного
ему наставником астрального паяльника. Так как обычный человек одновре-
менно существует, сам того не осознавая, в нескольких местах, то его ра-
нение или гибель в одном пространстве самым пагубным образом сказывается
на остальных сущностях. На следующее утро дивизию сразила эпидемия ви-
русного менингита, убившая каждого третьего и превратившая остальных в
кретинов.
Противник, однако, смекнул, с кем имеет дело, и обратился за помощью
к своим специалистам из культа вуду. Война, таким образом, перешла в
чисто дистанционное занятие: группы колдунов и астралов занимались вза-
имным уничтожением, сидя в заглубленных бункерах на разных концах Земли.
Именно благодаря Джуду и его "братьям" Африка перестала существовать:
объединив все свои усилия и пригласив с пару десятков астралопитеков,
они сумели нанести по материку всесокрушающий энергетический удар (это
была ответная акция на попытки колдунов разжечь вулкан в центре Амстер-
дама). Когда Джуд вышел из транса, то обнаружил, что сидит в комнате
один среди груды распадающихся тел, - ресурсы "братьев" по поддержанию
физических оболочек иссякли. Бункер был пуст; над Нидерландами плеска-
лись океанские волны. Джуд понял, что они с "братьями" погорячились и
нигилистическому правительству исход войны теперь явно безразличен. По-
водив пальцем по карте, он решил телепортировать себя в Анды. По
счастью, имевшийся в бункере телепортер был снабжен автономным питанием,
и Джуд в мгновение ока очутился на другом полушарии.
Его появление в Тупунгато ни у кого не вызвало вопросов: население
привыкло ко всевозможным перегруппировкам людских масс, вызванным перма-
нентными катаклизмами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14