Загвоздка заключалась только в том, где
разжиться на первый слуцай, - из одних бумажек "куклу" не смастеришь.
Утром 11 июня Коробченко зашел в Центральную сберкассу, чтобы
проверить доставшийся ему от бармена лотерейный билет, - денег уже не было
ни рубля. К великому удивлению Жоры, билет оказался счастливым - видимо,
бармен не успел получить по нему выигрыш. Женский зонт Коробченко, конечно
же, был не нужен. До зарезу нужны были деньги. Зубоскаля с молоденькой
кассиршей, загоревшейся желанием приобрести выигранный зонтик, Жора
услышал у соседнего окошка разговор "фирмового" мужчины с контролером и
краем уха уловил, что тот собирается получить наличными несколько тысяч.
День-складывался настолько удачно, что Коробченко даже подумал:.. "На
ловца и зверь бежит". Получив восемнадцать рублей за выигрыш, Жора на
всякий случай выпросил у кассирши четыре банковские упаковки и "сел
фирмачу на хвост". Тот спокойно набил деньгами черный "дипломат", вышел из
сберкассы и подошел к стоящим у обочины белым "Жигулям". Коробченко скис -
добыча, как в аэропорту, опять ускользала из-под носа. Когда "фирмач" сел
в машину, Жора подсунулся к нему. Сказал первое пришедшее в голову:
- Товарищ, очеиь срочно надо в Мошково...
- Туда электрички бегают, - равнодушно ответил мужчина и включил
зажигание.
- Мама при смерти, ждать некогда, - не моргнув глазом, соврал
Коробченко. - Уплачу, сколько запросите...
- Двадцать пять целковых, - сказал мужчина. - только поедем не сразу,
полчаса мне нужно на свои дела.
- Годится! - обрадовался Жора и, стараясь не смотреть на черный
"дипломат", лежавший рядом с водителем, шмыгнул в машину на заднее
сиденье.
"Жигули", покружив по городу, подъехали к многоэтажке, где. жила Леля
Кудряшкина. Остановившись, мужчина вытащил из замка зажигания ключ, взял
"дипломат" и, сказав Жоре: "Подожди", ушел в кудряшкинский подъезд.
Коробченко не на шутку трухнул - не ловушка ли? "Надо сматываться!" -
мелькнула у него тревожная мысль, но набитый деньгами чемоданчик, словно
магнит, удерживал Жору в машине. Мужчина вернулся удивительно быстро.
Положил "дипломат" рядом с собою и опять принялся кружить по городу. В
незнакомом для Жоры новостроящемся районе он остановился у доживающего
последние дни двухэтажного особняка и, как прежде, сказав; "Подожди", ушел
счемоданчиком в дом. На этот раз его не было так долго, что Коробченко уже
настроился тихонько улизнуть, но, будто на свою беду, в самый последний
момент "фирмач" все-таки появился.
- Значит, в Мошково?.. - небрежно бросив на переднее сиденье
чемоданчик и усевшись за руль, спросил он.
- Угу, - торопливо кивнул Жора.
- Деньги - на бочку.
- Сразу, что ли?.. - растерялся Коробченко.
Мужчина усмехнулся:
- Ты хотел перечислением или в кредит?
- Нет, ну это... еще не приехали... - Жора дрогнувшей рукой достал
восемнадцать рублей. - Вот, пока - аванс. Приедем - остальные выложу.
Мужчина внимательно пересчитал деньги, сунул их в кармав новеньких
джинсов и повернул ключ зажигания.
Ну, гусь, ну, скотина! Без зазрения совести последние рубли у меня
хапнул, а у самого чемодан тысячами набит. Колымщик, паук, кровосос"... -
растравлял себя Жора, пока машина лавировала по городским улицам, чтобы
выехать на загородное шоссе.
Автомобильная трасса к Мошкову оказалась оживленной. Машины
безостановочно неслись одна за другой, и Жора почти с отчаянием вонял, что
"играть" наганом на такой дороге-гиблое дело. Примерно на полпути
Коробченко увидел сворачивающую вправо проселочную дорогу. Мысль стукнула
внезапно.
- Сверните вон по тому проселку до первой деревни, - попросил Жора. -
Надо тетю прихватить, мамину родную сестру. Я заплачу, честное слово, еще
десятку прибавлю...
Мужчина сбросил газ и вроде бы заколебался. Коробченко для верности
мигом приврал:
- Тетя - героиня соцгруда, денег - куры не клюют. "Волга" у нее своя.
Может, мы тут же расплатимся с вами и махнем до Мошкова на тетиной машине.
Фирмач иронично скривил губы, но все-таки съехал с шоссе на проселок.
Поросшая травой дорога запетляла среди зеленых березовых рощиц. До боли
памятным и родным вдруг повеяло на Жору. Точно по таким вот местам он
совсем еще пацаненком бродил вместе с мамой. Себирал в корзинку лесные
грибы, на солнечных травянистых пригорках объедался переспевшей полевой
клубникой. От этих воспоминаний, будто тугим невидимым шнуром,
беспросветно-дикая тоска мучительно сдавила грудь. "Мама, прости!" - чуть
было не закричал во весь голос Коробченко, но вместо крика, перепуганный
своей слабостью, судорожно стиснул зубы.
Поплутав между рощицами, дорога приподнялась на взгорок. Со взгорка
потянулась к хмурому урочищу. Кругом - насколько видел глаз - не было ни
души. "Вот тут деньги ваши - станут наши", - с ненавистью к лощеному
"фирмачу" подумал Коробченко. Чувствуя охватившую все тело дрожь, тихо
попросил;
- Тормозните, по нужде надо...
Мужчина остановил машину. Не оборачиваясь, усмехнулся:
- Не вздумай, не расплатившись до конца, убежать к тете.
Жора широко распахнул дверцу и вылез из машины. Словно перед прыжком
в омут, глубоко вздохнул, выхватил из-за пояса джинсов спрятанный под
рубахой наган и, подражая Мите-кукольнику, угрожающе процедил:
- Это ты, падла, щас на тот свет побежишь...
Мужчина повернулся к Жоре всем корпусом. Он не успел произнести ни
слова. И никто никогда не узнает, о чем он подумал в последний миг своей
жизни. Коробченко выстрелил ему прямо в сердце...
Выстрел громыхнул так неожиданно, что даже сам убийца долго не мог
сообразить, какую непоправимую трагедию сотворил. Ледяными глазами Жора
уставился на уткнувшегося лицом в чериый "дипломат" мужчину. Из шокового
транса вывела застрекотавшая на опушке леса сорока. Коробченко испуганно
огляделся. Боязливо, как будто опасаясь удара электрического тока, вытащил
из-под головы мужчины заветный чемоданчик. Лихорадочно отщелкнул замки и
ошарашеино сел на траву - вместо толстых пачек денег в чемоданчике белел
сложенный вчетверо листок бумаги. Трясущимися руками Жора развернул
бумажку. Пока не понимая смысла, стал читать расписку какого-то Владимира
Олеговича Милосердова о получении им от Геннадия Митрофановича Зоркальцева
семи тысяч рублей в уплату за какой-то мебельный гарнитур. Когда, наконец,
смысл расписки дошел до сознания, Коробченко встал на ноги и, словно
озлобившийся неврастеник, исступленно привился топтать пустой чемоданчик.
Приступ дикой ярости сливался с отчаянным страхом. Мучительно пересиливая
колотящий озноб, Жора ухватил под мышки безжизненное тело мужчины, елееле
протянул его через дверцу машины и волоком потащил в урочище...
От преднамеренного убийства Жоре достались свои же восемнадцать
рублей, снятый с пальца Зоркальцева перстень, водительское удостоверение
на его имя и сиротливо стоящая на проселочной дороге автомашима "Жигули",
управлять которой Коробченко научился еще в школе. Вдобавок к этому в
машнве лежали темные очки с золотистой оправой, новенькая японская куртка
и фетровая шляпа. Куртку, правда, низкорослому Жоре можно было носить лишь
с подогнутыми рукавами, но шляпа пришлась по голове.
Усаживаясь за руль "Жигулей", Коробченко думал только об одном:
поскорее и подальше умчаться от места преступления. Через несколько минут
надсадной езды он вдруг сообразил, что с окровавленным сиденьем можно
"припухнуть" на первом же милиционере, и без всякой жалости с ходу загнал
автомашину в урочище. Выбравшись из чащи, решил идти по проселочной
дороге, куда она приведет. На закате солнца дорога привела Жору к
указательному щиту с названием райцентра, где жил Шурик Ахмеров.
Раздумывая, стоит ли встречаться с Шуриком. Жора вытащил изза пояса
натерший живот наган. В барабане осталось пять патронов. "Четыре - ментам,
если станут задерживать, пятый - себе", - мрачно решил Коробченко. Выхода
не было. Жора сорвал со стриженой головы пляжную кепочку и со злостью
швырнул ее в кусты. В шляпе и в темных очках он казался себе совсем не
похожим на преступника. Хотел надеть куртку, но вечер был душным. Жора
сунул наган в карман куртки, перекинул ее через плечо и зашагал дальше.
Едва переставляя от усталости ноги, Коробченко наугад брел по
малолюдному райцентру. Неожиданно вышел к большому деревянному мосту через
речку. У Дома культуры, среди высоких тополей, во всю мощь гремела музыка,
а на берегу одинокий старикашка в длинных, до колен, черных трусах
окатывал водой из ведерка, новенькую вишневую "Ладу ".
У Коробченко от жажды пересохло горло. На подгибающихся ногах он
спустился с примостовой насыпи через тальниковые кусты к воде. Пил
пригоршнями, всхлипывая. Напившись, ополоснул соленое от пота лицо и,
тяжело дыша, сел прямо на песок у самой воды. Сильно хотелось курить, но
курева не было. Жора без всякой надежды пошарил по карманам куртки.
Заметив на рукаве бурое; пятно, стал оттирать его. В это время к берегу
подошел с мылом и мочалкой старик, закончивший мытье "Лады". Коробченко
показалось, что он где-то встречался с этим стариком, однако желание
закурить пересилило мелькнувшую было осторожность.
- Дедок, не угостишь куревом? - обратился к старику Жора.
Тот вроде с удивлением прищурил глаза. Подтянув сползающие с
выпуклого животика трусы, улыбнулся:
- Погоди, внучек... Сейчас угощу... - И засеменил к машине.
Пятно на рукаве куртки оттиралось плохо. Жора с трудом поднялся,
присел у воды на корточки и принялся тереть рукав мокрым песком. В тяжелой
голове кружились страшные мысли. Что-то подозрительное вдруг почудилось в
поведении старика. Коробченко тревожно оглянулся и, как ужаленный, вскочил
на ноги: старик, держал в руке скрученный жгутом бельевой шнур,- на
цыпочках подкрадывался к нему. Лихорадочно нащупывая в кармане куртки
наган, Жора попятился к кустам:
- Ты чо, дед?.. Ты чо?.. Умом тронулся?
Старик от злости побагровел:
- Я тебе тронусь!.. Я тебя, стервец, сейчас угощу! Кто всучил мне
прошлым воскресеньем вместо денег бумажки за песца?.. Скажешь, не ты,
голодранец? А ну, паскудник, шагом марш в милицию!..
В другое время Коробченко запросто улизнул бы от старика - в одних
трусах тот далеко бы не угнался. Но теперь ноги были как чугунные.
"Последнюю пулю - себе!" - отупело подумал Жора и выхватил наган. При виде
направленного на него оружия старик враз осекся,
- Ложись! - закипел злостью Коробченко.
Старик, будто подкошенный, ткнулся лицом в землю. С необъяснимо
откуда взявшейся силой Жора втащил старика в кусты, крепко спеленал его
бельевым шнуром и затолкал в раскрытый с перепугу рот скомканный носовой
платок. Тряся перед обезумевшими от страха глазами наганом, угрожающе
засипел сквозь зубы:
- Брякнешь ментам мои приметы - смерть! Говори, старый дурак, что
окрутил тебя богатырь! Вот тут у меня картина Шишкина "Три богатыря"
наколота... - перепутав от волнения художников, Жора стукнул себя кулаком
по груди. - Усек, спекулянт? Болтнешь другое - под землей разыщу!..
...На угнанной "Ладе" Коробченко мчал вдоль знакомой проселочной
дороги до тех пор, пока не кончился бензин. В Новосибирск он добрался
глубокой ночью. У какого-то предприимчивого таксиста раздобыл бутылку
водки. В каком-то проходном дворе отыскал укромное местечко за вонючим
мусорным ящиком. Жадными глотками, прямо из горлышка, осушил всю
поллитровку и тут же "отрубился".
Рассвет следующего дня Жора встретил с раскалывающейся головой и с
такой болью во всем теле, будто ночью через него переехал автобус. Долго
не мог сообразить, где находится. Яркое солнечное утро казалось мрачным и
серым. Глаза застилала кровавая пелена. Мучительно тошнило, а трепещущееся
сердце, казалось. вот-вот разорвется. Столь гнетущее состояние свалилось
на Жору впервые. С трудом он дождался, когда открылись
парфюмерныемагазины. В одном из них купил флакон дешевого одеколона.
Укрывшись от прохожих в ближайшем сквере, торопливо стал "лечиться"..Что
было потом, Жора почти не помнил. На пригородном теплеходе он вроде бы
уплыл по Оби в Кудряшовский бор. Там, кажется, познакомился с каким-то
парнем, тоже загибающимся от похмелья. Опять пили одеколон и какую-то
жидкость типа лосьона или "Даны". Каким-то образом заехали в Бердск или в
Речкуновку. После, в поисках спиртного,- долго бродили среди многоэтажек
вроде бы Затулинского или Верх-Чемского жилмассива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18