Пушистый хвост пламени постепенно темнел и исчезал.
Граймс вздрогнул. Ощущение дежа вю было необычайно сильным и зловещим. Но, черт возьми, он действительно видел это прежде! Он уже бывал здесь. Место посадки было выбрано чуть иначе — но в остальном все повторялось до мелочей, даже ракеты падали также медленно, словно нехотя. И снова ему почудилось, что он чувствует присутствие неких сверхъестественных сил. Враждебных или доброжелательных? Ясно было одно: они собрались здесь, чтобы не допустить посадки корабля.
И все же корабль приземлился.
Это был самый легкий толчок, самый тихий скрип, самый мягкий вздох амортизаторов, с которым огромная масса корабля когда-либо опускалась на три опоры своего посадочного устройства.
Корабль приземлился.
— Двигатели — стоп! — мягко произнес Граймс. Звякнул колокольчик корабельного телеграфа, генераторы инерционного двигателя что-то пробормотали, обращаясь сами к себе, и смолкли. Корабль приземлился. Шелест вентиляторов не нарушал, а словно усиливал тишину.
Граймс развернулся в своем вращающемся кресле и посмотрел на далекий горный пик — конус со срезанной верхушкой, чернеющий на фоне лазурного неба. «Синай», как назвал его преподобный Кэннон. Или «Олимп» — это название Граймс собственноручно поставил на всех новых картах. Именно здесь неокальвинисты попытались призвать бога Иегову. Вместо этого им в полном составе явился пантеон античных греков, и пагубным намерениям пришельцев был положен конец. Граймс от души надеялся, что никогда больше не ступит на эту гору.
Он не был первым, кто покинул корабль. В конце концов, если бы это была только что открытая планета, если бы это был Первый Шаг Человека на ее поверхность… На этот раз слава досталась майору космодесантников. За ним по трапу, чеканя шаг, с грохотом промаршировала колонна его солдат.
— Разойдись! — рявкнул майор.
Солдаты рассыпались по площадке в разные стороны и с шумом ломанулись через кусты. Спустя некоторое время из зарослей донесся сухой треск очередей. Коммодор не проявил к происходящему никакого интереса.
— Похоже, сегодня на ужин у наших десантников будет свежая свинина или крольчатина, — заметил он. — Вернее, свиные или кроличьи котлеты — если ребята будут палить с таким энтузиазмом.
— Свинина? — удивленно переспросила Соня. — Крольчатина?
— Потомки домашних животных, которых завезли сюда первопоселенцы. Они — я имею в виду свиней — похоже, вытеснили основную часть видов местной фауны. А заодно овец, кур и прочую домашнюю живность, — он набил трубку и закурил. — Свиньи и кролики — два вида, которые имеют больше всего шансов на выживание. Свиньи — благодаря всеядности и сообразительности, а кролики — потому, что умеют рыть норы и плодятся… как кролики.
— Я столько дней провела взаперти, что для меня важнее подышать воздухом, — отозвалась Соня. — Если здесь выжили свиньи, кролики и космодесантники, со мной тоже ничего не случится.
— Хорошо, что наш бравый майор тебя не слышал… Коммандер Вильямс!
— Сэр? — могучий офицер повернулся к нему.
— Приглядите за лавочкой. Смотрите, чтобы все оставались на посту — и это касается орудийных расчетов. К каждой научной группе приставить по крайней мере одного офицера или десантника. Звание значения не имеет, главное, чтобы он мог стрелять. Без отметки в судовом журнале и приемника никому с трапа ни шагу. Не считая этих формальностей, сегодня можно расслабиться. В конце концов, в этом мире нашим бренным телам никакая опасность не грозит. Что до всего остального — я уверен, что Гранд Флит Федерации с этим сумеет разобраться.
— Будет исполнено, Шкипер, — ответил Вильямс.
Граймс покосился на него и рассмеялся.
— Я на Вас удивляюсь. Сколько времени должно пройти, чтобы с Вас сошел лоск строевых учений? В любом случае, приказ есть приказ. И постарайтесь помнить сейчас и впредь, что Вы на вспомогательном крейсере Флота Миров Приграничья, а не Ваш любимый «Маламут». Но до моего возвращения этот корабль Ваш, — последняя фраза прозвучала почти формально.
— До Вашего возвращения этот корабль мой, сэр.
Разговор был окончен. Соня и Граймс вернулись в свою каюту, чтобы переодеться. Они сменили легкие сандалии с магнитными подошвами на высокие ботинки. Снаряжение дополняли браслет с передатчиком и пояс с кобурой для разного рода ручного вооружения. Последнее, скорее всего, не пригодится — в этом коммодор был почти убежден. Но он возглавлял эту экспедицию и считал себя не вправе нарушать собственные приказы. А вот температура за бортом вполне комфортная. Значит, голубовато-серые шорты и рубашка будут как раз по погоде.
Они проследовали к воздушному шлюзу, не забыв отметиться у офицера, который дежурил у трапа, и не спеша зашагали вниз. Воздух и вправду был восхитительно свеж. Треки ракет-зондов, похожие на разлохмаченные жгуты, все еще белели в небе, и дым придавал ему чудесный горьковатый привкус. Солнце уже миновало зенит и теперь медленно двигалось к западу, но его лучи щедро дарили тепло.
«А я удачнее выбрал время для посадки, чем ректор Смит», — гордо подумал Граймс. Опоры «Благочестия» коснулись почвы Кинсолвинга поздним вечером.
И все же по коже пробегал то и дело пробегал озноб. Не от холода, не от сырости — причина была психологической, а не физической. Что-то буквально висело в воздухе — и к ароматам зелени и земли примешивался чуть заметный запах разложения.
— Что-то… не так, — прошептала Соня.
— Именно поэтому мы здесь, — отозвался Граймс.
Навстречу им шагал майор, который как раз возвращался на корабль. Следом шли семеро десантников, четверо из них несли на импровизированных носилках из веток две огромные кабаньи туши, остальные — кроликов. Молодой офицер шутливо отсалютовал Граймсу:
— Враг понес большие потери и разбит наголову, сэр.
— Вижу, вижу, майор. Но вы сюда прилетели не только охотиться, если помните.
— Я помню, сэр. Я установил сторожевые устройства вокруг посадочной площадки. Если что-нибудь крупное и опасное появится поблизости, мы получим сигнал.
— Отлично.
Соня и Граймс двинулись вперед, осторожно пробираясь сквозь путаницу плетистых растений — туда, где раньше возвышалось огромное здание стадиона. Теперь от него осталась только котловина — несомненно, искусственного происхождения. На ее ступенчатых склонах разрослись ползучие кустарники. Здесь они обнаружили лозоходцев, которые бродили со своими знаменитыми рамочками под бдительным взглядом одного из младших офицеров. Оба просто сияли. Чуть дальше работали ученые, которые придерживались более традиционных взглядов — в настоящий момент группа монтировала какое-то приспособление, напоминающее миниатюрный радиотелескоп. И, наконец, они встретили супругов Мэйхью.
— Вы это чувствуете? — выпалил офицер псионической связи, едва увидев Граймса. — Вы это чувствуете, сэр? Никто из них ничего не замечает.
— Конечно, чувствую. И Соня тоже.
— Как будто что-то дожидалось, пока мы прилетим. Долго, очень долго. И теперь вот-вот атакует нас. Правда, я не уверен, что у него хватит сил…
— Я тоже не уверен. По-моему, в прошлый раз эта угроза ощущалась не столь явно. Что скажешь, Кларисса? Ты уже бывала здесь.
— В прошлый раз я была напугана куда сильнее, Джон. Но, думаю, Вы правы.
— По-моему, нам явно что-то угрожает, — сказала Соня.
— Согласен, — ответил Граймс. — Но угроза может исчезнуть. Может быть, эта планета находится в эпицентре действия… неких сил, и сейчас они пробуждаются.
Он засмеялся.
— Наше руководство изрядно раскошелилось. Если после этого ничего не произойдет, наша популярность несколько уменьшится.
— Если честно, — отозвалась Кларисса, — я надеюсь, что ничего не произойдет.
Ничего не произошло.
Проходили день за днем. Группы ученых продолжали кружить в окрестностях посадочной площадки. Одни перемещались на шлюпках «Дальнего поиска», другие предпочитали ходить пешком. Археологи радостно копались в посудных черепках, которые обнаружили на берегах озера и реки, бродили по пещерам и фотографировали знаменитые наскальные рисунки, истолковывая их значение самыми различными способами. Ничего нового эти жуки-навозники не сообщили. Ничего такого, что могло бы пролить свет на причину исчезновения аборигенов. Наскальные рисунки были просто наскальными рисунками, краска оставалась такой же сухой, как и на протяжении последней сотни лет. Лозоходцы бродили со своими рамочками и изучали расположение рудных жил — эта информация могла стать очень ценной, если планету когда-нибудь снова будут заселять. Кроме того, они надеялись найти нефть, а пока наносили на карту русла подземных водяных жил на территории пустынь. Прочие специалисты тоже не сидели без дела. Они снимали показания приборов, производили подсчеты — и не находили ровным счетом ничего такого, чего нельзя найти на среднестатистической планете земного типа.
— В конце концов, — подытожил Граймс, — мы доказали, что этот мир вполне пригоден для заселения.
Они — сам коммодор, Соня и супруги Мэйхью — собрались в уютном салоне капитанской каюты, чтобы насладиться послеобеденным кофе.
— Все единогласно выступают за то, чтобы устроить прощальный ужин и возвращаться домой.
— Кроме нас, — мрачно ответила Соня.
— На то есть причины, дорогая. Ты же всегда так хорошо чувствуешь мое настроение, а я — твое. С тех пор, как я здесь побывал, во мне сидит страх, и я не могу от него избавиться. Я знаю, что на этой планете никогда не буду чувствовать себя в безопасности. Кларисса напугана еще больше, чем я — и у нее есть более чем веские основания! Из-за этого она все время поддерживает телепатическую связь с Кеном.
— Я по-прежнему считаю, что здесь что-то не то, — настойчиво проговорил Мэйхью. — Я по-прежнему считаю: прежде чем писать в рапорте «рекомендуется повторная попытка колонизации», мы должны быть сами абсолютно в этом уверены.
Граймс посмотрел на Клариссу.
— Не желаешь повторить эксперимент?
Она ответила без малейшего колебания.
— Я согласна. Я сам хотела это предложить. Я переговорила с Кеном. И я чувствую: если я попытаюсь вызвать кого-нибудь из древних богов, а не бога неокальвинистов, результат будет лучше. Может быть, это входит в их интересы — чтобы в этом мире снова появились люди, которые со временем станут им поклоняться.
— Как твои «люди-цветы», — добродушно отозвался Кен.
— Да. Как «люди-цветы». В конце концов, девиз «Make Love Not War» можно истолковать как торжество Афродиты над Аресом…
Граймс засмеялся, хотя ему было не слишком весело.
— Прекрасно, Кларисса. Организуем мероприятие этой ночью. Пусть все выбираются из корабля и разбредаются по окрестностям — на тот случай, если Зевсу придет в голову пошвыряться молниями. Вильямс что-то растолстел и обленился за последнее время. Так что ему не повредит, если и для него найдется дельце, раз уж он взялся во всем этом участвовать…
Вильямс превзошел себя. На его взгляд, обстановка была вполне спокойной. Когда корабль затих и опустел, Граймс, Соня, Кларисса, Кен и еще добрая дюжина специалистов всех мастей погрузились в одну из шлюпок, куда были заблаговременно уложено все необходимое.
Солнце почти село, когда они приземлились на голой, выглаженной ветрами площадке на вершине горы. Едва люк распахнулся, в кабину потянуло тонкой струйкой ледяного ветра.
Следом за Граймсом участники эксперимента по очереди покидали шлюпку и спускались на скалу, где ничего не росло и не могло расти. Последние из группы передавали вниз оборудование, прежде чем спуститься самим. Мольберт, прожектора для подсветки, тюбики с красками, кисти. Затем камеры — для фото и видеосъемки. Одна из них позволяла передавать изображение на принимающее устройство, которое располагалось в долине у подножия горы. И, наконец, звукозаписывающие устройства.
Молча, очень медленно Мэйхью и его жена вышли в центр площадки в сопровождении Граймса и Сони, которые несли все, что могло понадобиться Клариссе. Граймс установил мольберт, затянутый черным холстом, и настроил подсветку. Соня разложила на земле краски и кисти. Мэйхью, чье тонкое лицо было бледным и встревоженным, снял с плеч Клариссы тяжелый плащ. Теперь она стояла обнаженная, как и в прошлый раз, и только узкий лоскут грубого меха был обернут вокруг ее бедер наподобие килта. Она стояла, обняв себя руками, словно хотела прикрыть свою роскошную грудь — но не от стыдливости, а от холода. Наверно, так же выглядели ее предшественницы, которые населяли когда-то этот мир, подумал — снова подумал! — Граймс. И совершали тот же магический ритуал, который она намеревалась совершить сейчас.
Мэйхью сунул руку в карман, извлек оттуда крошечную склянку с галлюциногеном и стаканчик из тонкого стекла, наполнил его и протянул Клариссе.
— Выпей это, дорогая, — мягко произнес он.
Кларисса приняла у него мензурку, осушила одним глотком и отбросила прочь.
1 2 3 4 5 6 7