День тянулся бесконечно долго, и Уолдо страдал от голода и жажды. Внизу, в долине, в сторону юга протекал крошечный прозрачный ручеек. При виде его, а также спелых фруктов, свисающих с деревьев на краю леса, Уолдо почувствовал слабость.
С помощью жестов он спросил девушку, не голодна ли она, и поймал себя на том, что смотрит на нее уже без всяких признаков осуждения. Она кивнула и, показав на заходящее солнце, дала понять, что как только стемнеет, они спустятся вниз и поедят.
Однако с наступлением темноты пещерные люди не разошлись и Уолдо подумал, что будет безрассудством спуститься в долину, пока они там. Уолдо раздирали противоречивые чувства — с одной стороны страх, с другой желание выглядеть как можно лучше в ее глазах, чтобы оправдать ее веру в него как в бесстрашного воина.
Уолдо казалось невероятным, что кто-то может считать его надежным защитником и опорой; он не был твердо уверен, однако полагал, что подобная репутация может поставить его в неловкое и трудное положение. Интересно — неожиданно подумал он — быстро ли бегает эта девушка, он надеялся, что да.
Было вероятно уже около полуночи, когда спутница Уолдо дала ему понять, что наступило время спуститься вниз и поесть. Уолдо хотел, чтобы она пошла первой, однако девушка робко жалась к нему, пропуская его вперед.
Ничего другого не оставалось, как заскользить вниз по скале, и если б в этот момент светило солнце, то взгляду предстал бы бледный с выпученными глазами победитель, сползающий по отвесной стене и нащупывающий ногами опору.
Когда они находились на середине спуска, над лесом поднялась луна — огромная полная тропическая луна, осветившая скалу почти так же ярко как солнце. Она светила в отверстие пещеры под уступом, на который только что ступил Уолдо. Глаза молодого человека наполнились ужасом, когда всего лишь в ярде от себя он заметил спящее косматое существо.
Пока Уолдо смотрел на него, существо открыло маленькие свирепые глазки и уставилось на юношу.
Уолдо с трудом сдержал вопль ужаса и приготовился броситься вниз с отвесного склона. Девушка к тому времени еще не успела спуститься с уступа.
Но, видимо, почувствовав неладное, вскрикнула в страхе. И в тот же момент пещерный человек вскочил на ноги. Голос девушки пробудил в душе Уолдо нечто такое, что за ненадобностью было почти полностью утрачено в течение многих поколений, и тогда впервые в жизни Уолдо совершил смелый и отважный поступок.
Он мог бы с легкостью убежать от дикаря и добраться до долины в одиночестве, но услышав возглас девушки, повернулся и стал вновь карабкаться на уступ, чтобы оказаться лицом к лицу с устрашающим обитателем пещеры, которому ничего не стоило уложить его одним ударом.
Уолдо Эмерсон перестал дрожать. Он успокоился, мышцы его напряглись, когда, описав дугу своей дубинкой, он со всей силой ударил ею по поднятой руке врага.
Он услышал хруст кости и отчаянный вопль — человек отпрянул назад, девушка спрыгнула с уступа и, схватившись за руки, они побежали по скалистой стене вниз.
Когда они спустились, девушка увлекла Уолдо в тень леса, затем внезапно повернула к северу, в сторону, противоположную той, куда они побежали сперва.
Она все еще цеплялась за руку Уолдо, однако не сбавила темпа после того, как их скрыла темнота леса. Она так уверенно бежала сквозь непроглядную лесную тьму, словно путь им освещали огненные арки, Уолдо же то и дело спотыкался и падал.
Звук погони стал едва различим, очевидно пещерные люди побежали вглубь леса, девушка же неслась все дальше и дальше, и задыхающемуся Уолдо казалось, что этому бегу не будет конца. Затем они оказались на берегу ручья, который увидели со скалы. Здесь девушка перешла на шаг и вскоре по отлогому берегу они вошли в воду, доходившую бостонцу до колен.
Девушка вела его по дну ручья, порой они проваливались в ямы и почти с головой погружались в воду.
Уолдо никогда не учился примитивному искусству плаванья и несомненно утонул бы, если б крепкая загорелая рука девушки не извлекала его, отплевывающегося и кашляющего, то из одной, то из другой страшной ямы, пока, наконец, ей удалось благополучно вытащить его, полузадохнувшегося и впавшего в отчаяние, на низкий, поросший травой берег у подножья скалистой стены — одной из сторон узкого ущелья, через которое протекала бурная речка.
Не следует думать, что с Уолдо Эмерсоном, когда он вернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с косматым дикарем, угрожающим разлучить его с его новым другом, произошло волшебное превращение из зайца во льва — это было далеко не так.
Теперь, когда представилась возможность полежать спокойно и поразмышлять о событиях последнего часа, у Уолдо Эмерсона наступила реакция, он был благодарен ночи, скрывшей от глаз девушки жалкое зрелище, которое он представлял собой — руки и ноги не повиновались ему, губы дрожали.
Его снова охватил страх, нервы были напряжены до предела.
В каньоне, где они расположились, было отнюдь не тепло, над холодной водой проносились порывы ветра, и таким образом к душевным мукам Уолдо прибавился и физический дискомфорт. Он и впрямь был жалок сейчас, лежа, съежившись, на траве и моля о том, чтобы поскорее взошло солнце, и в то же время страшась дня, поскольку враги тогда смогут обнаружить его.
Но вот наступил рассвет, и очнувшись от тревожного сна, Уолдо увидел себя в прекрасном райском уголке, окруженном высокими скалами, подступающими к реке, на отлогом зеленом берегу, который был скрыт от глаз и который можно было обнаружить разве что с вершины скалы.
На расстоянии нескольких футов от него лежала девушка.
Она еще не проснулась. Ее голова покоилась на крепкой загорелой руке. Шелковистые черные волосы небрежно рассыпались по щеке и по другой руке, грациозно откинутой на зеленую траву. Глядя на девушку, Уолдо поразился, до чего она хороша. Никогда раньше он не встречал подобной девушки. Молодые женщины, с которыми он дружил, были чопорными и некрасивыми, с вытянутыми бледными лицами и тонкими губами, они никогда не отваживались улыбаться и тем более презирали плебейский смех.
Губы же этой девушки, казалось, были созданы для смеха и чего-то еще, но чего именно, Уолдо не смог бы в данный момент определить.
Блуждая взглядом по изгибам ее юного тела, Уолдо почувствовал, как краска смущения заливает его лицо — давало себя знать его пуританское воспитание — и он намеренно повернулся к девушке спиной.
Для Уолдо ужасно было думать о той, мягко говоря, необычной ситуации, в которой он оказался по воле судьбы. Чем дольше он размышлял об этом, тем гуще краснел. Что скажет его мать, когда узнает?
А что скажет мать этой девушки? Но страшнее всего была мысль — как поступят с ним ее отец и братья, когда обнаружат их вместе и увидят, что на ней кроме куска кожи, обмотанного вокруг бедер, ничего нет, и что это одеяние едва прикрывает ее колени?
Уолдо испытывал чувство досады. Он не знал, о чем думает девушка, что же до всего остального, то она казалась ему милой, в ее больших глазах он видел лишь доброту и невинность.
Пока он сидел так, размышляя, девушка проснулась и с веселым смехом обратилась к нему.
— Доброе утро, — довольно-таки сурово произнес Уолдо.
Ему бы хотелось говорить на ее языке, чтобы выразить свое неодобрение по поводу ее одежды.
Он уже было попытался объяснить ей это с помощью жестов, когда девушка поднялась, гибкая и грациозная, как тигрица, и направилась к реке. Проворным движением она развязала пояс, на котором держалось ее одеяние, оно упало на землю, и Уолдо, задохнувшись, крепко зажмурил глаза и прикрыл их руками.
Девушка погрузилась в прохладную воду, совершая утреннее омовение.
Она несколько раз звала Уолдо присоединиться к ней, но тот не мог поднять на нее глаз, он был слишком шокирован.
Только через какое-то время после того, как она вышла из воды, Уолдо рискнул украдкой взглянуть на нее. Со вздохом облегчения он увидел, что она вновь надела свое единственное одеяние, и теперь он мог смотреть на нее, не испытывая чувства стыда.
Вместе они пошли вдоль берега реки, собирая фрукты и коренья, которые, как знала девушка, были съедобны. Уолдо брал только те, на которые она указывала — несмотря на все свои познания, он понимал, что в данном случае ему следует полагаться на неискушенный ум этой маленькой примитивной дикарки.
Затем девушка стала учить его ловить рыбу при помощи согнутой веточки, ее руки двигались с молниеносной быстротой, Уолдо же оказался в этом деле слишком медлительным и неловким.
А потом они уселись на мягкой траве в тени дикого фигового дерева, чтобы подкрепиться рыбой, которую она поймала. Уолдо недоумевал, каким образом девушка разведет костер, не имея спичек, он был абсолютно уверен, что их у нее нет, но если б даже и были, едва пригодились бы, поскольку здесь не было ни плиты, ни сковороды, чтобы поджарить ее.
Однако долго недоумевать ему не пришлось.
Девушка сложила рыбу горкой и с милой улыбкой сделала Уолдо знак принять участие в трапезе; затем взяла одну и на глазах с ужасом следящего за ней Уолдо вонзила свои крепкие белые зубы в сырую рыбью мякоть.
Уолдо почувствовал тошноту и с отвращением отвернулся.
Девушка, казалось, была удивлена и обеспокоена тем, что он не ест. Время от времени она знаками пыталась убедить его последовать ее примеру, но Уолдо был не в состоянии даже смотреть на нее. Правда, когда приступ тошноты прошел, он разок взглянул на девушку, но обнаружив, что она ест рыбу целиком, не вынимая внутренностей и не счищая чешуи, понял, что ему невмоготу даже думать о еде.
Неоднократно в течение последующей недели они ненадолго выходили из своего укрытия, и тогда по поведению девушки становилось понятно, что она старается ускользнуть от преследовавших их врагов и добраться до более безопасного места чем то, где они сейчас скрывались. Однако каждый раз чуткий слух и обоняние девушки предупреждали ее о близкой опасности, и потому они вынуждены были каждый раз снова возвращаться в свой маленький Эдем.
За это время Уолдо выучил немало слов из ее языка и таким образом они могли уже вполне сносно общаться, Дополняя недостающие слова жестами. Уолдо быстро усваивал язык.
На десятый день девушка сумела объяснить Уолдо, что хочет добраться вместе с ним до своих, ибо те пещерные жители, с которыми они встретились, были врагами ее племени, и она пряталась от них, когда Уолдо наткнулся на ее пещеру.
— Я убежала, — сказала она. — Мою мать убили. Отец взял себе другую жену, она обращалась со мной жестоко. Но когда я очутилась в местности, где жили наши враги, то испугалась и захотела вернуться к отцу. Но это оказалось слишком далеко от родных мест.
— Мне пришлось бежать очень быстро, чтобы скрыться от них. Однажды я очутилась на узкой тропе, которая вела к океану. Было уже темно. Я бродила по лесу и неожиданно вышла на берег, там и увидела на песке странную фигуру. Это был ты. Мне хотелось узнать, что ты за человек. Но я очень боялась и поэтому наблюдала за тобой на расстоянии. Пять раз я возвращалась, чтобы посмотреть на тебя. Ты не замечал меня до того раза, когда побежал за мной, крича что-то страшным голосом. Я ужасно боялась, я ведь знала, что ты очень смелый, раз живешь один на краю леса без всякого укрытия и даже не имеешь под рукой камня, чтобы запустить в Наголу, если она выйдет из леса, чтобы разорвать тебя.
Уолдо Эмерсон вздрогнул.
— Кто такая Нагола? — спросил он.
— Ты не знаешь Наголы! — с удивлением воскликнула девушка.
— Во всяком случае не по имени, — ответил Уолдо.
— Она большая, — начала девушка, — черная с лоснящейся шкурой. У нее два желтых глаза, которые прекрасно видят и днем и ночью. И мощные лапы с длинными когтями. Она…
Какой-то шорох в кустах, окаймляющих вершину скалы, заставил ее обернуться и насторожиться.
— Это Нагола, — прошептала девушка.
Уолдо посмотрел в направлении ее взгляда.
Хорошо, что девушка не видела его побледневшего лица и вылезших из орбит глаз, когда он заметил зловещую морду огромной черной пантеры, которая, пригнувшись к земле, следила за ними с дальнего берега реки.
Чувство ужаса охватило Уолдо. И только благодаря тому, что руки и ноги отказывались слушаться его, Уолдо не вскочил и не закричал при виде этого свирепого зверя.
Затем сквозь пелену малодушия и страха он вновь услышал мягкий голос девушки. — Я знала, что ты очень смелый, раз живешь один на краю этого опасного леса.
Впервые в жизни Уолдо испытал чувство стыда.
Девушка стала что-то выкрикивать, дразня пантеру, а затем, улыбаясь, повернулась к Уолдо.
— И я теперь смелая. Я больше не боюсь Наголы, Ты со мной.
— Да, — еще слышно пролепетал Уолдо Эмерсон, — тебе не надо бояться, пока я с тобой.
— Убей ее! — закричала девушка. — Я буду гордиться, когда вернусь к своему народу с человеком, который победил Наголу и обмотался ее шкурой в доказательство своей доблести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26