Возьмем, например, меня и Лил. У нас никогда не было секретов друг от друга, мы никогда не держали камень за пазухой — может, это и помогло нам выжить. С вершины наших лет многое видно, любой в нашем возрасте станет моралистом. Знаешь, приятель, к старости неоспоримых истин остается немного, но все они словно дубеют, становятся крепкими, как мореный дуб. Вот одна из них — люди должны жить так, как они хотят. Простенькая сентенция, а поди ж ты, сколько из-за нее крови пролилось…
— Я не хочу умирать, — неожиданно выпалил Хорн.
— И мы того же мнения, того же мнения… Правда, Лил? Но для этого надо очень постараться. Я понял тебя, и ты прав. Ты не хочешь умирать, потому что тебе не удастся вовремя достичь руин.
— Ты ошибаешься, старик, — откликнулся Хорн. — Ты сказал, что все мы одной масти, что между нами не должно быть секретов. Ты собираешься посетить праздник посвящения… Что ж, ты укажешь мне путь, как попасть на него.
Хорн скромно поздравил себя — это была отличная идея. Пусть старик со своей идиотской птицей станут его проводниками. Он, по-видимому, тертый калач, этот китаец. Возможно, он даже первым увидел его, когда он, Хорн, рыскал вокруг низины, отыскивая следы засады.
— Нет, нет, — всполошился Ву. — Я никак не могу. Мне кажется, это должно быть…
Хорн, не отрывая ледяного взора, в упор смотрел на него.
Ву обреченно повесил голову, пожал плечами и наконец ответил:
— Что ж, как пожелаешь. Бродяги должны держаться вместе. Но ты должен понять, что человек волен только в первом шаге, потом он сразу попадает в лапы необходимости.
Попугай туманно добавил:
— Люди предпочитают сами ладить для себя ловушки.
Хорн по-прежнему продолжал леденить их взглядом. Брови у него совсем сдвинулись, на лице застыло зловещее выражение. Ву неожиданно зевнул, разгреб золу на месте потухшего костерка и свернулся клубочком.
— Что, так и заснешь? И будь что будет?.. — сардонически усмехнулся Хорн.
— А что будет? — ответил Ву. — Все равно от смерти не убежишь. Так же как и от рассвета. Если они явятся вместе, спасения все равно не будет. Ради этого лишать себя сна? Зачем?
— Непонятно, как ты сумел прожить так долго.
Старик еще раз зевнул, теперь во весь рот, сладко, протяжно:
— Соблюдал режим, регулярно питался, спал, когда это было возможно, и не тревожил себя думами о том, что будет завтра. Перед нами стена, куда тут убежишь. Тем более что Лил посторожит.
Хорн настороженно долго смотрел на старика, потом, пожав плечами, встал, взобрался на край низины. Здесь он долго сидел, прислушиваясь и присматриваясь к темноте. Собственно, ночью он чувствовал себя уверенно, интуиция еще ни разу не подводила его. Или шестое чувство — как хотите, так и называйте. В пустыне было тихо, даже спокойно. Хорн спустился в низину, занял место у гранитной скалы — здесь и перебьемся до утра.
Небо совсем очистилось, и над округой повисла легкая серебристая зыбь. Света было мало, но видно далеко — таково свойство безлунной ясной ночи. Звезды вверху жили своей особой, непонятной, но, по-видимому, веселой жизнью. То-то они так радостно посверкивали и перемигивались во тьме.
Хорн поправил пояс, набитый деньгами, почесал то место, где он прилип к коже. Ну и тяжелый же это был груз, а ведь не бросишь, не сдашь на хранение. Он чуть расстегнул молнию, достал одну монету — кристаллический диск, оправленный по краю в серебро. Поднес к правому глазу, левый зажмурил и глянул сквозь монету на звезды.
Неожиданно рука дрогнула — то ли померещилось, то ли в глаз что-то попало. Он задержал дыхание, странное оцепенение напало на него — кто-то смотрел из глубины прозрачного кружка.
Нет, точно померещилось, но ощущение близости человека, с которым у него когда-то состоялся разговор, не проходило. Это был он, Гарт Кохлнар. Погуби его душу, это точно был он! Если даже ему померещилось, все равно это был Генеральный управляющий компанией Эрона. Наемник ясно различил его массивное, с чуть отвисшими щеками бронзовое лицо, жесткие рыжеватые волосы, поразительно живые глаза. Он словно о чем-то напоминал Хорну. Тот невольно прислушался.
«Что ты держишь в руке? Правильно, деньги. Знаешь ли ты, что такое деньги? Это символ империи, ее основа основ. Эти монеты невозможно подделать, на них покоится мощь Эрона. Ты трудишься, чтобы заработать несколько лишних монет, живешь ради этого, и труды твои не напрасны. Награда за труд — вот она, ты держишь ее в своей руке. Приглядись, как искусно она сделана. Как красива… Сквозь нее видны звезды, и она сама как звезда, освещающая путь в ночи. Что бы ты ни натворил ради нее, каким бы образом она ни попала в твой карман — все оправдано. Слышишь, все дозволено, лишь бы этот ручеек не иссякал и бесконечно наполнял твои карманы и душу. Владея этой монетой, ты становишься собственником Эрона, владельцем доли в нашем предприятии. Что бы ты ни попросил, все будет твоим. Ты платишь, и никто не посмеет задать тебе ни единого вопроса. Только выкладывай, не стесняйся!»
Холодный предрассветный ветер обдул разгоряченную голову Хорна, привел его в чувство. Одежонка на нем была ветхая и рваная. Он мгновенно озяб, крупная дрожь родилась где-то внутри организма, принялась сотрясать тело. Усилием воли Хорн придавил озноб, положил монету в пыль у своих ног. Затем достал еще четыре, поместил вокруг первой, центральной. Монеты были разные — прозрачная сердцевина отливала то зеленью, то синевой, то чернотой, то вообще была оранжевая, — но все они имели серебряное ребро, тончайшую окантовку из благородного металла.
Итак, вот они все были перед ним: Генеральный управляющий и четверо из пяти его директоров — Матал, командующий вооруженными силами Эрона, Фенелон, отвечающий за транспорт, Ронхолм, глава Директората торговли, и Душан, которому была доверена безопасность империи.
Все они вживе предстали перед ним: один толстогубый, другой с ввалившимися щеками, третий с хитрыми глазками, последний — с откровенно наглым, надменным лицом. Однако все эти различия не имели никакого значения. Они, все пятеро, были в дальнем родстве. Эта родовая примета называлась жаждой власти. Этот голод ничем нельзя было утолить, разве что приглушить на время.
Хорн достал еще одну монету. У этого кристаллического диска окантовка была золотая. Такую он бросил старику китайцу. Эта монета символизировала Директорат коммуникаций. Наемник тоже поднес ее к глазам, глянул сквозь прозрачную сердцевину на звезды.
Теперь он различил женское лицо, прекрасное, как утренний цветок, скопивший за ночь каплю росы и вот-вот готовый обронить ее на жаждущую землю. Ее кожа была куда менее золотиста и очень нежна. Не то, что у ее партнеров. Волосы убраны и подвязаны лентой, на которой сиял огромный бриллиант. Красиво изогнутые губы готовы были в любую минуту улыбнуться. За эту улыбку можно было жизнь отдать, положить к ее ногам империю… Однако стоило припомнить гордо вскинутую головку, и становилось ясно, что империи в этом случае будет мало. Ее рыжевато-коричневые глаза, казалось, заглядывали в самую душу, высматривали там что-то, оценивали, взвешивали… Тот ли он мужчина? Не ошиблась ли она в выборе?
— Прекрасная Вендре, — чей-то тихий хриплый голос привел Хорна в чувство. — Вендре Кохлнар, дочь Генерального управляющего…
Хорн испуганно отпрянул, уронил монету, мгновенно выхватил пистолет. Перед ним на коленях стоял съежившийся от страха старик. Он был не вооружен, и не такой уж съежившийся. Совсем наоборот — китаец задумчиво разглядывал наемника. Тот опустил оружие.
— Прекрасная Вендре, — все тем же хрипловатым голосом повторил старик. — Наследница всего этого… — Он широким жестом обвел звездное небо, куполом накрывшее пустыню, двух человек, прикорнувших у гранитной стены. Опустившись на пятки, старик теперь уже совсем по-свойски и без всякой хрипотцы добавил: — Если, конечно, она сможет отыскать мужчину, на которого можно положиться, который поможет взять то, что принадлежит ей.
— Исключая только вон то пятнышко, — кивнул Хорн и указал пальцем на созвездие Плеяд — семь маленьких звездочек, расположенных неподалеку от отсвечивающего кровавым светом гиганта Альдебарана. — Эрон завоевал Кварнонскую Лигу, однако удержать ее в покорности — это совсем другое дело.
— Напор империи усиливается, — тихо сказал Ву. — Кое-кто пока может спастись бегством, но волны Эрона доберутся и до них. Сейчас они крушат Плеяды. Когда этот прилив отхлынет, там не останется ничего живого. Только выжженные, мертвые миры…
— Сопротивление пока не подавлено. До тех пор, пока жив Освободитель…
— Ты считаешь, что Эрон не знает об этом? — спросил Ву. — Питер Сэйр был помещен в тюремный терминал на Ванти. Несколько месяцев назад он там скончался. Так, по крайней мере, говорят…
— Умер? — недоверчиво переспросил Хорн. Он вскинул голову и долго-долго смотрел на Плеяды. Сестрички-звезды радостно полыхали в чистом небе. Они вполне обходились без звездных туннелей, сумели построить высокую технологичную цивилизацию. Теперь все это гибло под ударами Эрона. Там был его дом, и в этот предутренний час Алана Хорна впервые посетила мысль, что, возможно, он никогда больше не вернется домой.
Три сотни световых лет отделяли его от родины, когда-то прозванной Стожарами. Шесть часов путешествия в трубе. Эта труба, где бы ты ни воспользовался ею, вела прямо на Эрон. Он неожиданно вздрогнул: неужели он разоблачил себя? Неужели этот старикашка — соглядатай Эрона?
Что со мной?
Хорн неожиданно очнулся, поглядел по сторонам — рядом все тот же старый китаец.
— Спокойной ночи, романтик, — прошептал Ву и исчез. Хорн, словно не сознавая, что делает, как ни в чем не бывало пожал плечами, собрал разложенные в пыли монеты.
Что бы ты ни натворил ради денег, каким бы образом они ни попали в твой карман — все оправдано.
Хорн призадумался, потряс головой — куда же исчез этот старый идиот? — и, не найдя ответа, выхватил револьвер. Но куда стрелять? В кого? Палить по пустыне? Что же это с ним творится? Деньги раскидал, а ведь он их еще не заработал.
Ничего, завтра заработаю…
Из летописи
Цивилизация…
Как и все на свете, она тоже имеет свою цену. И прежде всего человеку приходится расплачиваться свободой. Привилегия, возможность жить вместе, радость общения дорого стоят — человек теряет право делать то, что пожелает. Условности, запреты, писаные и неписаные законы стискивают его. Он вынужден поступать как все, жить как все, думать как все…
Еще более дорогую цену должны заплатить те, кому даруют цивилизованные отношения. В этом случае законы пишут чужаки.
Изобретение звездного моста заложило основы создания межзвездного государства — без него никакая социальная общность на галактических просторах была бы невозможна. Только Эрон владел секретом строительства туннелей, и за свое умение империя брала очень высокую плату. Однако нашлись люди, отказавшиеся платить за все те удобства, которые несла с собой цивилизация и ее символ — империя Эрона. Они выбрали свободу и отвергли чужие дары. Они решили жить в нужде и невзгодах, есть просоленный потом хлеб, но есть его свободными.
Вот почему нашлись смельчаки, которые бежали от цепких объятий Эрона. На ржавых древних кораблях они все дальше и дальше углублялись в свободное пространство, тем самым расширяя сферу экспансии и неизбежно — империи!
В звездном скоплении, когда-то названным землянами созвездием Плеяд или Стожарами, смельчаки прервали бесконечный поход. Им казалось, что они нашли долгожданный приют и надежный кров. Звезды в скоплении располагались не так далеко друг от друга — в самый раз, чтобы торговать и обмениваться информацией, но слишком далеко, чтобы попытаться привести их под единую руку. Со временем эти миры оказались вовлеченными в государственное объединение, напоминающее федерацию. Она была названа Кварнонской Лигой. Человек стал символом этого государства, а не труба.
Шли годы, наконец и до Стожар дотянулась безжалостная рука Эрона. И в этом краю свобода нашла свою смерть. В двух грандиозных битвах империя одержала верх. Как мог Эрон спокойно взирать на гнездо бунтовщиков и свободолюбцев! Ведь их пример мог стать заразительным, к тому же звездные туннели куда выгоднее, чем древние перелеты.
Новости распространяются быстро: от одного мира к другому.
Вот и докатилось последняя весть — мертв Питер Сэйр!
Но как он мог умереть? Ведь это имя — символ. Не более чем звук, слово, оклик. Такое же, как и свобода… Это сочетание звуков не может умереть, не может исчезнуть, если хотя бы один человек верит, что оно имеет смысл.
Глава 3. УЗКИЙ МОСТ
Хорн проснулся мгновенно — как всегда даже не дернулся, как сидел, так и замер. Затаил дыхание, прислушался к себе. Внутреннее чутье подсказало — опасность, опасность!
Он, чуть раздвинув веки, принялся изучать окружающее пространство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Я не хочу умирать, — неожиданно выпалил Хорн.
— И мы того же мнения, того же мнения… Правда, Лил? Но для этого надо очень постараться. Я понял тебя, и ты прав. Ты не хочешь умирать, потому что тебе не удастся вовремя достичь руин.
— Ты ошибаешься, старик, — откликнулся Хорн. — Ты сказал, что все мы одной масти, что между нами не должно быть секретов. Ты собираешься посетить праздник посвящения… Что ж, ты укажешь мне путь, как попасть на него.
Хорн скромно поздравил себя — это была отличная идея. Пусть старик со своей идиотской птицей станут его проводниками. Он, по-видимому, тертый калач, этот китаец. Возможно, он даже первым увидел его, когда он, Хорн, рыскал вокруг низины, отыскивая следы засады.
— Нет, нет, — всполошился Ву. — Я никак не могу. Мне кажется, это должно быть…
Хорн, не отрывая ледяного взора, в упор смотрел на него.
Ву обреченно повесил голову, пожал плечами и наконец ответил:
— Что ж, как пожелаешь. Бродяги должны держаться вместе. Но ты должен понять, что человек волен только в первом шаге, потом он сразу попадает в лапы необходимости.
Попугай туманно добавил:
— Люди предпочитают сами ладить для себя ловушки.
Хорн по-прежнему продолжал леденить их взглядом. Брови у него совсем сдвинулись, на лице застыло зловещее выражение. Ву неожиданно зевнул, разгреб золу на месте потухшего костерка и свернулся клубочком.
— Что, так и заснешь? И будь что будет?.. — сардонически усмехнулся Хорн.
— А что будет? — ответил Ву. — Все равно от смерти не убежишь. Так же как и от рассвета. Если они явятся вместе, спасения все равно не будет. Ради этого лишать себя сна? Зачем?
— Непонятно, как ты сумел прожить так долго.
Старик еще раз зевнул, теперь во весь рот, сладко, протяжно:
— Соблюдал режим, регулярно питался, спал, когда это было возможно, и не тревожил себя думами о том, что будет завтра. Перед нами стена, куда тут убежишь. Тем более что Лил посторожит.
Хорн настороженно долго смотрел на старика, потом, пожав плечами, встал, взобрался на край низины. Здесь он долго сидел, прислушиваясь и присматриваясь к темноте. Собственно, ночью он чувствовал себя уверенно, интуиция еще ни разу не подводила его. Или шестое чувство — как хотите, так и называйте. В пустыне было тихо, даже спокойно. Хорн спустился в низину, занял место у гранитной скалы — здесь и перебьемся до утра.
Небо совсем очистилось, и над округой повисла легкая серебристая зыбь. Света было мало, но видно далеко — таково свойство безлунной ясной ночи. Звезды вверху жили своей особой, непонятной, но, по-видимому, веселой жизнью. То-то они так радостно посверкивали и перемигивались во тьме.
Хорн поправил пояс, набитый деньгами, почесал то место, где он прилип к коже. Ну и тяжелый же это был груз, а ведь не бросишь, не сдашь на хранение. Он чуть расстегнул молнию, достал одну монету — кристаллический диск, оправленный по краю в серебро. Поднес к правому глазу, левый зажмурил и глянул сквозь монету на звезды.
Неожиданно рука дрогнула — то ли померещилось, то ли в глаз что-то попало. Он задержал дыхание, странное оцепенение напало на него — кто-то смотрел из глубины прозрачного кружка.
Нет, точно померещилось, но ощущение близости человека, с которым у него когда-то состоялся разговор, не проходило. Это был он, Гарт Кохлнар. Погуби его душу, это точно был он! Если даже ему померещилось, все равно это был Генеральный управляющий компанией Эрона. Наемник ясно различил его массивное, с чуть отвисшими щеками бронзовое лицо, жесткие рыжеватые волосы, поразительно живые глаза. Он словно о чем-то напоминал Хорну. Тот невольно прислушался.
«Что ты держишь в руке? Правильно, деньги. Знаешь ли ты, что такое деньги? Это символ империи, ее основа основ. Эти монеты невозможно подделать, на них покоится мощь Эрона. Ты трудишься, чтобы заработать несколько лишних монет, живешь ради этого, и труды твои не напрасны. Награда за труд — вот она, ты держишь ее в своей руке. Приглядись, как искусно она сделана. Как красива… Сквозь нее видны звезды, и она сама как звезда, освещающая путь в ночи. Что бы ты ни натворил ради нее, каким бы образом она ни попала в твой карман — все оправдано. Слышишь, все дозволено, лишь бы этот ручеек не иссякал и бесконечно наполнял твои карманы и душу. Владея этой монетой, ты становишься собственником Эрона, владельцем доли в нашем предприятии. Что бы ты ни попросил, все будет твоим. Ты платишь, и никто не посмеет задать тебе ни единого вопроса. Только выкладывай, не стесняйся!»
Холодный предрассветный ветер обдул разгоряченную голову Хорна, привел его в чувство. Одежонка на нем была ветхая и рваная. Он мгновенно озяб, крупная дрожь родилась где-то внутри организма, принялась сотрясать тело. Усилием воли Хорн придавил озноб, положил монету в пыль у своих ног. Затем достал еще четыре, поместил вокруг первой, центральной. Монеты были разные — прозрачная сердцевина отливала то зеленью, то синевой, то чернотой, то вообще была оранжевая, — но все они имели серебряное ребро, тончайшую окантовку из благородного металла.
Итак, вот они все были перед ним: Генеральный управляющий и четверо из пяти его директоров — Матал, командующий вооруженными силами Эрона, Фенелон, отвечающий за транспорт, Ронхолм, глава Директората торговли, и Душан, которому была доверена безопасность империи.
Все они вживе предстали перед ним: один толстогубый, другой с ввалившимися щеками, третий с хитрыми глазками, последний — с откровенно наглым, надменным лицом. Однако все эти различия не имели никакого значения. Они, все пятеро, были в дальнем родстве. Эта родовая примета называлась жаждой власти. Этот голод ничем нельзя было утолить, разве что приглушить на время.
Хорн достал еще одну монету. У этого кристаллического диска окантовка была золотая. Такую он бросил старику китайцу. Эта монета символизировала Директорат коммуникаций. Наемник тоже поднес ее к глазам, глянул сквозь прозрачную сердцевину на звезды.
Теперь он различил женское лицо, прекрасное, как утренний цветок, скопивший за ночь каплю росы и вот-вот готовый обронить ее на жаждущую землю. Ее кожа была куда менее золотиста и очень нежна. Не то, что у ее партнеров. Волосы убраны и подвязаны лентой, на которой сиял огромный бриллиант. Красиво изогнутые губы готовы были в любую минуту улыбнуться. За эту улыбку можно было жизнь отдать, положить к ее ногам империю… Однако стоило припомнить гордо вскинутую головку, и становилось ясно, что империи в этом случае будет мало. Ее рыжевато-коричневые глаза, казалось, заглядывали в самую душу, высматривали там что-то, оценивали, взвешивали… Тот ли он мужчина? Не ошиблась ли она в выборе?
— Прекрасная Вендре, — чей-то тихий хриплый голос привел Хорна в чувство. — Вендре Кохлнар, дочь Генерального управляющего…
Хорн испуганно отпрянул, уронил монету, мгновенно выхватил пистолет. Перед ним на коленях стоял съежившийся от страха старик. Он был не вооружен, и не такой уж съежившийся. Совсем наоборот — китаец задумчиво разглядывал наемника. Тот опустил оружие.
— Прекрасная Вендре, — все тем же хрипловатым голосом повторил старик. — Наследница всего этого… — Он широким жестом обвел звездное небо, куполом накрывшее пустыню, двух человек, прикорнувших у гранитной стены. Опустившись на пятки, старик теперь уже совсем по-свойски и без всякой хрипотцы добавил: — Если, конечно, она сможет отыскать мужчину, на которого можно положиться, который поможет взять то, что принадлежит ей.
— Исключая только вон то пятнышко, — кивнул Хорн и указал пальцем на созвездие Плеяд — семь маленьких звездочек, расположенных неподалеку от отсвечивающего кровавым светом гиганта Альдебарана. — Эрон завоевал Кварнонскую Лигу, однако удержать ее в покорности — это совсем другое дело.
— Напор империи усиливается, — тихо сказал Ву. — Кое-кто пока может спастись бегством, но волны Эрона доберутся и до них. Сейчас они крушат Плеяды. Когда этот прилив отхлынет, там не останется ничего живого. Только выжженные, мертвые миры…
— Сопротивление пока не подавлено. До тех пор, пока жив Освободитель…
— Ты считаешь, что Эрон не знает об этом? — спросил Ву. — Питер Сэйр был помещен в тюремный терминал на Ванти. Несколько месяцев назад он там скончался. Так, по крайней мере, говорят…
— Умер? — недоверчиво переспросил Хорн. Он вскинул голову и долго-долго смотрел на Плеяды. Сестрички-звезды радостно полыхали в чистом небе. Они вполне обходились без звездных туннелей, сумели построить высокую технологичную цивилизацию. Теперь все это гибло под ударами Эрона. Там был его дом, и в этот предутренний час Алана Хорна впервые посетила мысль, что, возможно, он никогда больше не вернется домой.
Три сотни световых лет отделяли его от родины, когда-то прозванной Стожарами. Шесть часов путешествия в трубе. Эта труба, где бы ты ни воспользовался ею, вела прямо на Эрон. Он неожиданно вздрогнул: неужели он разоблачил себя? Неужели этот старикашка — соглядатай Эрона?
Что со мной?
Хорн неожиданно очнулся, поглядел по сторонам — рядом все тот же старый китаец.
— Спокойной ночи, романтик, — прошептал Ву и исчез. Хорн, словно не сознавая, что делает, как ни в чем не бывало пожал плечами, собрал разложенные в пыли монеты.
Что бы ты ни натворил ради денег, каким бы образом они ни попали в твой карман — все оправдано.
Хорн призадумался, потряс головой — куда же исчез этот старый идиот? — и, не найдя ответа, выхватил револьвер. Но куда стрелять? В кого? Палить по пустыне? Что же это с ним творится? Деньги раскидал, а ведь он их еще не заработал.
Ничего, завтра заработаю…
Из летописи
Цивилизация…
Как и все на свете, она тоже имеет свою цену. И прежде всего человеку приходится расплачиваться свободой. Привилегия, возможность жить вместе, радость общения дорого стоят — человек теряет право делать то, что пожелает. Условности, запреты, писаные и неписаные законы стискивают его. Он вынужден поступать как все, жить как все, думать как все…
Еще более дорогую цену должны заплатить те, кому даруют цивилизованные отношения. В этом случае законы пишут чужаки.
Изобретение звездного моста заложило основы создания межзвездного государства — без него никакая социальная общность на галактических просторах была бы невозможна. Только Эрон владел секретом строительства туннелей, и за свое умение империя брала очень высокую плату. Однако нашлись люди, отказавшиеся платить за все те удобства, которые несла с собой цивилизация и ее символ — империя Эрона. Они выбрали свободу и отвергли чужие дары. Они решили жить в нужде и невзгодах, есть просоленный потом хлеб, но есть его свободными.
Вот почему нашлись смельчаки, которые бежали от цепких объятий Эрона. На ржавых древних кораблях они все дальше и дальше углублялись в свободное пространство, тем самым расширяя сферу экспансии и неизбежно — империи!
В звездном скоплении, когда-то названным землянами созвездием Плеяд или Стожарами, смельчаки прервали бесконечный поход. Им казалось, что они нашли долгожданный приют и надежный кров. Звезды в скоплении располагались не так далеко друг от друга — в самый раз, чтобы торговать и обмениваться информацией, но слишком далеко, чтобы попытаться привести их под единую руку. Со временем эти миры оказались вовлеченными в государственное объединение, напоминающее федерацию. Она была названа Кварнонской Лигой. Человек стал символом этого государства, а не труба.
Шли годы, наконец и до Стожар дотянулась безжалостная рука Эрона. И в этом краю свобода нашла свою смерть. В двух грандиозных битвах империя одержала верх. Как мог Эрон спокойно взирать на гнездо бунтовщиков и свободолюбцев! Ведь их пример мог стать заразительным, к тому же звездные туннели куда выгоднее, чем древние перелеты.
Новости распространяются быстро: от одного мира к другому.
Вот и докатилось последняя весть — мертв Питер Сэйр!
Но как он мог умереть? Ведь это имя — символ. Не более чем звук, слово, оклик. Такое же, как и свобода… Это сочетание звуков не может умереть, не может исчезнуть, если хотя бы один человек верит, что оно имеет смысл.
Глава 3. УЗКИЙ МОСТ
Хорн проснулся мгновенно — как всегда даже не дернулся, как сидел, так и замер. Затаил дыхание, прислушался к себе. Внутреннее чутье подсказало — опасность, опасность!
Он, чуть раздвинув веки, принялся изучать окружающее пространство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47