Даже у окружавших его охранников был ошеломленный
вид людей, стоящих на пороге невиданного открытия. Перси не был уверен,
вдохнул ли он уже жизнь в содержимое мешочка; подождав немного, он решил,
что еще нет, и продолжал, не останавливаясь:
- Так вот, прежде всего - бутерброды. Самые разные. Очень много
бутербродов с сыром. Жареные с сыром, сыр с помидорами, сыр с ветчиной,
сыр с окороком. Все их можно жарить вместе или отдельно.
Он замолчал, почувствовав, как маленькие комочки начали пульсировать
под его пальцами.
- Если ты хочешь сказать, - медленно и задумчиво сказал царь, - что
мои люди незаконно использовали государственный котел, чтобы жарить сыр с
помидорами...
- Я ничего не хочу сказать, - отрезал Перси. - Давайте начнем казнь.
- Нет, сынок, - дружелюбно сказал Полидект, - возможно, ты прав. Это,
конечно, непросто понять, но что-то в этом есть. Пожалуйста, продолжай.
- Да, продолжай, - крикнул один из зрителей. - Я могу тебя понять.
- Здесь нечего понимать! - срывающимся голосом сказал Перси. Зернышки
подпрыгивали в мешочке, словно крохотные лягушки, испуганно выскакивающие
из пруда. - Мне нечего вам сказать. Я все придумал. Я просто хотел
протянуть время. Теперь вы будете продолжать?
- Не будем! - зловеще произнес царь. - Ты пытаешься кого-то защитить.
Кого-то очень важного.
Маленькие комочки уже собрались у горловины мешочка, стремясь
вырваться на свободу. Перси посмотрел на встревоженное лицо Энн и увидел,
что она поняла, в какое затруднительное положение он попал, но ничем не
может ему помочь.
- Послушай, Полидект, - хрипло сказал он. - Почему бы тебе не
уступить свой трон более достойному преемнику? Тонтибби была бы во много
раз лучшей правительницей, чем ты. Она не только умнее тебя, и не только
знает больше о цивилизованной жизни, но она и...
- Открыть ворота, - зарычал Красный от Злости Царь Полидект, - и
бросить его чудовищу!
Створки ворот со скрипом раскрылись. Энн и Перси втолкнули в огромное
углубление в каменном полу. Энн удалось удержать равновесие, но Перси,
державший руку под одеждой, где на груди лежал мешочек, споткнулся и упал,
стукнувшись рукой и коленом; он выпустил меч, и тот со звоном ударился о
камни.
Он услышал отчаянный вопль Энн и взглянул вверх. Из других ворот к
ним мчалось существо, которое могло сойти лишь с мольберта сумасшедшего
художника.
Оно было высотой ему по пояс, но свыше двенадцати футов в ширину,
чудовищная смесь собачьих, волчьих, змеиных, человеческих и прочих черт -
нечто такое, что, как показалось Перси, никогда не могло бы возникнуть на
этой планете. Существо опиралось на тела змей, ящериц, собак и волков,
каждое из которых казалось живущим самостоятельно, и вместе с тем было
связано с главным телом толстыми придатками, напоминавшими хоботы, которые
заменяли им задние части. У чудовища было шесть голов, и все они, включая
человеческую, кричали что-то друг другу, широко раскрыв пасти.
Оно двигалось невероятно быстро. Перси вскочил на ноги и, выхватив
горсть шевелящихся комочков, рванулся к перепуганной девушке.
Он оттолкнул ее назад и швырнул зерна в чудовище. Нависшая над ними
крокодилья пасть внезапно отдернулась, когда один из комочков попал в нее.
Перси разбросал их широким полукругом, и, толкая вперед Энн и спотыкаясь
из-за того, что то и дело бросал взгляды назад, зигзагами побежал к
противоположной стене.
Они стояли, ошеломленные стихией, которую выпустили на свободу.
Эти комочки действительно были зернами. Но зернами такого растения,
которое мог посеять лишь дьявольский садовник!

Где бы зернышко ни коснулось твердой поверхности, оно начинало
обильно прорастать. Прошло лишь несколько секунд, и появились исполинские
грязно-белые цветы, покрытые неправильной формы пурпурными пятнами. Их
корни продирались сквозь поверхность, словно потоки воды, неутомимо ищущие
путь к выходу. Корни должны были быть невероятно голодными, чтобы
поддерживать столь фантастический рост остальной части растения, и они
действительно были невероятно голодными. Все, чего бы они ни касались, тут
же погибало - плоть становилась бескровной, нормальная растительность
внезапно желтела, теряя хлорофилл, даже камни рассыпались в пыль под
давлением проникавших в них корней.
Зернышки прорастали, сохраняя силу и направление, в котором Перси их
бросил. Каждый цветок тут же начинал плодоносить, производя на свет все
новые и новые семена.
Чудовище, которое бросилось было бежать, оказалось тут же поглощено и
осело на землю бледной бесформенной тушей. Стены стадиона на той стороне,
куда Перси бросил семена, тоже обратились в руины. Публика, которая
сначала остолбенела, ничего не понимая, повскакала с мест и кинулась прочь
от всесокрушающей растительности.
Однако та едва достигла верхних рядов.
Казалось, всего лишь через несколько мгновений после столь бурного
начала наступила смерть - словно в своей ненасытной жажде жизни растения
не могли уже найти в этом месте ничего, что годилось бы в пищу, ничего,
что могло бы и дальше поддерживать их существование. Ко времени, когда
первые цветы начали заполнять стремительно опустевшие трибуны, их
предшественники на земле почернели и опали.
Через несколько минут не осталось никаких следов оружия, которое
Гермес дал Перси - если не считать бесформенных очертаний чудовища,
лежащего возле остатков ворот, к которым оно безнадежно стремилось, и
полностью разрушенной стены, через которую прокатилась волна
растительности. Медленно рассеялся серый туман, и на этом все кончилось.
Внезапно послышался звук удара каблуков о землю. Перси и Энн
обернулись. Появился Гермес, с иронической улыбкой на красивом лице.
- Ну как? - спросил он. - Подействовало, Персей?
- Меня зовут Перси, - коротко ответил молодой человек. - И если вы
обладаете таким оружием, не понимаю, почему бы вам самому не выступить
против Горгоны.
- Пока действует наш договор, друг мой, тебя зовут Персей, по крайней
мере для олимпийцев. Что касается оружия, - он пожал плечами, - то оно
бывает очень разным. Некоторое столь старо, что победить его можно лишь
ценой всеобщего уничтожения. Некоторое столь ново, - он лучезарно
улыбнулся им обоим, - что его мощь невозможно даже оценить. И есть сила
легенды, предсказание которой должно свершиться, прежде чем нить жизни
Вселенной сможет разматываться дальше. - Он самодовольно кивнул. - А
теперь, если вы будете так любезны обнять меня за пояс, мы можем
отправляться дальше.

На этот раз Гермес показался Перси значительно более холодным и
высокомерным, чем прошлой ночью, в темнице царя Полидекта, когда то и дело
нервно поглядывал на решетку наверху. Если он располагал таким оружием, то
почему его беспокоили солдаты столь мелкого монарха, как Полидект?
Может быть, потому, что количество этого оружия было весьма
ограничено, и его можно было использовать лишь в крайнем случае - или для
заключения столь важных сделок с людьми вроде него самого? Но почему было
так необходимо заключать сделку с неудачливым совладельцем ресторана по
имени Перси С. Юсс? Несмотря на всю болтовню Гермеса о различных видах
оружия, все же казалось более логичным, если бы олимпийцы справились с
Медузой сами, вместо того чтобы снабжать для этого оружием обычного
человека.
Если они могли снабдить его оружием. Если могли...
Он в замешательстве тряхнул головой и схватился за пояс Гермеса,
последовав примеру Энн. Их руки соприкоснулись. Золотокожий человек слегка
пригнулся и дотронулся до пряжки.
Они поднялись в воздух - не внезапно, но как бы влекомые вверх
непреодолимой силой. На высоте двух или трех сотен футов Гермес что-то
подкрутил на пряжке и, все ускоряясь, полетел на юг. Держаться было не
тяжело, и, поскольку вечер был теплый, этот своеобразный полет казался
очень приятным.
Перси и Энн улыбнулись друг другу.
- Забавно, правда?
- Это антигравитационный пояс, да? - спросил Перси.
Гермес холодно взглянул на него.
- Не задавай таких вопросов! - подчеркнуто резко сказал он и снова
уставился прямо перед собой.
Перси прикусил губу. Этот тип ему определенно не нравился...
Они опустились на небольшой полуостров на южном конце Серифа. Там,
возле большого каменного утеса, нависавшего над морем, стояла маленькая,
сложенная из плавника хижина. Отпустив пояс Гермеса, оба неуверенно
остановились на тропинке.
- Профессор Грэй! - крикнул золотой человек. - Ваши
соотечественники-туристы!
Из хижины с важным видом вышел энергичный старичок в сером фланелевом
костюме.
- Привет, привет! - прочирикал он. - Заходите, милости просим. Я вас
жду, молодой человек. Спасибо, Гермес, вы вернетесь завтра?
- Если удастся привести в порядок сапоги.
Посланец взмыл в небо и исчез на скорости в несколько раз большей,
чем когда нес их сюда.

Профессор Грэй взял их за руки и потащил в хижину.
- Садитесь и чувствуйте себя как дома. Обед сейчас будет готов. - Он
показал на котелок, булькающий над очагом. Перси вспомнил другой котел и,
отметив полную схожесть во всем, кроме размера, криво улыбнулся.
- В чем дело? - спросил старичок. Несмотря на свой возраст, он быстро
жестикулировал и нервно подскакивал, словно воробей. - О чем вы
задумались? Вы должны все рассказать мне о своих приключениях - вы оба.
Они так и сделали. Это заняло весь обед.
- Сожалею. Искренне сожалею. - Профессор Грэй глубоко засунул руки в
карманы. - Я никак не думал - вообще не думал, - что мой небольшой
эксперимент может навлечь на ни в чем не повинных людей такие несчастья.
Приношу вам обоим мои глубочайшие извинения, особенно молодой леди. И,
конечно, я вовсе не собирался обеспечивать миссис Даннер пожизненной
пенсией.
- Что за небольшой эксперимент? - поинтересовался Перси.
- Вы хотите сказать, что были первым? - спросила Энн, широко раскрыв
глаза.
- Боюсь, что именно так. - Старичок, подпрыгивая, ходил взад и вперед
по хижине. - Видите ли, я был деканом отделения классической истории
университета, и, когда я ушел на пенсию, я снял эту квартиру, чтобы
использовать ее в качестве лаборатории. Мне казалось, что именно там я мог
бы провести некоторые эксперименты в подтверждение моей теории
субъективного перемещения во времени - теории, основанной в большей
степени на учении древнегреческих философов, чем наших современных
математиков. Я думал, что там я буду один, по крайней мере, никто не будет
надо мной смеяться. Единственным, чего я не ожидал так скоро, был мой
успех! Лишь из-за того, что этот период мало известен нашим археологам, я
решил поэкспериментировать с так называемой эпохой древних героев. Для
этой цели я воспользовался стихами Пиндара, написанными девять веков
спустя после периода, который меня интересовал. Я написал английский
перевод этих стихов на куске овечьей кожи, для большего субъективного
правдоподобия. Однако у меня не было никаких предчувствий в тот день,
когда я сел и решил провести очередной эксперимент по мысленному
управлению временем...
Он улыбнулся, жестикулируя обеими руками.
- К моему удивлению, я... провалился! Мне повезло больше, чем вам
обоим, так как у меня оказался при себе достаточный запас серебряных и
медных монет, когда я очутился на южной, менее населенной части острова.
Кстати, я неизбежно должен был оказаться на Серифе, поскольку именно сюда
вернулся Персей, завладев головой Горгоны - как говорилось в стихах,
которые я использовал для межвременной связи. Благодаря моему знанию людей
и эпохи я сумел приобрести репутацию местного доброго волшебника, и дела у
меня идут достаточно неплохо для ученого, который никогда не имел
отношения ни к прессе, ни к бизнесу: я владею этой хижиной и довольно
большим участком плодородной земли. По стандартам этого общества я вполне
состоятельный человек.
Но самый большой подарок для меня - возможность вблизи, на месте,
изучить эпоху, которая всегда интересовала меня. Кстати, я отношу ее ко
времени примерно между концом микенского и началом ахейского периода
греческой истории, около 1400 года до нашей эры. Эта эпоха отличается тем,
что в те времена процветали всевозможные суеверия, религии же -
составлявшей существенную часть жизни общества как до, так и после этого
периода - практически не существовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12