Когда он снова смог отчетливо видеть
сквозь красноватый туман, он обнаружил, что цепляется за постоянно
ускользающий от него пол.
- Почему бы нам не устроить две казни в один день? - сердито говорил
Диктис. - Они оба выдавали себя за Персея. Как ты сказал, в последнее
время такое было уже несколько раз. Пожалуй, мы отобьем охоту поступать
так и дальше, если устроим хорошую двойную казнь. Так сказать, из двух
блюд. Все, что ты должен сделать, - вынести ему приговор, позволить мне
решить некоторые вопросы - например, найти раба, чтобы он почистил котел в
перерыве, и...
- Кто здесь царь, я или ты? - зарычал Полидект.
- О, ты, ты, конечно. Но...
- Никаких "но". Ты лишь великий князь, и не забывай об этом, Диктис.
Я уже сказал, что сегодня вечером будет только одна казнь - человека,
которого схватили первым. Потом, завтра, мы вынесем официальный приговор
второму. Это даст мне еще один повод для приема в тронном зале, которые я
люблю, и заверяю тебя, что завтра вечером мы все сможем столь же хорошо
повеселиться.
- Ладно, - угрюмо сказал Диктис. - Но часто ли нам удавалось
отправить в котел сразу двоих в один день?
- Тем больше причин растянуть это во времени, - настоял царь. -
Стража, уведите его! Видишь ли, Диктис, я считаю, что излишнее
расточительство к добру не приводит.
Вот почему, - горько подумал Перси, когда два здоровяка с руками,
напоминающими железные клешни, потащили его прочь, - вот почему они зовут
его Царь-Философ Полидект!

В конце зала над полом внезапно поднялась решетка, и его, словно
пригоршню мусора, бросили в яму - достаточно глубокую для того, чтобы он
снова потерял сознание.
Придя в себя, он с трудом перевернулся на спину, потирая ушибы и
морщась от боли в руках. Что бы там ни было, с него достаточно - этот мир
определенно оказался наименее дружелюбным из всех возможных.
Сквозь решетку пробивался слабый свет. Шатаясь, он направился в ту
сторону, чтобы лучше рассмотреть свою камеру. Кто-то ткнул его в живот, и
он снова сел.
- Только попробуйте дотронуться до меня, мистер, - послышался девичий
голос, - и я вас прикончу.
Судя по голосу, в серьезности намерений девушки можно было не
сомневаться.
- Простите? - пробормотал Перси, уставившись в кромешную тьму.
- Можешь не извиняться. Просто оставайся в своем конце камеры, а я
останусь в своем. Ты не первый из тех распущенных парней, что хотели со
мной познакомиться, не подумав предварительно как следует. Никогда еще
таких не встречала! - Каждое ее слово звучало все с большим надрывом; в
конце концов она заплакала.
Тщательно обдумав ситуацию, Перси пополз в ту сторону, откуда
слышались рыдания.
- Послушайте... - мягко начал он.
На этот раз она ударила его в глаз.
Ругаясь на чем свет стоит, он отошел к противоположной стене и сел,
мрачно скрестив на груди руки. Он проклинал весь род человеческий, потом
ограничил его до женщин, а затем, кивнув в сторону сидевшей напротив
девушки, сосредоточил свой гнев на миссис Даннер, вложив в это всю душу.
Внезапно он почувствовал, что мокрое от слез лицо уткнулось ему в плечо, и
отскочил в угол.
- Послушай, детка, - бросил он, - я больше не желаю к тебе
прикасаться, после того как...
- Ты только что упоминал миссис Даннер, - сказала она. - Я слышала.
Квартира 18-К?
- Да! Но как... - Тут до него дошло. - Так ты тоже... оттуда?
- Я убью эту бабу! - произнесла она сквозь зубы. - В первый день,
когда я здесь оказалась, я сказала себе, что выбью из нее каждую
долларовую бумажку и каждый глоток виски, который она сделала за мои
деньги, если когда-нибудь вернусь. На другой день я сказала себе, что,
если только вернусь, я вообще не буду обращать на нее внимания, я буду
лишь целовать тротуары, шестифутовых полисменов и сантехнику. На третий
день я о ней вообще не думала, я лишь пыталась вспомнить, как выглядели
дома, улицы и прочее. Но сегодня я знаю, что не вернусь, никогда, и потому
я лишь молюсь о том, чтобы когда-нибудь у меня появилась возможность убить
ее, когда-нибудь...
Она снова заплакала, из ее груди вырывались отчаянные рыдания, как
будто ей выкручивали руки.

Молодой человек очень осторожно подошел к девушке и погладил ее по
спине. Еще немного спустя он обнял ее и нежно поцеловал. Какое-то грубое
одеяние, наброшенное на ее плечи, оцарапало его кожу.
- Могло быть и хуже, - заверил он ее. - Могло быть намного хуже,
можешь мне поверить. Во всяком случае, мы нашли друг друга. Дела не так
плохи, когда есть с кем поговорить. Так или иначе, мы - соотечественники,
или, точнее, современники. Меня зовут Перси С. Юсс. "С." значит Сактрист.
Я был владельцем половины ресторана, двумя третями которого владели наши
кредиторы. А ты кто?
- Анита Драммонд, - сказала она, выпрямляясь и вытирая глаза краем
одежды. - Энн. Я была балериной. Вернее, я еще училась на балерину, и
понемногу подрабатывала то тут, то там. Эта квартира оказалась неожиданной
находкой; она как раз устраивала меня по деньгам. Я радостно плюхнулась на
единственный стул, который был в квартире, и тут заметила на полу клочок
пергамента с какими-то стихами. Я начала их читать, а потом задремала,
глядя на эти слова. Когда я проснулась, я обнаружила, что нахожусь на
склоне холма, у стула нет ножек и какой-то старый крестьянин со своей
женой произносят надо мной заклинания, чтобы я исчезла до того, как
навлеку проклятие на их посевы. Когда они увидели, что я открыла глаза,
они оба набросились на меня, связали и утащили в свою хижину. И они не
желали слушать ничего, что я пыталась им говорить! Кстати, если хочешь...
выглядеть более прилично, тут в углу есть куча какого-то тряпья.
Перси подошел туда и обнаружил полдюжины изношенных накидок из
овечьих шкур. Он выбрал одну, от которой сильно воняло, но зато в ней было
меньше обитателей, чем в прочих, и вернулся обратно. В одежде он
почувствовал себя более уверенно. Ему не приходилось размышлять о
различных аспектах нудизма с тех пор, как он прибыл в костюме Адама в этот
безумный мир, но он впервые почувствовал, что у него появилась возможность
перехитрить тех, кто взял его в плен - теперь, когда он был одет почти так
же, как и они.

Энн продолжала свой рассказ. Она говорила о том, как жители деревни
на дальнем конце острова собрались вместе и стали обсуждать, как
избавиться от ведьмы.
- Шла настоящая война между сторонниками двух подходов: одни
предлагали посадить ведьму на кол, другие - сжечь, и каждый отстаивал свою
правоту. В это время мимо проходил сенешаль, или камергер, или как он там
называется, царя Полидекта. Он охотился за какими-то маленькими чудовищами
- кажется, фуриями. Или сиренами. Он увидел меня, и прежде чем кто-то из
деревенских успел что-либо сказать, он... Перси, смотри!
Он резко обернулся, глядя туда, куда указывал ее палец. Свет,
проникавший сквозь решетку, становился все слабее - солнце отбрасывало
последние лучи, завершая дневную работу и спеша на отдых.
По другую сторону решетки появилась человеческая голова. Человек
прижал палец к губам. Перси кивнул, показывая, что понял его. Человек
начал медленно расплываться, словно туман на легком ветру, и исчез.
Но решетка медленно и бесшумно поднялась и мгновение спустя закрылась
снова. У Перси возникло жуткое ощущение, будто что-то очень тяжелое
медленными, словно перышко, кругами опускается вниз. Он инстинктивно
прикрыл рот Энн рукой. Несмотря на это, отчетливо послышался ее громкий
вздох, когда перед ними появился человек в одежде, вызывавшей ассоциации с
Италией эпохи Возрождения.
Он что-то подкрутил на металлической пряжке своего широкого пояса,
слегка наклонил голову в знак приветствия и сказал:
- Меня зовут Гермес.
Энн отодвинула руку Перси от своего рта.
- Гермес! - прошептала она. - Посланец богов!
- Он самый.
На его аристократическом лице возникла и тут же исчезла улыбка - так
быстро, что Перси не вполне был уверен, улыбался ли тот вообще. Он
внимательно пригляделся к коже пришельца, освещенной последними лучами
солнца. Она отливала золотом.
- Вы не тот самый тип в белой накидке, который исчез, когда Диктис
начал его расспрашивать?

Гермес кивнул.
- Я подозревал, кто ты, но я должен был проверить твой так называемый
сундук, чтобы у меня не осталось сомнений. Я вряд ли смог бы задать тебе
какие-либо вопросы, пока ты был окружен этой толпой.
- Какие вопросы? - нетерпеливо спросил Перси.
- Вопросы, которые могли бы определить, в самом ли деле ты Персей,
легендарный герой, который должен спасти мир от Горгоны и ей подобных.
- Послушайте, мистер, с меня довольно! Меня зовут Перси С. Юсс. Я не
сын Данаи - у меня даже Даниэля в роду не было. Я не знаю, что это за
Горгона, о которой твердят все кругом, и даже если бы и знал, у меня нет
никакого желания ее убивать. Я ничего не имею против какой бы то ни было
Горгоны или какого бы то ни было человека - за исключением этого жирного
неряхи-царя.
- Ты слишком громко говоришь, - предупредил его собеседник. - Мы
посылаем тебя убить не какую-то Горгону - саму Медузу! - Произнося имя, он
понизил голос, так что тот стал едва слышен. - Я говорил с профессором
Грэем и описал предметы, вместе с которыми ты прибыл, и он подтвердил, что
ты человек из его времени.
- Вы имеете в виду, что здесь есть кто-то еще из двадцатого века? -
спросила Энн.
- Где он? Он тоже попал в беду? - спросил Перси, почувствовав
некоторое облегчение.
Пришелец улыбнулся. На этот раз его улыбка была долгой и медленной, и
Перси она не понравилась.
- Нет, он не попал в беду. Он ждет тебя, чтобы дать совет, как лучше
всего победить Горгону.
- Ну что ж, ему придется бежать очень далеко и очень быстро. Я
терпеть не могу того, как все здесь начинают себя вести, стоит лишь
упомянуть это имя. Я не считаю себя героем и не собираюсь им становиться.
Я всю жизнь был неудачником и расплачивался за чужие проступки, но в это
дело любимый сын своей матери ввязываться не намерен.
- Даже чтобы избежать завтрашнего котла?
Перси судорожно сглотнул. Он забыл о судилище, состоявшемся по
законам Серифа, как только увидел Энн. Да. Завтра снова наступит вечер, и
его выведут отсюда, и...
Чем он рискует - по сравнению с тем чудовищным концом, что со всей
определенностью ожидает его через сутки? Он уже достаточно насмотрелся на
этих древних греков, чтобы проникнуться глубоким уважением к эффективности
их судебной процедуры в отношении любого деяния, которое они считали
преступным. Например, вряд ли у них были такие понятия, как апелляция или
освобождение под залог...
- Даже, - продолжал Гермес, четко произнося каждое слово, - даже ради
возможности вернуться в свое время?
Энн вскрикнула, и посланец богов сердито велел ей замолчать. Он
коснулся своего пояса и стал невидимым. Потом он снова появился, с
тревогой глядя вверх на решетку и держа руку на поясе.

Перси был удивлен тем, что этот тип оказался чересчур нервным для
предполагаемого божества. Кроме того, его удивило, что ему предложили
именно то, в чем он крайне нуждался и чего отчаянно желал. Была ли цена,
которую он должен заплатить, слишком высока? Глупо. Что бы ни пришлось ему
совершить, сколь бы ни было это рискованно и тяжело, он мог получить
возможность вновь оказаться в своей эпохе. Не говоря уже о том, что ему
очень хотелось покинуть свое нынешнее местопребывание до того, как
наступит время завтрашнего ужина.
- Я согласен, - твердо сказал он. - Чего бы вы от меня ни хотели, я
согласен. Но послушайте. Наш договор должен относиться к этой девушке в
той же степени, как и ко мне.
- Хорошо! - Золотой человек достал небольшой мешочек. - Возьми это.
Когда они завтра поведут тебя на казнь...
- Эй! Я думал, вы заберете нас из этой ямы. Почему вы не можете
просто взять нас с собой?
Гермес нетерпеливо покачал головой. Казалось, он был крайне
заинтересован в том, чтобы убраться отсюда как можно скорее.
- Потому что не могу. У вас нет... нет силы. Делай, как я сказал, и
все будет в порядке.
- Послушай его, Перси! - убедительно сказала Энн. - Это наш
единственный шанс. Сделаем, как он говорит. Кроме того, он бог. Он должен
знать, как поступать в этом мифическом мире.
Гермес снова улыбнулся своей мимолетной улыбкой.
- Когда они выведут тебя наружу, начни говорить - так долго, как
только можешь - о той неприятности, которая с ними произойдет. В чем бы
она ни заключалась, они заставят тебя сражаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12