Ты черепаха и
ничего мне не сделаешь.
- Взгляни на меня, - сказал настоящий Кэшер.
Джон Веселое Дерево переводил взгляд с одного двойника на другого.
Появились первые признаки страха. Из самых глубин сознания Кэшера извергся
безумный вопль. Они кричали вместе, он и фантом.
- Кровь! Кровь и гибель! Но мы тебя не станем убивать! Ты станешь
калекой, обрубком, безногим и безруким, будешь питаться через трубки,
будешь жить и молить о смерти, но кто услышит твою мольбу?
- За что? - вскричал Джон Веселое Дерево. - За что ты так со мной?
Что я тебе сделал?
- Ты напомнил мне родной дом, - завыл Кэшер. - Мой дом, полковника
Веддера и невинных жертв похоти моего родного дядюшки, кровью оплативших
возмездие. Ты заставил меня вспомнить меня самого и теперь будешь наказан,
как мог быть наказан я сам.
Но Джон Веселое Дерево, охваченный безумием, оставался храбрым
человеком. Он метнул нож в настоящего Кэшера. Фантом прыгнул - это был
нечеловеческий прыжок через всю рубку - и поймал нож железной перчаткой.
Звякнув, нож беззвучно упал на ковер.
Кэшер увидел все, что должен был увидеть.
...Дворец в Кахире, объятый смертью, погруженный в липкую тишину.
Мертвецы, прижимающие к себе свертки, которые пытались спасти в последнюю
минуту; девушки с рассеченными шеями в лужах собственной крови, с помадой
на губах и тушью на бровях и ресницах на мертвых и все равно красивых
лицах. Убитый ребенок с распоротым от паха до груди животом, с поломанной
куклой в руках, сам похожий на поломанную куклу. Кэшер видел и заставлял
Джона Веселое Дерево смотреть вместе с собой.
- Ты плохой человек, - заявил капитан Джон.
- Очень плохой, - согласился Кэшер.
- Я больше не войду сюда. Ты меня отпустишь?
Оба Кэшера-фантома - труп на полу и боец с железными перчатками -
лопнули, растворились в воздухе. Непонятно как, но И'стине удалось научить
Кэшера древнему искусству боевой репликации.
- Да. Так сказала госпожа.
- Но если не меня, - печально рассуждал Джон Веселое Дерево, - кого
ты сделаешь жертвой кровавых своих снов?
- Не знаю. Как будет угодно судьбе. А теперь ступай, если не хочешь
отведать железной перчатки.
Джон Веселое Дерево, опустив голову, зашагал прочь из рубки. Он
потерпел поражение. Кэшер в изнеможении уцепился за портьеру, чтобы не
упасть, и посмотрел вокруг. Атмосфера в рубке изменилась, зло ушло.
Мадиган, несмотря на возраст, справился с пультом, отключив все, что
нужно. Он подошел к Кэшеру.
- Благодарю тебя. Я вижу, она не придумала тебя, ты настоящий.
Кэшер откашлялся.
- Да, И'стина меня прислала сюда.
- Моя И'стина, моя девочка, - кивнул Мадиган.
- Ваша, - не стал спорить Кэшер ясно вспомнив маленькие набухшие
груди, тело женщины-подростка, зовущие губы и ласковые глаза.
- Сама она бы не смогла. Моя покойная жена, Агата, могла такое
сделать. Но И'стина - нет.
Кэшер смотрел на Мадигана. Хозяин дома был в дешевых желтых пижамных
брюках и застиранном халате, когда-то в фиолетовую, светло-зеленую и белую
полоску. Но теперь халат выцвел, вылинял, как сам Мадиган. Кэшер заметил
белый пластик хирургических имплантов на его руках - через эти гнезда
подключались машины и трубки, поддерживавшие жизнь Мадигана во сне.
- Я много сплю, - поделился Мадиган. - Оставляю на хозяйстве И'стину.
Я тебе благодарен.
Ладонь его была сухой, вялой, морщинистой. Старик прошептал:
- Скажи, пусть наградит тебя. Все, что хочешь, - в поместье или на
Генриаде. Она управляет от моего имени. Поблекшие глаза ожили, он
пристально взглянул на Кэшера. На минуту Мюррей Мадиган снова стал
прежним, как сотни лет назад, североавстралийским торговцем, резким,
смекалистым, волевым, но при том незлым. Он добавил совсем другим тоном:
- Наслаждайся ее обществом, она милый ребенок. Но не бери ее. Не бери
ее с собой. Даже не пробуй.
- Почему? - Кэшер был поражен прямотой старика.
- Она умрет. Она _м_о_я_, так в нее впечатано. Без меня она умрет
через несколько дней. Не бери ее с собой.
Мадиган покинул рубку через потайную дверь. Кэшер вышел тем же путем,
которым вошел. Мадигана он увидел опять только через два дня, к тому
времени старик глубоко ушел в каталептический сон.

10
Два дня спустя И'стина повела Кэшера посмотреть на спящего Мадигана.
- Туда нельзя! - запротестовала пораженная Юнис. - _Н_и_к_о_м_у
нельзя туда входить! Это же комната хозяина.
- Он со мной, - спокойно сказала И'стина.
Она отодвинула тяжелую портьеру из золотых нитей и набрала комбинацию
на дисках замка. Дверь была из материала даймони.
Горничная не успокоилась.
- Даже вы, маленькая госпожа, не должны водить туда постороннего.
- Кто сказал, что я не должна? - со скрытой угрозой поинтересовалась
И'стина.
Серьезность положения дошла, наконец, до Юнис.
- Конечно, если вы сами его ведете, - забормотала она, - вам виднее.
Просто раньше такого не бывало.
- Конечно, Юнис, при тебе не бывало. Но Кэшер О'Нейл уже познакомился
с нашим господином и владельцем. Он сражался за нашего хозяина. Неужели ты
думаешь, что я поведу в комнату хозяина первого встречного?
- Нет, что вы, нет! - испугалась Юнис.
- Тогда ступай, женщина, - повелела госпожа-ребенок. - Или ты хочешь
посмотреть, как я отпираю дверь?
- Нет! - вскрикнула Юнис и обратилась в бегство, почему-то закрыв уши
ладонями.
Когда горничная исчезла, И'стина всем весом навалилась на тяжелую
ручку двери. Кэшер ждал затхлого запаха могилы или тяжелого - лекарств, но
был поражен хлынувшим из загадочной комнаты свежим воздухом и теплым
солнечным светом. Проем оказался узким, и Кэшеру пришлось протискиваться
боком, когда он вслед за И'стиной вошел в комнату. Это была комната
громадных размеров, затопленная солнечным светом. Пейзаж за окнами, должно
быть, принадлежал Генриаде эпохи расцвета. Моттиль был курортом для
миллионов беззаботных отдыхающих, порт Амбилокси кормил половину планет
Галактики. Смерчей, заполонивших Генриаду в более позднюю эпоху, не было и
в помине. Порядок, аккуратность - как на картине. Комната, как и остальные
большие гостиные особняка, была декорирована в стиле необарокко. Неведомый
полубезумный архитектор получил свободу воплощать свои фантазии в стали,
пластике, алебастре, дереве и камне. Потолок был вогнутый. В каждом углу
помещались глубокие ниши-альковы, от чего комната казалась восьмиугольной.
Гармония замысла нарушалась несколько сдвинутой в одну сторону мебелью -
диваны, кресла в чехлах, мраморные столики, изящные декоративные стулья
сгрудились слева от входной двери. Правая сторона комнаты - напротив
загадочного окна с иллюзорным пейзажем - была оборудована под
операционную. Хирургический стол, гидравлические подъемники, бутыли с
прозрачными и цветными жидкостями, висящие на хромированных стойках, и два
больших аппарата - искусственные почки и сердце-легкие (об этом Кэшер
догадался позднее). Альковы поражали еще больше. Первый был обставлен на
манер старинного погребального салона с огромным черным бархатным гробом
на тяжелом постаменте из тикового дерева. Следующий альков оказался рубкой
управления древнего звездолета, с множеством ручек, консолей, рычагов и
клавишей. Было хорошо видно, что навигационные приборы на пульте
показывают галактические координаты поместья Бьюрегард. Имелось здесь и
настоящее пилотское кресло с полным набором шлемов, ремней, привязей и
амортизаторов. Третий альков вмещал обычную спальню в старинном вкусе:
голубые стены, шторы цвета густого темного вина, такого же цвета покрывала
и подушки, что создавало резкий, но приемлемый контраст. Четвертый был
моделью крепости. Тяжелая дверь из материала даймони, неподвластного ни
инструментам, ни излучениям, вдоль стен - стеллажи с пакетами сухих
пайков, флягами с водой; хорошо смазанное и вычищенное оружие, включая три
концепроволоки разного калибра с запасными батареями, на вид совершенно
новыми. В альковах никого не было.
Сам господин и владелец Мюррей Мадиган, обнаженный, лежал на
хирургическом столе. К белым пластиковым гнездам на теле тянулись провода.
Кэшеру показалось, что он заметил легчайшее движение груди: каталептик
дышал с частотой в одну десятую нормальной ли еще реже.
И'стина нимало не смутилась.
- Я проверяю его четыре-пять раз в сутки. Сюда никто не имеет права
входить, кроме меня. Ты особый случай. Он знает, что обязан тебе жизнью, и
поэтому ты первый посторонний, побывавший здесь.
- Я полагаю, - сказал Кэшер, - почтенный управляющий Ранкин Майклджон
многое бы отдал, чтобы хоть одним глазком сюда заглянуть. Мадиган не дает
ему покоя. Он хочет знать, что Мадиган делает, а ведь он ничего не делает.
- Это не совсем так, - возразила И'стина. - Он спит. Не каждый
способен на такое: решиться проспать пятьдесят-шестьдесят тысяч лет,
просыпаясь иногда, чтобы посмотреть, как идут дела.
Кэшер присвистнул, тут же оборвав себя, словно побоялся разбудить
голого старика на хромированном хирургическом столе.
- Так вот почему он выбрал тебя!
И'стина энергично мыла руки в спецраковине.
- Вот почему он сделал меня, - поправила она. - Обычные черепахи
живут триста лет. Помножь на триста - результат трансформации, - получаем
девяносто тысяч. Потом в меня впечатали любовь и обожание. Он не просто
мой хозяин, он мой Бог.
- Кто?!
- Ты плохо слышишь? Не расстраивайся. Противозаконных сведений в
твоей памяти не будет. Я его боготворю, но это не религия. Это чувство в
меня впечатали в момент, когда я открыла свои маленькие черепашьи глаза и
меня опустили обратно в резервуар, чтобы увеличить мозг и придать телу вид
женского. Затем в мое сознание импринтировали Агату Мадиган. Я именно то,
что ему необходимо. Ни на одной планете ни одна женщина - любовница, жена
или мать - не была еще так нужна человеку, как я нужна моему хозяину. Он
должен знать, что я рядом, когда просыпается. Ты умный человек, Кэшер. Ты
бы себя доверил машине, пусть самой хорошей, на девяносто тысяч лет?
- Это было бы непросто - организовать батарею саморемонтирующихся
мониторов на такой долгий срок, - согласился Кэшер. - Но получается, что
девяносто тысяч лет по четыре-пять раз в день тебе придется... Я даже не
могу подсчитать. Ты никогда не устаешь?
- Он мой милый, мой любимый, мой единственный дружок, - пропела
И'стина, приподнимая веки старца и закапывая под каждое чуть-чуть
бесцветной жидкости. Между делом она объяснила: - Обмен веществ сильно
замедлился, веки могут прилипнуть к глазным яблокам.
Она повернула голову старика, внимательно осмотрела каждый глаз.
Отошла, наклонилась к циферблату низко гудящей машины. Раздался выстрел.
Рука Кэшера дернулась, потянулась к оружию, которого у него не было.
Девочка-черепаха хмуро улыбнулась ему.
- Извини, я не предупредила. Это хлопушка. Проверка церебральной
активности. Он спит, но мозг работает, сохраняет контакт с окружающим
миром. Теперь я спокойна: ему не грозит соскальзывание в смерть.
Вернувшись к столу, она взяла Мадигана за подбородок, запрокинула ему
голову, ретрактором открыла рот, прижала язык и заглянула в горло.
- Никаких скоплений, - удовлетворенно пробормотала она.
Голова старика вернулась в удобное положение. И'стина уже собиралась
перейти к следующему этапу, как вдруг ей в голову пришло одно соображение.
- Вымой руки вот в этой раковине и посуши под стерилизатором - пока
таймер сам не выключится. Ты поможешь мне его перевернуть. Обычно я все
делаю сама, ты здесь первый посетитель. Кэшер подчинился, и, пока он мыл
руки, И'стина натерла свои ладони мазью с сильным цветочным запахом. С
ловкостью профессионала она принялась массировать неподвижное тело. Держа
руки под сушилкой-стерилизатором, Кэшер дивился силе маленьких ладоней -
она гладила, щипала, мяла старую плоть. Спящий, конечно, ничего не
чувствовал, но Кэшеру показалось, что цвет кожи и тонус мышц улучшаются
прямо на глазах.
Он обошел стол и встал напротив И'стины.
За окном по иллюзорному лугу расхаживал громадный петух с хвостом,
похожим на радугу.
И'стина заметила взгляд Кэшера.
- Окно я тоже программирую. Он доволен, когда просыпается. Правда,
как умно он придумал: создал меня, чтобы я его любила и заботилась?
Хорошо, что я девочка. Так мне легче его любить. Любому мужчине надоела бы
ответственность. А мне - никогда.
- И все же... - начал Кэшер.
- Т-с-с, погоди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12