ему кажется, что этот страх уже застарел в нем, одряб и пошел
морщинами, превращая и его самого в преждевременного старика. А ведь еще
сегодня утром Руслан был самым обыкновенным парнем! Ничто не предвещало
несчастья, день был обычным, не лучше и не хуже других. Он вернулся домой
из школы, увидел, что входная дверь не заперта, и вошел без стука. И сразу
его охватил легкий озноб. Был третий час пополудни, на улице стояла
светлынь, на лестничной площадке было лишь немногим сумрачней, и потому
непроглядный мрак, который ждал Руслана за дверью, был столь неожиданным и
необъяснимым, что у него поджалась мошонка. Он словно бы с залитого
солнцем склона вошел в пещеру, холодную, сырую пещеру, наполненную
непроницаемой тьмой и невнятным шепотом. Впрочем, тьма не была
непроницаемой. Когда его глаза привыкли к ней и он начал различать смутные
очертания прихожей, он увидел, что двери в зальную комнату слегка
приоткрыты и в щель пробивается неровный красноватый свет, как будто от
свечей. Несколько мужских голосов, необыкновенно низких и лишенных
интонации, непрерывно что-то бубнили. Те, кто был в комнате, даже и не
слышали, что он вошел. Руслан почел за лучшее пока не выдавать своего
присутствия. Потом он не мог объяснить себе, почему поступил так, но тогда
это казалось ему правильным решением.
Руслан приблизился к приоткрытой двери и заглянул в нее. То, что он
увидел, заставило его забыть обо всем на свете. Сперва, обнаружив в
дверной щели смоляную тьму, он подумал, что окно в комнате завешено
плотным одеялом, однако это было не так: ничего на окне не висело, и все
же стекла были черными, как будто за ними стояла ночь. Ему показалось, что
этот мрак образуется внутри комнаты, возможно даже исходит от горящих на
столе свечей.
Посередине комнаты стоял большой овальный стол, вокруг которого
сидело трое мужчин. Двоих он знал: это были его отец и приятель отца,
Сергей Николаевич, который часто бывал у них; Руслан помнил его с тех пор,
как помнил себя; он никогда бы не признался себе в этом, но временами он
побаивался этого человека. Внешность у него была не просто запоминающаяся,
а врезывающаяся в память: жесткое темное лицо, глубокие провалы вместо
щек, кожистые складки под раздвоенным подбородком; глаза под густыми
черными бровями сверкали, как антрацит; говорил он отрывисто и резко,
почти не разжимая губ, и никогда не улыбался. Отец Руслана уважал его, как
старшего брата, и приучил к такому же уважению своего сына.
Третий мужчина сидел к Руслану спиной, под его остриженным затылком
выпирала тройная складка жира.
При первом же взгляде на своего отца Руслан понял, что тот чем-то
расстроен. Обращаясь к Сергею Николаевичу, отец спросил глухо:
- Гунастр, ты уверен, что не ошибаешься?
- Так говорят кости, - твердо сказал Сергей Николаевич. - Жребий пал
на твоего сына, Иггевальд. Твой сын должен умереть. Ты ведь знаешь, пришло
время жертвоприношения. Мы больше не можем ждать, сегодня вечером
последний срок. Если человеческая жертва не будет принесена, Велес придет
в ярость. А это чревато самыми жестокими последствиями для нас.
- Но почему именно он? Зачем Велесу понадобился мой сын? - воскликнул
отец.
- Ты ведь знаешь, что воля богов не подлежит обсуждению. Ты не должен
терять головы, - жестко сказал Сергей Николаевич.
- Ты прав, Гунастр, - согласился отец (что за непривычные, вышедшие
из глубокой древности имена! - удивился Руслан) - Но все это так
неожиданно... У меня голова идет кругом... Когда и где должна быть
принесена жертва?
Сергей Николаевич, казалось, смутился.
- Выбор места удивил меня самого, - сказал он. - Ты знаешь
танцевальную площадку в парке? В полночь великий Велес придет туда, чтобы
взять твоего сына.
Помолчав, он добавил:
- Это большая честь для него, подумай об этом.
- Да, да, ты прав, Гунастр, - торопливо согласился отец. -
Танцевальная площадка... В половине двенадцатого я приду туда со своим
сыном...
- Вот и хорошо. Вот и хорошо, Иггевальд. Крепись и думай о той чести,
которую великий Велес оказал твоему роду. Пойдем, Простен. - С этими
словами, обращенными к обладателю толстого загривка, Сергей Николаевич
поднялся.
Поднялись и все остальные.
Руслан понял, что сейчас они начнут расходиться. И, кажется, это было
единственное, что он еще понимал. То, что он сейчас услышал, было
настолько дико... настолько не укладывалось ни в какие рамки... Все эти
древнескандинавские имена... какой-то великий Велес... человеческое
жертвоприношение... Какого черта? тысячелетие на исходе - о чем говорили
эти взрослые мужики, засевшие в темноте, как заговорщики?!. И ведь все это
непосредственно касалось его самого - вот что главное! Это ведь его
собираются принести на заклание! Было от чего если не струхнуть, то хотя
бы оторопеть.
Руслан попятился назад, бесшумно выскользнул за дверь - и вовремя,
мужские голоса переместились в прихожую: гости расходились. Он быстро
поднялся на верхнюю лестничную площадку, чтобы переждать, пока они
спустятся вниз. После этого он хотел вернуться домой и потребовать
объяснений у отца.
Он слышал, как мужчины вышли на лестничную площадку и начали
спускаться по ступеням. Осторожно выглянув между прутьями перил, он
увидел, что двое мужчин спускаются вниз, а его отец стоит возле открытой
двери, провожая их взглядом. Неожиданно Сергей Николаевич, шедший
последним, остановился и поднял голову. Руслану показалось, что их взгляды
на мгновение встретились, он отшатнулся назад с бешено колотящимся
сердцем, а когда вновь отважился взглянуть вниз, увидел подтверждение
своей догадке: Сергей Николаевич заметил Руслана и теперь поднимался
обратно.
- Что случилось? - спросил отец.
Тот ничего не ответил, остановил его нетерпеливым движением руки и
продолжал подниматься, коротко взглядывая наверх.
Руслан бесшумно взбежал еще на один лестничный пролет. Сергей
Николаевич неотступно следовал за ним. Похоже, он чувствовал его
присутствие по запаху. От этой мысли Руслану стало не по себе. Он
торопливо взбежал еще выше. Шаги Сергея Николаевича слышались следом,
неторопливые и неотвратимые, как сама судьба. На площадке пятого этажа
Руслан опять прислушался: шаги, неспешные и размеренные, как движения
маятника, следовали за ним. Руслан запаниковал. У него оставался
единственный выход - по отвесной железный лестнице на чердак. Чердачное
отверстие чернело у него над головой. Он вскарабкался по лестнице и
побежал в темноте чердачного помещения. Шагов за своей спиной он больше не
слышал. Он выбрался через люк на залитую солнечным светом и прохладой
крышу и загромыхал по шиферу. Перед тем как нырнуть в соседний люк, он
задержался на мгновение, чтобы обернуться назад, но и одного мгновения
хватило для того, чтобы волосы у него на голове встали дыбом. Все виденное
им прежде не шло ни в какое сравнение с тем, что он увидел сейчас. Со
свистом рассекая воздух, прямо к нему летел по воздуху Сергей Николаевич.
Его ноги в белых носках и дорогих лакированных туфлях были неподвижны и не
касались крыши, болтаясь в пустоте.
Если до этого момента Руслан отказывался верить в реальность
происходящего - все это казалось ему каким-то театрализованным
представлением, по нелепой режиссерской прихоти перенесенным с театральных
подмостков на подмостки его обыденной жизни, то теперь он понял, что это
вовсе не шутки, что все это не менее реально, чем его занятия в школе или,
скажем, сегодняшний завтрак с отцом на кухне.
И лишь тогда он испугался впервые. Испугался по-настоящему. И самым
страшным было то, что в этой ситуации ему негде было искать убежища или
помощи. Ведь даже отец, родной отец предал его!
Сергей Николаевич стремительно приближался. Нырнуть в люк Руслан уже
не успел. На лету Сергей Николаевич протянул руку вперед и сделал кистью
такое движение, словно наматывал на нее веревку. Воздух между ними
взвихрился, закрутился воронкой, маленький сизый смерч схватил Руслана,
размахнулся и швырнул его прямо в огромное солнце...
Закончив рассказ, Руслан умоляюще взглянул на своего дядю. Дядя был
его последней надеждой. Именно о дяде он вспомнил сразу, как только к нему
вернулась способность соображать. Они не были особенно близки с ним - отец
недолюбливал своего старшего брата и косо смотрел на любые отношения между
ними, а Руслан слишком уважал волю отца, чтобы идти ей наперекор.
Впоследствии, размышляя над этим, Руслан пришел к выводу, что на мысль о
том, чтобы обратиться за помощью к дяде, его натолкнули именно эти два
обстоятельства: неприязнь к нему отца и то, что дядя ТОЖЕ БЫЛ СТРАННЫЙ.
Что именно Руслан вкладывал в эти слова, оставалось не вполне ясным для
него самого, но в том, что это была истинная правда и что его дядя
действительно ТОЖЕ СТРАННЫЙ, - в этом он был убежден.
Выслушав Руслана, дядя задумчиво покачал головой:
- Я боялся, что рано или поздно это случится.
- Так ты знал? - вскричал Руслан. - Что происходит? О каком
жертвоприношении они говорили? И почему с ними мой отец?
- Как много вопросов сразу! - улыбнулся дядя. - К сожалению, в ваше
время молодых людей не учат тому, чему следовало бы учить в первую
очередь. Видишь ли, твой отец... как бы это помягче выразиться... он...
ну, одним словом, он не тот, за кого ты его принимаешь. Я не имею в виду,
что он хуже или лучше, чем ты привык о нем думать, я говорю о том, что он
ДРУГОЙ. Я всегда считал, что ты должен обо всем знать, но у твоего отца
было особое мнение на этот счет.
- Но кто он? И кто эти люди: Сергей Николаевич и этот толстяк?
- Они волхвы.
- Какие волхвы? - не понял Руслан.
- Жрецы бога Велеса.
- Велеса? Да, они говорили именно о Велесе... Но это же бред
какой-то! Кто такой этот Велес и как мой отец оказался его жрецом?
- Велес - древний славянский бог. Ему поклонялись наши предки еще
полторы тысячи лет назад. Этот культ сохранился и до наших дней. Однако
все связанные с ним обряды держатся в глубочайшей тайне. Не удивительно,
что ты о нем не слышал. Не сомневаюсь, что со временем отец собирался
посвятить тебя во все тонкости своего служения, чтобы сохранить
преемственность поколений.
- Ты знал об этом и ничего мне не сказал!
- Видишь ли, между мной и твоим отцом всегда существовали глубокие
разногласия. Мы, в прямом и фигуральном смысле, молимся разным богам. Я
никогда не сочувствовал таким кровавым культам, как культ Кибелы или
Ваала, а культ Велеса не многим лучше их. Твой отец... и его друзья... в
каком-то смысле люди подневольные. Они служат божеству, требующему от них
порой довольно неприятных вещей. Это единственный из славянских богов,
который по-прежнему питается человеческой кровью. Теперь твой отец лучше
представляет, что значит стать объектом его притязаний, - ведь для
жертвоприношения выбран его собственный сын.
- Ты говоришь об этом с такой легкостью!
- Вовсе нет, мой мальчик. Просто я пытаюсь прояснить для тебя
ситуацию, не подливая при этом масла в огонь.
- А ты... тоже служишь какому-нибудь богу?
- Да, испокон веков весь наш род является родом жрецов. Навроде как
древнееврейское колено Аарона... Моего бога зовут Перун, литовцы называют
его Перкунас, а латыши - Перконс. Это один из величайших, но, увы,
несправедливо забытых богов нашего мира. Кстати, я хочу познакомить тебя с
его посланником. Да ты его уже видел в вестибюле... Подожди-ка, я пойду
перекинусь с ним парой слов, а ты пока приготовься, я хочу, чтобы ты
произвел на него хорошее впечатление.
Не успел Руслан удержать своего дядю, как тот вышел из комнаты, и из
темного вестибюля снова донесся его приглушенный голос, которому отвечал
другой, мало похожий на человеческий: хриплый и отрывистый.
Руслану стало не по себе: с ума сойти - знакомиться с посланником
богов!
Дверь отворилась, и в нее вошел дядя. За ним, царапая пол когтями,
плелся давешний волк, с которым Руслан столкнулся нос к носу в вестибюле.
- Волк! - воскликнул Руслан. - А я думал, что он мне примерещился!
Дядя даже не улыбнулся.
- Боюсь, мой мальчик, ты даже представить себе не можешь, кто перед
тобой. Это не простой волк, и это не просто волк. Семаргл - бог, более
древний, чем Иисус Христос. Ему поклонялись наши предки еще до появления
на Руси христианства. Тебе повезло, что именно сегодня он решил навестить
меня.
1 2 3 4