Что-то оттуда выгружали. Кто-то
орал и ругался по-валлийски, подгоняя грузчиков. Паруса убирали. Паруса...
- Эта любовь, как странная болезнь, - продолжала Бранвен,
присматриваясь к парусам корабля. - La maladie, как называют это южане из
глубины суши. La maladie d'espoir, болезнь надежды. Самолюбивая слепота,
причиняющая зло всем вокруг. Я люблю тебя, Моргольт, в самолюбивом
ослеплении. Меня не беспокоит судьба других, которых я нечаянно могу
запутать в мою любовь, обидеть и растоптать. Разве это не ужасно? Но если
ты ответишь чувством на мое чувство... Хорошенько подумай, Моргольт,
прежде чем отвечать...
Паруса...
- Мы как Тристан и Изульт, - сказала Бранвен и ее голос опасно сник.
- La maladie... Что с нами будет, Моргольт? Что с нами станет? Неужели и
нас окончательно соединит лишь куст терновника или шиповника, что вырастет
из берилловой гробницы, чтобы обнять ветвями другую гробницу,
халцедоновую? Стоит ли? Хорошо подумай, Моргольт.
Я не собирался долго размышлять. Мне кажется, что и Бранвен знала об
этом. Это было видно по ее глазам, когда она повернулась ко мне.
Она знала, что нас прислали в Кархаинг, чтобы спасти легенду. И мы
сделали это. Самым верным способом.
Начиная новую.
- Я знаю, что ты чувствуешь, Бранвен, - сказал я, глядя на паруса. -
Потому что я чувствую себя так же. Это ужасная болезнь. Страшная,
неизлечимая la maladie. И мне понятны твои чувства. Потому что и я
заболел, девочка.
Бранвен улыбнулась, а мне показалось, что солнце прорвалось сквозь
низкие тучи. Вот какой была эта улыбка, хотите верьте, хотите нет.
Я ударил коня шпорами.
- И на погибель всем здоровым, Бранвен!
Паруса были просто грязными.
Во всяком случае, так мне казалось.

1 2 3 4 5 6 7