Кот не
мог даже пошевелиться, я только видел его расширенные от ужаса глаза.
- Эй, Чистюля! - крикнул я.
Он приложил палец к губам, делая мне знак молчать, а другим пальцем
поманил к себе. Я перепрыгнул через забор, а Чистюля опустился на землю.
- Что ты делаешь? - спросил я.
- Он ушел и забыл запереть на замок сарай, - шепнул он.
- Кто ушел?
- Мой папа. Понимаешь? Он забыл запереть старый сарай.
- Но ведь там...
- Вот именно. В нем он держит свою машину времени.
- Чистюля! Ты что, собираешься сунуть туда кота?
- Почему бы и нет? Папа никогда не опускал в нее ничего живого.
Посмотрим, что получится.
Мне его идея не понравилась, но уж очень хотелось посмотреть машину
времени. Интересно узнать, как она выглядит. Ведь папа Чистюли ее никому
не показывал.
- Что, - спросил Чистюля, - трусишь?
- Нет, но как же кот?
- Тоже мне! Подумаешь, кот...
Действительно, это был всего лишь кот. Я двинулся за Чистюлей, и мы
проскользнули в сарай, прикрыв за собой дверь. В центре сарая стояла
машина времени. Она не выглядела как-то особенно; обычная воронка, хоть и
большая, а в одном, самом широком месте, обмотанная множеством проволочек.
К специальному колесу крепился примитивный пульт управления, который с
помощью разноцветных проводов соединялся с воронкой. Высотой машина
доставала мне до груди, поэтому я снял телебиовизор и положил на ее край,
чтобы заглянуть внутрь. В это время Чистюля включил питание, и я отскочил
как ошпаренный, потому что в самом деле от неожиданности испугался.
Постояв чуток, я вернулся, чтобы заглянуть еще раз. Внутри воронки
крутился водоворот из сметаны: густой, жирный, блестящий и... живой! В нем
виднелась жизнь! И так потянуло меня броситься туда вниз головой, что
пришлось изо всех сил держаться за край воронки, чтобы этого не сделать.
Кто знает, может, я в конце концов и прыгнул бы, но кот у Чистюли
неожиданно высвободился. Не знаю, как ему удалось, ведь он был свернут в
клубок и буквально застегнут на пуговицу. Может, Чистюля зазевался, но я
думаю, кот пронюхал, что его ожидало. Так или иначе, он висел над воронкой
машины, а Чистюля приготовился или его туда сбросить. Вот тогда-то коту
удалось вывернуться и он заорал, распушив хвост и загребая лапами воздух,
чтобы не упасть в водоворот. В последний момент, уже падая, он ухитрился
как-то извернуться и когтями одной лапы зацепиться за край воронки, а
другой - за мой телебиовизор. Я вскрикнул и потянулся, чтобы спасти
аппарат, но было поздно: он упал в белую кашу и тут же исчез. А кот,
взобравшись по столбу, сидел на одной из перекладин, громко мяукая.
Тут открылась дверь, и появился папа Чистюли. Я подумал, что теперь
уж мне здорово влетит, но он молча смотрел то на Чистюлю, то на меня, а
потом сказал:
- Стив, выйди, пожалуйста.
Я выскочил за дверь так быстро, как только мог, но через плечо еще
раз оглянулся - Чистюля побледнел и задрожал. Я знал, что его ожидает
наказание, и, хоть он его вполне заслужил, мне стало Чистюлю жалко. Но
даже останься я - чем бы ему это помогло? Так что я был доволен одним тем,
что вышел сухим из воды. Но потом понял, что о везении говорить рано.
Не знаю, наверное с перепугу, но я пошел прямо домой и рассказал папе
всю правду. Папа снял ремень и задал мне перцу. Мне показалось, делал он
это без особой охоты, потому что и ему надоели проделки инопланетян.
Несколько дней я сидел дома. Ведь если куда пойти, придется проходить
мимо дома Чистюли, а мне не хотелось с ним встречаться, по крайней мере
сейчас.
Скучно было очень и я готов был расплакаться, но тут пришел Малыш со
своим папой и принес очки.
- Не знаю, подойдут или нет, - сказал папа Малыша. - Я шлифовал их на
глазок.
Очки ничем не отличались от обычных, только стекла были исчерчены
прерывистыми линиями, разбегающимися во все стороны. Я надел очки - они
оказались чуть великоваты, но с носа не падали. Я огляделся; двор был
таким же, как и всегда... только чуть-чуть странным. Понимаете, стоял
отличный августовский день, светило солнце, но когда я надел очки, то
вокруг как будто потемнело и стало холодно. И еще меня охватило непонятное
чувство, от которого я весь передернулся. Да, свет был какой-то странный,
но это чувство, что я нигде не нахожусь... Плохое оно было или нет - я не
смог бы объяснить, спроси меня кто-нибудь.
- Ну, что видно, сынок? - спросил папа.
- Все стало каким-то непривычным.
- Покажи-ка мне. - Он снял с меня очки и надел их сам.
- Ничего особенного не вижу, - сказал он. - Только все вокруг
перекрашено.
- Я же вам говорил, - сказал папа Малыша, - видеть иначе могут только
дети. Мы с вами слишком прочно вросли в действительность.
Папа снял очки, покрутил в руках.
- Видел Граничников? - спросил он.
Я покачал головой...
- Здесь их нет, - объяснил Малыш.
- Чтобы увидеть Граничников, - добавил папа Малыша, - надо идти к
Картеру.
- Ну так кого же мы ждем? - спросил папа.
И мы вчетвером отправились к Картерам.
В доме никого не было. Странно, ведь всегда кто-то оставался - или
сам Картер, или его жена, или садовник Оззи Бернс - даже когда они уезжали
в город или куда еще.
Мы стояли на дороге, а Малыш внимательно высматривал, но не заметил
Граничников ни в саду, ни в поле. Папа нетерпеливо покашлял. Я знал, о чем
он думает - о том, что инопланетяне сыграли над ним шутку. Но в этот
момент Малыш очень взволнованно сказал, что видит Граничников на краю
пастбища - там, где начинались леса Черной Долины и где стоит сарай Энди.
- Дайте своему мальчику очки, - сказал папа Малыша, - чтобы и он мог
посмотреть.
Папа протянул их мне. Сначала я не различал даже знакомых деталей, но
скоро привык к очкам и, в самом деле, увидел на дальнем краю пастбища
движущиеся фигуры, похожие на людей, но очень странные, напоминающие
клочки дыма. Я подумал даже, что если дунуть как следует, то они
растворятся.
- Видишь что-нибудь? - спросил папа.
Я ответил, что вижу, а он, задумавшись, потер подбородок так сильно,
что у него аж щетина заскрипела под пальцами.
- Никого поблизости не видно, так что мы можем туда спокойно подойти,
- сказал он. - Пусть Стив к ним как следует присмотрится.
- Вы считаете, что мы не нарушим порядка? - озабоченно спросил папа
Малыша. - Наши действия не посчитают неэтичными?
- Вообще-то, посчитают - ответил папа, - но если быстро управиться,
Энди о них даже не узнает.
Так что мы перелезли через забор и лесом подобрались к месту, где
видели Граничников. Шли мы медленно, продираясь сквозь заросли ежевики,
тяжелые от черных блестящих ягод, и как можно тише, но вдруг Малыш толкнул
меня в бок и торопливо шепнул:
- Смотри, вот они.
Я нацепил очки и увидел...
На окраине луга, за лесом, стояло гумно Энди - просто крыша на
столбах, под которой он хранил сено, непоместившееся на сеновале. Гумно
было старое, полуразвалившееся. Энди стоял на крыше и перебирал какие-то
доски, а по лестнице, ее придерживала миссис Картер, карабкался Оззи Бернс
с охапкой досок на плече. Энди присел и протянул руки, принимая доски. Вот
почему их дом оказался заперт - они втроем занимались починкой крыши!
Вокруг них крутилось штук двадцать Граничников. Часть болталась около
Энди на крыше, пара-тройка стояла рядом с Оззи на ступеньках, а остальные
помогали миссис Картер поддерживать лестницу. Они суетились вокруг, и
каждый до отвращения напоминал Энди. Какого-то четкого сходства не было.
Но каждая из бестелесных фигур, буквально каждая, была приземиста и похожа
на бульдога, как Энди. И даже походка их напоминала его раскачивающуюся
походку, и проглядывала в ней подлая натура Энди.
Лестница косо стояла на неровном месте, поэтому ее надо было держать.
Пока я на них смотрел, Оззи Бернс уже передал Энди доски, а сам
поднялся на крышу. Конечно же миссис Картер отвернулась от лестницы,
потому что Оззи уже ничего не грозило.
Энди присел на корточки, раскладывая доски, потом выпрямился,
посмотрел в сторону леса и увидел нас.
- Что вы там делаете? - рявкнул он и тут же полез вниз по лестнице.
Он сделал два шага, когда началось самое удивительное. Постараюсь
рассказывать помедленнее и поподробнее.
Для меня все выглядело так, будто одна лестница превратилась в две.
Первая продолжала стоять, крепко опираясь на крышу, а вторая начала
съезжать вместе с Энди по краю крыши. Я хотел крикнуть, предостеречь его -
правда, не знаю, зачем. Ведь если б он упал и свернул себе шею, мне от
этого ни холодно, ни жарко.
Но, только я собрался крикнуть, двое Граничников бросились к гумну
и... вторая лестница исчезла. Вот она поползла по крыше, вместе с
вцепившимся в нее вторым Энди, который уже трясся от страха, и вдруг из
двух опять получилась одна лестница и один Энди.
Я стоял, дрожа, не сомневаясь, что видел все не понарошку, но сам,
если бы мне рассказали, ни за что бы в подобное не поверил. Постояв еще
немного, я понял, что углядел одновременно два варианта событий: вариант,
в котором лестница должна была упасть, и вариант, в котором она не упала,
потому что Граничники ее удержали. Теперь я своими глазами убедился, как
работает счастье Энди. Вернее, как отваживается несчастье. Впрочем, как ни
говори Энди всегда в выигрыше. Вот и сейчас он был уже на последней
ступеньке лестницы, а вокруг него - Граничники: одни подпрыгивали, другие
прямо-таки падали сверху, и будь они людьми, они бы и костей не собрали
после таких падений.
Папа вышел из леса на луг, я следом за ним. Мы знали, в какую историю
ввязываемся, но мы не из трусливых. Сзади шли испуганные Малыш и его папа.
Энди двинул нам навстречу и, как видно, отнюдь не с мирными намерениями. А
вокруг него толпились Граничники, нелепо размахивая руками, как и их
хозяин.
- Энди, - примирительно начал папа, - будем благоразумны...
Должен заметить, что слова эти дались ему с большим трудом. Ведь папа
ненавидел Энди Картера как не знаю что, и имел на то уйму оснований. В
течение всех последних лет Энди оставался самым мерзким соседом, какого
только можно себе представить.
- Это кто тут говорит о благоразумии! - заорал Энди на папу. - Ты? А
я слышал, что ты рассказываешь байки, что, мол, все твои неудачи из-за
меня. Я тебе прямо скажу - невезение тут не при чем. Самая обычная
бездарность: ты просто ни на что не годен. А если ты вообразил, что своей
болтовней что-нибудь изменишь, то глубоко ошибаешься. Не иначе как
наслушался разных глупостей от инопланетян. Будь это в моей власти, я бы
выгнал их всех с Земли.
Папа быстро шагнул вперед, и я решил, что Энди сейчас получит свое,
но папа Малыша успел подскочить и схватить за руку моего папу.
- Нет! - крикнул он. - Не бейте его! Лучше уйдем отсюда.
Папа стоял, раздумывая, кому из них врезать первому.
- Ты никогда мне не нравился, - продолжал Энди. - С первой минуты,
как я тебя увидел, я понял, что ты бездельник. Так оно и есть. Да разве
порядочный человек станет водиться с инопланетянами. Впрочем, ты ничем не
лучше их. А теперь убирайся и чтоб ноги твоей здесь больше не было.
Папа вырвал руку, так что папа Малыша аж завертелся, и замахнулся. Я
увидел, как голова Энди медленно наклоняется и опускается на плечо. На
мгновение показалось даже, что у него появилась вторая голова. Я понял,
что снова вижу "предотвращение" несчастного случая, но теперь это был не
тот случай.
На сей раз Граничники не успели уберечь Энди от опасности, ведь они
имели дело не с медленно сползающей лестницей. Раздался звук, будто
морозным утром ударили по полену обухом топора. Голова Энди дернулась, он
потерял равновесие и повалился на спину. Над ним тут же склонились
Граничники, причем, с такими глупыми физиономиями, каких я еще никогда ни
у кого не видел. Теперь их можно было брать голыми очками. Папа
повернулся, взял меня за рукав, потянул и сказал:
- Пойдем, Стив. Нам здесь нечего больше делать. - Тихо так сказал, но
спокойно и с ноткой гордости. - Бог свидетель, - пояснил он, пока мы не
спеша шли, даже не оглядываясь, - что я крепился все пятнадцать лет, с
того дня, как увидел его.
Я вспомнил о Малыше и папе Малыша, но их и след простыл. Но папе я не
напомнил, чувствуя, что дружеских чувств он к ним сейчас не питает.
Впрочем, я напрасно за них беспокоился - они ждали нас у дороги,
запыхавшиеся и исцарапанные, видимо, усиленно продирались сквозь заросли.
- Рад, - сказал папа Малыша, - что у вас все в порядке.
- Не о чем тут говорить, - холодно отрезал папа и даже не
остановился, крепко сжав мою руку.
1 2 3 4 5 6 7