..
Круто повернувшись, Уоррен вышел из пустого машинного зала, не
дожидаясь других, и решительно зашагал обратно по проложенной в пыли тропе
к разбитому шлюзу.
Подле самого шлюза на полу сидел Бриггс. Сидел и неловкими пальцами
рисовал в пыли завитушки. Тот самый Бриггс, которого посылали на родной
корабль за мотком веревки.
- Бриггс, - резко спросил Уоррен, - что вы здесь делаете?
Бриггс бессмысленно посмотрел на капитана.
- Уходи, - произнес он.
И продолжал рисовать завитушки в пыли.

10
Док Спирс объявил:
- Его мозг чист, как у годовалого ребенка. Правда, он может говорить,
и это единственное, что отличает его от годовалого ребенка. Но словарь
очень ограничен, и вообще то, что он бормочет, по большей части ничего не
значит.
- А можно обучить его чему-то? - поинтересовался Уоррен.
- Не знаю.
- После вас его осматривал Спенсер. Что сказал Спенсер?
- Сорок сороков всякой всячины, - ответил док.
- А по сути, все, что он сказал, сводится к практически полной потере
памяти.
- Что же нам делать?
- Не спускать с него глаз. Следить, чтобы он не причинил себе вреда.
Спустя какое-то время можно попробовать повторно обучить его чему-нибудь.
А может, он сумеет перенять какие-то навыки от нас. Главное - понять, что
же такое с ним приключилось. Не могу пока сказать с уверенностью, связана
ли потеря памяти с повреждением мозга. Кажется, мозг сохранен, но без
серьезного диагностического обследования что-либо утверждать не берусь. А
приборов для такого обследования у нас нет.
- Говорите, мозг не поврежден?
- Ни единой отметины. Сам Бриггс не ранен. Никаких следов физического
воздействия. Пострадала только память.
- Амнезия?
- Не совсем так. При амнезии больные находятся в угнетенном
состоянии. Их преследует мысль, что они чего-то не помнят. В душе у них
полное смятение. А Бриггс не ощущает никакого замешательства. По-своему он
даже счастлив.
- Вы позаботитесь о нем, док? За ним же и впрямь нужен глаз да
глаз...
Док невнятно фыркнул, поднялся и вышел. Уоррен крикнул ему вслед:
- Если увидите по дороге Лопоухого, скажите, чтобы зашел ко мне.
Док поплелся вниз по трапу. А Уоррен остался сидеть, тупо уставясь в
голую стену перед собой.
Сначала Мак со всей своей командой забыл, как запускается двигатель.
Это был первый сигнал, что все неладно, но неприятности-то начались
гораздо раньше. Команда разведчиков растеряла часть своих знаний и умений
почти с момента посадки. Как иначе объяснить, что они ухитрились так
напортачить, разбираясь на свалке? При нормальных обстоятельствах они
обязательно извлекли бы из частей инопланетного двигателя и аккуратно
сложенных припасов какую-нибудь информацию. Впрочем, они даже сделали
кое-какие наблюдения, только не сумели обобщить их. А при нормальных
обстоятельствах сумма наблюдений непременно привела бы к разгадке.
С трапа донесся звук шагов, но поступь была слишком живой для
Лопоухого.
Это оказался Спенсер.
Спенсер плюхнулся на стул без приглашения. И сидел, сжимая и разжимая
руки, разглядывая их молчаливо и яростно.
- Ну? - поторопил его Уоррен. - Можете что-то сообщить?
- Бриггс залезал в ту первую башенку, - выговорил Спенсер. - Видимо,
вернулся с веревкой и обнаружил, что мы ушли. Тогда он влез наверх,
обвязал крышку петлей, а потом слез обратно и стянул ее наземь. Там она и
лежит, примерно в футе от башенки, и веревочная петля на ней...
Уоррен понимающе кивнул.
- Да, он мог с этим справиться. Крышка не слишком тяжелая. С ней
можно было справиться и в одиночку.
- Там, в башенке, что-то есть.
- Вы туда заглядывали?
- После того, что случилось с Бриггсом? Конечно, нет. Я даже поставил
часового с наказом не подпускать никого. Мы не вправе шутить с этой
башенкой, пока не разберемся, в чем дело.
- А что там, по-вашему, может быть?
- Не знаю, - ответил Спенсер. - Хоть идея у меня есть. Нам известно,
на что эта башенка способна. Способна лишить нас памяти.
- А может, память стирается от страха? - предположил Уоррен. -
Допустим, Бриггс чего-то здорово испугался...
Спенсер отрицательно покачал головой.
- Никаких следов испуга. Бриггс совершенно спокоен. Сидит себе
радостный, как дитя, и играет с собственными пальцами или бормочет
бессмыслицу.
- А что если его лепет даст нам хоть какой-то ключ? Даже если слова
сами по себе почти ничего не значат...
- Не получится. Пропала не только память, но и воспоминания о том,
что именно эту память стерло.
- Что вы намерены предпринять?
- Постараться проникнуть в башню. Постараться выяснить, что там
скрывается. Должен же быть способ забраться туда и выбраться живым и
здоровым.
- Слушайте, - заявил Уоррен, - хватит с нас экспериментов.
- У меня есть интуитивная догадка.
- Никогда раньше не слышал от вас ничего подобного. Вы, господа, не
полагаетесь на интуитивные догадки. Вы опираетесь на установленные факты.
Спенсер поднял руку и ладонью стер выступивший на лбу пот.
- Не понимаю, Уоррен, что со мной стряслось. Сам знаю, что раньше
никогда догадкам не доверял. Но теперь ничего не могу с собой поделать,
догадки переполняют меня и занимают место утраченных знаний.
- Так вы соглашаетесь, что знания утрачены?
- Разумеется! Вы были правы насчет свалки. Нам следовало бы
справиться с делом много лучше.
- А теперь у вас интуитивная догадка...
- Причем безумная, - сказал Спенсер. - По крайней мере, звучит она
совершенно дико. Наша память, утраченные нами знания должны были куда-то
деться. А что если нечто, обитающее в башенке, присвоило их? У меня
дурацкое чувство, будто утраченное можно вернуть, можно отобрать у
похитителя. - Он взглянул на Уоррена с вызовом. - По-вашему, я сошел с
ума?
Настала очередь Уоррена покачать головой.
- Да нет, просто-напросто хватаетесь за соломинку...
Спенсер тяжело поднялся на ноги.
- Обещаю сделать все, что смогу. Поговорю с другими. Постараемся
продумать все до мелочей, прежде чем что-либо предпримем.
Как только он ушел, Уоррен вызвал по селектору машинный зал. Из
коробочки послышался пронзительный писк и голос Мака.
- Есть успехи, Мак?
- Ни малейших, - ответил инженер. - Сидим и смотрим на двигатели.
Скоро свернем себе мозги, силясь что-нибудь припомнить.
- По-моему, больше вам ничего и не остается.
- Можно бы попробовать потыкать кнопки наугад, но боюсь, если начнем,
непременно выведем что-нибудь из строя насовсем.
- Держите руки подальше от кнопок и от "чего-нибудь", - приказал
Уоррен, внезапно ощутив острую тревогу. - Даже не прикасайтесь ни к чему.
Бог знает, что вы там способны натворить.
- Да нет, мы просто сидим, - заверил Мак, - смотрим на движки и
пытаемся хоть что-нибудь припомнить.
Что за безумие, подумалось Уоррену. Ну конечно, безумие, что же еще?
Там внизу люди, умевшие управлять космическими двигателями, люди, которые
не отходили от них на протяжении долгих унылых лет. А теперь эти самые
люди сидят и смотрят на двигатели, силясь понять, как их запустить.
Уоррен встал из-за стола и тихо спустился по трапу. Он нашел кока в
его каюте. Лопоухий свалился со стула и спал на полу, тяжело дыша. Каюта
провоняла виски. На столе красовалась бутылка, почти пустая.
Уоррен легонько пнул Лопоухого ногой. Тот чуть слышно застонал во
сне.
Тогда капитан взял бутылку и посмотрел на свет. Там оставалось на
один добрый глоток. Он запрокинул бутылку и выпил все до капли, а потом
запустил пустой бутылкой в стену. Осколки пластика осыпали голову
Лопоухого мелким дождем.
Лопоухий поднял руку и смахнул осколки, как мух. И продолжал спать с
улыбкой на устах: его чувства были блаженно притуплены алкоголем и
защищены от воспоминаний, которых, кстати, уже не существовало.

11
Они сызнова накрыли башенку плитой и установили треногу со шкивом.
Потом опять стянули плиту вниз, а треногу использовали для того, чтобы
спустить внутрь автоматическую камеру и получить снимки.
Да, в башенке что-то было. Они мучительно всматривались в снимки,
разложив их на столе в кают-компании, и пытались сообразить, что же это
такое. Формой оно напоминало то ли дыню, то ли большое яйцо, поставленное
острым концом кверху. Снизу доверху яйцо поросло волосками, и некоторые из
них получились на снимках смазанными, словно вибрировали. Снизу яйцо было
оплетено какими-то трубками и, видимо, проводами. Впрочем, на обычные
провода они не очень походили.
Люди провели серию опытов, спустив в башенку измерительные приборы, и
установили, что яйцо живое и во многих отношениях напоминает теплокровное
животное, хотя можно было ручаться, что жидкие его компоненты не имеют с
кровью ничего общего. Яйцо было мягким, не защищенным даже подобием
панциря, оно пульсировало и вибрировало, только тип вибрации не поддавался
определению. Однако волоски, покрывающие яйцо, шевелились без передышки.
И вновь они втащили плиту на место, а треногу со шкивом не тронули.
Биолог Говард сказал:
- Оно, несомненно, живое. Это какой-то организм, но я не убежден, что
это животное. Провода и трубки ведут в его нутро извне и в то же время,
могу ручаться, являются его частью. А посмотрите на эти - как прикажете их
назвать - то ли штифты, то ли панели, словно предназначенные для
подсоединения новых проводов...
- Непостижимо, - заявил Спенсер, - чтобы животное могло срастись с
механизмом. Взять, например, человека и его машины. Спору нет, они
трудятся совместно, но человек сохраняет свою индивидуальность, а машины,
может статься, свою. А ведь во многих случаях было бы выгоднее - если не
социально, то по крайней мере экономически - чтобы человек составлял с
машинами единое целое, чтобы они сплавились и стали, по существу, одним
организмом...
- По-моему, - сказал Дайер, - что-то в таком роде здесь и произошло.
- А в других башнях? - осведомился Эллис.
- Они могут быть соединены друг с другом, - предположил Спенсер, -
могут быть каким-то образом связаны между собой. Все восемь в принципе
способны представлять собой единый организм.
- Мы же не знаем, что там в других башнях, - напомнил Эллис.
- Это можно выяснить, - ответил Говард.
- Нет, нельзя, - возразил Спенсер. - Мы не смеем рисковать. Мы уже
шлялись вокруг гораздо дольше, чем позволяют простые меры
предосторожности. Мак со своей командой решили прогуляться, заметили башни
и осмотрели их - понятное дело, походя - а вернулись и забыли, как
запустить двигатели. Мы не вправе слоняться возле башен даже на минуту
дольше, чем необходимо. Уже и сейчас мы, быть может, утратили больше,
нежели подозреваем.
- Ты думаешь, - смешался Клайн, - что утрата памяти, которой мы,
возможно, подверглись, скажется позже? Что мы сами не знаем сейчас, какие
именно знания и навыки мы потеряли, а позже обнаружим, что утратили очень
многое?..
Спенсер ответил кивком.
- Именно так и случилось с Маком. Он, как и любой в составе его
команды, готов был поклясться, что может запустить двигатели, вплоть до
минуты, когда их действительно потребовалось запустить. Любой в машинной
команде считал, что запустить машины - дело само собой разумеющееся, точно
так же как мы считаем незыблемыми свои знания. Пока нам не потребуется
вызвать из памяти информацию какого-либо рода, мы не догадаемся, что
утратили о ней малейшее представление.
- Это яйцо... какая-то система связи, - заявил Ланг.
- Естественно, что вы так думаете. Вы же специалист по системам
связи.
- Там провода!
- А зачем тогда трубки? - осведомился Говард.
- У меня есть на этот счет гипотеза, - сообщил Спенсер. - По трубкам
доставляется пища.
- Трубки подсоединены к системе снабжения, - добавил Клайн. -
Допустим, баки с питательным раствором захоронены под землей.
- А не легче ли предположить, что эта штука питается через корни? -
вставил Говард. - Раз мы толкуем о баках с пищей, то вроде бы
подразумеваем, что эти штуки завезены с других планет. А они вполне могут
быть местного происхождения.
- Но как бы они тогда воздвигли башни? - спросил Эллис. - Если бы они
были местными, им пришлось бы возводить башни вокруг себя. Нет, башни
построил кто-то другой. Как фермер строит сарай, чтобы сохранить скот. Я
бы проголосовал за подземные баки с пищей.
Впервые с начала совещания подал голос Уоррен.
- Что заставляет вас склониться к идее системы связи?
Ланг пожал плечами.
1 2 3 4 5 6