Я
не понял ни слова, но, хотя это и может показаться невероятным, совершенно
точно знал смысл его речи.
- Не прикасайтесь ко мне! - потребовал незнакомец. - Уйдите прочь. Не
мешайте.
После этого он открыл дверцу и ступил на землю. Чет попятился,
остальные тоже. Наступило тягостное молчание, хотя за секунду до этого
толпа гудела, как пчелиный рой. По мере того как незнакомец шел по улице,
люди расступались перед ним. Чарли и полковник тоже отступили назад, давая
ему дорогу, и притиснули меня к машине. Незнакомец прошел всего в
каких-нибудь десяти шагах от женя, и я смог хорошенько рассмотреть его
лицо. На нем не было совершенно никакого выражения, а сердито-кислым оно
явно было от природы. Именно таким, как я представляю, мог бы выглядеть
средневековый инквизитор. При этом в незнакомце было еще что-то, что
трудно выразить словами. Он как бы оставлял ощущение какого-то необычного
запаха, хотя на самом деле от него ничем не пахло. Пожалуй, наиболее
точным для передачи этого ощущения будет запах святости, если таковой
вообще существует. От него словно бы исходило вибрирующее излучение,
которое действовало на органы чувств так же, как ультразвук воздействует
на собаку, хотя человек его и не слышит.
Незнакомец прошествовал мимо меня и направился дальше по улице сквозь
строй расступающихся людей. Шагал он медленно, отрешенно, так, как если бы
вокруг никого не было, и, очевидно, не замечал никого из нас. Зато все мы
не отрывали от него глаз, пока он не вышел из толпы и не повернул за угол.
Даже после этого мы еще какое-то время стояли, не двигаясь, словно бы в
растерянности, и только чей-то шепот вывел нас из транса. Толпа вновь
загудела, хотя куда более приглушенно, чем раньше.
Чьи-то пальцы жестко схватили меня за руку. Оглянувшись, я увидел,
что это Чарли. Впереди стоял полковник и не сводил с меня глаз. Его
напряженное лицо побледнело, а на лбу выступили капли пота.
- Джон, - тихо произнес Чарли, - нам нужно немедленно уединиться и
все обсудить.
Я обернулся к машине и увидел, что она уже стоит на земле и из нее
вылезает Джордж.
- Пошли, - сказал я ему.

Впереди, расталкивая людей, шел Чарли, за ним полковник Рейнольдс, а
мы с Джорджем замыкали шествие. Не произнеся ни слова, мы прошли к площади
и прямо через газон направились к зданию суда. Когда мы расположились в
кабинете Чарли, тот запер дверь и достал из ящика письменного стола
бутылку виски и четыре бумажных стаканчика, который он наполнил почти до
краев.
- Льда нет, - извинился он. - Впрочем, шут с ним, сейчас нужно как
раз что-нибудь покрепче.
Мы молча разобрали стаканчики, уселись, кто где сумел, и так же молча
залпом выпили неразбавленное виски.
- Вы что-нибудь поняли, полковник? - спросил Чарли.
- Было бы полезно побеседовать с пассажиром, - вместо ответа заметил
Рейнольдс. - Надеюсь, его постараются задержать.
- Не мешало бы, - согласился Чарли. - Хотя, убей меня бог, не
представляю, каким образом можно его взять.
- Он захватил нас врасплох, - заявил полковник. - В следующий раз мы
будем наготове. Заткнем уши ватой, чтобы не слышать его птичьей
тарабарщины...
- Едва ли этого будет достаточно, - возразил Чарли. - Кто-нибудь из
вас слышал, как он говорил?
- Он на самом деле говорил, - вставил я. - Произносил слова, но все
они были совершенно незнакомые. Какое-то непонятное щебетанье.
- И все же мы поняли, о чем он говорил, - не сдавался Чарли. - Каждый
из нас. Может быть, это была телепатия?
- Сомневаюсь, - скептически заметил полковник Рейнольдс. - Телепатия
вовсе не такая простая штука, как полагают многие.
- Скорее новый язык, - предположил я, - созданный на научной основе.
Звуки в нем подобраны так, чтобы вызывать определенные понятия. Если
хорошенько покопаться в семантике...
Чарли прервал меня, не дослушав мое весьма интересное предположение
относительно семантики, которое ему мало что говорило, ибо он в ней ничего
не смыслил.
- Джордж, что ты о нем знаешь?
С зажатым в изрядно грязной руке стаканчиком, вытянув ноги в носках
чуть ли не на середину кабинета, Джордж почти лежал в кресле и
благодушествовал. Не так уж много спиртного потребовалось, чтобы привести
его в расслабленное состояние.
- А ничего, - лениво произнес он.
- Но ведь ты же приехал с ним. Неужели он ничего тебе не рассказывал?
- За все время не проронил ни звука. Я как раз отъезжал, когда он
примчался и молча прыгнул рядом со мной, а потом...
- Откуда ты отъезжал?
- Ну, оттуда, где лежала куча всякого барахла. Она, пожалуй, занимала
несколько акров, да и ввысь было навалено порядочно. Вроде нашей площади
перед судом, только без газона, а просто мостовая, может, из бетона, а
может, из чего другого, но она тянулась во все стороны, и кругом, только
довольно далеко, стояли огромные дома.
- Ты узнал это место? - прервал выведенный из терпения Чарли.
- Так я же его прежде никогда не видел, - ответил Джордж, - ни на
картинках, ни так.
- Вот что, расскажи-ка нам все по порядку.

Джордж начал почти теми же словами, какими в свое время описывал мне
приключившееся с ним.
- Первый раз там лил такой дождь, что просто ужас. И было темновато,
вроде как бы вечер наступал, и я заметил только кучу всякой всячины.
Никаких зданий я не видел.
Мне он, правда, не говорил, что вообще что-то видел. Он утверждал,
что ни с того ни с сего очутился прямо в Уиллоу-Гроув на улице, и к нему
подъехала полицейская машина. Но я промолчал и продолжал слушать его
рассказ.
- Потом, когда Чет посадил меня в каталажку...
- Минуточку, минуточку, - остановил его Чарли. - Мне кажется, ты
кое-что пропустил. Где ты взял алмазы, картину и все прочее?
- Да из той кучи, что лежала там. - Дядюшка Джордж ничуть не
смутился. - Там было много всякой ерунды, и, если бы у меня хватило
времени, я бы выбрал кое-что получше. Но мне словно что-то шептало, что
все вот-вот кончится, да еще дождь лупил, холодный, как осенью, а само
место казалось каким то диковинным. Ну, я и взял первое, что подвернулось,
положил в карман. Потом смотрю - ведро с алмазами, только я не думал, что
они настоящие. А затем еще картину прихватил, а то моя Мирта все ныла, что
ей, видите ли, нужна первоклассная картина для столовой.
- После этого ты пошел домой?
- Ага, только я оказался на улице. Иду себе, ни кого не трогаю,
никаких законов не нарушаю...
- А что произошло второй раз?
- Это как я снова туда попал?
- Совершенно верно, - подтвердил Чарли.
- Первый раз это у меня получилось случайно. Сижу я в гостиной,
ботинки снял, потягиваю пиво, смотрю телевизор, и вдруг в седьмом периоде,
когда "Янки" уже провели двоих, и Мэнтл как... Послушайте, что произошло
дальше, я ведь так и не знаю. "Янки" выиграли?
- Выиграли, выиграли, - успокоил его Чарли.
Джордж удовлетворенно кивнул.
- Второй раз я вроде бы повторил все это. Дело даже не столько в том,
что меня посадили в камеру, сколько в несправедливости, ведь я ничего
такого не сделал. В общем, я уговорил Джона принести мне пива, устроился
поудобнее и решил немного промочить горло. Телевизора, конечно, там не
было, но я его очень ясно себе представил. И игру, все как было. У "Янки"
уже двое в "дому", Мантл выходит на удар - все это в уме, ясное дело, - и,
видно, оно и сработало. Я враз очутился на том месте, где лежала куча
всякого барахла, хотя это вовсе не было барахло на самом деле. Это все
были хорошие вещи. Некоторые из них вообще не поймешь для чего. Так вот,
они там лежали, и время от времени кто-нибудь подходил из тех высоченных
домов, - поверьте мне, до них было вовсе не два шага, это только казалось,
что они близко, - тащил что-нибудь в руках, бросал в общую кучу и шел
назад.
- Насколько я понимаю, во время второго посещения этого места вы
пробыли там значительно дольше, - вставил полковник.
- Дело было днем, да и дождь не лил как из ведра, - объяснил дядюшка
Джордж. - Само место уже не выглядело таким диковинным, хотя и казалось
унылым, точнее, пустынным. Людей не было видно, если не считать тех, кто
приходил что-нибудь бросить в общую кучу. Никто из них не обращал на меня
никакого внимания, они вели себя так, словно меня вообще не было. Сказать
по чести, я не знал, удастся ли еще раз побывать там, а много в руках не
унесешь, ну я и решил, что уж на этот раз торопиться не буду, сделаю все
как следует. Осмотрю всю кучу и выберу то, что мне нужно. Вернее, там было
много, чего бы мне хотелось, но я решил отобрать то, что понравилось
больше всего. Вот я и начал ходить вокруг кучи и брать разные вещи,
которые приглянулись, а потом попадалось что-нибудь еще лучше и
приходилось выбирать из отобранного. Иногда я сразу клал вещь назад, а
иногда оставил и бросал что-нибудь из взятого. Сами знаете, человек всего
не унесет, а у меня и так уже набрались полны руки. По краям той груды
лежало множество отличных вещиц. Один раз я было попытался взобраться
наверх за очень любопытной штуковиной, но там все было наведено кое-как,
и, когда я начал лезть, вся куча зашевелилась, и я побоялся, что она
свалится на меня. Я поскорее слез, как можно осторожнее, и потом
волей-неволей брал только то, что лежало внизу.
Рассказ дядюшки Джорджа настолько заинтересовал полковника
Рейнольдса, что он весь подался вперед, боясь пропустить хоть слово.
- Не могли бы вы описать, каковы были предметы в этой груде вещей?
- Ну, например, пара очков с какой-то нашлепкой на оправе. Я их
примерил, и мне сразу стало так радостно, что я просто испугался. Стоило
снять их, и я сразу перестал чувствовать себя счастливым. Еще раз надел, и
опять чуть ли не сомлел от счастья.
- Ты почувствовал себя счастливым? - переспросил Чарли. - Иными
словами, от очков ты опьянел?
- Да нет, я был счастлив вовсе не так, как бывает после доброй порции
виски. Просто счастлив, и все. Заботы, неприятности куда-то исчезли, мир
вдруг показался прекрасным, а жизнь - отличной. Была там еще одна вещица,
большой кусок стекла, квадратный, а может, и кубический. У гадалок бывают
похожие, только у них маленькие, круглые. Так вот, это стекло было такое
красивое, смотрел бы в него и смотрел. Нет, в нем ничего не отражалось,
как, скажем, в зеркале, и все равно казалось, что где-то глубоко внутри в
нем картина. Сначала мне только почудилось, будто это дерево, а потом
пригляделся - точно, дерево. Большой вяз, как тот, что рос во дворе у
моего деда, с гнездом иволги на кривой ветке. На этом тоже было гнездо
иволги, и сама птичка рядом сидела. Смотрю еще: ба, да ведь это тот самый
вяз, а за ним дом деда и загородка со сломанной жердью, и сам дед сидит на
траве, курит свою трубку из кукурузного початка. Значит, сообразил я,
стекло показывает все, что вы захотите. Сперва в нем было только дерево.
Стоило мне подумать про иволгу и про гнездо, и они тут как тут. Деда
вспомнил - и он сразу появился, хотя уже больше двадцати лет прошло, как
его похоронили. Я немного посмотрел на деда, а потом заставил себя
отвернуться. Уж очень я любил его, и тут, как увидел, сразу не по себе
стало. К этому времени я уже разобрался, что это было за стекло, и для
пробы подумал про пирог с тыквой. Ну, он тоже сразу появился, корочка
поджаристая и вся в пупырышках от масла. Про пиво еще вспомнил, и оно...
- Я не верю ни единому слову из всей этой сказки, - сказал Чарли.
- Продолжайте, - вмешался полковник. - Расскажите нам, что произошло
дальше.
- Ну, я обошел почти вокруг всей кучи, насобирал всякой всячины да и
обратно выкинул немало, и все равно у меня рук не хватало, еле тащил. И
карманы набил полнехоньки. А кое-что даже на шею повесил. Вдруг от домов
мчится машина, летит над землей совсем низко прямехонько ко мне...
- Вы имеете в виду машину, на которой приехали?
- Вот именно. А в ней сидит какой-то грустный старикан. Подъехал он к
куче, опустил машину не землю, вылез и назад заковылял. Тогда я подошел к
машине, положил все свое добро на заднее сиденье и подумал: "Вот, черт
возьми, как подвезло! Сколько еще добра можно ваять!" Конечно, сначала я
решил попробовать, сумею ли ею управлять, влез внутрь, туда, где
старикашка сидел, и оказалось, что это проще пареной репы. Я приподнял
машину над землей и двинулся потихоньку вдоль кучи; все вспомнить пытаюсь,
где я разные штуковины побросал: хотел вернуться, собрать их и сложить на
заднее сиденье. Вдруг слышу, кто-то бежит сзади. Обернулся - этот тип в
черном, что со мной приехал. Подбежал к машине, положил руку на борт и
плюхнулся рядом.
1 2 3 4 5 6