Я только заскользил еще быстрее и чуть не потерял равновесия.
Тут я уже перестал заботиться о нежном куполе Стью и сильно потянул за все нижние лямки, за которые мог ухватиться. Совершенно неожиданно парашют погас, а я стоял на легком полуденном ветерке.
– В чем дело? – отозвался Пол. – Ты что, не мог его удержать?
– Ну, я подумал, что лучше мне не обрывать ваши стропы об ограду и избавить вас от лишней работы.
Я быстренько отстегнул ремни.
– Стью, по-моему, сегодня тебе лучше не прыгать. Ветер что-то резковат. Ты, конечно, все равно хочешь прыгать, но сегодня тебе разумнее всего было бы посидеть на земле. Намного разумнее.
Мы свернули гигантский купол и отнесли его в затишье ангара.
– Тебе все же надо будет когда-нибудь совершить прыжок, Ричард, – сказал Пол. – Это ни с чем нельзя сравнить. Это настоящий полет. Попадаешь туда – и ни тебе двигателя, ничего. Только… ты. Усек? Непременно надо.
У меня никогда не было особого желания прыгать с парашютом, и болтовня Пола не вызвала во мне никакого энтузиазма.
– Когда-нибудь, – сказал я, – я этим займусь, когда у моего самолета отвалятся крылья. Я хочу начать прямо со свободного падения, а не проходить через все эти тренировки, которыми заставляют заниматься в парашютных школах. А пока что давай скажем, что я еще не вполне готов начать прыжковую карьеру.
Подъехал пикап Эла Синклера, а с ним на такси прибыл высокий, солидного вида мужик по имени Лорен Джилберт, владелец аэропорта. Лорен буквально не знал, как нам угодить. Он научился летать в пятьдесят лет, был совершенно без ума от полетов и только вчера сдал экзамен на право самолетовождения по приборам.
Наша политика требовала, чтобы мы покатали его бесплатно, поскольку он был хозяином аэропорта, и спустя десять минут биплан уже был в воздухе, в первый раз за этот день. Это был наш рекламный полет; самый первый, чтобы показать городу, что мы уже работаем и возим счастливых пассажиров, и почему бы им тоже не отправиться с нами в небо и не посмотреть на город?
Для каждого городка нам приходилось разрабатывать свою полетную схему, и для Райо это был взлет на запад, набор высоты на юг и восток с пологим разворотом влево, выравнивание на высоте 1000 футов, поворот обратно, круг над городом с разворотом вправо по дороге к посадочной полосе, крутые развороты на север, скольжение над телефонными проводами, посадка. Это составляло программу двенадцатиминутного полета, предоставляло пассажирам полный обзор родных мест, давало ощущение свободы полета и приключения, о котором можно рассказывать и что-нибудь наклеить в альбом.
– Просто здорово, – сказал Лорен, как только Стью открыл ему дверцу. – Знаете, я впервые, в жизни летал в самолете с открытой кабиной. Вот это настоящий полет. Чудесно. Ветер, знаете, и этот большой мотор там, вверху…
На велосипедах прикатили двое мальчишек, Холли и Блэки, и мы все вместе после полета Лорена отправились в контору.
– Хотите прокатиться, ребята? – спросил он их свысока.
– У нас денег нет, – сказал Холли. Это был паренек лет тринадцати, с яркими и любопытными глазами.
– Знаете, что я вам скажу? Вы придете сюда, вымоете и отполируете мою Цессну, а я заплачу за ваше катание. Идет?
Мальчики неловко отмалчивались.
– А… нет, спасибо, мистер Джилберт.
– То есть как это? Ребята, да ведь это может быть последний старый биплан, который вы когда-либо увидите! Вы же сможете говорить, что летали на биплане! А в мире осталось не так уж много людей, даже взрослых, которые могут сказать, что летали на настоящем биплане.
Снова молчание, и меня это удивило. Когда мне самому было тринадцать, я бы трудился над этой Цессной целый год, лишь бы покататься на самолете. На любом самолете.
– Блэки, ты как? Ты поможешь мне вымыть мой самолет, и будет тебе за это полет на старом биплане.
– Нет… спасибо…
Лорен уговаривал их изо всех сил. Я был поражен их боязнью. Но мальчики уставились глазами в пол и молчали.
Наконец, очень неохотно, Холли дал согласие на сделку, и Лорен перенес всю огневую мощь на Блэки.
– Блэки, а почему бы и тебе не полетать с Холли за компанию? Вы могли бы и вместе полететь.
– Не думаю…
– Что? Что ж, если малыш Холли летит, а ты нет, тогда ты маменькин сынок!
– Да, – спокойно сказал Блэки. – Но это неважно, потому что я старше.
Однако в конце концов всякое их сопротивление рухнуло под напором энтузиазма Лорена, и мальчики забрались в кабину, ожидая самого худшего. Мотор ожил, обдувая выхлопами их серьезные лица, и спустя минуту мы уже поднимались в небо. В тысяче футов над землей они вглядывались вниз через окантованный кожей край передней кабины, то и дело показывая на что-то и крича что-то друг другу, перекрывая шум мотора. К концу полета это уже были ветераны воздуха, хохочущие на крутых разворотах и без страха смотрящие прямо вниз, под крыло.
Выйдя из кабины и снова оказавшись на земле в полной безопасности, они держались с полным достоинства спокойствием.
– Это было здорово, мистер Джилберт. Здорово. Если хотите, мы придем, поработаем в субботу.
Трудно было сказать, запомнят ли они этот полет? Станет ли он для них когда-нибудь чем-то значительным? Придется мне вернуться сюда лет через двадцать, подумал я, и спросить, помнят ли они еще об этом.
Подъехал первый автомобиль, но они приехали смотреть, а не летать.
– А когда будут прыжки с парашютом? – спросил вышедший из машины мужчина. – Уже скоро?
– Сегодня слишком ветрено, – пояснил Стью.
– Не думаю, что мы сможем сегодня прыгать.
– То есть как это? Я столько проехал, чтобы увидеть прыжок с парашютом, и вот я здесь, а вы мне говорите, что слишком ветрено? Слушайте, ветра ведь почти нет! В чем дело? Вы прыгать, что ли, боитесь и решили просачковать?
В его тоне было достаточно огня, чтобы обжечь.
– Парень, как я рад, что ты приехал! – обратился я к нему, излучая добросердечие и вступаясь за юного Макферсона. – До чего же я рад тебя видеть! Мы уже боялись, что придется отменить сегодняшний прыжок из-за ветра, а тут на тебе, ты приехал. Отлично! Ты и сам сможешь прыгнуть вместо Стью. Мне всегда казалось, что этот парень немного трусоват, верно, Стью? – Чем больше я говорил, тем больше злился на этого типа. – Эй, Пол! У нас есть парашютист! Принеси-ка парашют и мы его наденем!
– Э, минуточку… – сказал тип.
– Ты с какой высоты хочешь прыгать, с трех тысяч или с четырех? Как скажешь, так мы и сделаем. Стью в качестве цели пользовался ветровым конусом, но если ты хочешь подобраться чуть поближе к проводам…
– Эй, приятель, прошу прощения. Я не хотел сказать, что я…
– Нет, все в порядке. Мы в самом деле рады, что нашли тебя. Без тебя у нас сегодня вовсе не было бы прыжков. Мы очень тебе признательны за то, что ты приехал и сделаешь это вместо нас.
Пол мгновенно понял, в чем дело, и поспешно принес парашют и шлем Стью.
– Да нет, я, пожалуй, не стану. Я уже понял насчет ветра, – сказал тип, махнул рукой и быстро отошел к своей машине.
Вся эта сцена была разыграна как по нотам, – настолько хорошо она получилась, – и я решил приберечь этот метод на случай, если снова придется отбиваться от недовольных зрителей, жаждущих увидеть прыжок с парашютом.
– А что бы ты сделал, если бы он не отступил? – поинтересовался Стью. – Что если бы он сказал, что хочет прыгнуть?
– Я бы сказал: «отлично», и непременно воткнул бы его в этот парашют. Да я был готов поднять его в воздух и вышвырнуть за борт.
Какое-то время люди сидели в своих машинах и наблюдали, не желая двинуться с места, пока к ним не подошел Стью.
– Смелее, отправьтесь полетать! – сказал он в одно из окошек. – Райо, вид с воздуха!
Фигура внутри покачала головой. – Лучше я посмотрю на это с земли.
Если это типичные нынешние развлекательные полеты, подумал я, то мы пропали; добрые старые дни действительно ушли в прошлое.
Наконец, примерно в половине шестого, подъехал бесстрашный пожилой фермер.
– У меня хозяйство в двух милях отсюда. Прокатите меня туда, я взгляну на него с высоты.
– Непременно, – ответил я.
– Во что это мне обойдется?
– Три доллара наличными, в американских деньгах.
– Тогда чего мы еще ждем, молодой человек?
Ему было никак не меньше семидесяти, но он буквально прожил этот полет. С развевающимися на ветру белыми, как снег, волосами он показывал сначала куда лететь, потом где снизиться над домом и амбаром. Ферма была такой же аккуратной и хорошенькой, как на рекламном плакате для путешественников по Висконсину: яркая зеленая трава, ослепительно белый дом, ярко-красный амбар, ярко-желтое сено на сеновале. Мы сделали два круга, заставив выбежать на траву какую-то женщину, машущую рукой. Он отчаянно замахал ей в ответ и продолжал это делать, пока мы летели обратно.
– Полет был хорош, молодой человек, – сказал он, когда Стью помог ему выбраться из кабины. – Лучше потратить эти три доллара я бы не мог. В первый раз я побывал в воздухе на такой вот машине. Вы теперь заставили меня пожалеть, что я не сделал этого намного раньше.
Этот полет дал хорошее начало нашему дню, и после него и до самого заката я не покидал кабины, оставаясь на земле ровно столько, сколько надо было, чтобы посадить новых пассажиров.
Стью быстро постиг кое-какие секреты психологии пассажиров и начал их спрашивать: «Как вам это понравилось», когда те выходили из кабины. Их явное удовольствие и безумный энтузиазм убеждали сомневающихся рискнуть и отправиться в полет.
Несколько пассажиров подходили после полета к моей кабине и спрашивали, где они могут научиться летать, и сколько могло бы стоить обучение. Правы были Эл и Лорен, считая, что мы могли кое-что сделать для летного дела в Райо. Еще один самолет, припаркованный у посадочной полосы, увеличил бы частоту полетов на 25 процентов, три самолета удвоили бы эту цифру. Но таковы уж бродячие пилоты – в один день прилетают и улетают, и мы так никогда и не узнали, что происходило в Райо после нашего отлета.
Солнце садилось все ниже. Мы с Полом ради забавы взлетели еще раз, чтобы полетать строем, и видели, как внизу, на темных улицах, понемногу загораются огоньки. Когда мы сели, подруливать пришлось в почти полной темноте, и мы чувствовали себя так, словно работали гораздо дольше, чем полдня.
Мы зачехлили самолеты, уплатили по счету за горючее, и в тот самый момент, когда мы все уже упаковались в спальные мешки, а Стью выбрался по просьбе старших товарищей из своего мешка, чтобы выключить свет, я заметил глаза-бусинки, следящие за мной из-под ящика с инструментами у двери.
– Эй, братцы, – сказал я. – У нас тут мышка.
– Где ты видишь мышь? – спросил Пол.
– Ящик с инструментами. Под ним.
– Убей ее. Врежь ей ботинком, Стью.
– ПОЛ, АХ ТЫ КРОВОЖАДНЫЙ УБИЙЦА; – завопил я. – Никаких убийств в этом доме! Только возьмись за этот ботинок, Стью, и тебе придется иметь дело и со мной, и с этой мышью.
– Тогда выгони ее куда-нибудь, – сказал Пол, – если тебе уж так этого хочется.
– Нет! – заявил я. Малышка заслуживает того, чтобы иметь крышу над головой. А как бы тебе понравилось, если бы кто-нибудь выгнал тебя на холод?
Снаружи не холодно, – брюзгливо заметил Пол.
– Дело здесь в принципе. Она была здесь до того, как мы сюда прибыли. Это больше ее место, чем наше.
– Ладно, ладно, – сказал он. – Оставим мышь здесь. Пусть по нам бегает. Но если она станет бегать по мне, я ей врежу!
Стью послушно выключил свет и снова зарылся на полу в свои кушеточные подушки.
Какое-то время мы еще поговорили в темноте о том, какие у нас добрые хозяева, да и вообще весь городок, если на то пошло.
– А ты заметил, что мы здесь не катали ни одной женщины или почти ни одной? – спросил Пол. – Среди пассажиров была всего лишь одна женщина. А в Прейри их у нас было полно.
– Мы там и денег целую кучу заработали, не то что здесь, – сказал я.
– А что, кстати, у нас там вообще получилось, Стью?
Он выдал нам статистику, – Семнадцать пассажиров. Пятьдесят один доллар. Само собой, девятнадцать мы истратили на топливо. Так что… – он помолчал, занимаясь подсчетами, – на сегодня примерно по десятке на брата.
– Неплохо, – сказал Пол. – Десять зеленых за три часа. В будний день. Получается примерно пятьдесят долларов в неделю, со всеми расходами, кроме питания, и это без субботы и воскресенья. Ого! Да этим можно зарабатывать себе на жизнь!
Мне очень хотелось ему верить.
Глава 5
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО первым делом загорелся Пол Хансен. Он полностью закупорился в своем спальном мешке, а из верхней его части, как раз из-под краешка его шляпы вилась струйка дыма.
– ПОЛ! ТЫ ГОРИШЬ!
Он не пошевельнулся. После короткой напряженной паузы он ответил:
– Я курю сигарету.
– С самого утра? Еще до того, как подняться? Парень, я уж было подумал, что ты горишь!
– Послушай, – сказал он, – не доставай ты меня с этими сигаретами.
– Ладно, извини.
Я обвел взглядом помещение, и с этой низкой точки оно больше было похоже на давно не чищенный мусорный ящик, чем когда-либо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Тут я уже перестал заботиться о нежном куполе Стью и сильно потянул за все нижние лямки, за которые мог ухватиться. Совершенно неожиданно парашют погас, а я стоял на легком полуденном ветерке.
– В чем дело? – отозвался Пол. – Ты что, не мог его удержать?
– Ну, я подумал, что лучше мне не обрывать ваши стропы об ограду и избавить вас от лишней работы.
Я быстренько отстегнул ремни.
– Стью, по-моему, сегодня тебе лучше не прыгать. Ветер что-то резковат. Ты, конечно, все равно хочешь прыгать, но сегодня тебе разумнее всего было бы посидеть на земле. Намного разумнее.
Мы свернули гигантский купол и отнесли его в затишье ангара.
– Тебе все же надо будет когда-нибудь совершить прыжок, Ричард, – сказал Пол. – Это ни с чем нельзя сравнить. Это настоящий полет. Попадаешь туда – и ни тебе двигателя, ничего. Только… ты. Усек? Непременно надо.
У меня никогда не было особого желания прыгать с парашютом, и болтовня Пола не вызвала во мне никакого энтузиазма.
– Когда-нибудь, – сказал я, – я этим займусь, когда у моего самолета отвалятся крылья. Я хочу начать прямо со свободного падения, а не проходить через все эти тренировки, которыми заставляют заниматься в парашютных школах. А пока что давай скажем, что я еще не вполне готов начать прыжковую карьеру.
Подъехал пикап Эла Синклера, а с ним на такси прибыл высокий, солидного вида мужик по имени Лорен Джилберт, владелец аэропорта. Лорен буквально не знал, как нам угодить. Он научился летать в пятьдесят лет, был совершенно без ума от полетов и только вчера сдал экзамен на право самолетовождения по приборам.
Наша политика требовала, чтобы мы покатали его бесплатно, поскольку он был хозяином аэропорта, и спустя десять минут биплан уже был в воздухе, в первый раз за этот день. Это был наш рекламный полет; самый первый, чтобы показать городу, что мы уже работаем и возим счастливых пассажиров, и почему бы им тоже не отправиться с нами в небо и не посмотреть на город?
Для каждого городка нам приходилось разрабатывать свою полетную схему, и для Райо это был взлет на запад, набор высоты на юг и восток с пологим разворотом влево, выравнивание на высоте 1000 футов, поворот обратно, круг над городом с разворотом вправо по дороге к посадочной полосе, крутые развороты на север, скольжение над телефонными проводами, посадка. Это составляло программу двенадцатиминутного полета, предоставляло пассажирам полный обзор родных мест, давало ощущение свободы полета и приключения, о котором можно рассказывать и что-нибудь наклеить в альбом.
– Просто здорово, – сказал Лорен, как только Стью открыл ему дверцу. – Знаете, я впервые, в жизни летал в самолете с открытой кабиной. Вот это настоящий полет. Чудесно. Ветер, знаете, и этот большой мотор там, вверху…
На велосипедах прикатили двое мальчишек, Холли и Блэки, и мы все вместе после полета Лорена отправились в контору.
– Хотите прокатиться, ребята? – спросил он их свысока.
– У нас денег нет, – сказал Холли. Это был паренек лет тринадцати, с яркими и любопытными глазами.
– Знаете, что я вам скажу? Вы придете сюда, вымоете и отполируете мою Цессну, а я заплачу за ваше катание. Идет?
Мальчики неловко отмалчивались.
– А… нет, спасибо, мистер Джилберт.
– То есть как это? Ребята, да ведь это может быть последний старый биплан, который вы когда-либо увидите! Вы же сможете говорить, что летали на биплане! А в мире осталось не так уж много людей, даже взрослых, которые могут сказать, что летали на настоящем биплане.
Снова молчание, и меня это удивило. Когда мне самому было тринадцать, я бы трудился над этой Цессной целый год, лишь бы покататься на самолете. На любом самолете.
– Блэки, ты как? Ты поможешь мне вымыть мой самолет, и будет тебе за это полет на старом биплане.
– Нет… спасибо…
Лорен уговаривал их изо всех сил. Я был поражен их боязнью. Но мальчики уставились глазами в пол и молчали.
Наконец, очень неохотно, Холли дал согласие на сделку, и Лорен перенес всю огневую мощь на Блэки.
– Блэки, а почему бы и тебе не полетать с Холли за компанию? Вы могли бы и вместе полететь.
– Не думаю…
– Что? Что ж, если малыш Холли летит, а ты нет, тогда ты маменькин сынок!
– Да, – спокойно сказал Блэки. – Но это неважно, потому что я старше.
Однако в конце концов всякое их сопротивление рухнуло под напором энтузиазма Лорена, и мальчики забрались в кабину, ожидая самого худшего. Мотор ожил, обдувая выхлопами их серьезные лица, и спустя минуту мы уже поднимались в небо. В тысяче футов над землей они вглядывались вниз через окантованный кожей край передней кабины, то и дело показывая на что-то и крича что-то друг другу, перекрывая шум мотора. К концу полета это уже были ветераны воздуха, хохочущие на крутых разворотах и без страха смотрящие прямо вниз, под крыло.
Выйдя из кабины и снова оказавшись на земле в полной безопасности, они держались с полным достоинства спокойствием.
– Это было здорово, мистер Джилберт. Здорово. Если хотите, мы придем, поработаем в субботу.
Трудно было сказать, запомнят ли они этот полет? Станет ли он для них когда-нибудь чем-то значительным? Придется мне вернуться сюда лет через двадцать, подумал я, и спросить, помнят ли они еще об этом.
Подъехал первый автомобиль, но они приехали смотреть, а не летать.
– А когда будут прыжки с парашютом? – спросил вышедший из машины мужчина. – Уже скоро?
– Сегодня слишком ветрено, – пояснил Стью.
– Не думаю, что мы сможем сегодня прыгать.
– То есть как это? Я столько проехал, чтобы увидеть прыжок с парашютом, и вот я здесь, а вы мне говорите, что слишком ветрено? Слушайте, ветра ведь почти нет! В чем дело? Вы прыгать, что ли, боитесь и решили просачковать?
В его тоне было достаточно огня, чтобы обжечь.
– Парень, как я рад, что ты приехал! – обратился я к нему, излучая добросердечие и вступаясь за юного Макферсона. – До чего же я рад тебя видеть! Мы уже боялись, что придется отменить сегодняшний прыжок из-за ветра, а тут на тебе, ты приехал. Отлично! Ты и сам сможешь прыгнуть вместо Стью. Мне всегда казалось, что этот парень немного трусоват, верно, Стью? – Чем больше я говорил, тем больше злился на этого типа. – Эй, Пол! У нас есть парашютист! Принеси-ка парашют и мы его наденем!
– Э, минуточку… – сказал тип.
– Ты с какой высоты хочешь прыгать, с трех тысяч или с четырех? Как скажешь, так мы и сделаем. Стью в качестве цели пользовался ветровым конусом, но если ты хочешь подобраться чуть поближе к проводам…
– Эй, приятель, прошу прощения. Я не хотел сказать, что я…
– Нет, все в порядке. Мы в самом деле рады, что нашли тебя. Без тебя у нас сегодня вовсе не было бы прыжков. Мы очень тебе признательны за то, что ты приехал и сделаешь это вместо нас.
Пол мгновенно понял, в чем дело, и поспешно принес парашют и шлем Стью.
– Да нет, я, пожалуй, не стану. Я уже понял насчет ветра, – сказал тип, махнул рукой и быстро отошел к своей машине.
Вся эта сцена была разыграна как по нотам, – настолько хорошо она получилась, – и я решил приберечь этот метод на случай, если снова придется отбиваться от недовольных зрителей, жаждущих увидеть прыжок с парашютом.
– А что бы ты сделал, если бы он не отступил? – поинтересовался Стью. – Что если бы он сказал, что хочет прыгнуть?
– Я бы сказал: «отлично», и непременно воткнул бы его в этот парашют. Да я был готов поднять его в воздух и вышвырнуть за борт.
Какое-то время люди сидели в своих машинах и наблюдали, не желая двинуться с места, пока к ним не подошел Стью.
– Смелее, отправьтесь полетать! – сказал он в одно из окошек. – Райо, вид с воздуха!
Фигура внутри покачала головой. – Лучше я посмотрю на это с земли.
Если это типичные нынешние развлекательные полеты, подумал я, то мы пропали; добрые старые дни действительно ушли в прошлое.
Наконец, примерно в половине шестого, подъехал бесстрашный пожилой фермер.
– У меня хозяйство в двух милях отсюда. Прокатите меня туда, я взгляну на него с высоты.
– Непременно, – ответил я.
– Во что это мне обойдется?
– Три доллара наличными, в американских деньгах.
– Тогда чего мы еще ждем, молодой человек?
Ему было никак не меньше семидесяти, но он буквально прожил этот полет. С развевающимися на ветру белыми, как снег, волосами он показывал сначала куда лететь, потом где снизиться над домом и амбаром. Ферма была такой же аккуратной и хорошенькой, как на рекламном плакате для путешественников по Висконсину: яркая зеленая трава, ослепительно белый дом, ярко-красный амбар, ярко-желтое сено на сеновале. Мы сделали два круга, заставив выбежать на траву какую-то женщину, машущую рукой. Он отчаянно замахал ей в ответ и продолжал это делать, пока мы летели обратно.
– Полет был хорош, молодой человек, – сказал он, когда Стью помог ему выбраться из кабины. – Лучше потратить эти три доллара я бы не мог. В первый раз я побывал в воздухе на такой вот машине. Вы теперь заставили меня пожалеть, что я не сделал этого намного раньше.
Этот полет дал хорошее начало нашему дню, и после него и до самого заката я не покидал кабины, оставаясь на земле ровно столько, сколько надо было, чтобы посадить новых пассажиров.
Стью быстро постиг кое-какие секреты психологии пассажиров и начал их спрашивать: «Как вам это понравилось», когда те выходили из кабины. Их явное удовольствие и безумный энтузиазм убеждали сомневающихся рискнуть и отправиться в полет.
Несколько пассажиров подходили после полета к моей кабине и спрашивали, где они могут научиться летать, и сколько могло бы стоить обучение. Правы были Эл и Лорен, считая, что мы могли кое-что сделать для летного дела в Райо. Еще один самолет, припаркованный у посадочной полосы, увеличил бы частоту полетов на 25 процентов, три самолета удвоили бы эту цифру. Но таковы уж бродячие пилоты – в один день прилетают и улетают, и мы так никогда и не узнали, что происходило в Райо после нашего отлета.
Солнце садилось все ниже. Мы с Полом ради забавы взлетели еще раз, чтобы полетать строем, и видели, как внизу, на темных улицах, понемногу загораются огоньки. Когда мы сели, подруливать пришлось в почти полной темноте, и мы чувствовали себя так, словно работали гораздо дольше, чем полдня.
Мы зачехлили самолеты, уплатили по счету за горючее, и в тот самый момент, когда мы все уже упаковались в спальные мешки, а Стью выбрался по просьбе старших товарищей из своего мешка, чтобы выключить свет, я заметил глаза-бусинки, следящие за мной из-под ящика с инструментами у двери.
– Эй, братцы, – сказал я. – У нас тут мышка.
– Где ты видишь мышь? – спросил Пол.
– Ящик с инструментами. Под ним.
– Убей ее. Врежь ей ботинком, Стью.
– ПОЛ, АХ ТЫ КРОВОЖАДНЫЙ УБИЙЦА; – завопил я. – Никаких убийств в этом доме! Только возьмись за этот ботинок, Стью, и тебе придется иметь дело и со мной, и с этой мышью.
– Тогда выгони ее куда-нибудь, – сказал Пол, – если тебе уж так этого хочется.
– Нет! – заявил я. Малышка заслуживает того, чтобы иметь крышу над головой. А как бы тебе понравилось, если бы кто-нибудь выгнал тебя на холод?
Снаружи не холодно, – брюзгливо заметил Пол.
– Дело здесь в принципе. Она была здесь до того, как мы сюда прибыли. Это больше ее место, чем наше.
– Ладно, ладно, – сказал он. – Оставим мышь здесь. Пусть по нам бегает. Но если она станет бегать по мне, я ей врежу!
Стью послушно выключил свет и снова зарылся на полу в свои кушеточные подушки.
Какое-то время мы еще поговорили в темноте о том, какие у нас добрые хозяева, да и вообще весь городок, если на то пошло.
– А ты заметил, что мы здесь не катали ни одной женщины или почти ни одной? – спросил Пол. – Среди пассажиров была всего лишь одна женщина. А в Прейри их у нас было полно.
– Мы там и денег целую кучу заработали, не то что здесь, – сказал я.
– А что, кстати, у нас там вообще получилось, Стью?
Он выдал нам статистику, – Семнадцать пассажиров. Пятьдесят один доллар. Само собой, девятнадцать мы истратили на топливо. Так что… – он помолчал, занимаясь подсчетами, – на сегодня примерно по десятке на брата.
– Неплохо, – сказал Пол. – Десять зеленых за три часа. В будний день. Получается примерно пятьдесят долларов в неделю, со всеми расходами, кроме питания, и это без субботы и воскресенья. Ого! Да этим можно зарабатывать себе на жизнь!
Мне очень хотелось ему верить.
Глава 5
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО первым делом загорелся Пол Хансен. Он полностью закупорился в своем спальном мешке, а из верхней его части, как раз из-под краешка его шляпы вилась струйка дыма.
– ПОЛ! ТЫ ГОРИШЬ!
Он не пошевельнулся. После короткой напряженной паузы он ответил:
– Я курю сигарету.
– С самого утра? Еще до того, как подняться? Парень, я уж было подумал, что ты горишь!
– Послушай, – сказал он, – не доставай ты меня с этими сигаретами.
– Ладно, извини.
Я обвел взглядом помещение, и с этой низкой точки оно больше было похоже на давно не чищенный мусорный ящик, чем когда-либо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30