Мой главстаршина не задавал вам вопрос, а выражал мнение. Тем не менее я удивлен. Я бы подумал, что ваши фермы могли бы поддержать городское население.
— Это должно бы быть им по силам, сэр, — долгую минуту Баннерс ехал в мрачном молчании. — Но нет никакого транспорта. Народ здесь, а большая часть обрабатываемой земли находится в пятистах милях вглубь материка. Есть и ближе пригодная для обработки земля, но она не расчищена. Наши поселенцы хотели убраться подальше от Рефьюджа и Бюрпера. У нас есть железная дорога, но ее без конца взрывают бандитские шайки. Мы не можем полагаться на продукцию Хэдли в сохранении жизни Рефьюджа. На Хэдли миллион населения и половина его набита в один этот неуправляемый город.
Они приближались к огромному чашеобразному строению, соединенному с массивным квадратом каменной крепости. Фалькенберг внимательно изучил их, а затем спросил что это за здания.
— Наши стадионы, — ответил Баннерс. На сей раз в его голосе не было никакой гордости. — Его построил нам КД. Мы скорей бы предпочли новый плавильный завод, но получили стадион, который может вместить сто тысяч человек.
— Построенный, как я думаю компанией «ГЛК Констракшн энд Девелопмент», — сказал Фалькенберг.
— Да… Откуда вы знаете?
— По-моему, я это где-то видел. — Он не видел, но догадаться было легко: ГЛК принадлежала акционерной компании, которая в свою очередь принадлежала семейству Бронсонов. Было достаточно легко понять, почему посланная Гранд Сенатом помощь, в конечном итоге использовалась на то, в чем могла принять участие ГЛК.
— У нас есть очень приличные спортивные команды, — зло сказал Баннерс. — Здание рядом с ним — Президентский Дворец. Его архитектура совершенно функциональна.
Перед ними вырисовывались смутные очертания дворца, приземистого и массивного. Он походил скорей на крепость, чем на столичное здание.
По мере их приближения к дворцу город становился все более густонаселенным. Здания здесь были по большей мере из камня и литого бетона, а не из дерева. Немногие были более трех этажей в высоту, так что Рефьюдж далеко расползался вдоль берега. За пределами дворцовостадионного комплекса плотность населения стремительно возрастала. Баннерс внимательно смотрел вперед, когда они ехали по широким улицам, но казался менее нервозным, чем в районе доков.
Рефьюдж был городом контрастов. Улицы были прямые и широкие и тут, по-видимому, существовала хорошая система удаления отходов, но нижние этажи зданий были открытыми лавками, а тротуары заставлены лотками. Мимо этих киосков и лавок двигалась толпа пешеходов.
По-прежнему не было ни моторного транспорта, ни движущихся тротуаров. Вместе с совершенно функциональными фонарями и водозаборными колонками были поставлены с частыми интервалами ясли для лошадей и коновязи. Немногие признаки технологии контрастировали с общим примитивным видом города.
На уличном переходе пробивал себе дорогу сквозь толпу контингент людей в форме. Фалькенберг внимательно посмотрел на них, а затем на Баннерса:
— Ваши солдаты?
— Нет, сэр. Это форма дома Гленна Фостера. Официально они — неорганизованные резервы Президентской Гвардии, но тем не менее это частные войска. — Баннерс зло рассмеялся. — Звучит словно из какого-то исторического романа, не правда ли? Мы почти вернулись к феодализму, полковник Фалькенберг. Всякий достаточно богатый держит наемных телохранителей. Они в ы н у ж д е н ы. Преступные шайки настолько сильны, что полиция не пытается поймать тех, кто под организованной защитой, а судьи не карают их, если те попадутся.
— А частные телохранители в свою очередь сами становятся бандами?
Баннерс остро поглядел на него.
— Да, сэр. Вы видели такое и раньше?
— Да, я видел такое и раньше.
Баннерс был не в состоянии разобрать выражение лица Фалькенберга.
Глава ШЕСТАЯ
Они въехали в президентский дворец и получили честь от солдат в синей форме. Фалькенберг заметил надраенное оружие и четкую вымуштрованность Президентской Гвардии. Здесь на посту были хорошо обученные солдаты, но часть-то была маленькая. Фалькенбергу хотелось знать, смогут ли они так же хорошо драться, как стоять на посту. Они были местными гражданами, верными Хэдли и были непохожи на привычных ему Десантников КД.
Его провели через серию комнат в каменной крепости. В каждой имелись металлические двери и некоторые были кордегардиями. Фалькенберг не видел никаких признаков правительственной деятельности, пока они не прошли через внешние слои огромного дворца в открытый двор, а через него во внутреннее здание.
Здесь было полно народа. Клерки носились по коридорам, а девушки, задрапированные в тоги модные на Земле много лет назад, сидели за столами по кабинетам. Большинство, казалось, упаковывало содержимое столов в ящики, а другие шныряли по коридорам. Некоторые кабинеты были пустыми, а их столы покрыты легкой пылью, а перед ними были свалены передвижные пластмассовые ящики.
У кабинета Президента было две приемных, сам Президент Будро был высоким худощавым мужчиной с рыжими тонкими усами и быстрыми жестами. Когда их ввели в эту чересчур изукрашенную комнату, Президент оторвался от кипы бумаг, но глаза его не сразу сфокусировались на посетителях. Его лицо было маской беспокойства и озабоченности.
— Полковник Джон Кристиан Фалькенберг, сэр, — доложил Баннерс. — И главстаршина Кальвин.
Будро поднялся на ноги.
— Рад вас видеть, Фалькенберг, — выражение его лица говорило им иное; он посмотрел на своих посетителей с легким отвращением и знаком велел Баннерсу покинуть кабинет. Когда дверь закрылась, он спросил:
— Сколько вы привезли с собой людей?
— Десять, мистер Президент. Всех, кого могли провести на борт ракетоносца, не возбуждая подозрений. Нам повезло, что и столько-то смогли. Гранд Сенат направил в погрузочные доки инспекторов, проверять нарушения антинаемнического кодекса. Если бы мы не дали взятку портовому чиновнику, чтобы тот отвлек инспектора, нас бы здесь не было вообще. Мы с Кальвином отправились бы на Танит ссыльными.
— Понимаю, — судя по выражению лица, он не был удивлен. Джон подумал, что Будро был бы больше доволен, если бы инспектор его поймал. Президент нервно побарабанил пальцами по столу. — Наверное, этого хватит. Как я понял, корабль, которым вы прибыли, привез так же Десантников, собравшихся добровольно поселится на Хэдли. Они должны создать ядро превосходных полицейских сил. Хорошие солдаты?
— Это был демобилизованный батальон, — ответил Фалькенберг. — Это солдаты, которые больше не нужны Кодоминиуму. Могут быть поскребыши со всех гауптвахт на двадцати планетах. Нам повезет, если во всей компании хоть один настоящий солдат.
Лицо Будро вернулось к прежней маске отчаяния. Было видно, что надежда покинула его.
— У вас наверняка есть свои собственные войска, — заметил Фалькенберг.
Будро поднял кипу бумаг.
— Все они здесь. Я как раз просматривал их, когда вы вошли. — Он протянул рапорт Фалькенбергу. — В них мало обнадеживающего, полковник. Я никогда не думал, что существует военное решение проблем Хэдли и это подтверждает тот страх. Если у вас только десять человек плюс батальон Десантников-мародеров, военный вопрос не стоит даже рассматривать.
Будро вернулся в свое кресло. Его руки беспокойно бегали по морю бумаг на столе.
— Будь я на вашем месте, Фалькенберг, я бы вернулся на ту шлюпку ВКФ и забыл про Хэдли.
— А почему вы этого не сделаете?
— Потому что Хэдли мой дом! Никакой сброд не выгонит меня с плантации, которую мой дед создал собственными руками. Они не заставят меня сбежать. — Будро стиснул руки вместе, пока костяшки пальцев не побелели от напряжения, но когда он снова заговорил, голос его был спокойным. — У вас здесь ничего не поставлено на кон, а у меня стоит.
Фалькенберг взял рапорт со стола и полистал его, прежде чем передать Кальвину.
— Мы проделали долгий путь, мистер Президент. Вы можете с таким же успехом рассказать нам в чем заключается проблема, прежде чем я отчалю.
Будро кисло кивнул. Рыжие усы дернулись и он разгладил их.
— Она достаточно проста. Внешняя причина вашего пребывания здесь, причина, данная нами Министерству Колоний для позволения вербовать нам планетные полицейские силы, — это бандитские шайки в горах. Никто не знает, сколько их там, но они достаточно сильны, чтобы нападать на фермы. Они также прерывают сообщение Рефьюджа с провинцией когда захотят.
— Да, — Фалькенберг стоял перед столом, потому что его не пригласили сесть. Если его это и беспокоило, то внешне ничем не проявлялось. — Партизанствующие гангстеры не имеют никаких шансов, если у них нет политической базы.
Будро кивнул.
— Но, как вам сказал вице-президент Брэдфорд, настоящая проблема не в них. — Голос Президента был сильный, но в нем имелась нотка раздражительности, словно он привык, что его выводы всегда оспаривались и ждал, что Фалькенберг за это примется. — На самом деле, бандитов мы могли бы пережить, но они получили политическую поддержку у Партии Свободы. Моя Прогрессивная Партия больше ее, но прогрессисты рассеяны по всей планете. ПС же сосредоточена прямо здесь, в Рефьюдже и у них тут бог знает сколько избирателей и примерно сорок тысяч активистов, которых они могут сконцентрировать, когда бы им не вздумалось устроить беспорядки.
— У вас очень часто бывают беспорядки? — спросил Джон.
— Слишком часто. Их мало чем обуздаешь. У меня триста солдат в Президентской Гвардии, но они рекрутированы и обучены КД, вроде юного Баннерса. От них мало пользы в прекращении беспорядков и в любом случае они верны своей работе, а не мне. У ПС есть в гвардии свои люди.
— Значит, мы можем вычеркнуть Президентскую Гвардию, когда дело дойдет до укрощения Партии Свободы, — заметил Джон.
— Да, — Будро невесело усмехнулся. — Потом есть полиция. Всей моей полицией командуют офицеры КД, которые уезжают. Мой административный аппарат был набран и обучен Бюрпером и всех компетентных людей отозвали на Землю.
— Я вижу, что это создает проблему.
— Проблему? Это невозможное положение. Не осталось никого, умеющего управлять, но эта работа досталась мне и все другие хотят ее получить. Я могу наскрести тысячу активистов и еще пятнадцать тысяч членов партии, которые будут сражаться за нас, если положение станет отчаянным, но они совершенно не обучены. Как они могут устоять перед срока тысячами ПС?
— Вы серьезно верите, что Партия Свободы подымет бунт?
— Как только уберется КД, можете на это рассчитывать. Они потребовали собрать новый конституционный съезд, сразу после отбытия губернатора Кодоминиума. Если мы не дадим им съезда, они поднимут бунт и увлекут за собой много колеблющихся. В конце концов что неразумного в съезде, когда отбудет колониальный губернатор?
— Понимаю.
— А если мы дадим им съезд, какого они хотят, то они будут тянуть резину, пока на нем не останется никого, кроме их сторонников. Моя Партия состоит из работающих избирателей. Как они смогут оставаться столько дней? А безработные ПС будут заседать, пока не выбросят прогрессистов из правительства. А коль они придут к власти, они разрушат планету. При таких обстоятельствах я не вижу, что может сделать для нас военный, но вице-президент Брэдфорд настоял, чтобы мы наняли вас.
— Наверное, мы сможем что-нибудь придумать, — гладко сказал Фалькенберг. — У меня нет опыта в управлении, как таковом, но Хэдли не уникальна. Я так понял, что партия прогрессистов это старые поселенцы?
— И да и нет. Прогрессивная партия хочет провести индустриализацию Хэдли, а некоторые из наших сельских семей против. Но мы хотим провести ее немедленно. Мы закроме большинство рудников и будем добывать столько тория, сколько надо продать для получения основного промышленного оборудования. Остальные я хочу сохранить для наших собственных плавильных генераторов, потому что позже нам это понадобится.
— Мы хотим развивать сельское хозяйство и транспорт и урезать основной рацион граждан так, чтобы у нас была правильная энергия, доступная для нашей новой промышленности. Я хочу закрыть производство сервиса и ширпотреба и не открывать его, пока мы не сможем себе этого позволить. — Голос Будро поднялся, глаза его сверкали, теперь было легче понять, почему он стал популярен. Он верил в свое дело. — Мы хотим создать орудия самообеспечивающегося мира и прожить без всякого Кодоминиума, пока мы не сможем вновь присоединится к Человечеству как равные! — Будро оборвал себя и нахмурился. — Извините. Не собирался закатывать речь. Садитесь, что вы?
— Благодарю вас, — Фалькенберг сел в тяжелое кожаное кресло и оглядел помещение. Мебель была вычурной и доставить с Земли обстановку кабинета стоило целое состояние, но большая часть ее была безвкусной — скорее броской, чем элегантной. Министерство Колоний делало много вещей подобного сорта и Фалькенберг гадал, какому Гранд Сенатору принадлежала фирма снабжавшая всех конторской мебелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35