– Кофе. Нам понадобится много кофе. Свалилась нам на голову задачка…
– Что же мне теперь делать? – спросил Мори.
Элон пожал плечами, потом неожиданно улыбнулся.
– А что ты можешь сделать? – спросил он почти весело. – По-моему, хватит того, что ты уже успел сделать. Ну, еще можешь выпить кофе. Только что, – объяснил он, – я позвонил моему судебному секретарю. Он будет здесь с минуты на минуту. Его зовут Джим. Мы его порасспросим о кое-каких секретах и тогда подумаем, как быть.
Шерри подошла к Мори и села рядом.
– Не волнуйся так, – сказала она просто, но для Мори эти слова были как бальзам на сердце. В самом деле, подумал он, сжав Шеррины тонкие пальчики, какого черта!? Почему я должен волноваться? Самое страшное наказание, которое мне грозит, – разжалование на два класса. И что в этом такого?
Непроизвольно он поморщился, припомнив свои не столь уж давние мучения в первом классе и что в первом классе было «такого».
Наконец, появился Джим, судебный секретарь, крошечный робот с корпусом из нержавеющей стали и тупым выражением на широкой медной морде. Элон отозвал его в сторону, коротко посовещался, затем снова вернулся к Мори.
– Так я и думал, – удовлетворенно сказал он. – Прецедента нет, запрещения законом нет, следовательно и криминала нет.
– Слава Богу! – выдохнул Мори с восторженным облегчением.
Элон покачал головой.
– Но прецедент создан, и твое положение наверняка будет пересмотрено. Вряд ли тебе удастся сохранить пятый класс. Твое поведение будет квалифицировано как «антиобщественное» со всеми вытекающими последствиями.
Свалившийся с небес на землю, Мори выдохнул снова, теперь уже с горечью:
– Ох… – Но, овладев собой, он поднял глаза. – Хорошо, папа. Это горькое лекарство, но я готов.
– Правильно, – сказал Элон с одобрением. – Сейчас иди домой. Выспись как следует. А утром первым делом отправляйся в Министерство потребления. Расскажи им свою историю. Они не будут строги к тебе. – Элон заколебался. – Да, наверняка, они не будут к тебе строги. – И поправил себя: – Надеюсь.
ПРИГОВОРЕННЫЙ СЪЕЛ ОБИЛЬНЫЙ ЗАВТРАК.
Так было надо. Этим утром, едва продрав глаза, Мори подумал, что отныне он обречен каждый день, долго-долго, потреблять тройную норму. И чуть не задохнулся от отвращения.
Он поцеловал на прощанье Шерри и всю дорогу до Министерства провел в молчании. Генри он оставил дома.
В Министерстве Мори, спотыкаясь, преодолел череду роботов-регистраторов и, наконец, добрался до молодого клерка по имени Хачи. Тот был в меру спесив, как и положено клерку.
– Меня зовут Мори Фрай, – сказал Мори. – Я пришел… я хотел кое-что рассказать. Я занимался…
– Конечно, мистер Фрай, – сказал Харчи. – Я немедленно приглашу вас к мистеру Ньюману.
– И вы не хотите узнать, что я сделал? – спросил Мори.
Хачи улыбнулся.
– Неужели вы думаете, что мы не знаем? – сказал он и вышел.
Это был Сюрприз Номер Один.
Но Ньюман все объяснил.
Ухмыльнувшись Мори, он покачал головой.
– Опять то же самое, – пожаловался он. – Люди совсем не хотят знать, что за мир их окружает. Как ты думаешь, сынок, что такое роботы?
– Как? – изумленно спросил Мори.
– Роботы. Как, ты думаешь, они работают? Ты думаешь, они такие же, как люди, только тело у них жестяное и нервы из проволоки?
– Почему же, нет. Они – машины, не люди.
Ньюман просиял.
– Прекрасно, – сказал он. – Робот – это машина. У нее нет ни мяса, ни крови, ни кишок, ни мозгов. Но, – он вытянул вперед руку, – роботы вполне сообразительны. Почему? Ведь электронная думающая машина, мистер Фрай, требует столько же места, сколько дом, в котором вы живете. Значит, роботы не носят свои мозги с собой, их мозги слишком велики и тяжелы.
– Но как же они думают?
– Своими мозгами, конечно…
– Но вы только что сказали…
– Я сказал, что они не носят их с собой – и только. Но каждый робот постоянно поддерживает радиосвязь с Центральным процессором. Потом ЦП отвечает, и робот действует. Это то, что люди называют «радио ОРС».
– Понятно, – сказал Мори. – Это все очень интересно, но…
– Но вы по-прежнему ничего не понимаете, – кивнул Ньюман. Вдумайтесь, если роботы постоянно получают информацию от Центрального процессора, то ведь и Центральный процессор постоянно получает информацию от роботов.
– А… – сказал Мори. Потом громче: – А… Вы хотите сказать, что все мои роботы… – Слова застряли у него в горле.
Ньюман удовлетворенно кивнул.
– До последнего бита. Так что, мистер Фрай, если бы вы не пришли к нам сегодня, в самом скором времени мы пришли бы к вам.
Это был Второй Сюрприз. Мори выдержал его стойко. Уже ничего нельзя изменить, напомнил он себе.
– Хорошо, – сказал он. – Так или иначе, сэр, я здесь. И я пришел сюда по доброй воле. Я признаю, что использовал своих роботов, чтобы потребить свою нормативную квоту, и я…
– Действительно, вы здесь, – вставил Ньюман.
– …и я готов подписать признание в совершении этого действия. Я не знаю, какое наказание мне положено, но я приму его с достоинством. Я виноват и не отрицаю свою вину.
Глаза Ньюмана расширились.
– Вина? – повторил он. – Наказание?
Мори остолбенел.
– Сэр, – сказал он. – Я ничего не отрицаю.
– Наказание, – снова повторил Ньюман. Потом он начал смеяться.
Он смеется, подумал Мори, это уж слишком. Сам он никак не мог взять в толк, над чем можно смеяться в подобной ситуации. Правда, ситуация довольно быстро становится двусмысленной, признался он себе.
– Простите, – наконец выговорил Ньюман, вытирая слезы с глаз. Ничего не смог с собой поделать. Наказание! Ладно, мистер Фрай, позвольте успокоить вас. На вашем месте я не стал бы волноваться и бояться наказания. Видите ли, как только мы стали получать отчеты ЦП о том, что вы делаете со своими роботами, мы, естественно, назначили специальную комиссию, которая вела за вами – ну, скажем, – наблюдение. Кроме того, мы направили рапорт в Главное управление. Рапорт мы сопроводили рекомендациями – просто, чтобы сократить волокиту, и вот – пожалуйста вчера мы получили ответ.
Мистер Фрай, Национальное Министерство потребления счастливо довести до вашего сведения, что ваш вклад в решение задачи распределения признан неоценимым. В развитие вашего метода признано целесообразным создать экспериментальную сеть объединений роботов-потребителей… Господи! Наказание! Мистер Фрай, да вы просто герой!
Герой – должность обременительная, и Мори это быстро дали понять. Ему разрешили нанести короткий успокоительный визит в лоно семьи, разрешили совершить круг почета по старому офису компании КРБ, а затем его перенесло в Вашингтон, где уже шли последние испытания пресловутой сети.
Кругом кипела работа. Министерство стояло на ушах.
– Самое главное мы уже сделали, – сказал ему один из высших чиновников. – Не удивлюсь, если окажется, что это наше последнее средство! Да, сэр, мы пытаемся положить конец нашим мучениям, и мы не имеем права ошибиться!
– Я могу чем-нибудь помочь… – предложил Мори.
– Вы уже внесли свою лепту, мистер Фрай. Вы дали нам замечательный шанс. Это тот толчок, в котором мы нуждались. Это было с самого начала ясно, но за деревьями мы не видели леса, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Я не слишком силен в риторике, но я хочу сказать, что ваше открытие – величайший шаг, который сделало человечество в этом столетии. У меня просто нет слов!.. Разрешите, мистер Фрай, я покажу вам, что мы уже успели сделать.
И в сопровождении целой свиты чиновников Министерства потребления человек по имени Мори Фрай отправился на экскурсию по заводу.
– Здесь замкнутый цикл, видите, – объясняли ему, пока он разглядывал трудяг-роботов, отрабатывающих погрузку обуви. – Ничто никогда не теряется. Если вы хотите машину, то можете взять самую новую и лучшую. Если вы ее не берете, ею пользуется робот, а через год ее утилизируют, чтобы сделать из нее новую модель. Мы не теряем металл, его можно восстановить. Все, что мы теряем, – немного энергии и работы. Но энергию дают солнце и атом, а работу делают роботы, и делают они больше, чем мы можем переварить, и это касается всей, без исключения, продукции.
– Но при чем здесь роботы? Зачем они? – спросил Мори.
– То есть? – непонимающе переспросило одно из высших лиц в государстве.
Мори попал в трудную ситуацию. Все в нем протестовало против целенаправленной порчи вещей, а то, что здесь готовилась именно порча, было ясно даже сквозь наукообразный жаргон.
– Если потребитель потребляет вещи только затем, чтобы их употребить, – сказал он упрямо, понимая, какой опасности подвергается, – то почему бы не построить машину, которая уничтожала бы вещи сразу? Зачем использовать для этого роботов? Кроме того, зачем нужно уничтожать вещи?
Чиновники встревоженно переглянулись.
– Позвольте, но это именно то, чего добивались вы, мистер Фрай, и то, что вам блестяще удалось, – напомнил один из них с еле заметной угрозой в голосе.
– О, отнюдь! – быстро возразил Мори. – Ведь я встроил в своих роботов контуры удовольствия – моя специальность проектирование, если помните. Регулируемые контуры, конечно…
– Контуры удовольствия? – переспросили его. – Регулируемые?
– Именно. Ведь если робот получает удовлетворение от используемой вещи…
– Не говорите ерунды, – оборвал его министерский чиновник. – Робот не человек. Его невозможно заставить испытывать удовлетворение. Тем более регулируемое.
Мори объяснил. Это была настоящая лекция на высоком уровне, потребовавшая большого количества больших листов бумаги и сложных графиков на них. Но среди чиновников оказались подкованные люди, и под конец они разволновались еще сильнее, чем в начале.
– Великолепно! – вскричал один из них в экстазе. – Теперь перед нами нет ни моральных, ни юридических, ни психологических проблем!
– Но каким образом?! – вопросил министерский чиновник. – Расскажите, мистер Фрай!
Мори попробовал – и не смог. Но он мог показать, как действует этот принцип.
Специально для него была развернута лаборатория с таким огромным числом помощников, что он не знал, как их занять. Но в конце концов, целая бригада роботов, работавших на шляпной фабрике, получила эти самые контуры удовлетворения.
И Мори начал демонстрацию.
Роботы делали шляпы. Всех видов и сортов. Мори отрегулировал цепи в конце дня, и роботы, переругиваясь друг с другом, принялись мерить шляпы, и каждый уходил, торжественно неся с собой по несколько коробок. На металлических лицах невозможно было увидеть гордость или удовлетворение, но людям было ясно – этим роботам куда больше нравится носить шляпы, чем их производить.
– Ну как? – удовлетворенно воскликнул великий инженер Мори Фрай. – Их можно заставить полюбить эти шляпы, можно заставить носить их, пока они не рассыпятся в пыль. И роботы будут носить эти шляпы, потому что это для них – удовольствие.
– Но ведь так мы зациклимся на производстве одних только шляп, сказал министерский чиновник. – Цивилизация не может производить одни только шляпы, шляпы и шляпы.
– Это как раз не проблема, – ответил Мори скромно. – Смотрите.
Он перестроил что-то в цепи удовольствия, робот-грузчик принес контейнер лыжных рукавиц, и все увидели, как роботы-шляпники набросились на рукавицы с тем же механическим пылом, с каким до того мерили шляпы.
– Так будет с чем угодно – от булавок до яхт, – добавил Мори. – Но главное в том, что они получают удовольствие от обладания вещами. Эту жажду можно регулировать, нужно лишь знать, где, когда и каких вещей переизбыток. – Он заколебался, прежде чем продолжить. – Это то, что я сделал для своих роботов-слуг. И как видите, здесь есть обратная связь. Стремление к удовлетворению влечет за собой расширение производства вещей, лучших вещей, от потребления которых они получат новое удовлетворение, и так далее, по кругу.
– Замкнутый цикл! – благоговейно прошептал какой-то министерский чиновник. – Настоящий замкнутый цикл!
Так были окончательно посрамлены казавшиеся доныне незыблемыми законы спроса и предложения. Человечеству недолго мешало неадекватное предложение, преодолело оно и половодье перепроизводства. Теперь оно получило совершенное средство – все излишки отправлялись в жадную – но регулируемую! – утробу роботов. И ничто не уничтожалось безвозвратно.
Потому что у трубы два конца.
Мори похвалили, поблагодарили, наградили, с триумфом провезли через весь Вашингтон, а затем отправили на самолете домой. Некоторое время спустя Министерство потребления самоликвидировалось.
Шерри встретила его в аэропорту, и всю дорогу до дома они возбужденно болтали. В гостиной они закончили тот поцелуй, который начали еще в машине, и Шерри, задыхаясь и смеясь, уронила голову ему на грудь.
– Я тебе не говорил, – сказал Мори, – что я теперь не работаю на Брэдмур? Так вот, теперь я работаю на Министерство в качестве консультанта! И, – добавил он многозначительно, – начиная с сегодняшнего дня у меня восьмой класс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
– Что же мне теперь делать? – спросил Мори.
Элон пожал плечами, потом неожиданно улыбнулся.
– А что ты можешь сделать? – спросил он почти весело. – По-моему, хватит того, что ты уже успел сделать. Ну, еще можешь выпить кофе. Только что, – объяснил он, – я позвонил моему судебному секретарю. Он будет здесь с минуты на минуту. Его зовут Джим. Мы его порасспросим о кое-каких секретах и тогда подумаем, как быть.
Шерри подошла к Мори и села рядом.
– Не волнуйся так, – сказала она просто, но для Мори эти слова были как бальзам на сердце. В самом деле, подумал он, сжав Шеррины тонкие пальчики, какого черта!? Почему я должен волноваться? Самое страшное наказание, которое мне грозит, – разжалование на два класса. И что в этом такого?
Непроизвольно он поморщился, припомнив свои не столь уж давние мучения в первом классе и что в первом классе было «такого».
Наконец, появился Джим, судебный секретарь, крошечный робот с корпусом из нержавеющей стали и тупым выражением на широкой медной морде. Элон отозвал его в сторону, коротко посовещался, затем снова вернулся к Мори.
– Так я и думал, – удовлетворенно сказал он. – Прецедента нет, запрещения законом нет, следовательно и криминала нет.
– Слава Богу! – выдохнул Мори с восторженным облегчением.
Элон покачал головой.
– Но прецедент создан, и твое положение наверняка будет пересмотрено. Вряд ли тебе удастся сохранить пятый класс. Твое поведение будет квалифицировано как «антиобщественное» со всеми вытекающими последствиями.
Свалившийся с небес на землю, Мори выдохнул снова, теперь уже с горечью:
– Ох… – Но, овладев собой, он поднял глаза. – Хорошо, папа. Это горькое лекарство, но я готов.
– Правильно, – сказал Элон с одобрением. – Сейчас иди домой. Выспись как следует. А утром первым делом отправляйся в Министерство потребления. Расскажи им свою историю. Они не будут строги к тебе. – Элон заколебался. – Да, наверняка, они не будут к тебе строги. – И поправил себя: – Надеюсь.
ПРИГОВОРЕННЫЙ СЪЕЛ ОБИЛЬНЫЙ ЗАВТРАК.
Так было надо. Этим утром, едва продрав глаза, Мори подумал, что отныне он обречен каждый день, долго-долго, потреблять тройную норму. И чуть не задохнулся от отвращения.
Он поцеловал на прощанье Шерри и всю дорогу до Министерства провел в молчании. Генри он оставил дома.
В Министерстве Мори, спотыкаясь, преодолел череду роботов-регистраторов и, наконец, добрался до молодого клерка по имени Хачи. Тот был в меру спесив, как и положено клерку.
– Меня зовут Мори Фрай, – сказал Мори. – Я пришел… я хотел кое-что рассказать. Я занимался…
– Конечно, мистер Фрай, – сказал Харчи. – Я немедленно приглашу вас к мистеру Ньюману.
– И вы не хотите узнать, что я сделал? – спросил Мори.
Хачи улыбнулся.
– Неужели вы думаете, что мы не знаем? – сказал он и вышел.
Это был Сюрприз Номер Один.
Но Ньюман все объяснил.
Ухмыльнувшись Мори, он покачал головой.
– Опять то же самое, – пожаловался он. – Люди совсем не хотят знать, что за мир их окружает. Как ты думаешь, сынок, что такое роботы?
– Как? – изумленно спросил Мори.
– Роботы. Как, ты думаешь, они работают? Ты думаешь, они такие же, как люди, только тело у них жестяное и нервы из проволоки?
– Почему же, нет. Они – машины, не люди.
Ньюман просиял.
– Прекрасно, – сказал он. – Робот – это машина. У нее нет ни мяса, ни крови, ни кишок, ни мозгов. Но, – он вытянул вперед руку, – роботы вполне сообразительны. Почему? Ведь электронная думающая машина, мистер Фрай, требует столько же места, сколько дом, в котором вы живете. Значит, роботы не носят свои мозги с собой, их мозги слишком велики и тяжелы.
– Но как же они думают?
– Своими мозгами, конечно…
– Но вы только что сказали…
– Я сказал, что они не носят их с собой – и только. Но каждый робот постоянно поддерживает радиосвязь с Центральным процессором. Потом ЦП отвечает, и робот действует. Это то, что люди называют «радио ОРС».
– Понятно, – сказал Мори. – Это все очень интересно, но…
– Но вы по-прежнему ничего не понимаете, – кивнул Ньюман. Вдумайтесь, если роботы постоянно получают информацию от Центрального процессора, то ведь и Центральный процессор постоянно получает информацию от роботов.
– А… – сказал Мори. Потом громче: – А… Вы хотите сказать, что все мои роботы… – Слова застряли у него в горле.
Ньюман удовлетворенно кивнул.
– До последнего бита. Так что, мистер Фрай, если бы вы не пришли к нам сегодня, в самом скором времени мы пришли бы к вам.
Это был Второй Сюрприз. Мори выдержал его стойко. Уже ничего нельзя изменить, напомнил он себе.
– Хорошо, – сказал он. – Так или иначе, сэр, я здесь. И я пришел сюда по доброй воле. Я признаю, что использовал своих роботов, чтобы потребить свою нормативную квоту, и я…
– Действительно, вы здесь, – вставил Ньюман.
– …и я готов подписать признание в совершении этого действия. Я не знаю, какое наказание мне положено, но я приму его с достоинством. Я виноват и не отрицаю свою вину.
Глаза Ньюмана расширились.
– Вина? – повторил он. – Наказание?
Мори остолбенел.
– Сэр, – сказал он. – Я ничего не отрицаю.
– Наказание, – снова повторил Ньюман. Потом он начал смеяться.
Он смеется, подумал Мори, это уж слишком. Сам он никак не мог взять в толк, над чем можно смеяться в подобной ситуации. Правда, ситуация довольно быстро становится двусмысленной, признался он себе.
– Простите, – наконец выговорил Ньюман, вытирая слезы с глаз. Ничего не смог с собой поделать. Наказание! Ладно, мистер Фрай, позвольте успокоить вас. На вашем месте я не стал бы волноваться и бояться наказания. Видите ли, как только мы стали получать отчеты ЦП о том, что вы делаете со своими роботами, мы, естественно, назначили специальную комиссию, которая вела за вами – ну, скажем, – наблюдение. Кроме того, мы направили рапорт в Главное управление. Рапорт мы сопроводили рекомендациями – просто, чтобы сократить волокиту, и вот – пожалуйста вчера мы получили ответ.
Мистер Фрай, Национальное Министерство потребления счастливо довести до вашего сведения, что ваш вклад в решение задачи распределения признан неоценимым. В развитие вашего метода признано целесообразным создать экспериментальную сеть объединений роботов-потребителей… Господи! Наказание! Мистер Фрай, да вы просто герой!
Герой – должность обременительная, и Мори это быстро дали понять. Ему разрешили нанести короткий успокоительный визит в лоно семьи, разрешили совершить круг почета по старому офису компании КРБ, а затем его перенесло в Вашингтон, где уже шли последние испытания пресловутой сети.
Кругом кипела работа. Министерство стояло на ушах.
– Самое главное мы уже сделали, – сказал ему один из высших чиновников. – Не удивлюсь, если окажется, что это наше последнее средство! Да, сэр, мы пытаемся положить конец нашим мучениям, и мы не имеем права ошибиться!
– Я могу чем-нибудь помочь… – предложил Мори.
– Вы уже внесли свою лепту, мистер Фрай. Вы дали нам замечательный шанс. Это тот толчок, в котором мы нуждались. Это было с самого начала ясно, но за деревьями мы не видели леса, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Я не слишком силен в риторике, но я хочу сказать, что ваше открытие – величайший шаг, который сделало человечество в этом столетии. У меня просто нет слов!.. Разрешите, мистер Фрай, я покажу вам, что мы уже успели сделать.
И в сопровождении целой свиты чиновников Министерства потребления человек по имени Мори Фрай отправился на экскурсию по заводу.
– Здесь замкнутый цикл, видите, – объясняли ему, пока он разглядывал трудяг-роботов, отрабатывающих погрузку обуви. – Ничто никогда не теряется. Если вы хотите машину, то можете взять самую новую и лучшую. Если вы ее не берете, ею пользуется робот, а через год ее утилизируют, чтобы сделать из нее новую модель. Мы не теряем металл, его можно восстановить. Все, что мы теряем, – немного энергии и работы. Но энергию дают солнце и атом, а работу делают роботы, и делают они больше, чем мы можем переварить, и это касается всей, без исключения, продукции.
– Но при чем здесь роботы? Зачем они? – спросил Мори.
– То есть? – непонимающе переспросило одно из высших лиц в государстве.
Мори попал в трудную ситуацию. Все в нем протестовало против целенаправленной порчи вещей, а то, что здесь готовилась именно порча, было ясно даже сквозь наукообразный жаргон.
– Если потребитель потребляет вещи только затем, чтобы их употребить, – сказал он упрямо, понимая, какой опасности подвергается, – то почему бы не построить машину, которая уничтожала бы вещи сразу? Зачем использовать для этого роботов? Кроме того, зачем нужно уничтожать вещи?
Чиновники встревоженно переглянулись.
– Позвольте, но это именно то, чего добивались вы, мистер Фрай, и то, что вам блестяще удалось, – напомнил один из них с еле заметной угрозой в голосе.
– О, отнюдь! – быстро возразил Мори. – Ведь я встроил в своих роботов контуры удовольствия – моя специальность проектирование, если помните. Регулируемые контуры, конечно…
– Контуры удовольствия? – переспросили его. – Регулируемые?
– Именно. Ведь если робот получает удовлетворение от используемой вещи…
– Не говорите ерунды, – оборвал его министерский чиновник. – Робот не человек. Его невозможно заставить испытывать удовлетворение. Тем более регулируемое.
Мори объяснил. Это была настоящая лекция на высоком уровне, потребовавшая большого количества больших листов бумаги и сложных графиков на них. Но среди чиновников оказались подкованные люди, и под конец они разволновались еще сильнее, чем в начале.
– Великолепно! – вскричал один из них в экстазе. – Теперь перед нами нет ни моральных, ни юридических, ни психологических проблем!
– Но каким образом?! – вопросил министерский чиновник. – Расскажите, мистер Фрай!
Мори попробовал – и не смог. Но он мог показать, как действует этот принцип.
Специально для него была развернута лаборатория с таким огромным числом помощников, что он не знал, как их занять. Но в конце концов, целая бригада роботов, работавших на шляпной фабрике, получила эти самые контуры удовлетворения.
И Мори начал демонстрацию.
Роботы делали шляпы. Всех видов и сортов. Мори отрегулировал цепи в конце дня, и роботы, переругиваясь друг с другом, принялись мерить шляпы, и каждый уходил, торжественно неся с собой по несколько коробок. На металлических лицах невозможно было увидеть гордость или удовлетворение, но людям было ясно – этим роботам куда больше нравится носить шляпы, чем их производить.
– Ну как? – удовлетворенно воскликнул великий инженер Мори Фрай. – Их можно заставить полюбить эти шляпы, можно заставить носить их, пока они не рассыпятся в пыль. И роботы будут носить эти шляпы, потому что это для них – удовольствие.
– Но ведь так мы зациклимся на производстве одних только шляп, сказал министерский чиновник. – Цивилизация не может производить одни только шляпы, шляпы и шляпы.
– Это как раз не проблема, – ответил Мори скромно. – Смотрите.
Он перестроил что-то в цепи удовольствия, робот-грузчик принес контейнер лыжных рукавиц, и все увидели, как роботы-шляпники набросились на рукавицы с тем же механическим пылом, с каким до того мерили шляпы.
– Так будет с чем угодно – от булавок до яхт, – добавил Мори. – Но главное в том, что они получают удовольствие от обладания вещами. Эту жажду можно регулировать, нужно лишь знать, где, когда и каких вещей переизбыток. – Он заколебался, прежде чем продолжить. – Это то, что я сделал для своих роботов-слуг. И как видите, здесь есть обратная связь. Стремление к удовлетворению влечет за собой расширение производства вещей, лучших вещей, от потребления которых они получат новое удовлетворение, и так далее, по кругу.
– Замкнутый цикл! – благоговейно прошептал какой-то министерский чиновник. – Настоящий замкнутый цикл!
Так были окончательно посрамлены казавшиеся доныне незыблемыми законы спроса и предложения. Человечеству недолго мешало неадекватное предложение, преодолело оно и половодье перепроизводства. Теперь оно получило совершенное средство – все излишки отправлялись в жадную – но регулируемую! – утробу роботов. И ничто не уничтожалось безвозвратно.
Потому что у трубы два конца.
Мори похвалили, поблагодарили, наградили, с триумфом провезли через весь Вашингтон, а затем отправили на самолете домой. Некоторое время спустя Министерство потребления самоликвидировалось.
Шерри встретила его в аэропорту, и всю дорогу до дома они возбужденно болтали. В гостиной они закончили тот поцелуй, который начали еще в машине, и Шерри, задыхаясь и смеясь, уронила голову ему на грудь.
– Я тебе не говорил, – сказал Мори, – что я теперь не работаю на Брэдмур? Так вот, теперь я работаю на Министерство в качестве консультанта! И, – добавил он многозначительно, – начиная с сегодняшнего дня у меня восьмой класс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10