И они сделали богатые подарки на свадьбу. Родные Мори не пошли дальше серебряной посуды и хрусталя, но Элон обещал забрать машину, павлиний загон для своего сада и полный набор мебели для гостиной! Конечно, они могли себе позволить делать такие подарки, имея высокий статус и мизерную квоту потребления. И Мори знал, что без их помощи в первые месяцы семейной жизни у них с Шерри было бы гораздо больше проблем.
Но в этот вечер Мори было трудно, как никогда. Поглощенный своими мыслями, он односложно отвечал на вопросы и еле что-то пробормотал, когда Элон произнес тост за его повышение и блестящее будущее.
Просто Элон ничего не знал…
Именно так. Храбрясь в глубине души, Мори, тем не менее, думал лишь о том, какое наказание ждет его впереди. Он пережевывал и пережевывал в уме ситуацию и, к тому времени, когда с обедом было покончено, и он со своим свекром перешел в кабинет выпить бренди, довел себя почти до бесчувствия.
В этот раз, впервые с тех пор, как они познакомились, Элон предложил Мори одну из своих сигар.
– У тебя теперь пятый класс, сынок, положено покурить чужие сигары, верно?
– Верно, – хмуро кивнул Мори.
На несколько мгновений повисла неловкая пауза, но затем Элон, корректный, как робот-компаньон, кашлянул и попробовал снова:
– Ведь я отлично помню, как сам добивался пятого, – сказал он задумчиво. – Потребление преследует человека всю жизнь, это уж точно. Вещи дома, вещи в офисе, в машине, вещи, вещи… Ни на минуту нельзя расслабиться, ни на минуту нельзя забыть о вездесущих потребительских талонах. И это правильно, потому что потребление – главнейший гражданский долг. Мы с мамой немало хлебнули в свое время, но, я думаю, каждая пара, которая хочет совместить семейную жизнь и гражданский долг, должна быть к этому готова, верно?
Мори подавил дрожь и снова кивнул.
– Самое приятное в повышении, – продолжал Элон как ни в чем ни бывало, – то, что можешь не тратить столько времени на потребление и заняться работой. Эх, хотел бы я снова стать молодым! Пять дней в неделю в суде – вот и все, что у меня есть. Я бы мог и шесть, но врач не разрешает. Говорит, нельзя перебарщивать с удовольствиями. А ты, значит, будешь теперь работать два дня в неделю, верно?
Мори изобразил еще один кивок.
Элон глубоко затянулся сигарой, глаза его вспыхнули и уставились на зятя. Он явно что-то почуял, и Мори, даже сквозь свое смущение, смог точно уловить момент, когда Элон потянул за ниточку. Но не за ту.
– У вас с Шерри все нормально? – дипломатично спросил он.
– Прекрасно! – очнувшись, воскликнул Мори. – Лучше не бывает.
– Хорошо, хорошо, – Элон моментально сменил тему. – Расскажу тебе о суде. Недавно был интересный случай. Молодой парень – на год-два моложе тебя. Статья девяносто седьмая. Знаешь, что это такое? Кража со взломом!
– Кража со взломом? – удивленно повторил Мори, против поли заинтересовавшись. – Как это?
– Старый термин. В законах их полно. Обычно люди крали вещи.
– И он крал вещи? – спросил Мори недоверчиво.
– Именно! Крал! Я сам совершенно случайно наткнулся на эту формулировку. Потом я поговорил с одним из его адвокатов; для него это тоже был сюрприз. Оказывается, у мальчишки была подружка, симпатичная крошка, только чересчур полновата. Она интересовалась искусством.
– Но в этом нет ничего предосудительного, – сказал Мори.
– Ну да, она-то ни в чем не виновата. Правда, парень не очень ей нравился, она все не соглашалась идти за него замуж. Ему пришлось поломать голову, как бы ее переубедить… Ты знаешь большую картину Мондриана в Музее?
– Никогда там не был, – признался Мори смущенно.
– Гм. Когда-нибудь стоит попробовать, сынок. Короче, однажды перед закрытием Музея парень пробрался внутрь и украл картину. Да-да, украл. Спер ее и отнес своей девчонке.
– В жизни не слышал ничего подобного, – Мори озадаченно покачал головой.
– Это еще не все. Девчонка картину не взяла! Она просто перепугалась, когда ее увидела. То ли она сама позвонила в полицию, то ли кто-то еще. Но неважно. Им понадобилось почти три часа, чтобы найти картину, хотя она просто висела на стене. Бедный ребенок. Он еще так молод. Сорок две комнаты в доме.
– И против кражи вещей был закон? – спросил Мори. – По-моему, это все равно, что издать закон против дыхания.
– Ну, это старый закон, разумеется. Мальчишку понизили сразу на два класса. Ему дали бы и больше, но – мой Бог! – он был всего в третьем классе.
– Да уж, – произнес Мори, облизнув губы. – Скажите, папа…
– М-м?
Мори прочистил горло.
– Скажите, а какое наказание… ну, например, за… за то, что человек, например, что-нибудь сделает со своими квотами?
– То есть? – брови Элона поползли вверх.
– Ну, например, у вас есть норма на выпивку, а вместо того, чтобы эту выпивку выпить, вы ее выливаете… или еще что-нибудь…
Голос его совсем потерялся. Нахмурившись, Элон сказал:
– Веселенькое дельце! Даже не припомню, чтобы я когда-нибудь задумывался о таких вещах. Во всяком случае, ничего приятного преступника не ждет, это я могу гарантировать.
– Виноват… – еле слышно прошептал Мори.
Так оно и было.
Может, это и было нечестно, может, это и был грех, но – проходили дни, а радость, поселившись в доме Мори, не спешила его покидать. Равно как и процветание. Шерри была просто счастлива, а Уэйнрайт то и дело находил повод похлопать его по плечу.
Неприятный момент возник однажды, накануне переезда в новый дом, больше подходящий для семьи новоиспеченного потребителя пятого класса. Застав Шерри наблюдающей за колонной роботов-грузчиков, уже прибывших за имуществом, Мори едва успел приказать своим роботам замести все следы… Но – обошлось.
Новый дом показался Мори настоящей роскошной находкой. В нем было всего пятнадцать комнат; Мори предусмотрительно оставил за собой на одного робота больше, чем полагалось для пятого класса, и это позволило – в порядке компенсации – уменьшить размеры дома.
Правда, роботы слишком шумели – в новом доме было куда меньше простора для них, занятых безостановочным потреблением. Прижавшись к мужу в уютной интимности их общей кровати в единственной спальне, Шерри не раз говорила с затаенным любопытством:
– Чем они там занимаются? Хочу, чтобы они перестали так шуметь…
И всякий раз Мори обещал поговорить утром с Генри. Разумеется, ему нечего было сказать Генри, кроме как отдать приказ прекратить круглосуточное «потребление», единственно благодаря которому они могли выдерживать изнурительную гонку с безжалостными месячными квотами.
Мори был уверен, что, несмотря на приступы любопытства, Шерри вряд ли догадается о том, чем именно занимаются роботы. Она выросла в богатой семье, вот в чем все дело. И она слишком мало, почти ничего не знала о том, что такое тоска, тоска и тоска потребления, которая была уделом лишь низших классов. Шерри была выше этой тоски.
Временами Мори позволял себе расслабиться, придумывая для роботов новые и новые задания, и они моментально и беспрекословно их исполняли.
Мори везло.
Но горизонт не был безоблачным. Приближался неприятный момент, когда Министерство потребления пришлет ежеквартальный отчет о степени износа возвращенных вещей. Вещи же, которые Мори сдавал как изношенные, были изношены до предела. Это касалось всего – одежды, мебели, домашней утвари. С одной стороны это было неплохо, но с другой… Ни один нормальный человек ни единой лишней минуты не стал бы держать в доме протертые до дыр брюки; больше того, он не стал бы дожидаться, пока брюки протрутся до дыр. Заподозрит ли Министерство, что здесь не все чисто?
Кроме того, Мори мог разоблачить сам характер потребления роботами вещей. Анатомия человека и строение роботов, естественно, не совпадали, а места износа, например, на одежде были характерны именно для последнего.
Но беспокойство оказалось напрасным. Когда отчет пришел, Мори не сдержал облегченного вздоха – ни одного неутвержденного пункта!
Да, Мори везло – система работала.
Удачливому человеку за успех достается награда. Однажды вечером, после трудного дня в офисе, усталый Мори подъезжал к своему новому дому. Заметив на дорожке припаркованную чужую машину, он встревожился. Машина была не простая – двухместный седан, престижная модель, из тех, на которых ездят высшие чиновники и зажиточные люди.
К этому времени Мори уже успел усвоить первую половину урока растратчика: любые перемены опасны. Входя в дом, он приготовился к тому, что сейчас на него набросится с вопросами какой-нибудь чин из Министерства потребления.
Но встретила его сияющая Шерри.
– Мистер Порфиро журналист, он хочет написать о нас статью для «Выдающихся потребителей»! – выпалила она. – Ах, это так почетно!
– Спасибо, – сказал Мори хмуро. – Привет.
Мистер Порфиро тепло пожал ему руку.
– Я не совсем из газеты, – поправил он. – «Трансвидео-пресс» – вот как это называется. Мы – это самые свежие новости. Мы поставляем в сорок семь газет новости и комментарии к ним, – сказал он самодовольно, – и их потребляют все, с первого класса по шестой. Мы выпускаем воскресное приложение – о том, как помочь самому себе в потреблении, – и наш девиз «Воспитание примером». Вы установили завидный рекорд, мистер Фрай. Было бы просто отлично, если бы мы смогли рассказать об этом читателям.
– Гм, – проговорил Мори. – Давайте для начала пройдем в гостиную.
– Ну нет! – воскликнула Шерри. – Я тоже хочу послушать! Мори такой скромняга, мистер Порфиро, вы не представляете! Я – его жена – и то понятия не имею, как ему удалось добиться такого потребления. Он просто…
– Хотите выпить? – спросил Мори, нарушая разом все правила этикета. Ром? Скотч? Джин с тоником? Бурбон? Бренди Алессандер? Мартини? Что угодно? – Он начал осознавать, что разболтался, как последний дурак.
– Все равно, – сказал журналист. – Ром – это замечательно. Мистер Фрай, я хочу сказать, что у вас великолепный дом. И место отличное. Ваша жена говорит, что загородный ваш дом еще симпатичнее. Но я, как только вошел, сразу сказал себе: «Вот прекрасный дом! Ничего лишнего! Шестой класс. Может быть, даже седьмой». Но миссис Фрай говорит, что загородный дом еще…
– Да, да, – резко отозвался Мори. – Могу вам сказать, мистер Порфиро, что на моей мебели сосчитана каждая царапина. Не знаю, на что вы намекаете…
– Что вы! Я ни на что не намекаю! Я просто хочу получить от вас информацию, которую затем передам своим читателям. Ведь вы владеете секретом, мистер Фрай, и мои читатели наверняка хотели бы его узнать. Как вы достигли такого уровня потребления, мистер Фрай? Каким образом?
Мори кашлянул.
– Мы… просто мы стараемся, – сказал он. – И это тяжелый труд.
– Тяжелый труд! – повторил Порфиро восхищенно. Из кейса он выудил блокнот для записей и раскрыл. – Я так понял, мистер Фрай, что каждый может достичь таких же успехов, если целиком посвятит себя этой цели? Что вы скажете, например, о строгом графике и еще более строгом его соблюдении?
– О да, – сказал Мори.
– Другими словами, вы должны делать то, что вы должны делать, и так каждый день?
– Точно. В нашем доме я веду бюджет, у меня больше опыта, чем у моей жены. И вы видите результат. Но я не вижу причин, которые мешали бы женщине заниматься тем же.
– Бюджет, – одобрительно кивнул Порфиро. – Бюджет – это важно.
Интервью получилось не таким уж страшным, как казалось сначала. Мори выкрутился даже тогда, когда Порфиро обратил внимание на тонкую талию Шерри. «Вы знаете, миссис Фрай, многие домохозяйки считают, что очень трудно удержаться от – ну, как бы это сказать, – им очень трудно сохранить фигуру…» Не обращая внимания на изумленный взгляд Шерри, Мори просто наплел что-то про специальный тренажер для гимнастики. Шерри – умница и хорошая жена – протестовать не стала.
Однако из интервью Мори извлек вторую половину урока растратчика. И, дождавшись, когда Порфиро уйдет, он подошел к Шерри и сказал чуть тверже, чем нужно:
– И верно, дорогая, все дело в упражнениях. Мы действительно должны этим заняться. Не знаю, заметила ли ты сама, но я-то вижу – ты набрала вес за последнее время. Ведь мы этого не хотим, верно?
До следующего ужасного и никому не нужного душевного стриптиза с одиннадцатью детекторами лжи Мори успел как следует усвоить этот урок. Ведь от украденной шкатулки с драгоценностями гораздо меньше проку, чем кажется, если у вас не хватает смелости наслаждаться ее содержимым.
Справедливости ради скажем – некоторые из сокровищ Мори заработал честно.
Новый брэдмурский игральный автомат К-50 был целиком и полностью его собственным детищем. Он сам спроектировал его и создал. Но ему повезло в главном – в том, что ему разрешили потратить столько усилий именно во имя и ради общественной пользы. Во имя роста потребления.
Для этой цели К-50 был почти совершенной машиной.
– Великолепно! – сказал Уэйнрайт, когда автомат прошел первую серию испытаний. – Никто не скажет, что я не умею выбирать талантливых людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10