Как будто оно по мановению какой-то волшебной палочки вдруг снова
материализовалось на Земле. Но на его ли Земле? И почему у него так скверно
и тоскливо на душе? Почему?!. Почему его не радует эта сытость, изобилие?
Ведь это же время его юности? Время его первых дерзаний, порывов? Почему?!.
И он вдруг снова вспомнил замертво рухнувшего на пол старика. Кто он был?
Почему его убили?
Сергей со злостью швырнул газету под ноги, шагнул к Носу и неожиданно
схватил его за грудки.
- Ты наконец скажешь, паршивый лагерник, что все это значит?!.
Но тот, на удивление всем, не взорвался, не разразился отборной руганью,
нет - лишь чуточку изменился в лице. И спокойно выдержав ненавистный,
кричащий болью и отчаянием взгляд своего бывшего сокамерника, легонько
отстранил его руки и выдохнул еле слышно:
- Я же сказал, не знаю, ничего не знаю... Пойдем, люди пялятся...
- Но меня-то... меня-то зачем втянули в это дерьмо?! - Лицо парня вдруг
перекосилось, глаза заблестели, ресницы засеменили - и он заплакал,
уткнувшись в грудь своего товарища по несчастью.
Две рюмки водки сладко растеклись по ноющему от усталости телу, голова
приятно закружилась, и Сергей, наверное, впервые за последние несколько
дней наконец обрел душевное равновесие. Он блаженно вытянул на диване ноги
и прикрыл глаза. Товарищи расположились рядом: Нос на раскладушке. Пузырь с
Гвоздем - на полу.
Комната наполнилась звенящей в ушах тишиной. Лишь изредка ее нарушал
жалобный всхлип какого-нибудь из спящих. Но Сергей не спал. В его голове
еще долго роились сжигающие душу вопросы, еще долго и мучительно теснились
бесконечной грядой всевозможные мысли, догадки, предположения, еще долго
тяжелым свинцовым туманом проплывали перед ним яркие образы каких-то
странных говорящих чудовищ и еще долго чередовались бесконечной живописной
вереницей вздымающиеся к облакам горы и разверзшиеся огненными вихрями
бездонные ущелья. И все это стремительно проносилось через его уставший
затуманенный алкоголем мозг вперемежку с перекошенным от испуга лицом
старика-вахтера, которое то и дело неожиданно, превращалось то в
расплывшуюся до невообразимых размеров физиономию Пузыря, то в худое
изнеможенное лицо Гвоздя, то в седую кудластую голову Носа. И парень еще не
знал, что это и есть теперь его настоящий сон - сон человека, принявшего
впервые, почти осознанно, почти намеренно, на свою грешную душу одну из
самых чудовищных в жизни нош, а именно - ношу соучастника убийства себе
подобного существа. И он еще не знал, что в последующем, - после второго,
третьего раза, - это происходит уже не так болезненно, не так мучительно.
Ну, а после десятого - почти бесследно. Словно данное мероприятие было
делом привычным, обыденным - как выпить стакан обжигающе холодной воды,
затем спокойно передернуть плечами и тут же забыть, ничего внутри себя не
задев и ничегошеньки там не оставив.
Он этого еще не знал, и поэтому так плохо спал - не так, как его
товарищи.
Утро выдалось солнечное, яркое. С крыш капало - словно на дворе стоял не
морозный для здешних мест февраль, а середина марта, когда весна
обрушивается на эту землю сразу, налетом, и тотчас устанавливаетздесь свои
права и законы.
Сергей приподнялся на локте, посмотрел в окно. Ласковые, приветливые лучи
восходящего солнца причудливо переломлялись на вспотевшем от сырости стекле
и тут же превращались в беспокойных, шаловливых зайчиков, которые игриво
перемещались по подоконнику, полу, стенам комнаты, наполняя душу новым
светлым чувством и будоража ее до основания.
Однако это никак не задело Сергея. Вернее - задело, но лишь на мгновение,
чуть-чуть, и владело им до тех пор, пока безжалостная реальность ни
вторглась в его мозг, где враз обнажила всю его память. И первым, что
вспомнил он, когда осознал, где находится, были события минувшего дня. Они
сразу же вереницей пронеслись перед его мысленным взором и тотчас вытеснили
из головы все посторонние мысли. И уж конечно места для сентиментальных
восторгов по случаю вдруг наступившей весны, вернее, ее нетерпеливой
предшественницы - там не оставалось.
Сергей тяжело вздохнул, неспеша поднялся, сел на диван, спустив голые
ноги на пол, отрешенно опустил голову и уставился в одну точку.
- О чем размечтался, Серый? - послышался голос Носа. Он вышел из ванной
и, вытирая свою снежно-белую волосатую грудь большим махровым полотенцем,
ослепительно улыбнулся.
- Ты где взял это полотенце? - вдруг живо вскинул голову Сергей.
- В твоем шкафу. А чо?
- Да ничего, - он хмуро глянул на расплывшуюся физиономию предводителя, -
просто я приготовил его на подарок племяннице. Кое-как достал. А ты без
спросу...
- А чо спрашивать? Тут все общее, а значит - мое. - И хохотнул.
- Как это общее? - дернулся Сергей. - Тут мой дом!
- Ошибаешься, паря. Это - не твой дом.
- А чей же?
- А хрен его знает. - Он смачно высморкался в край полотенца, а затем
добавил, ухмыляясь: - Вот сейчас откроется дверь - и войдет его хозяин. Чет
будешь делать, а? - И уставил на Сергея соловелые глазки.
"Черт бы вас всех побрал! - с отчаянной злостью выругался про себя
парень. - А ведь и правду говорит. Как-никак, а я нахожусь все же не в
своем мире, а значит - и квартира не моя. И вещи. Все чужое. Все! А чье?
Чье?!." И ошалело замотал головой.
- Слушай, а где он?..
- Кто? - не понял Нос.
- Ну тот, кто живет здесь.
- Двойник, что ли твой?.. Так мы его, как говаривают наши славные
господа-драконы, распылили... на муку. - И вновь дурашливо хохотнув, провел
ладонью по горлу. - Чтоб не путался под ногами!
- Убили?!
- Убили, убили,- закивали ухмыляющиеся рожи Гвоздя и Пузыря, вдруг
высунувшиеся из-за дверей кухни. - Ну вы там скоро, чай стынет!
Однако Сергей даже не повернул в их сторону голову.
- Но - зачем?!. - не унимался он, чуть не плача.
- Да забудь ты, - раздраженно бросил Нос, - не трогали мы никого, даже не
видели его. Это все они- твои друзья-ящеры!.. Пошли завтракать, скоро на
задание. - И почесав пятерней свою лысоватую макушку, со вздохом прибавил:-
Уже чувствую- затылок, мать твою, сильно зудится...
И вновь они неспеша шагали по щербастому асфальту тротуара. Только теперь
он неприятно почернел от растаявшего не ко времени снега. Обильные лужи
тянулись по бокам дороги мутноватыми зеркалами. Однако в тенечке, на
радость малышне, они уже снова успели взяться тонкой корочкой льда.
Его качество, а заодно и слух прохожих, тут же испытал на себе Гвоздь -
приземляясь на шершаво-колючую, но все же достаточно скользкую поверхность
льда своим костлявым задом, он изловчился в абсолютно короткий промежуток
времени трехэтажно матюгнуться, проклясть Бога, черта и всю их
многочисленную родню вместе взятую, чем сразу же привлек к себе, а в
придачу и ко всей четверке всеобщее внимание.
- Идиот! - прошипел, закипая, Нос. - Не хватало еще, что именно сейчас
нас загребли в каталажку!- Он резко поддел его за шиворот, поставил на ноги
и прохрипел еле слышно: - Захотел на рудники Альбаригона?! Убью, гад!..- И
замахнулся на него кулаком. Но не удариллишь со злостью ткнул ему в спину,
отчего тот снова чуть не грохнулся на асфальт.
Когда инцидент, казалось бы, уже исчерпал себя и прохожие вновь
засеменили мимо, уткнувшись снова себе под ноги и, вроде бы, не обращая ни
на кого ни малейшего внимания, - к ним неожиданно подошел один пожилой,
элегантно одетый мужчина.
Он строго оглядел вдруг присмиревшую четверку колюче-прищуренными
глазками и громко проговорил:
- Что вы себе позволяете в общественном месте! Вокруг женщины, дети, а вы
материтесь! Как сапожники!.. Кто такие? - И сдвинул на переносице свои
густые седоватые брови, решительно перегородил им дорогу; его толстые
красноватые губы жестко сомкнулись, подчеркивая явную неприязнь.
- Да мы так... просто гуляли, - заискивающе промямлил Нос и беспокойно
забегал глазами по сторонам. - Из деревни мы...
- Из какой? - мужчина шагнул ближе к Носу.
- Тут, недалеко, - буркнул тот и отступил назад, к парню.
У Сергея неожиданно отвисла челюсть, и он ошарашенно прошептал ему сзади:
- Слушай, Нос, да это же следователь! Который меня допрашивал! Д потом
отправил всех нас на ту чертову планету! Он же!..
- Вижу! - не размыкая губ, резко оборвал его предводитель. А затем тихо
бросил: - Бегите! А я его сейчас успокою!.. - И без промедления саданул
того своим огромным кулачищем в зубы.
Они неслись по улице сломя голову. А следом, почти не отставая, за ними
гнались два рослых милиционера, которые случайно проходили мимо и видили
всю эту сцену. Прохожие испуганно шарахались в стороны, бранились,
возмущенно галдели, но ни один из них даже не пошевелил пальцем, чтобы
попытаться задержать убегающих или, хотя бы, сделать вид, что намерены это
сделать - ну, скажем, включиться хоть на секундочку в этот необычный
марафон. Ан, нет. У всех были срочные дела, у всех были неотложные заботы.
Но главным,- разумеется, с точки зрения этой толпы, кстати, зрения
искреннего, неподкупного,- было то, что каждый должен заниматься своим
делом, своей работой и не совать нос в чужие дела. То есть - кто убегать,
кто догонять, а кто возмущаться и посылать проклятия. Между прочим, и тем,
и другим. Поэтому, будь убегающие ноги чуть помоложе, точнее, чуть
попроворнее, им бы без труда удалось оторваться от погони и раствориться в
этом сером, безликом и, в большинстве своем, равнодушном людском потоке.
Так уж тут повелось.
Но догоняющие ноги были молодыми, тренированными, их здоровые мышцы еще
не успели пропитаться склеротическими бляшками от непомерно больших доз
горячительного напитка. А если эти излияния все же случались, - а случались
они довольно-таки часто, - то сей продукт был для них намного доступнее, и,
разумеется, разнообразнее, а значит - безвреднее и чище. Возможно, поэтому
они вскоре и стали нагонять осквернителей порядка этого законопослушного
города.
И когда основательно пробуксовывающий мотор в груди Носа стал
окончательно сдавать, он неожиданно уловил на своей взмокшей макушке уже
знакомый ему сигнал, который точно указал на место финиша этого
изнурительного состязания. А конкретнее - на подворотню следующего дома. А
так как возглавлял всю эту безумно несущуюся процессию сам предводитель,-
хотя и начинал ее последним, - то он, сделав еще одно небольшое усилие для
последнего, победного броска, первым и шмыганул в представшую перед ним,
словно манна небесная, небольшую, грубо окантованную по краям острыми
пиками ржавой арматуры дырку в высоком бетонном заборе. Следом тотчас
проследовали и его товарищи.
Внезапное исчезновение преследуемых несколько озадачило догоняющих и на
мгновение приостановило погоню, что и дало возможность первым тут же
скрыться в подъезде соседнего дома.
Немного поостыв. Пузырь собрался было выглянуть на улицу, но Нос его
остановил, пробормотав:
- Постой! Кажись, сюда-то нам и надо... - Он повертел головой по
сторонам, всматриваясь в двери, затем кивнул наверх. - Вроде бы четвертый
этаж, первая дверь... Идем?- И осторожно, на цыпочках, стал подыматься по
лестнице.
Дверь открылась сразу, после первого же звонка, словно их ждали, прямо
тут, в прихожей.
- Ну как? - расплылась скуластая лошадиная физиономия с глубоким
красно-коричневым шрамом на левой щеке. - Удалось смыться?
- Вроде бы... - опешил Нос. - А как вы узнали?
- Профессиональный секрет, - ответил скуластый и полюбопытствовал: - Еще
будут вопросы?
- Нет.
- Тогда проваливайте! - Но дверь не закрыл, внимательно изучая четвертку,
и Нос обронил жалостливо:
- Разрешите войти?
- Зачем?
- Нужно.
- Зачем нужно? - уже строже повторил скуластый и, интенсивно заиграв
желваками, придвинул почти вплотную к ним свою широкую массивную грудь.
- Ну, хотя бы, для того, чтобы узнать ваш профессиональный секрет, -
неожиданно мудрено для себя нашелся Нос и тут же испуганно скривился в
подобие улыбки от такой, как ему показалось, дерзкой смелости. И он не
ошибся.
- А ты наглец, приятель... Ну хорошо, я открою тебе этот сногсшибательный
секрет. Но только здесь, на пороге. - Детина кисло улыбнулся, а затем
продолжил: - Тем более, что он, наверное известен многим, кто проживает в
этом доме. - Чуть помедлил и прибавил: - Особенно тем, кто имеет балконы на
солнечной стороне. Захватывающая картина недавно просматривалась с них. Как
в детективном сериале!
- Понятно, - осклабился Нос, - можете не продолжать. - И вновь заканючил:
- Ну так как, можно войти? - Теперь он явственно почувствовал, что это не
тот, кто им нужен.
- От кого ты, олух, пожаловал к нам? - Лицо у скуластого приняло оттенок
свирепости. - И почему толпой?
- Так получилось. - Нос развел руками и принял позу наивного простачка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15