Временами до нее доносились какие-то голоса, невнятное бормотание; кроме того, девушка ощущала запах — или, скорее, смешение запахов. Кажется, ее кожа все еще пахла апельсином и специями — теми ароматами, которые она выбрала, чтобы заглушить навязчивый папоротник; однако к ним примешивался какой-то кисловатый затхлый запах — и что-то еще, чему Махарт не могла подобрать названия, но от чего ее пробирала холодная дрожь.
Девушка снова провалилась во тьму без сновидений, а во второй раз проснулась от боли: ее куда-то волокли, и она ободрала плечо о камень. В воздухе ощущалось что-то — чары?., колдовство?.. Собственная беспомощность вселяла в душу ледяной холод ужаса; она снова ударилась обо что-то — на этот раз головой — и опять провалилась во тьму забвения.
Звук привел ее в чувство — звук и новый запах, он был ей когда-то знаком, но сейчас Махарт не смогла его узнать.
— Глупец! — Слово прозвучало как удар; за этим последовал очень похожий звук, словно что-то резко рассекло воздух, а следом — крик боли.
— Ваша милость… не здесь… она… — Девушке удалось расслышать только обрывки слов, смысл которых она не в силах была понять.
— Держи его, Джонас, — этот голос прозвучал отчетливей других. — Делайте то, за чем вас послали! — Снова резкий свистящий звук, и опять — резкий вскрик. — Ясно? Если мы хотим, чтобы наша ночная работа дала хоть какие-то результаты, нужно шевелиться! Сколько у нас времени, Мудрец?
Чьи-то пальцы коснулись девушки, охватив ее запястье. Махарт догадалась: ее считают совершенно беспомощной — а значит, нужно делать вид, что так оно и есть, пока не удастся узнать больше.
— Еще вдох… — это не был тот пронзительно-резкий голос, похожий на удар плети. Чьи-то пальцы вцепились в волосы Махарт, дернули ее голову вниз: боль была почти нестерпимой, и девушке лишь невероятным усилием удалось подавить рвавшийся из горла крик. Потом к ее лицу прижали какую-то тряпку, закрыв рот и нос, так что волей-неволей пришлось вдохнуть — и в тот же миг она снова рухнула во тьму.
Но на этот раз она не была одинока во тьме; Махарт по-прежнему не могла двигаться, но вокруг нее проплывали какие-то фигуры. Напрягая слух, девушка начала различать звуки, которые могли объяснить, где она находится.
Возможно, в смеси ароматов, которые использовала ученица госпожи Травницы, чтобы истребить навязчивый тяжелый запах папоротника, — ими по-прежнему пахли кожа и волосы, — было что-то, не позволившее девушке впасть в беспамятство. Во всяком случае, сейчас она чувствовала свое тело: странно замедленное биение сердца, редкое дыхание… Ощущение движения вокруг нее исчезло. Голову также сжимал обруч боли, но Махарт решила сосредоточиться на пальце — крохотной части ее тела, над которой, быть может, удастся обрести власть. Он шевельнулся! Не более чем на волос, но все же шевельнулся; и, воодушевленная первым успехом, девушка продолжила борьбу за возможность двигаться.
В ходе этой изнуряющей битвы ее тело покрылось потом; пульсирующая головная боль стала нестерпимой. Боясь снова потерять сознание, Махарт решила сделать перерыв. Девушке удалось добиться, чтобы пальцы начали двигаться — но поднять руки она уже не смогла. Судя по ощущениям, причина ее теперешней слепоты — не удар по голове: должно быть, ей просто завязали глаза. Но как случилось, что из своей постели она попала сюда?
Звук. Звук шагов — тяжелых шагов: должно быть, тот, кто приблизился к ней, был высок ростом и дороден. Махарт слышала сопение, чувствовала запах паров крепкого эля. Никогда в жизни ей не хотелось обладать даром Уилладен так, как сейчас: если бы она была наделена этой способностью распознавать окружающий мир по запахам, ей было бы сейчас гораздо легче. Приближавшийся к ней сопящий толстяк принес с собой множество запахов: прогорклого жира, давно не мытого тела…
Но нет, он не собирался подходить к ней — и осознание этого принесло девушке некоторое облегчение; она услышала скрип дерева, словно вошедший грузно опустился в кресло — но тут же поднялся, когда раздались шаги еще двоих.
— Доброго вам дня, Мудрый, — пророкотал густой низкий голос.
Ответа не последовало: только звук легких шагов, приближавшихся к Махарт. Она снова ощутила запах, который уже откуда-то знала. Почему-то в голове возник смутный образ изящной стеклянной бутылочки в виде свернутых листьев папоротника, маслянистые зеленые капли, лениво ползущие по стеклу… Папоротник! Прежде этот запах очаровывал ее; теперь же вызывал тошноту. К нему примешивался и другой — влажный затхлый запах земли.
— Итак, предводитель крыс, — голос был похож на карканье довольного ворона, — она в твоих руках. Что ты намерен делать?
— Господин, — третий голос прозвучал словно бы издалека; на этот раз Махарт не услышала звука шагов, — охота началась! Эта трижды проклятая знахарка….
— Ах, мальчик, негоже хулить тех, кто превосходит тебя. Те, кто так поступает, нередко оказываются в скверном положении… — продолжал каркающий голос. — Вот что я тебе скажу, предводитель крыс: я дал ей столько снадобья, сколько она сможет выдержать; еще немного — и девчонка умрет. Она и без того могла потерять рассудок: разве ее готовили к такому? Нужно поскорее убираться отсюда.
— Прочь из города — четвертым путем! — последовал приказ. — Возьми Джонаса и Ортона, и отравляйтесь немедленно! Помедлите — и на ваших спинах живого места не останется. Похоже, высокородная госпожа была не слишком ласкова с тобой: глаз у тебя выглядит прескверно, но это все еще цветочки по сравнению с тем, что ты получишь, если не начнешь шевелить задницей — и немедленно!
Послышался шум торопливой возни. Махарт сосредоточила всю свою волю, стараясь казаться бессильной и неподвижной. Ее подхватили чьи-то руки, подняли — и девушка ощутила прикосновение жесткого металла к щеке: похоже, кольчужные звенья.
Они начали спускаться вниз. Безвольно висящая рука Махарт ударялась о перила. Один раз пальцы зацепились за что-то; руку с проклятием высвободили, рванув так, что девушка едва не закричала от боли. Судя по всему, она по-прежнему находилась в закрытом помещении, быть может, под землей, как вдруг впереди замаячил какой-то смутный свет, и девушка воспряла духом. Значит, несмотря на свою слепоту, она хоть что-то может видеть — а может, действие того средства, которое ей дали, начало ослабевать…
Дважды ее бросали на неровный пол; она слышала тяжелое прерывистое дыхание того, кто ее нес. Во второй раз к ним присоединился еще один человек.
— И куда же нам ее тащить? — спросил он. — В Башню Ворона нельзя; только если сам хозяин прикажет — а так-то я туда и не сунусь!
— Хозяин будет торговаться, она ведь в его руках… — предположил более молодой голос.
— Но не оставит же он ее там, где мы уходим под землю! Ты же не хочешь, чтобы твою башку насадили на копье, а? Дела шли неплохо, покуда хозяин не решил поиграть в игры знатных господ. А сейчас нам нужно залечь на дно и ждать, пока там, наверху, не придумают, что делать.
— Так куда же мы ее денем? — Голос принадлежал, должно быть, тому, кто нес Махарт: он звучал ближе и так, словно говорящий сидел на корточках неподалеку от девушки.
— По мне, так в Ишби! Кто-то глубоко вздохнул.
— Так, значит, ты и расскажешь хозяину, куда мы ее спрятали? — спросил высокий голос.
— Ну, ясно как день, что туда-то никто не проберется. С тех пор как завели часы Кронена, туда еще никто не входил — а это было очень давно.
Махарт снова подняли. Ишби. Она попыталась вспомнить, что это должно означать, но от этого у нее только больше разболелась голова.
Уилладен уже собралась было взять предназначенную для нее сумку и тронуться в путь, когда вспомнила о своем амулете и тех листках, которые к нему прикрепила. Все это по-прежнему было с ней, но девушка не решилась расспросить Халвайс о находке в книге.
На полу рядом с возвышением, на котором стояла кровать, валялась груда белья и одеял, отброшенных в сторону. Николас лежал на краю дыры, держа на вытянутой вверх руке фонарь. Хотя за окном уже начинало светать, пока что никакой свет не был лишним. Вазул и принц также присоединились к юноше, если можно так выразиться: канцлер вцепился в один из столбиков, поддерживавших балдахин, наклонившись вперед под опасным углом; с другой стороны кровати стоял на коленях принц, пытаясь разглядеть что-нибудь внизу.
— Недавно прорыт, — объявил Николас — Возможно, его сделали перед тем, как схватить ее. На планах этого прохода нет, канцлер.
— Мне это также известно, — резко бросил Вазул. — Что ж, госпожа, сможет девочка послужить нашей цели? Пропусти ее поближе, Николас.
Молодой человек послушно подвинулся; Уилладен поспешила занять место рядом с ним: она должна пробиться сквозь завесу этого зла, чтобы различить запах Махарт.
— Что она делает? — спросил Лориэн, когда Уилладен склонилась над ямой. Фонарь высвечивал переломанные деревянные брусья, отблески света скользили по чему-то еще — должно быть, по каменной кладке.
— Она ищет, — спокойно ответила Халвайс. — Звезда благословила ее даром, сильнейшим из всех, с какими я когда-либо сталкивалась. Каждый из нас с рождения наделен своим собственным, особым запахом, который не имеет ничего общего ни с нашей физической оболочкой или ее состоянием, ни с тем, во что она облачена. Те, кто владеет таким даром, способны отыскать любого из тех, кого знают, как гончие псы мчатся без отдыха по следу.
Уилладен старалась не обращать внимания на голоса, выбросить из головы все слова, сосредоточившись только на запахе. Первый слой запахов — зло; под ним — следы аромата пряностей, которые Махарт выбрала для того, чтобы перебить запах папоротника; затем — словно тонкая нить в ткани — тот запах, который означал саму Махарт. Нащупав его, Уилладен постаралась сосредоточиться только на нем. Да, дочь герцога прошла этим путем.
Но это было только начало. Николас, повесив фонарь себе на шею, наклонился еще дальше, чтобы осмотреть одну из сломанных балок. Уилладен последовала его примеру.
Под брусьями перекрытий обнаружилась еще одна дыра, куда молодой человек уже спускал фонарь. Они двинулись вперед, взметнув облака пыли, но Уилладен не стала прикрывать нос, боясь потерять ту драгоценную нить запаха, за которой они должны были следовать.
— Ага… — Танец светового пятна прекратился; руки Николаса охватили Уилладен за талию и осторожно спустили ее вниз. — Так вот как это было сделано!
Фраза прозвучала так, словно он восхищался работой тех, кто проделал тайный ход.
— Но у них наверняка имелся проводник… — Молодой человек, снова взяв фонарь, посветил по сторонам, давая себе и девушке возможность осмотреться. Насколько могла видеть Уилладен, они стояли в проходе с каменными стенами, но вокруг громоздились горы щебня, а над их головой оказалось отверстие, ведущее в комнату. Было очевидно, что это не обычный выход из тайных туннелей: его пробили, причем недавно.
— Но никто не слышал… — Девушка не смогла скрыть удивления и произнесла эти слова вслух.
Николас поднял кусок щебенки, но тут же отбросил его прочь, вскрикнув от боли. На его пальцах Уилладен увидела кровь. Она чувствовала…
Запах папоротника; но к нему примешивался какой-то другой запах, какого девушка не знала прежде. Она поймала руку Николаса, поднесла ее ближе к свету лампы, чтобы рассмотреть повнимательнее. Два пальца пересекали красные полосы. Уилладен со страхом перевела взгляд на обломки древнего дерева и кладки под их ногами. Молодой человек поспешно отступил в сторону, увлекая девушку за собой.
— Что… — начала было она, пытаясь вырваться; но юноша держал ее крепко.
Свободной рукой порывшись в сумке, Уилладен вытащила нужную баночку.
— Это… мне кажется, оно разъедает, — пояснила девушка — и молодой человек перестал сопротивляться: стоял смирно все время, пока Уилладен втирала в полосы крем из баночки. — Год назад к Халвайс пришел капитан одного корабля. У него на руке было только три пальца. Во время шторма на палубу попала какая-то водоросль, которая стала разъедать сам корабль; когда же ее хотели выбросить за борт, то все, кто касался растения, остались без пальцев. Не думаю, что злоумышленники рыли этот проход — звуки были бы. слышны; но у них была с собой какая-то смесь, разъедавшая дерево и камень…
Сама девушка никогда не слышала о такой смеси, но на свете встречается много странных вещей. Николас коротко кивнул. В слабом свете фонаря и благодаря своей черной одежде он был почти не виден, однако Уилладен прекрасно чувствовала его присутствие.
— Но почему же нечто, питающееся таким образом, не проело белье и одеяла?
— Я об этом знаю не больше вашего, — ответила девушка, забрасывая сумку на плечо. — А теперь… — Она сделала несколько шагов от горы щебня в темноту и подняла голову, принюхиваясь. — Сюда!
В этом проходе чувствовался запах зла и менее явный аромат специй;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47