Некоторые растения сушат прямо на стебле и не размалывают, пока в этом нет нужды, другие сохраняют в масле, некоторые превращают в порошок и помещают в особые пакетики. Как они растут и как выглядят, я видела только на картинках в книгах моей госпожи. Я никогда не выходила за стены Кроненгреда.
— И я тоже, — вздохнула Махарт. — Скажи мне… ты давно знаешь Халвайс? Говорят, ваше ремесло передается по наследству. С тобой тоже так было?
Казалось, она искренне заинтересовалась прошлым Уилладен. Возможно, подумала девушка, будет лучше, если она сразу расскажет об этом, изложив свою историю, которую легко можно проверить.
— Нет, я не родня госпоже Халвайс, хотя она и знала мою мать: та была повитухой… Еще когда я была маленькой, мне приходилось слышать рассказы о ее чудесных снадобьях и мастерстве целительницы. Но это было до чумы…
— Да, чума, — Махарт кивнула. — Она изменила многие жизни, и не к лучшему. И твою тоже?
Уилладен разгладила складку на самом чудесном платье, какое она когда-либо носила в своей жизни. Неужели совсем недавно она одевалась в тряпье и засаленные обноски?
— Мой отец — Хакройн из Первого Егерского полка. Его не было в городе; мать ухаживала за больными, пока не заболела сама. Потом мне сказали, что отца убили разбойники и у меня больше нет семьи. Магистрат отдал меня… — Она умолкла; ей не хотелось вспоминать то, что было дальше.
— Госпоже Травнице? Уилладен покачала головой:
— Таких, как я, было тогда очень много, и у магистрата хватало забот и без нас. Сирот отдавали по первому требованию любому, кому только требовались наши услуги. Меня забрала к себе в служанки наша дальняя родственница Джакоба, хозяйка постоялого двора «Приют странников»…
Она снова умолкла. Как может дочь герцога, понять, что собой представляла Джакоба и какой грязной дырой был ее постоялый двор? Девушка посмотрела на свои руки, на сумку, которую она закончила укладывать. Что делает здесь она, замарашка из жалкой харчевни? Как могло случиться, что она говорит с высокородной госпожой, словно бы они — соседи?.. Однако вид сумки придал ей уверенность. Да, в прошлом все это было так; но теперь все изменилось. Теперь она — ученица Халвайс, которой доверяют настолько, что даже послали ее сюда, поручив важное дело.
— Но госпожа Травница высоко ценит тебя, и сейчас ты — ее правая рука, — снова заговорила Махарт. — И значит, твое положение изменилось к лучшему… как и мое, — уже тише закончила она.
— Ваша милость, — леди Зута уже стояла за креслом Махарт, — Джулта хочет показать этой… девочке, где она будет спать.
В словах фрейлины чувствовались холодность и неприязнь; Уилладен видела, что Зута хмурится. Несомненно, то, что она так свободно разговаривала с дочерью герцога, не понравилось ее приближенной… но ведь Уилладен только отвечала на те вопросы, которые задавала Махарт!
Поднявшись с подушки, девушка снова присела в реверансе. Зута могла хмуриться и выказывать недовольство, сколько ей будет угодно: госпожа Махарт улыбалась — и ее лицо, озаренное улыбкой, казалось сейчас гораздо красивее, чем лицо стоявшей за ее спиной мрачноватой красавицы.
— Ты должна рассказать мне еще о травах и о том, как из них приготовляют такие чудесные средства, — объявила Махарт. — Я не вправе требовать присутствия здесь твоей госпожи, в особенности сейчас, когда ее таланты так нужны канцлеру; но ты можешь поделиться со мной тем, что знаешь, и это само по себе станет новым способом обучения.
Как выяснила Уилладен, она должна была делить комнату с Джултой; здесь было холодно, несмотря на тяжелые занавеси на окнах и ковровую дорожку, постеленную между кроватями. Над одной из них висела полочка, из которой был устроен небольшой алтарь с украшенным блестками символом Звезды — из тех, что продают, чтобы выручить деньги для помощи бедным.
Джулта показала девушке таз и кувшин для умывания, стоявший на маленьком столике, а также место, где можно было справить нужду. Потом, вместе с Уилладен, все еще не выпускавшей из рук сумку с флаконами и кремами, они спустились в комнату, находившуюся прямо под их собственной. Это оказалась спальня Махарт.
Сейчас тут царил беспорядок. Кровать и большая часть мебели были закрыты полотном, чтобы предохранить ценное дерево, великолепный полог и не менее великолепную обивку; в воздухе висела пыль и раздавались звуки, которые Уилладен никак не ожидала услышать в личных покоях высокородной госпожи.
У дальней стены, с которой были сняты гобелены, работали двое, покрывавшие стену толстым слоем штукатурки прямо поверх старинных деревянных панелей. Пыль забилась в нос Уилладен; девушка чихнула.
— Ваша госпожа больше не простудится, ни щелочки не оставим, — тот рабочий, что был постарше, шлепнул очередную порцию раствора прямо на деревянную панель. — Тут работенки хватает, это точно; надо следить, чтобы эта груда старых камней не рассыпалась… Эй, ты, криворукий! Девушка вовсе не хочет, чтобы ты этой дрянью ей юбки заляпал, — верно, красавица?
Уилладен аккуратно обошла второго работника: подмастерье слишком уж размахался руками, так что предостережение старшего было отнюдь не лишним. Девушка заметила, что их появление отвлекло младшего от работы; он покраснел, поймав ее взгляд, и полез мастерком в бадью за очередной порцией жидкой штукатурки.
— Это же надо, что вы тут устроили, Джонас! — фыркнула Джулта. — Сколько времени понадобится, чтобы все тут проветрить и отмыть! А вы, госпожа, — обратилась она к Уилладен, — поставьте свою сумку в этот шкаф, чтобы никто из этих неуклюжих увальней ее не сшиб.
Уилладен подчинилась. Разумеется, сейчас и речи быть не могло о том, чтобы распаковать все то, что она принесла с собой. Потом… едва успев выпрямиться, она замерла.
Зло! Сначала ей казалось, что этот запах идет из глубины шкафа, — но нет, его источник был где-то за ее спиной. Она повернулась, чтобы закрыть дверцу шкафа, и заодно быстро оглядела комнату.
Комната… нет, запах исходил от… Девушка заставила себя вопросительно посмотреть на Джулту, словно бы она ожидала от служанки дальнейших указаний. Нет, никаких сомнений! Точно так же зло коснулось Фигиса, служившего на постоялом дворе, пропитав его своим неуловимым запахом, и сейчас сквозь запах пота и разгоряченного работой тела краснолицего парня, помогавшего штукатуру, пробивался тот же запах зла.
13
ЗАПАХ БЫЛ НЕ ТАКИМ СИЛЬНЫМ и отвратительным, как тот, что она ощутила в комнате больного в другой башне; кроме того, Уилладен было трудно поверить в то, что подмастерье может иметь что-либо общее с рукой, которая впустила в комнату Николаса зло. По крайней мере, его рука вовсе не напоминала женскую, да и внешне он не был похож на нападавшую — насколько могла судить девушка по тому, что ей удалось увидеть в ту ночь. Однако ошибиться она не могла — запах зла присутствовал здесь, в спальне Махарт.
— Ровнее клади, парень… — мастер немного отодвинулся, заметив, что Уилладен и Джулта, задержавшись в комнате, наблюдают за ходом работ.
Зная, что поспешное или непродуманное действие может выдать ее, девушка изобразила на лице выражение легкой заинтересованности, хотя это и далось ей с трудом.
— И что, все стены нужно вот так обработать? — спросила она. — До холодов еще далеко, значит, время у вас есть…
Мужчина рассмеялся, обнажив почерневшие зубы:
— Все стены, молодая госпожа? Да для этого потребовалась бы целая армия! Нет, мы кое-где подмажем и заделаем: вот на такую вот работу нас и четверых хватит, если по очереди работать.
Девушка заставила себя подойти на несколько шагов ближе к бадье со штукатуркой. Запахи, исходившие от нее… нет, Уилладен могла поклясться, что, хотя она и не относились к числу приятных, того, что она искала, среди них не было. Запах, внушавший девушке тревогу и страх, исходил от молодого человека. Но что же ей делать: разоблачить парня здесь и сейчас? А какие у нее есть доказательства? Она ничего не добьется — только выдаст те тайны, которые поклялась хранить.
Но прежде чем она успела принять решение, мастер послал своего помощника за новой порцией штукатурки. Проходя мимо Уилладен, Джонас даже не взглянул в ее сторону: он выскочил из комнаты, казалось, полностью сосредоточившись на бадье с остатками раствора, которую держал в руках.
— Тьфу! — Джулта выплюнула набившуюся в рот вездесущую пыль. — Только побудь здесь недолго, и на лице будет такой слой пудры, какой и специально никогда не сделать! Идем скорей отсюда.
Уилладен вышла следом за служанкой. Халвайс снабдила ее только одним способом сообщения, и с завершающим ударом городского колокола она могла воспользоваться им, если у нее возникла хотя бы тень подозрения.
Джулта не удивилась, когда Уилладен спросила, как пройти в покои канцлера, где, как предполагалось, находится госпожа Травница. Поскольку дочь герцога временно не нуждалась в ее услугах, почему бы ей не посетить свою госпожу, если ей этого хочется?
Девушка внимательно слушала запутанные наставления о том, как найти нужные коридор и дверь, в глубине души молясь о том, чтобы запомнить все правильно.
— Уже почти полдень, — заключила служанка. — Если хочешь есть, пойдем со мной, а свою госпожу можешь поискать потом: ее милость пока еще тебя не вызывала.
Пустой желудок Уилладен (сегодня утром она не успела доесть кашу, тревожась о том, что ее ожидает) настоятельно советовал ей принять предложение Джулты; кивнув, девушка последовала за служанкой. Они спустились на два лестничных пролета, прошли по коридору и наконец оказались в обеденном зале.
Насколько успела понять Уилладен, не все слуги в замке ели вместе. Те, что были повыше рангом, прислуживавшие самому герцогу, леди Махарт или леди Сайлане, сидели за отдельным столом, у дальней стены, и именно сюда подвела девушку Джулта, немного церемонно представив ее лакею герцога и герольду, который подвинулся на длинной скамье, чтобы дать им место.
В зале было слишком шумно; для того чтобы перекрыть гул голосов, приходилось кричать — и Уилладен, привыкшую к тишине лавки госпожи Травницы, это раздражало. Кроме того, шум напомнил ей постоялый двор Джакобы, когда там останавливался какой-нибудь купеческий караван, — а эти воспоминания не относились к числу приятных.
Сумев разобрать несколько слов, Уилладен поняла, что всех вокруг занимает только одна тема: прибытие принца Лориэна и его отряда. Все ее сотрапезники соглашались с тем, что этот визит вызовет большие перемены в Кроненгреде.
Уилладен отломала корочку мясного пирога и с наслаждением принюхалась. Здесь, при дворе, не было ни старого волокнистого мяса, ни лежалых овощей. Еда была вкусной, порции — большими; вот только эль, который она отхлебнула из стоявшей перед ней кружкой, показался ей чересчур крепким и горьким.
— … Говорят, он своими руками убил Волка! — Какой-то лакей возбужденно размахивал вилкой с куском мяса. — Я слышал, как сержант Хеникус говорил, что принц похож на своего деда, старого короля Уонсала: не любит ошиваться при дворе.
Герольд буркнул в ответ что-то нечленораздельное, но, проглотив кусок пирога, смог заговорить более разборчиво:
— Говорят, при дворе есть и такие, кто считает, что можно обойтись без солдатской муштры. Наследный принц Ранальд выезжает в поле только на весенние маневры….
— А эти маневры, — прервал его лакей, — всего лишь игры; я слышал об этом от одного человека, пришедшего с последним караваном. У них там нет разбойников, за которыми нужно охотиться.
— Хорошо бы, если бы и нам не приходилось. Во времена герцога Вубрика было по-другому…
— Да, — раздался новый голос с другого конца стола; быстро взглянув в ту сторону, Уилладен опустила глаза в тарелку, но продолжала прислушиваться к разговору.
— Да, — повторил тот же голос, — наш покойный господин прекрасно владел мечом и копьем. Скажите, хоть кто-то из морских разбойников ступил на южный берег? Нет, они по-прежнему держатся подальше от этих мест!
Говоривший был моложе и лакея, и герольда; темноволосый, узкий в кости, его движения отличались странной осторожностью; Уилладен успела заметить это, время от времени бросая на него быстрые взгляды. Но тут он посмотрел прямо на нее, и девушка едва не поперхнулась куском хлеба, в который успела вонзить зубы.
Хотя молодой человек и был одет в простую темную одежду писца, и даже на руке его, державшей ложку, бросалось в глаза большое чернильное пятно, она немедленно узнала его. Николас! Но разве это возможно?.. Конечно, искусство Халвайс велико, но Уилладен не представляла себе, как можно было столь быстро вернуть тяжелораненого человека к такому состоянию, чтобы он выглядел практически здоровым. Однако от ее внимательного взгляда не ускользнуло, что он держится немного скованно и ест медленно, словно ему без усилий не поднести ложку или кусок хлеба ко рту.
Он не подал виду, что узнал ее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47