Недалеко, укрытая до подбородка курткой, лежала Люси. Проходя мимо, Волохов взглянул на нее. Мертвые глаза Люськи смотрели в темное вечернее небо.
Волохов присел над Витьком на корточки.
— Виктор, — он потряс лежащего на спине Витька за плечо, — ты как?
— Паша… пришел.
— Кто здесь был?
— Не знаю. Сказал, что ищет тебя. Бледный такой, черная бородка, лицо, будто из пластилина, мягкое. Велел адрес тебе передать, — Витек разжал кулак, — вот, я записал, чтобы не забыть. Я знаю, где это. На Верхней Масловке, чуть не доходя дома, где художники всякие жили. Слева пятиэтажки. В одной из них.
Витек закашлялся, на губах показалась кровь.
— Он нас водкой угощал. Я бы не стал, да Люська жадная на халяву. Давай да давай.
Волохов оглядевшись увидел две пустые бутылки. Взяв одну, он понюхал горлышко и сразу вспомнил гнилой вкус во рту после схватки на Тверском бульваре.
Подошел Иван и встал чуть сзади, тяжело дыша.
Витек зашевелился, пощупал пакет под головой и удовлетворенно вздохнул.
— Костюм мой джинсовый. Люська, зараза, пропить хотела. Вот, теперь, спать на нем приходится. Она-то уже спит, поди? Все ж таки литр мы съели. И без закуски.
— Спит она, Виктор, спит.
Волохов взял его руку и ощутил судорожное пожатие.
— А телефон он мне оставил. Где-то здесь лежит. Завтра домой пойду, хватит, погулял, — он опять мучительно закашлялся, — что-то я вижу плохо, Паша.
— Ничего, ничего, все нормально.
В горле у Витька захрипело, он приподнял голову и до боли сжал Волохову ладонь. Тело его дернулось, он бессильно откинулся на траву и затих.
Волохов высвободил ладонь и провел пальцами по его лицу, закрывая остановившиеся глаза.
— Он умер? — тихо спросил Иван.
Под руку Волохову попалась телефонная трубка. Он сжал ее в руке и поднялся на ноги, невидящими глазами уставясь на нее. Трубка хрустнула в кулаке, на землю посыпались осколки пластмассы. Волохов отбросил в сторону изуродованный телефон, сжал ладонями виски и поднял голову к небу. Дикая неконтролируемая злоба, которой так боялись древние новгородцы, охватила его.
Страшный рев взметнул со спящих деревьев устроившихся на ночлег птиц. Иван, закрыв руками уши, согнулся от боли.
Он с ужасом увидел, как меняется облик Волохова, как бугрится кожа, становясь черной, как открытый рот превращается в чудовищную пасть, полную снежно-белых клыков. Казалось, даже деревья пригнулись, страшась ярости рождающегося на глазах Ивана чудовища.
Рев стих так же внезапно, как и возник. Пред Иваном снова стоял знакомый парень, чуть старше его самого. Сжав руками голову, он раскачивался, как от терзающей его боли.
— Кто вы, Павел?
— Я? Кто я? — Волохов резко обернулся к Ивану. Глаза его были желтыми, драконьими, лицо исказила злобная гримаса, — я — никто! Я — пустое место!
Он упал на колени и с маху вонзил кулаки в землю по запястья.
— Я — пережиток прошлого. Я люблю лежать в тине, в тишине и покое, — прошипел Волохов, повернув искаженное лицо к Ивану, — что вам от меня надо? Я ничего не могу! Ничего!
Тяжело дыша, он скорчился, припав к земле и потряхивая головой, как лошадь, которую жалят оводы.
Иван подошел к вытянувшемуся на траве телу Витька, встал на колени и, склонив голову, зашептал молитву.
Волохов оглянулся на него, поднялся с колен и отошел в сторону, доставая свой телефон.
— Сергей? Моему напарнику нужна охрана. Сам я буду занят по нашему делу. Да, двоих хватит. Второй часовой завод на Балтийской знаете? Ах, вы ресторан «У банкира» там знаете. Ладно, пусть подъезжают через полчаса, я встречу. Понял, синий «Лендровер».
Он убрал телефон в карман.
— Иван, ты закончил?
— Еще женщина.
— Обойдется, — резко сказал Волохов, — пошли.
— Нет, — Иван твердо посмотрел ему в глаза, — нет, не обойдется!
Волохов, удивленно хмыкнув, скривил губы.
— Что это с тобой? Ладно, подожду.
Пока они шли к месту встречи, Волохов угрюмо молчал. Иван совсем запыхался, еле поспевая за ним. Только увидев поджидающий джип, Волохов взял парнишку под руку.
— Ты извини меня, Ваня, ладно? Не знаю, что вдруг нашло, — он махнул рукой.
— Да ничего, — кивнул Иван.
— Значит так. Там, в машине, — Волохов показал рукой вперед, — два парня. По виду скорее всего — натуральные бандиты, но ты не бойся, это свои. Мне надо уйти. Ты угости их чаем, что ли, телевизор пусть смотрят. И никому не открывайте дверь. Понял?
— Понял.
— Возможно, сегодня все решится. Я позвоню.
— Я не готов, Павел.
— Зато я готов! Я так готов, что… — не договорив, Волохов скрипнул зубами.
Глава 21
Передача началась около трех часов назад. На экране была знакомая комната с креслом под хирургической лампой. Комната была пуста, но Ольга, боясь пропустить что-то важное, ходила по студии из угла в угол, поглядывая на монитор. Звук она включила на полную мощность, но в пустой квартире было тихо, как в могиле.
Скрежет ключа в дверном замке, раздавшийся из колонок, заставил ее броситься к монитору. Дверь распахнулась, кто-то, неловко пятясь, волоком втащил в квартиру бесчувственное тело. Еще один человек шагнул через порог, и Ольга узнала сероглазого паренька.
— Дверь закрой.
По голосу Ольга узнала девчонку.
Парень послушно запер дверь и, пройдя в комнату, бессильно присел на пол у зеркала. Девушка включила полный свет, и Ольга узнала в лежащем ничком мужчине Вадима.
— Ну, вот и все, — сказала она, решительно поднимаясь.
Быстро одевшись, она взглянула на экран. Девчонка стаскивала с Вадима рубашку, перекатывая по полу безвольное тело.
Оставив компьютер включенным, Ольга быстро оделась и выскочила из квартиры. Перебежав улицу, она подняла руку, пытаясь поймать частника. Как назло никто не останавливался. Наконец подъехал троллейбус. Ольга вошла и троллейбус не спеша тронулся, аккуратно перевалил через трамвайные пути и покатил вдоль кладбища, ныряя из желтоватого света фонарей в тень неосвещенных участков. Притормозив у остановки, подобрал двух пассажиров и, разогнавшись, забрался на мост над Савеловским вокзалом. Вокзальная площадь даже в это время кипела водоворотом пассажиров. Наверное, электричка подошла, подумала Ольга. Народ спускался в метро, штурмом брал редкие автобусы, и она позавидовала обыденной суете, где каждый думал о насущном, решая сиюминутные проблемы. Дом, работа, семья…
На пересечении с Вятской троллейбус остановился. Впереди, закрывая проезд, стоял сошедший с рельсов на повороте трамвай. Зеленый тягач, зацепив трамвай тросом, исходил сизым дымом из выхлопной трубы, пытаясь вернуть его на рельсы. Ольга присела на мягкое сиденье. Что они хотят сделать с Вадимом. Может, он просто пьян, или под дозой? Когда мы были вместе, он любил покурить травки, иногда доставал кокаин. А девчонка, похоже, оправилась. Может, они даже втроем живут. Ты что, скажут, тетя, в компанию просишься? Посмеются и выпроводят, как побирушку… Но ведь она так мучилась, эта девочка. Нет, надо все выяснить, а там, будь, что будет!
Ольга подошла к водителю и попросила открыть двери, решив идти пешком.
Она узнала стоявшую у подъезда машину Вадима. Багажник был приоткрыт, в замке зажигания торчали ключи. Поднявшись на его этаж, она подошла к знакомой двери и нажала кнопку звонка. Железная, обшитая деревом дверь поглощала звуки, но все же далекий перезвон Ольга слышала. Она слишком долго добиралась. Они или опять ушли, или просто отключились. Отчаявшись, она заколотила по деревянной облицовке кулаками, пнула ногой, отбив пальцы, как вдруг дверь приоткрылась. В квартире было темно. Осторожно ступив через порог, Ольга пошарила рукой слева, где, как она помнила, был выключатель. Над головой вспыхнула лампочка, спрятанная в глиняный плафон с вертикальными прорезями. Узкие лучи, пробивая темноту, осветили призрачным светом лишенную простенков квартиру. В центре темнело кресло с повисшей над ним бестеневой лампой. Воздух в квартире был густой, неприятно затхлый, будто смешавшийся с запахами отхожего места. Ольга прикрыла за собой дверь и сделала два шага. Ей показалось, что каблуки слишком громко стучат по дереву паркета, и, скинув туфли, она снова шагнула вперед. Кто-то возник рядом с ней справа, она сдавленно охнула и шарахнулась в сторону. Нет, ее никто не преследовал, это было то самое огромное зеркало. Ей почудился прерывистый вздох. Медленно, прислушиваясь к шороху своих босых ног, она подошла к креслу. Ступням стало холодно, она посмотрела вниз. Под ногами был кафель. В кресле, в отраженном от стен свете, смутно проступала фигура человека. Чуть поодаль, на полу, темнело еще одно тело. Ольга провела рукой по стойке лампы, нащупала выключатель и нажала его. Свет водопадом обрушился на сидящего в кресле. Ольга поднесла ладонь ко рту, останавливая готовый вырваться крик ужаса. Несмотря на свои картины, от которых ее и саму иногда воротило, она никогда не видела, что можно сделать с человеком с помощью обычного медицинского скальпеля. Никогда не видела истекающего кровью человека, который дрожал то ли в ознобе, то ли в предсмертной агонии. Лоб и лицо сидящего пересекали зигзагообразные порезы. Темная кровь, стекая по лицу, заполнила брови, склеила ресницы, запеклась в бородке и, оставив потеки на шее, слилась в одно русло с вытекающей из ран на груди. То, что Ольга приняла за остатки одежды, оказалось лоскутами кожи, частично содранной с груди и живота и свисающей с тела наподобие обрывков рубашки.
Почувствовав, как желудок свело судорогой и к горлу стремительно поднимается заполняющий пищевод тошнотворный комок, она бросилась в кухню. Рот наполнился теплой полупереваренной пищей, губы разжались, и прежде, чем она успела добежать до мойки, рвотная масса хлынула изо рта. Сотрясаемая крупной дрожью, она повисла на мойке, опираясь на нее локтями и грудью. Слезы застилали глаза, но опустевший желудок снова и снова сжимался в спазмах, заставляя что-то мерзкое, полужидкое заполнять рот. На ощупь открутив кран, Ольга сунула голову под струю, жадно ловя губами бегущую по лицу воду. Наконец позывы стали реже, и она смогла отдышаться и вытереть лицо. Стараясь не наступить в рвоту, она вернулась к креслу и, стиснув зубы, взглянула в лицо сидящего в нем мужчины. Ах, как просто было живописать изломанные пытками человеческие тела.
Глаза мужчины были открыты, и ей показалось, что они заполнены мутными, с красными прожилками бельмами. Но вот из-под век медленно выползли зрачки и перекатились в ее сторону. Искаженное страданием лицо показалось ей знакомым. Преодолевая отвращение к чужой крови и боязнь причинить боль, мокрыми ладонями она стерла кровь с лица сидящего.
— Оля, — прошептал он, — это ты… Помоги мне.
— Вадим, — потерянно сказала она, — что здесь произошло?
— Я тебе все расскажу. Это все она… это она меня… и его она убила.
Вадим повел глазами в сторону лежащего на полу тела. Из-под куртки, прикрывающей бедра, расползалась матово блестевшая лужа. Обойдя ее, Ольга склонилась над лежащим. Повернутое в профиль лицо было странно спокойным. Она коснулась запястье, проверяя пульс, и, ощутив под пальцами холодные, выступающие из кожи жгутики вен, поняла, кто перед ней.
— Это она убила, — прошептал Вадим, — она психопатка, маньячка…
Ольга вгляделась в угол комнаты, быстро вернулась в круг света и развернула лампу.
Привалясь спиной к зеркалу, глядя на нее безумными глазами, сидела Светка. Ее обнаженное тело, покрытое узорами золотых нитей, блестело, как перламутр. Бабочки и майские жуки, расправившие крылья под грудью и на животе, казалось, жили своей жизнью, подрагивая прозрачными крыльями в такт неровному дыханию. Ольга подбежала к ней. От безвольного рта тянулась нитка слюны, с влажных волос на лобке на пол стекали капли мутной жидкости.
— Она, она убила… Сначала она резала меня. Сумасшедшая… потом они трахались, потом она убила его. Оторвала ему …
— Заткнись, — закричала Ольга, — это же ты привел сюда этого мальчишку! Ты свел его с ума своими бредовыми идеями, своей наркотой, ты изуродовал его тело! А он уже эту девочку… она же не хотела, она просила отпустить… Это ты убийца!
— Ты не понимаешь, — голос Вадима налился злобой, — дура истеричная! Что ты вообще можешь понять? Девочку захотелось? Сука извращенная… — он поперхнулся, тяжело дыша, — развяжи меня, мне врач нужен. Слышишь, ты…
Ольга подошла к нему и наклонилась, заглядывая в искалеченное лицо.
— Подыхай здесь, ублюдок! Ты сам виноват. Но больше ты никого не искалечишь.
— Ты не можешь… ты не должна так… Мы же с тобой… — голос Вадима стал тише, голова упала на грудь, — я прошу тебя…
Ольга, не слушая его, оглядела комнату, подобрала брошенную юбку и блузку и вернулась к девушке. Осторожно придерживая за плечи, надела ей блузку через голову и застегнула пуговицы под горлом. Потом, приподнимая ноги девушки, натянула юбку и кое-как затянула поясок.
— Давай-ка, попробуем встать, девочка, — она обхватила Свету за талию и потянула ее, поднимая с пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Волохов присел над Витьком на корточки.
— Виктор, — он потряс лежащего на спине Витька за плечо, — ты как?
— Паша… пришел.
— Кто здесь был?
— Не знаю. Сказал, что ищет тебя. Бледный такой, черная бородка, лицо, будто из пластилина, мягкое. Велел адрес тебе передать, — Витек разжал кулак, — вот, я записал, чтобы не забыть. Я знаю, где это. На Верхней Масловке, чуть не доходя дома, где художники всякие жили. Слева пятиэтажки. В одной из них.
Витек закашлялся, на губах показалась кровь.
— Он нас водкой угощал. Я бы не стал, да Люська жадная на халяву. Давай да давай.
Волохов оглядевшись увидел две пустые бутылки. Взяв одну, он понюхал горлышко и сразу вспомнил гнилой вкус во рту после схватки на Тверском бульваре.
Подошел Иван и встал чуть сзади, тяжело дыша.
Витек зашевелился, пощупал пакет под головой и удовлетворенно вздохнул.
— Костюм мой джинсовый. Люська, зараза, пропить хотела. Вот, теперь, спать на нем приходится. Она-то уже спит, поди? Все ж таки литр мы съели. И без закуски.
— Спит она, Виктор, спит.
Волохов взял его руку и ощутил судорожное пожатие.
— А телефон он мне оставил. Где-то здесь лежит. Завтра домой пойду, хватит, погулял, — он опять мучительно закашлялся, — что-то я вижу плохо, Паша.
— Ничего, ничего, все нормально.
В горле у Витька захрипело, он приподнял голову и до боли сжал Волохову ладонь. Тело его дернулось, он бессильно откинулся на траву и затих.
Волохов высвободил ладонь и провел пальцами по его лицу, закрывая остановившиеся глаза.
— Он умер? — тихо спросил Иван.
Под руку Волохову попалась телефонная трубка. Он сжал ее в руке и поднялся на ноги, невидящими глазами уставясь на нее. Трубка хрустнула в кулаке, на землю посыпались осколки пластмассы. Волохов отбросил в сторону изуродованный телефон, сжал ладонями виски и поднял голову к небу. Дикая неконтролируемая злоба, которой так боялись древние новгородцы, охватила его.
Страшный рев взметнул со спящих деревьев устроившихся на ночлег птиц. Иван, закрыв руками уши, согнулся от боли.
Он с ужасом увидел, как меняется облик Волохова, как бугрится кожа, становясь черной, как открытый рот превращается в чудовищную пасть, полную снежно-белых клыков. Казалось, даже деревья пригнулись, страшась ярости рождающегося на глазах Ивана чудовища.
Рев стих так же внезапно, как и возник. Пред Иваном снова стоял знакомый парень, чуть старше его самого. Сжав руками голову, он раскачивался, как от терзающей его боли.
— Кто вы, Павел?
— Я? Кто я? — Волохов резко обернулся к Ивану. Глаза его были желтыми, драконьими, лицо исказила злобная гримаса, — я — никто! Я — пустое место!
Он упал на колени и с маху вонзил кулаки в землю по запястья.
— Я — пережиток прошлого. Я люблю лежать в тине, в тишине и покое, — прошипел Волохов, повернув искаженное лицо к Ивану, — что вам от меня надо? Я ничего не могу! Ничего!
Тяжело дыша, он скорчился, припав к земле и потряхивая головой, как лошадь, которую жалят оводы.
Иван подошел к вытянувшемуся на траве телу Витька, встал на колени и, склонив голову, зашептал молитву.
Волохов оглянулся на него, поднялся с колен и отошел в сторону, доставая свой телефон.
— Сергей? Моему напарнику нужна охрана. Сам я буду занят по нашему делу. Да, двоих хватит. Второй часовой завод на Балтийской знаете? Ах, вы ресторан «У банкира» там знаете. Ладно, пусть подъезжают через полчаса, я встречу. Понял, синий «Лендровер».
Он убрал телефон в карман.
— Иван, ты закончил?
— Еще женщина.
— Обойдется, — резко сказал Волохов, — пошли.
— Нет, — Иван твердо посмотрел ему в глаза, — нет, не обойдется!
Волохов, удивленно хмыкнув, скривил губы.
— Что это с тобой? Ладно, подожду.
Пока они шли к месту встречи, Волохов угрюмо молчал. Иван совсем запыхался, еле поспевая за ним. Только увидев поджидающий джип, Волохов взял парнишку под руку.
— Ты извини меня, Ваня, ладно? Не знаю, что вдруг нашло, — он махнул рукой.
— Да ничего, — кивнул Иван.
— Значит так. Там, в машине, — Волохов показал рукой вперед, — два парня. По виду скорее всего — натуральные бандиты, но ты не бойся, это свои. Мне надо уйти. Ты угости их чаем, что ли, телевизор пусть смотрят. И никому не открывайте дверь. Понял?
— Понял.
— Возможно, сегодня все решится. Я позвоню.
— Я не готов, Павел.
— Зато я готов! Я так готов, что… — не договорив, Волохов скрипнул зубами.
Глава 21
Передача началась около трех часов назад. На экране была знакомая комната с креслом под хирургической лампой. Комната была пуста, но Ольга, боясь пропустить что-то важное, ходила по студии из угла в угол, поглядывая на монитор. Звук она включила на полную мощность, но в пустой квартире было тихо, как в могиле.
Скрежет ключа в дверном замке, раздавшийся из колонок, заставил ее броситься к монитору. Дверь распахнулась, кто-то, неловко пятясь, волоком втащил в квартиру бесчувственное тело. Еще один человек шагнул через порог, и Ольга узнала сероглазого паренька.
— Дверь закрой.
По голосу Ольга узнала девчонку.
Парень послушно запер дверь и, пройдя в комнату, бессильно присел на пол у зеркала. Девушка включила полный свет, и Ольга узнала в лежащем ничком мужчине Вадима.
— Ну, вот и все, — сказала она, решительно поднимаясь.
Быстро одевшись, она взглянула на экран. Девчонка стаскивала с Вадима рубашку, перекатывая по полу безвольное тело.
Оставив компьютер включенным, Ольга быстро оделась и выскочила из квартиры. Перебежав улицу, она подняла руку, пытаясь поймать частника. Как назло никто не останавливался. Наконец подъехал троллейбус. Ольга вошла и троллейбус не спеша тронулся, аккуратно перевалил через трамвайные пути и покатил вдоль кладбища, ныряя из желтоватого света фонарей в тень неосвещенных участков. Притормозив у остановки, подобрал двух пассажиров и, разогнавшись, забрался на мост над Савеловским вокзалом. Вокзальная площадь даже в это время кипела водоворотом пассажиров. Наверное, электричка подошла, подумала Ольга. Народ спускался в метро, штурмом брал редкие автобусы, и она позавидовала обыденной суете, где каждый думал о насущном, решая сиюминутные проблемы. Дом, работа, семья…
На пересечении с Вятской троллейбус остановился. Впереди, закрывая проезд, стоял сошедший с рельсов на повороте трамвай. Зеленый тягач, зацепив трамвай тросом, исходил сизым дымом из выхлопной трубы, пытаясь вернуть его на рельсы. Ольга присела на мягкое сиденье. Что они хотят сделать с Вадимом. Может, он просто пьян, или под дозой? Когда мы были вместе, он любил покурить травки, иногда доставал кокаин. А девчонка, похоже, оправилась. Может, они даже втроем живут. Ты что, скажут, тетя, в компанию просишься? Посмеются и выпроводят, как побирушку… Но ведь она так мучилась, эта девочка. Нет, надо все выяснить, а там, будь, что будет!
Ольга подошла к водителю и попросила открыть двери, решив идти пешком.
Она узнала стоявшую у подъезда машину Вадима. Багажник был приоткрыт, в замке зажигания торчали ключи. Поднявшись на его этаж, она подошла к знакомой двери и нажала кнопку звонка. Железная, обшитая деревом дверь поглощала звуки, но все же далекий перезвон Ольга слышала. Она слишком долго добиралась. Они или опять ушли, или просто отключились. Отчаявшись, она заколотила по деревянной облицовке кулаками, пнула ногой, отбив пальцы, как вдруг дверь приоткрылась. В квартире было темно. Осторожно ступив через порог, Ольга пошарила рукой слева, где, как она помнила, был выключатель. Над головой вспыхнула лампочка, спрятанная в глиняный плафон с вертикальными прорезями. Узкие лучи, пробивая темноту, осветили призрачным светом лишенную простенков квартиру. В центре темнело кресло с повисшей над ним бестеневой лампой. Воздух в квартире был густой, неприятно затхлый, будто смешавшийся с запахами отхожего места. Ольга прикрыла за собой дверь и сделала два шага. Ей показалось, что каблуки слишком громко стучат по дереву паркета, и, скинув туфли, она снова шагнула вперед. Кто-то возник рядом с ней справа, она сдавленно охнула и шарахнулась в сторону. Нет, ее никто не преследовал, это было то самое огромное зеркало. Ей почудился прерывистый вздох. Медленно, прислушиваясь к шороху своих босых ног, она подошла к креслу. Ступням стало холодно, она посмотрела вниз. Под ногами был кафель. В кресле, в отраженном от стен свете, смутно проступала фигура человека. Чуть поодаль, на полу, темнело еще одно тело. Ольга провела рукой по стойке лампы, нащупала выключатель и нажала его. Свет водопадом обрушился на сидящего в кресле. Ольга поднесла ладонь ко рту, останавливая готовый вырваться крик ужаса. Несмотря на свои картины, от которых ее и саму иногда воротило, она никогда не видела, что можно сделать с человеком с помощью обычного медицинского скальпеля. Никогда не видела истекающего кровью человека, который дрожал то ли в ознобе, то ли в предсмертной агонии. Лоб и лицо сидящего пересекали зигзагообразные порезы. Темная кровь, стекая по лицу, заполнила брови, склеила ресницы, запеклась в бородке и, оставив потеки на шее, слилась в одно русло с вытекающей из ран на груди. То, что Ольга приняла за остатки одежды, оказалось лоскутами кожи, частично содранной с груди и живота и свисающей с тела наподобие обрывков рубашки.
Почувствовав, как желудок свело судорогой и к горлу стремительно поднимается заполняющий пищевод тошнотворный комок, она бросилась в кухню. Рот наполнился теплой полупереваренной пищей, губы разжались, и прежде, чем она успела добежать до мойки, рвотная масса хлынула изо рта. Сотрясаемая крупной дрожью, она повисла на мойке, опираясь на нее локтями и грудью. Слезы застилали глаза, но опустевший желудок снова и снова сжимался в спазмах, заставляя что-то мерзкое, полужидкое заполнять рот. На ощупь открутив кран, Ольга сунула голову под струю, жадно ловя губами бегущую по лицу воду. Наконец позывы стали реже, и она смогла отдышаться и вытереть лицо. Стараясь не наступить в рвоту, она вернулась к креслу и, стиснув зубы, взглянула в лицо сидящего в нем мужчины. Ах, как просто было живописать изломанные пытками человеческие тела.
Глаза мужчины были открыты, и ей показалось, что они заполнены мутными, с красными прожилками бельмами. Но вот из-под век медленно выползли зрачки и перекатились в ее сторону. Искаженное страданием лицо показалось ей знакомым. Преодолевая отвращение к чужой крови и боязнь причинить боль, мокрыми ладонями она стерла кровь с лица сидящего.
— Оля, — прошептал он, — это ты… Помоги мне.
— Вадим, — потерянно сказала она, — что здесь произошло?
— Я тебе все расскажу. Это все она… это она меня… и его она убила.
Вадим повел глазами в сторону лежащего на полу тела. Из-под куртки, прикрывающей бедра, расползалась матово блестевшая лужа. Обойдя ее, Ольга склонилась над лежащим. Повернутое в профиль лицо было странно спокойным. Она коснулась запястье, проверяя пульс, и, ощутив под пальцами холодные, выступающие из кожи жгутики вен, поняла, кто перед ней.
— Это она убила, — прошептал Вадим, — она психопатка, маньячка…
Ольга вгляделась в угол комнаты, быстро вернулась в круг света и развернула лампу.
Привалясь спиной к зеркалу, глядя на нее безумными глазами, сидела Светка. Ее обнаженное тело, покрытое узорами золотых нитей, блестело, как перламутр. Бабочки и майские жуки, расправившие крылья под грудью и на животе, казалось, жили своей жизнью, подрагивая прозрачными крыльями в такт неровному дыханию. Ольга подбежала к ней. От безвольного рта тянулась нитка слюны, с влажных волос на лобке на пол стекали капли мутной жидкости.
— Она, она убила… Сначала она резала меня. Сумасшедшая… потом они трахались, потом она убила его. Оторвала ему …
— Заткнись, — закричала Ольга, — это же ты привел сюда этого мальчишку! Ты свел его с ума своими бредовыми идеями, своей наркотой, ты изуродовал его тело! А он уже эту девочку… она же не хотела, она просила отпустить… Это ты убийца!
— Ты не понимаешь, — голос Вадима налился злобой, — дура истеричная! Что ты вообще можешь понять? Девочку захотелось? Сука извращенная… — он поперхнулся, тяжело дыша, — развяжи меня, мне врач нужен. Слышишь, ты…
Ольга подошла к нему и наклонилась, заглядывая в искалеченное лицо.
— Подыхай здесь, ублюдок! Ты сам виноват. Но больше ты никого не искалечишь.
— Ты не можешь… ты не должна так… Мы же с тобой… — голос Вадима стал тише, голова упала на грудь, — я прошу тебя…
Ольга, не слушая его, оглядела комнату, подобрала брошенную юбку и блузку и вернулась к девушке. Осторожно придерживая за плечи, надела ей блузку через голову и застегнула пуговицы под горлом. Потом, приподнимая ноги девушки, натянула юбку и кое-как затянула поясок.
— Давай-ка, попробуем встать, девочка, — она обхватила Свету за талию и потянула ее, поднимая с пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49