Когда проехали «Ленинградскую» Павел увидел в окно электрички пруд, и они сошли в «Покровско-Стрешнево». Купили с лотка на платформе кусок мыла и флакон шампуня. Витек принялся ворчать на неумеренные траты, но Волохов сказал, что чистота — залог здоровья, а на здоровье экономить нельзя. Они перешли железнодорожную линию и оказались возле Глебовских прудов. Подбадривая Витька скорым наливом, Волохов загнал его в воду и заставил смыть весь «защитный слой». Через пару часов после мытья и посещения Щукинского рынка Витек прищурясь разглядывал себя в зеркале бывшего «Военторга». Оттуда на него смотрел слегка утомленный, с благородной сединой на висках владелец двух-трех продуктовых палаток. Во всяком случае, именно так Витек представлял себе удачливого бизнесмена. В турецкой джинсе и вьетнамских кроссовках. Он провел рукой по щетине и оглянулся на Волохова.
— Сейчас так модно, — успокоил его Павел. — Ну, время пока есть. Как насчет закусить?
— М-м-м… — снисходительно промычал «бизнесмен», — почему бы и нет?
— А если она не захочет?
— Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Надо только помочь ей реализовать желание, вытащить его из подсознания, помочь отбросить сомнения. Поверь, — Рец взъерошил волосы на голове Димки, — я умею убеждать. Отдыхай и ни о чем не беспокойся.
— Да, я знаю. Но ты не убеждаешь. Нет! Ты открываешь истину.
— Можно и так сказать, — усмехнулся Рец. — Ляг, отдохни.
Димка перетянул руку резиновым жгутом, похлопал по венам. Вены были исколоты, словно по руке прошлись перфоратором. Мелкие кровоизлияния превратили сгибы локтей в сплошной синяк.
— Я не попаду, — смущенно сказал он, — поможешь?
Рец взял шприц, нашел возле запястья чистый участок кожи, уверенно ввел иглу, взял контроль. Поршень пошел вниз. Дима откинулся назад, Рец поддержал его за плечи и, положив на водяной матрац, прикрыл простыней.
На лице парнишки блуждала рассеянная улыбка.
Рец скривил губы. Ты — мое существо, с заданными свойствами, подумал он. Моя машина, зомби. Ты сделаешь все, что я прикажу, я лишь облеку приказ в форму откровения, высшего знания, и ты проглотишь все, что я скормлю тебе. Ты подготовишь мне мою мадонну и уйдешь. Ты все равно долго не протянешь. Так осенью умирает однолетнее растение, отдав пыльцу и удобрив почву. Так умирает клетка организма, выполнившая свою функцию. Ты — мой первый опыт. Девчонка — второй. Ошибиться я не имею права!
Рец достал сотовый телефон и набрал номер. Долго никто не брал трубку, наконец гортанный голос, характерно ошибаясь в ударениях, резко спросил:
— Да? Что хочешь?
— Здравствуй, дорогой, — вкрадчиво сказал Рец, — как здоровье твое?
— Тебе какое дело, а? Говори, что надо, — занят я.
В трубке слышались визгливый женский смех и громкая музыка.
— Похоже, ты не узнал меня, — огорчился Рец, — а ведь братом называл.
— Кто это?
— Встречу на Цветном, возле цирка, помнишь?
На другом конце провода долго молчали, потом музыка и смех стихли, словно кто-то выключил магнитофонную запись.
— А-а, — преувеличенно обрадовался говоривший, — здравствуй, брат. Богатым будешь! Совсем скоро купаться в деньгах станешь — не узнал я тебя. Мы тебя помним, ждем, когда позвонишь. Жалко больше не встретить достойного человека.
— Вот и я о том же, — согласился Рец. — Дело есть к тебе, брат. Дело несложное, совсем простое дело. Хорошо заплачу, не обижу. Как, согласен?
— Надо бы встретиться, — вкрадчиво сказал гортанный голос, — детально обговорить. Ошибок не будет — ты будешь доволен и мы рады. Да?
Рец скривил губы. Никак вы не уйметесь, подумал он.
— Очень хорошо, — сказал он, — ошибок быть не должно, дорогой. А встретиться и вправду надо — разговор не телефонный. Куда мне подъехать?
— Прямо к нам приезжай, — поспешно сказали в трубке. Слишком поспешно. — Как дорогого гостя встретим. Все будет: разговор будет, девочки будут. Посидим, как братья. Отдохнем, а?
— Очень хорошо. Говори адрес.
Записав адрес, Рец коротко попрощался. Вот неугомонный народ, пожал он плечами. Учить вас еще и учить.
Свернув с Волгоградского проспекта, Рец припарковал машину на Есенинском бульваре. Выключив двигатель, он посидел, поглядывая в зеркальце заднего вида. Полуденное солнце плавило асфальт, выжигало последние соки из поникших лип и тополей на бульваре. Возле бочки с квасом замерла изнемогающая от зноя очередь.
Нужный дом оказался панельной девятиэтажкой. Через затемненные стекла Рец оглядел двор. На траве возле чахлых кустиков обедали водкой и вареной колбасой грузчики из соседнего магазина. Неподалеку от них крутилась неопрятная старуха, дожидающаяся пустых бутылок. Возле подъезда стоял знакомый «БМВ».
Рец прикрыл глаза. Кожа на лице пришла в движение, волной проходя от лба к подбородку. Разгладились резкие морщины возле губ, разрослись брови. С легким шуршанием пробились на подбородке волосы, преображая аккуратную эспаньолку в широкую подстриженную полуседую бороду. Посмотрев в зеркало, Рец удовлетворенно хмыкнул, провел ладонями по округлившемуся лицу, поправил воротник застегнутой под горло темной рубашки и открыл дверцу.
Прокаленный воздух словно горячей массажной салфеткой охватил лицо. Рец пискнул брелком сигнализации, огляделся и степенно пошел к подъезду. Нужная квартира находилась на шестом этаже. Полуоткрытая дверь с оторванным кодовым замком скрипнула ржавыми петлями, пропуская его в пропахшую мочой полутьму заплеванного подъезда. Он вызвал лифт и, отыскав среди оплавленных кнопок цифру «шесть», вдавил ее.
— Звонят, слышишь, Аслан!
— Сядь, не дергайся. Давайте, парни.
Двое здоровяков, поигрывая накачанными бицепсами под тонкими майками, подошли к двери. Один из них, невысокого роста крепыш со сломанным носом, заглянул в глазок.
— Аслан, там дед какой-то, — сказал он.
— Значит сам не приехал, шестерку послал. Тащите его сюда.
Звонивший вновь протянул руку к звонку, и в этот момент дверь резко открылась. Коротышка, не тратя лишних слов, врезал ему под вздох литым кулаком, ухватил за воротник пиджака и вбросил в прихожую. Второй здоровяк остановил его ударом ладони в голову, подхватил обмякшее тело под мышки и, втащив в комнату, уронил на пол, к ногам Аслана. Коротышка выглянул на лестничную площадку и аккуратно прикрыл дверь. Все происходящее заняло не более десяти секунд.
Аслан носком ботинка поддел голову лежавшего на паласе пожилого мужчины.
— Плесни-ка на него, Казбек, — сказал он слегка осипшим голосом, брезгливо поморщившись.
Казбек открыл бутылку минеральной воды, стоящую на журнальном столике, и вылил ее на голову мужчины. Тот охнул, заворочался и попытался приподняться на подгибающихся руках.
— Лежать, — скомандовал Аслан, придавив голову мужчины подошвой модельного ботинка, — ну, что скажешь?
— За что, люди… я только… кхм…, — мужчина закашлялся и скосил глаза, пытаясь разглядеть говорившего, — мне передать вам велели…
— Кто? — рявкнул Казбек, дико вращая глазами, — говори, сука! На куски порежу!
— Не надо, брат, — Аслан поднял руку, — не горячись. Видишь, человек ни при чем. Ты не бойся, не тронем. Говори, что знаешь, и все будет в порядке.
Он убрал ботинок с лица мужчины и кивнул боевикам, замершим у двери.
Коротышка подошел к лежащему и, схватив за воротник пиджака, рывком поднял на ноги. Затрещала материя. Второй подставил стул, и мужчина упал на него, все еще держась за живот. Аслан налил в стакан остатки минеральной и подал ему.
— Не спеши, выпей, отдышись.
Зубы мужчины стучали по стеклу, вода лилась по подбородку, по морщинистой шее, затекая под застегнутый ворот рубашки.
— Как зовут тебя? — участливо спросил Аслан.
— Ва… Василий.
— Ну, Василий, отдохнул? Теперь давай расскажи нам: кто тебя прислал, зачем, где этот человек сейчас?
— Говори, падла…
Аслан сделал успокаивающий жест.
— Спокойно, брат. Василий, Казбек очень горяч. Не испытывай его терпения.
— Не по-божески так-то встречать человека, — мужчина вытер ладонью лицо и оглянулся на стоящих за спиной здоровяков. Он все еще кривился от боли, но было видно, что страха не испытывает.
— Не тебя ждали, извини, дорогой. Так что ты хотел?
— Мост из Щукина в Строгино знаете? Просили передать, что будут ждать вас возле этого моста со стороны Строгино.
Казбек и Аслан переглянулись.
— Когда ждать будут?
— Через два часа.
— Он что, стрелку нам забивает?
— Сказал: поговорить надо. Работу предложить хочет.
— Раз так — едем. На месте все решим. Ты, дорогой, с нами поедешь, — сказал, вставая, Аслан.
— Нет, так не договаривались. Мне только его слова передать велено — и все.
Коротышка взял его под руку и рванул со стула.
— В одной машине поедем — не будем пугать нашего друга раньше времени, — Аслан надел наплечную кобуру, подтянул ремни, — Казбек, ты за руль, этот, — он кивнул на мужчину, — с вами сзади. И чтобы не пискнул.
— Через центр не поедем — сейчас пробки везде. По кольцевой быстрее будет. Ух, только бы пришел… Смерть звать будет, — оскалился Казбек, проверяя «Макаров».
— Иди проверь двор, — скомандовал Аслан, — а вы берите этого. Все, поехали.
Казбек подогнал машину к подъезду, перегородив проезжую часть двора. Грузчики из магазина, отобедав, вернулись к работе. Лишь один дремал на траве под кустом, раскинув руки. Аслан открыл заднюю дверцу. Первым уселся коротышка. Следом втолкнули гостя, второй здоровяк уселся рядом с ним.
Сигналя, машина выскочила на Волгоградку. Проезжающие машины шарахнулись в стороны. Казбек ухмыльнулся.
— Не любят, когда подрезают, а?
— Ты давай поспокойней. Не хватало, чтобы гаишник остановил.
— А-а, полтинник в зубы и все в порядке.
— Время терять не хочется, — пояснил Аслан.
Мужчина, стиснутый плечистыми боевиками, вздохнул и опустил голову.
— Убивать его будете? — спросил он тихо.
— Должок за ним, — Аслан достал портсигар, выбрал сигарету, прикурил. В салоне резко запахло «планом». — Обидел он нас. Сильно обидел. Человека хорошего убил. Такое не прощают. А ты не бойся, Василий, — он обернулся, — если ты ни при чем, мы отпустим.
— Ага, — подтвердил Казбек, — совсем отпустим.
На кольцевой автодороге Казбек перестроился в левый ряд и прибавил скорость. Перед Профсоюзной улицей кольцо ремонтировали, и он, непрерывно сигналя и то и дело высовываясь из окна, протискивался вперед.
— Не успели построить, уже ремонт! Куда прешь, урод, не видишь — я еду!
Потасканный «москвич» резко взял вправо и ткнулся бампером в колесо трейлера. Его отбросило и развернуло поперек дороги. Сразу вокруг засигналили, загудели, послышался скрежет тормозов.
— Вот так ездить надо, — похвалился Казбек, оглядываясь на созданную аварию.
— Спокойней, говорю тебе. Успеваем.
Встречный ветер выдувал из салона запах травки. Аслан выбросил окурок и откинулся затылком на подголовник.
— Слышь, Василий, а кто он тебе? Ну, человек этот, который тебя прислал.
— Просто знакомый. Прихожанин. Попросил доброе дело сделать.
— Ха, доброе дело? А ты кто? Почему сказал «прихожанин»?
— Священник я, — тихо ответил мужчина.
— Поп! Э-э, какие друзья у тебя… Впредь умней будь — знай, с кем дружбу водить.
Мужчина промолчал.
— А главное, — добавил Казбек, — молись, поп, чтобы все успешно было. Хорошо молись, глядишь, и поможет.
Справа и слева тянулись однотипные многоэтажки. Москва давно перешагнула кольцевую автодорогу, некогда обозначавшую границу города. Внешняя часть трассы была забита, автомобили двигались сплошным потоком, но на внутренней было относительно свободно. Прижимаясь к свежепокрашенным разделителям, «БМВ» летел, изредка переходя в правый ряд, чтобы обогнать попутные машины. Казбек ругался не переставая.
Проскочили выезд на Можайское шоссе. Перед Рублево по сторонам дороги замелькал лес. Березы и ели стояли скорчившиеся, пожелтевшие, задыхаясь выхлопными газами. Только в глубине лес набирал краски свежей зелени, манившей прохладой. Раскаленный воздух поднимался над асфальтом, и идущие впереди автомобили казались призрачными, размытыми, словно рисунок на мокром стекле.
Священник заворочался и тут же получил локтем по ребрам от коротышки.
— Сиди спокойно, — не глядя, процедил тот.
— По нужде бы сходить.
— Потерпишь.
— Не могу я — цистит.
Коротышка брезгливо посмотрел на него.
— Делай в штаны, не стесняйся.
— Срам-то какой. Не позорьте, люди добрые.
— Языком все вылижешь, — рявкнул Казбек.
— Ладно, притормози, — разрешил Аслан, — вонь будет на всю машину.
«БМВ» покатился вправо, подрезая попутные автомобили.
— Спасибо, люди добрые, — в голосе священника послышалась издевка.
Казбек глянул в зеркальце заднего вида, и у него перехватило дыхание: фигура священника потеряла четкость, стала размытой, словно некачественная фотография. Полупрозрачная мгла окутывала его меняющийся на глазах облик: таяла полуседая борода, резкие морщины бороздили лицо, на глаза из-под век падала черная пленка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49