Следующая каморка служила обычно ему местом встреч. Конан, не задумываясь, вошел в эту комнату, задев плечом дверной косяк, и почувствовал здесь запах смерти.
В комнате царила непроглядная темнота.
Где-то на стене справа должна быть полка: Хазиль всегда держал там свечи про запас.
Конан нашарил рукой совсем крохотный огарок. Еще мгновение ушло на то, чтобы высечь огонь из кресала.
Наконец фитилек занялся, и крохотный язычок пламени заплясал в ладонях киммерийца.
Конан дал огню разгореться поярче, прежде чем поднял свечу повыше и осмотрелся кругом. Невольный стон вырвался из груди варвара.
Посреди комнаты стоял широкий стол, за которым неподвижно сидело трое мертвецов. Двое, одним из которых был Кабал, второго Конан не знал, но судя по одеждам, иноземец, склонили головы на стол, будто охмелев от вина. Третьим был Фарзих.
Он откинулся на спинку стула, запрокинув голову, будто смерть застала его в бурном приступе смеха.
Озорная улыбка, что всегда была спутницей воришки при жизни, не рассталась с ним и после смерти. Только знакомые уже иссиня-черные пятна обезобразили его насмешливое лицо.
Конан закусил губу, закипая от приступа гнева. Друзья его были убиты таинственным образом, и, судя по всему, сделка сорвалась.
Он долго стоял неподвижно. Грудь его тяжело вздымалась и опадала, будто гигант боролся с какой-то неведомой силой, терзающей его изнутри, пока свеча в руках совсем не догорела и гаснущий фитилек не обжег пальцы.
На дворе уже рассвело. Восходящее солнце бесстыдно лезло в дом сквозь прорехи просевшей крыши и щели стен. Конан очнулся от оцепенения и, пройдя через комнату, распахнул небольшое окошко под самым потолком.
Сперва киммериец тщательно осмотрел и обыскал убитых, но кто-то это уже сделал до него, поэтому он не нашел ничего — ни изумруда, ни золота. Конан опустился на корточки и внимательно изучил следы на глиняном полу, оставленные грязными подошвами дюжиной ног.
Помимо отпечатков сапог убитых и шаркающих следов сандалий стариков-хозяев, до Конана здесь побывал лишь один человек. Он был обут в добротные туфли из дорогой туранской кожи и, судя по отпечаткам, был очень старым человеком. То, что он действовал в одиночку, свидетельствовало о его абсолютной уверенности в собственных силах и безнаказанности в содеянном. Но более всего непонятным оставался избранный убийцей способ умерщвления своих жертв. Киммериец припомнил, что где-то уже раньше слышал о воинах-тенях, избравших убийство своим ремеслом. В их арсенале, по слухам, был какой-то порошок, вызывающий у жертв столбняк. Получалось похоже, но все же многое здесь оставалось неясным. Жаль, что ближайшего друга Конана, бродяги Ши Шелама сейчас не было в городе, он мог бы дать ему мудрый совет. А так все придется решать самому.
Закончив осмотр этой комнаты, Конан заглянул в соседнюю, служившую хозяевам спальней, отгороженную простой тростниковой ширмой. Он был готов встретить там ту же ужасающую картину, но увиденное в спальне потрясло варвара еще больше.
Хазиль и его старуха — Конан даже не знал ее имени — как сломанные куклы, валялись на полу, убитые тем же способом. Невысокое, сколоченное из неотесанных досок ложе было сдвинуто с места, как будто неизвестный что-то искал под ним. Постель и солому, устилавшую пол, перетряхнули вверх дном.
Злодей застал стариков в постели и не убил их сразу. По-видимому, они еще не спали… Вот здесь он стоял, где солома примята.
Стоял и хладнокровно размышлял, как ему поступить, пока старики валялись у него в ногах, умоляя о пощаде. Несмотря на мольбы, он решил свидетелей не оставлять и безжалостно расправился с обоими. Конан ясно представил себе эту сцену и заскрежетал зубами от бессильной ярости.
Но вот что он мог здесь искать, кроме мышиного помета, да и нашел ли?
Киммериец опустился на пол и рукой смахнул солому с того места, где стоял ночной убийца.
Открылась трещина в глине и круглое отверстие крохотной мышиной норки. Конан нагнулся пониже и одним глазом заглянул в нору. Там что-то застряло, какая-то безделушка, блеснувшая благородным серебром под вопросительным взглядом киммерийца.
Конан вставил в трещину острие меча и слегка приналег. Глина отскочила, как битая скорлупа. Еще немного, и в руках варвара оказался миниатюрный ореховый сундучок, обитый серебром.
Он приоткрыл крышечку и почувствовал приятный, щекочущий ноздри запах благовоний.
Так вот что искал убийца — никчемную безделицу. Наверное, он слишком спешил или не особо дорожил этой вещью. Как бы там ни было, теперь ею владел киммериец, и многое из ночных происшествий ему стало ясно.
Он знал эту вещь и видел ее уже несколько раз, да не позднее, чем вчера, Басилис крутил ее у себя перед носом.
— Ну, подлая крыса, ты ответишь за все! — процедил киммериец сквозь зубы и бросился бегом из дома.
Солнце появилось над горизонтом, все еще скрываясь за высокими домами, а в городе уже чувствовалась духота. Но то ли еще будет к полудню.
Город медленно пробуждался. Где-то поблизости задорно горланили петухи, передразнивая унылые песнопения жрецов на крышах храмов. Хлопали ставни и двери. В соседнем доме надрывался оголодавший за ночь осел, слышалась неразборчивая ругань хозяина несчастного животного и плач разбуженного младенца. Какая-то женщина в одной длиннополой рубашке выглянула на двор и выплеснула на улицу содержимое ночного горшка.
У тела чужеземца в переулке уже копалась целая свора облезлых псов.
Конан лишь краешком глаза успел заметить все эти детали, бегом направляясь к Пустыньке. Собаки испуганно шарахнулись в стороны, поджимая хвосты, когда киммериец вихрем промчался мимо. Сейчас варвар был похож на беспощадного демона мщения. Внутри его бушевала ярость и гнев.
Басилис обокрал его! Убил друзей и беззащитных стариков и должен был сполна расплатиться за это. Конан не знал еще, что будет делать, но и не слишком утруждал себя этой мыслью. Его меч. при нем — смерть всякому, кто только посмеет встать у него на пути.
Он бежал, петляя по замызганным улочкам, не обращая внимания на липнущую к сапогам грязь, пугая своим видом одиноких прохожих, вжимавшихся в стены и провожающих его тревожными взглядами.
Притон, где заправлял одноглазый Басилис, был киммерийцу хорошо известен и находился там же в Воровском квартале, недалеко от постоялого двора, где обосновался сам Конан. Он был там не раз… — как гость. Варвар, как умел, старался ладить с воровской братией — сам в чужие дела не лез, но и свои не поверял никому, тяжелым кулаком отбивая на то охоту у всякого выскочки. По его понятиям — жили мирно… До этого случая…
Сейчас Конан был полон решимости проучить негодяя-стигийца, посмевшего перебежать ему дорогу.
И пусть при этом прольются реки крови, их чистота вполне удовлетворит его задетую честь.
К тому же предательская смерть товарищей взвыла к благородному мщению. Он вернет Басилису этот долг и вытрясет из стигийца золото, которое принадлежит ему по праву.
Вот замелькали знакомые дома Пустыньки — бесконечная череда постоялых дворов, питейных заведений и притонов с яркими, кричащими вывесками, для того только и существующих, чтобы люди могли оставлять здесь свои деньги.
Конан остановился напротив двухэтажной таверны, обшарпанного, давно взывающего о ремонте здания с вычурной надписью «Золотой Мул». Здесь жил Басилис и его громилы. За этими стенами хитрый стигиец замышлял свои подлые дела, гремевшие на весь Шадизар. Не переходя улицы, киммериец быстро осмотрелся по сторонам.
На углу соседнего дома маячила одинокая фигура какого-то бродяги, изображающего побирушку-нищего, но Конан знал, что это один из людей Одноглазого.
Таких соглядатаев у него полно в городе. Бродяга заметил киммерийца, узнал, и приветливо помахал рукой, будто старому приятелю.
Конан, все еще пламенея от гнева, наморщил лоб — либо этот пройдоха слишком мелкая рыбешка и ничего не знает о делах своего господина, либо киммерийца тут ждали, и за дверью таверны прячется вооруженная шайка Басилиса.
«Сейчас пойду туда и все узнаю», — призвал себя к действию Конан и уверенным шагом направился к дверям «Золотого Мула».
Перешагнув порог, киммериец оказался в просторном зале. На кухне уже суетилась прислуга, гремела посуда — готовился завтрак для постояльцев. Зал был пуст, не считая двух дюжих молодцов — верзилы заморийца и неуклюжего толстого офирца, удобно расположившихся за утренним кувшином вина, недалеко от лестницы, ведущей на второй этаж, где находились апартаменты Басилиса.
Как по команде, две пары глаз вопросительно обратились к киммерийцу, рука одного так и застыла, не донеся до рта стакан с вином. Конан раньше их не встречал, но на всякий случай дружески кивнул громилам и уверенным шагом направился прямиком к лестнице.
— Эй, киммериец! Если ты к Басилису, то тебе придется подождать, — окрикнул его замориец со свернутым набок носом, поднимаясь из-за стола. — Хозяин вчера слегка перебрал и будет дрыхнуть до полудня. — Долговязый изобразил на лице подобие дружелюбной улыбки.
— У меня слишком срочное дело, чтобы ждать до полудня, — бросил Конан через плечо, не сбавляя шага.
Верзила оказался на удивление проворным. В два шага он пересек расстояние, отделявшее его от лестницы, заступив дорогу варвару.
— Нет, так нельзя. Тебе придется уступить ким… — завел было он свою песню сначала, но не успел договорить — железный кулак Конана загнал слова обратно в глотку вместе с передними зубами, и долговязый со стоном осел на ступени.
Приятель его вскрикнул от удивления, выхватил туранский меч и смело бросился на киммерийца.
Ему бы, дураку, сперва на помощь кого позвать
Конан присел, уходя от удара, нацеленного ему в голову, и, схватив разбойника руками за пояс, легко оторвал от пола. В следующий миг он с кривой усмешкой на лице наблюдал за красивым полетом незадачливого офирца.
На шум борьбы из кухни высыпала целая толпа поваров и служек, вооруженных чем придется.
Конан окинул их презрительным взглядом и, обнажив свой двуручный клинок, с угрожающим видом двинулся вперед.
Угроза тут же возымела действие. Прислуга, бросая свое нехитрое оружие, с готовностью бросилась бежать, гомоня, как крикливая стая ворон.
Конан слегка пожалел, что драки не вышло, повернулся спиной к беглецам и пошел вверх по ступеням.
На середине лестничного марша он столкнулся с тремя громилами, видимо, только что покинувшими свои постели. Помятые лица со следами вчерашней пирушки, позеленели от ужаса при виде могучей фигуры стремительно надвигающегося на них киммерийца.
Движения их были вялы и неточны, в то время как Конан двигался с быстротой дикой кошки.
Пролилась первая кровь. Двое рухнули на ступени и покатились вниз. Последнему удалось бежать, вопя так, словно за ним гналась стая бешенных псов. Конан позволил ему скрыться.
Широкими шагами он шел по длинному коридору, куда с обеих сторон выходили двери жилых покоев.
Комнаты Басилиса находились в самом конце, там, где коридор поворачивал направо.
На ходу киммериец заметил, что одна из дверей рядом с ним приоткрылась и, не задумываясь, вернул ее на место тяжелым ударом ноги. Из-за двери послышался сдавленный стон, перешедший в жалобное поскуливание. Поворот коридора…
Конан едва успел отпрыгнуть, чудом избежав коварного удара, отступив перед человеком заступившим ему дорогу. Маленький человек, едва достававший до груди киммерийца, хрупкий, даже женственный с виду, но воин в движениях и поступках, беззлобно взирал на варвара снизу вверх. Широкий аквилонский меч был опущен к полу и казался совершенно безопасным в слабых руках этого коротышки.
Но Конан знал, что впечатление это обманчиво; многие, кто так считал, теперь горько о том сожалели, если вообще были живы.
Звали его Малик — правая рука самого Басилиса. Он, как и хозяин, был родом из Стигии, и весь Шадизар знал стигийца как непревзойденного мечника и человека, тонко разбирающегося в вопросах женской красоты.
— Рад, что не задел тебя, киммериец, — миролюбиво заговорил Малик. — Было бы жаль убивать такого бойца.
— Не думаю, что в этом есть твоя заслуга, — не слишком приветливо откликнулся Конан. — Уйди с дороги, Малик, мне надо поговорить с Басилисом.
— Решительно невозможно, — стигиец картинно всплеснул руками. — Счастлив был бы тебе помочь, но, к сожалению, хозяин спит и приказал никого к себе не пускать. Если хочешь, можешь поговорить со мной. Когда Басилис проснется, я передам ему твое дело, а уж он потом сам решит, стоит ли встречаться с тобой. Или, если желаешь, у нас есть другой вариант… — стигиец демонстративно повел мечом и лукаво улыбнулся.
— Мое дело не терпит отлагательств, — спокойно ответил Конан. — Ты не оставил мне выбора, Малик. Защищайся!
Конан, словно вихрь, набросился на коротышку, обрушив на него ураган сокрушительных ударов.
1 2 3 4 5