Да, эта пуля была единственным подарком, который достался Павлу от настоящих, кровных, родителей. Кому же принадлежал этот незатейливый талисман? Какую силу хранил в себе? Кому служил оберегом? Бабушке Анне Антиповне, а может, его отцу или матери…
В тусклом свете горящей вверху лампочки Павел попытался рассмотреть металлическую вещицу. Поверхность пули не была идеально ровной. Кое-где ее покрывали мелкие царапины и выбоины. Похоже, не одно десятилетие прошло с тех пор, как неведомый умелец выплавил ее. Решив, что было бы обидным потерять единственное доказательство его генетической связи с этой страной, Павел надел талисман на шею и… тотчас ощутил нечто. Пуля источала мягкое, ровное тепло. «Э, похоже, в ней и впрямь есть сила», — удивился Павел и «прощупал» странный предмет. Результат его немного озадачил. Сгусток энергии, удивительно чистой, светлой, был заключен в этой пуле. Однако энергия не была активна, она, казалось, дремала в надежно защищающем ее сосуде, как бабочка в коконе. «Н-да, интересно, что может пробудить ее? — задал себе вопрос Павел. — Или кто?» То, что обычно предметы с подобной энергетикой бывают запрограммированными на конкретные ситуации либо на определенных людей, Ткачев знал очень хорошо…
Раздумья ни к чему не привели, а лишь окончательно утомили и без того уставшего Павла. Увидев, что все вокруг давно спят, он тоже решил отдохнуть. «Судя по всему, завтра неприятностей меня ждет предостаточно. Так что будет совсем нелишним, если я хотя бы высплюсь», — подумал Ткачев. Закрыв глаза, он расслабился по методике «быстрый сон» и провалился в тревожное забытье.
* * *
До больницы он добрался около четырех утра. К Вале Павла не пустили, несмотря на уговоры, толстую пачку денег, угрозы и мольбы. Усталый доктор в зеленоватом халате и шапочке молча выслушал поток веских и продуманных доводов Ткачева, молча указал ему рукой на дверь с табличкой «Ординаторская», пропустил внутрь тесноватой комнатенки и опустился на подоконник, уступив посетителю единственный в комнате стул.
— Я готов ответить на все ваши вопросы, Павел, — проговорил доктор, снимая очки и протирая платком покрасневшие после бессонной ночи глаза. — Ваша знакомая находится в тяжелом, можно сказать, крайне тяжелом состоянии. Авария, несчастный случай. Виновникам ДТП удалось скрыться — наезд произошел на безлюдной улице. Этим занимается милиция, но при таких раскладах надежды на успех мало. Мы, со своей стороны, уверяю, делаем все возможное. Однако когда Валентина придет в сознание, и придет ли вообще, сказать сложно.
— Я бы очень хотел увидеть ее. Пожалуйста, доктор.
— Сожалею, пока не могу разрешить посещение. Да и к чему вам? Она не говорит, не реагирует на внешние раздражители. Подключена к аппарату искусственного дыхания…
Спорить, похоже, было бесполезно. «Ладно, — решил Ткачев про себя, — и не такие препятствия преодолевали».
Он провел десять минут в скверике перед больницей, изучая расположение окон, припоминая, где находится кабинет врача, с которым он беседовал. Реанимация, как Павел успел заметить, помещалась на том же этаже, только в противоположном конце коридора. К сожалению, времени до рассвета почти не осталось. Пришлось карабкаться по водосточной трубе до открытого окна туалета, а потом осторожно передвигаться, прижимаясь к стене, по коридору, мимо дежурной медсестры, дремавшей за столиком.
Валя, бледная, с ввалившимися щеками и запавшими глазами, неподвижно лежала на высокой койке. Руки ее были безжизненно вытянуты вдоль тела, спутанные волосы сбились набок, на виске виднелся кровоподтек. К тонким запястьям тянулись прозрачные трубки капельниц. Сердце Павла сжалось. Чем так привлекала его эта девушка? Почему он всегда чувствовал себя с ней легко и свободно? Он не мог ответить на этот вопрос. Да и нужно ли было на него отвечать?
Павел осторожно приблизился к Вале, склонился над изголовьем. И тут внезапно голова словно налилась свинцом, кровь гулко запульсировала в висках. В то же время серебряная пуля, висевшая у него на шее, чуть шевельнулась, и Павел почувствовал, что его обдало мощной горячей волной. Энергия, скрытая в талисмане, внезапно пробудилась и начала свою работу, стремясь сообщить ему что-то важное, о чем-то предупредить.
Павел выпрямился и осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, что именно заставило талисман ожить. Место? Предметы, находящиеся в палате? Или… Он снова приблизился к Вале, и от пули вновь пошла тревожная горячая волна. Может, она реагирует на присутствие потусторонних, злых сил? Павел бегло просканировал помещение. Так и есть. Темные были здесь.
Павел сосредоточился, раскинул энергетическую сеть и принялся на этот раз внимательно, методично сканировать помещение. Чисто. Но следы оставались, Ткачев был в этом уверен. Вон едва заметные хлопья темного тумана висят в верхнем углу. Но зачем они приходили сюда? Чем им помешала Валентина?
И тут Павла осенило. Им вовсе не Валя была нужна. Им был нужен он. И сбили девушку не случайно, ее специально поджидали, выслеживали… Они хотели, чтобы Павел примчался сюда, чтобы навсегда оставил Глинск, забыл, что видел и что слышал за время пребывания там.
Все это за долю секунды пронеслось в его мозгу. И тотчас, словно исполнив свою работу, серебряная пуля перестала подавать признаки жизни.
Ткачев «прощупал» талисман. Энергия снова покоилась в коконе.
Так. Павел сел на стул, стоявший рядом с койкой. Выходит, пуля — это не что иное, как оберег, подающий сигнал в случае опасности или присутствия темных сил. Мало того, он позволяет восстановить картину произошедшего. «Но почему он раньше не работал? — удивился Павел. — Ведь я всегда носил его с собой, с того самого момента… Стоп. Носил, но в кармане. На шею я его надел несколько часов назад».
Судя по всему, талисман принадлежал бабушке. Все, что Павел успел узнать о ней за время своего пребывания в Глинске, подтверждало это предположение. Ткачев был почти уверен, что именно от Анны Антиповны через года и расстояния получил он этот сокровенный подарок. Словно в ответ на его мысли, от талисмана пришла легкая волна тепла. Потом снова все успокоилось.
Павел наклонился к Вале и поцеловал девушку в губы. Он отомстит за нее. Ни один из тех, кто сделал это, не уйдет от заслуженной кары. «Пусть я стану легок, как ветер, неуловим, как тень, и смертоносен, как скорпион», — прошептал Павел фразу, которую когда-то слышал от своего учителя Акиры Моримото…
* * *
Выйдя из больницы, Павел почувствовал, что его охватило злое веселье. Он был полон сил и решимости сражаться. Все встало на свои места. И вчерашнее происшествие, когда трое неизвестных напали на него в Глинске, и крайнее нежелание доблестного лейтенанта Мегрелова заниматься розысками сбежавших бандитов… Да, оперативно сработали, сволочи. Похоже, Валю заказали сразу после неудачного нападения. Скорее всего, по телефону. Но откуда они вообще знают о ее существовании? На это возможен единственный ответ — навели справки заранее, пока он находился в Глинске. Вполне логично. Появился новый человек, ведет себя странно, расспрашивает о том, о чем не полагается, роется в архиве. Значит, Павла и впрямь пасли несколько дней. Не показалось…
Здесь пахнет организацией, и солидной. Тогда что же получается? У них весь Глинск под колпаком?
Павел разозлился всерьез. Выходит, его пытались примитивно обвести вокруг пальца, выставить пешкой, марионеткой, слепо подчиняющейся чужой воле! Не выйдет. Ему объявлена война. Что ж, он принял вызов. Противник, очевидно, не до конца понимает, с кем связался. Возможно, это и к лучшему.
Вале он теперь помочь, к сожалению, ничем не может. Бабкин дар врачевания Павлу не передался. Оставалось только надеяться на врачей. Но это уже потом. После того, как он еще раз съездит в Глинск.
Дар врачевания…
Одна интересная деталь, которую Павлу удалось почерпнуть из дела Карасевой, молнией вспыхнула в мозгу. Он как-то не уделил ей сразу должного внимания, а зря.
Он вспомнил, что к делу прилагались записи бесед с Матвеем Сабуровым, а также протоколы допросов свидетелей по делу о пропаже Анны Антиповны. В них речь шла о книге заклинаний и заговоров, которую при жизни Карасева берегла пуще глаза. Никто не знал, где она ее хранила, но точно не на Путейской. Как следовало из показаний соседей, пока Нюрку по ночам катали на черных «воронках», дома у нее устраивались обыски с одной-единственной целью: найти вожделенную книгу. О существовании книги, как уверяла Катя, изначально знал только Матвей. Он и донес куда следует. Однако книгу не нашли ни при жизни Карасевой, ни после ее исчезновения.
И тут Павел понял. Бабка не успела передать ему свой бесценный дар исцеления на словах. Но, как говаривал великий учитель Акира-сан, человек, которому удается обрести книгу знании, может быстро постичь умение целительствовать и даже поднимать людей со смертного одра. Так вот чем интересовалась наследница Матвея, когда брала из городской библиотеки папки с личными делами своего опекуна и его бывшей возлюбленной! Вот за чем охотился сам Матвей, блуждая по лесу и не зная, что в итоге найдет вовсе не сокровище, а собственную смерть на дне волчьей ямы! Но зачем эта книга темным? Ведь не спасать же людей они собрались. А впрочем, ничего сложного. Знания, заключенные в ней, можно использовать как во благо, так и во вред. Что такое, например, нож? Бездушный, бессмысленный инструмент, который может стать и скальпелем в руках хирурга, и тесаком за поясом убийцы.
Ткачев сжал кулаки. Нет уж, дудки! Им не заполучить этой книги! Он не позволит!
Внезапно Павел остановился и посмотрел на талисман. В запале он не заметил момента, когда тот снова начал действовать. Теперь же оберег уже завершал свою работу, энергия возвращалась в кокон. Выходит, вспомнить о книге Ткачеву помогла серебряная пуля. «Спасибо, бабушка, — прошептал Павел. — Я обязательно выполню твою последнюю волю. Я вернусь в Глинск».
Еще раз сопоставив все детали, Павел больше не сомневался, что кольцо вокруг него сжимается все сильнее. Здесь, в Москве, у приемной дочки Матвея свои люди. А скорее всего, и не люди, а эти. Ткачев не сомневался, что они следят за ним, значит, теперь придется быть вдвойне осторожным, чтобы не подвести под удар не только себя, но и тех, кто так или иначе связан с ним. Женю, например, который пока остается в Москве. Надо действовать, и немедленно.
— Алло, Женька, привет, — энергично поздоровался Павел, услышав в трубке мобильного заспанный голос. — Извини, что ни свет ни заря. Дело безотлагательное.
— Н-да… понимаю… — с трудом ворочая языком, выговорил Женя. — Уже примчался? В больнице был?
— Да, отсюда и звоню. Ситуация осложняется. Ты должен немедленно уехать из Москвы. На пару недель.
— Куда еще? Да и с какой радости?
— Куда угодно. На отдых.
— На отдых? — мигом оживился Женя. — Если за твой счет, то хоть завтра. Если можно, на Карибы.
— Перебьешься Турцией. Деньги переведу на твой счет. Какой, ты знаешь. — Павел опасался, что телефон прослушивают, и потому говорил отрывисто, не вдаваясь в подробности. — Паспорт себе сделаешь у Вадима. Пусть уложится за день. Возьми горящую путевку, и чтобы послезавтра тебя здесь не было. Все объясню потом. Отбой.
Вот так, кратко и четко. По-военному.
«Ничего, пусть парень отдохнет. Развлечется, повеселится, за прекрасными ныряльщицами поухаживает…» — думал Павел. Самого его ждали куда менее радужные перспективы. Ровно в полночь отходил поезд на Глинск, а до тех пор Павлу надо было, во-первых, дожить, а во-вторых, выработать четкую и внятную стратегию расследования темных глинских делишек…
* * *
В пять утра тяжелая дверь купе, лязгнув, отъехала в сторону.
— Вставайте, молодой человек! — проводница энергично потрясла Павла за плечо. — Через полчаса Глинск!
Сон как рукой сняло. Павел повернулся на бок на верхней полке, спустил одну ногу…
Внизу недовольно всхрапнул сосед в тренировочных штанах. Дежа вю. Павлу показалось, что он попал в дурной, навязчиво повторяющийся сон. Все это с ним уже когда-то было. А может, не с ним… С кем же? С Полом Тэйлором, агентом английских спецслужб, рыцарем Ордена Иерархии?
Осторожно, стараясь не шуметь, Ткачев спустился на пол, при тусклом свете крохотной лампочки в изголовье узкого ложа вытащил из бокового кармана рюкзака тюбик пасты и зубную щетку. Надо сходить умыться.
Туалет, конечно, отличался условиями от комнат отдыха «Президент-отеля» и «Националя». Из железного крана шел только кипяток, бумаги не было и в помине, на полу стояли лужи.
Ну и что? Разве это помеха для настоящего мужчины, который хочет выглядеть на все сто накануне решающей битвы? Будет нужда — и шилом побреемся…
Поезд начал тормозить. Подхватив рюкзак, Ткачев поспешно устремился в тамбур. Проводница открыла дверь, подняла ступеньку, выпуская одинокого пассажира на влажный утренний перрон города Глинска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
В тусклом свете горящей вверху лампочки Павел попытался рассмотреть металлическую вещицу. Поверхность пули не была идеально ровной. Кое-где ее покрывали мелкие царапины и выбоины. Похоже, не одно десятилетие прошло с тех пор, как неведомый умелец выплавил ее. Решив, что было бы обидным потерять единственное доказательство его генетической связи с этой страной, Павел надел талисман на шею и… тотчас ощутил нечто. Пуля источала мягкое, ровное тепло. «Э, похоже, в ней и впрямь есть сила», — удивился Павел и «прощупал» странный предмет. Результат его немного озадачил. Сгусток энергии, удивительно чистой, светлой, был заключен в этой пуле. Однако энергия не была активна, она, казалось, дремала в надежно защищающем ее сосуде, как бабочка в коконе. «Н-да, интересно, что может пробудить ее? — задал себе вопрос Павел. — Или кто?» То, что обычно предметы с подобной энергетикой бывают запрограммированными на конкретные ситуации либо на определенных людей, Ткачев знал очень хорошо…
Раздумья ни к чему не привели, а лишь окончательно утомили и без того уставшего Павла. Увидев, что все вокруг давно спят, он тоже решил отдохнуть. «Судя по всему, завтра неприятностей меня ждет предостаточно. Так что будет совсем нелишним, если я хотя бы высплюсь», — подумал Ткачев. Закрыв глаза, он расслабился по методике «быстрый сон» и провалился в тревожное забытье.
* * *
До больницы он добрался около четырех утра. К Вале Павла не пустили, несмотря на уговоры, толстую пачку денег, угрозы и мольбы. Усталый доктор в зеленоватом халате и шапочке молча выслушал поток веских и продуманных доводов Ткачева, молча указал ему рукой на дверь с табличкой «Ординаторская», пропустил внутрь тесноватой комнатенки и опустился на подоконник, уступив посетителю единственный в комнате стул.
— Я готов ответить на все ваши вопросы, Павел, — проговорил доктор, снимая очки и протирая платком покрасневшие после бессонной ночи глаза. — Ваша знакомая находится в тяжелом, можно сказать, крайне тяжелом состоянии. Авария, несчастный случай. Виновникам ДТП удалось скрыться — наезд произошел на безлюдной улице. Этим занимается милиция, но при таких раскладах надежды на успех мало. Мы, со своей стороны, уверяю, делаем все возможное. Однако когда Валентина придет в сознание, и придет ли вообще, сказать сложно.
— Я бы очень хотел увидеть ее. Пожалуйста, доктор.
— Сожалею, пока не могу разрешить посещение. Да и к чему вам? Она не говорит, не реагирует на внешние раздражители. Подключена к аппарату искусственного дыхания…
Спорить, похоже, было бесполезно. «Ладно, — решил Ткачев про себя, — и не такие препятствия преодолевали».
Он провел десять минут в скверике перед больницей, изучая расположение окон, припоминая, где находится кабинет врача, с которым он беседовал. Реанимация, как Павел успел заметить, помещалась на том же этаже, только в противоположном конце коридора. К сожалению, времени до рассвета почти не осталось. Пришлось карабкаться по водосточной трубе до открытого окна туалета, а потом осторожно передвигаться, прижимаясь к стене, по коридору, мимо дежурной медсестры, дремавшей за столиком.
Валя, бледная, с ввалившимися щеками и запавшими глазами, неподвижно лежала на высокой койке. Руки ее были безжизненно вытянуты вдоль тела, спутанные волосы сбились набок, на виске виднелся кровоподтек. К тонким запястьям тянулись прозрачные трубки капельниц. Сердце Павла сжалось. Чем так привлекала его эта девушка? Почему он всегда чувствовал себя с ней легко и свободно? Он не мог ответить на этот вопрос. Да и нужно ли было на него отвечать?
Павел осторожно приблизился к Вале, склонился над изголовьем. И тут внезапно голова словно налилась свинцом, кровь гулко запульсировала в висках. В то же время серебряная пуля, висевшая у него на шее, чуть шевельнулась, и Павел почувствовал, что его обдало мощной горячей волной. Энергия, скрытая в талисмане, внезапно пробудилась и начала свою работу, стремясь сообщить ему что-то важное, о чем-то предупредить.
Павел выпрямился и осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, что именно заставило талисман ожить. Место? Предметы, находящиеся в палате? Или… Он снова приблизился к Вале, и от пули вновь пошла тревожная горячая волна. Может, она реагирует на присутствие потусторонних, злых сил? Павел бегло просканировал помещение. Так и есть. Темные были здесь.
Павел сосредоточился, раскинул энергетическую сеть и принялся на этот раз внимательно, методично сканировать помещение. Чисто. Но следы оставались, Ткачев был в этом уверен. Вон едва заметные хлопья темного тумана висят в верхнем углу. Но зачем они приходили сюда? Чем им помешала Валентина?
И тут Павла осенило. Им вовсе не Валя была нужна. Им был нужен он. И сбили девушку не случайно, ее специально поджидали, выслеживали… Они хотели, чтобы Павел примчался сюда, чтобы навсегда оставил Глинск, забыл, что видел и что слышал за время пребывания там.
Все это за долю секунды пронеслось в его мозгу. И тотчас, словно исполнив свою работу, серебряная пуля перестала подавать признаки жизни.
Ткачев «прощупал» талисман. Энергия снова покоилась в коконе.
Так. Павел сел на стул, стоявший рядом с койкой. Выходит, пуля — это не что иное, как оберег, подающий сигнал в случае опасности или присутствия темных сил. Мало того, он позволяет восстановить картину произошедшего. «Но почему он раньше не работал? — удивился Павел. — Ведь я всегда носил его с собой, с того самого момента… Стоп. Носил, но в кармане. На шею я его надел несколько часов назад».
Судя по всему, талисман принадлежал бабушке. Все, что Павел успел узнать о ней за время своего пребывания в Глинске, подтверждало это предположение. Ткачев был почти уверен, что именно от Анны Антиповны через года и расстояния получил он этот сокровенный подарок. Словно в ответ на его мысли, от талисмана пришла легкая волна тепла. Потом снова все успокоилось.
Павел наклонился к Вале и поцеловал девушку в губы. Он отомстит за нее. Ни один из тех, кто сделал это, не уйдет от заслуженной кары. «Пусть я стану легок, как ветер, неуловим, как тень, и смертоносен, как скорпион», — прошептал Павел фразу, которую когда-то слышал от своего учителя Акиры Моримото…
* * *
Выйдя из больницы, Павел почувствовал, что его охватило злое веселье. Он был полон сил и решимости сражаться. Все встало на свои места. И вчерашнее происшествие, когда трое неизвестных напали на него в Глинске, и крайнее нежелание доблестного лейтенанта Мегрелова заниматься розысками сбежавших бандитов… Да, оперативно сработали, сволочи. Похоже, Валю заказали сразу после неудачного нападения. Скорее всего, по телефону. Но откуда они вообще знают о ее существовании? На это возможен единственный ответ — навели справки заранее, пока он находился в Глинске. Вполне логично. Появился новый человек, ведет себя странно, расспрашивает о том, о чем не полагается, роется в архиве. Значит, Павла и впрямь пасли несколько дней. Не показалось…
Здесь пахнет организацией, и солидной. Тогда что же получается? У них весь Глинск под колпаком?
Павел разозлился всерьез. Выходит, его пытались примитивно обвести вокруг пальца, выставить пешкой, марионеткой, слепо подчиняющейся чужой воле! Не выйдет. Ему объявлена война. Что ж, он принял вызов. Противник, очевидно, не до конца понимает, с кем связался. Возможно, это и к лучшему.
Вале он теперь помочь, к сожалению, ничем не может. Бабкин дар врачевания Павлу не передался. Оставалось только надеяться на врачей. Но это уже потом. После того, как он еще раз съездит в Глинск.
Дар врачевания…
Одна интересная деталь, которую Павлу удалось почерпнуть из дела Карасевой, молнией вспыхнула в мозгу. Он как-то не уделил ей сразу должного внимания, а зря.
Он вспомнил, что к делу прилагались записи бесед с Матвеем Сабуровым, а также протоколы допросов свидетелей по делу о пропаже Анны Антиповны. В них речь шла о книге заклинаний и заговоров, которую при жизни Карасева берегла пуще глаза. Никто не знал, где она ее хранила, но точно не на Путейской. Как следовало из показаний соседей, пока Нюрку по ночам катали на черных «воронках», дома у нее устраивались обыски с одной-единственной целью: найти вожделенную книгу. О существовании книги, как уверяла Катя, изначально знал только Матвей. Он и донес куда следует. Однако книгу не нашли ни при жизни Карасевой, ни после ее исчезновения.
И тут Павел понял. Бабка не успела передать ему свой бесценный дар исцеления на словах. Но, как говаривал великий учитель Акира-сан, человек, которому удается обрести книгу знании, может быстро постичь умение целительствовать и даже поднимать людей со смертного одра. Так вот чем интересовалась наследница Матвея, когда брала из городской библиотеки папки с личными делами своего опекуна и его бывшей возлюбленной! Вот за чем охотился сам Матвей, блуждая по лесу и не зная, что в итоге найдет вовсе не сокровище, а собственную смерть на дне волчьей ямы! Но зачем эта книга темным? Ведь не спасать же людей они собрались. А впрочем, ничего сложного. Знания, заключенные в ней, можно использовать как во благо, так и во вред. Что такое, например, нож? Бездушный, бессмысленный инструмент, который может стать и скальпелем в руках хирурга, и тесаком за поясом убийцы.
Ткачев сжал кулаки. Нет уж, дудки! Им не заполучить этой книги! Он не позволит!
Внезапно Павел остановился и посмотрел на талисман. В запале он не заметил момента, когда тот снова начал действовать. Теперь же оберег уже завершал свою работу, энергия возвращалась в кокон. Выходит, вспомнить о книге Ткачеву помогла серебряная пуля. «Спасибо, бабушка, — прошептал Павел. — Я обязательно выполню твою последнюю волю. Я вернусь в Глинск».
Еще раз сопоставив все детали, Павел больше не сомневался, что кольцо вокруг него сжимается все сильнее. Здесь, в Москве, у приемной дочки Матвея свои люди. А скорее всего, и не люди, а эти. Ткачев не сомневался, что они следят за ним, значит, теперь придется быть вдвойне осторожным, чтобы не подвести под удар не только себя, но и тех, кто так или иначе связан с ним. Женю, например, который пока остается в Москве. Надо действовать, и немедленно.
— Алло, Женька, привет, — энергично поздоровался Павел, услышав в трубке мобильного заспанный голос. — Извини, что ни свет ни заря. Дело безотлагательное.
— Н-да… понимаю… — с трудом ворочая языком, выговорил Женя. — Уже примчался? В больнице был?
— Да, отсюда и звоню. Ситуация осложняется. Ты должен немедленно уехать из Москвы. На пару недель.
— Куда еще? Да и с какой радости?
— Куда угодно. На отдых.
— На отдых? — мигом оживился Женя. — Если за твой счет, то хоть завтра. Если можно, на Карибы.
— Перебьешься Турцией. Деньги переведу на твой счет. Какой, ты знаешь. — Павел опасался, что телефон прослушивают, и потому говорил отрывисто, не вдаваясь в подробности. — Паспорт себе сделаешь у Вадима. Пусть уложится за день. Возьми горящую путевку, и чтобы послезавтра тебя здесь не было. Все объясню потом. Отбой.
Вот так, кратко и четко. По-военному.
«Ничего, пусть парень отдохнет. Развлечется, повеселится, за прекрасными ныряльщицами поухаживает…» — думал Павел. Самого его ждали куда менее радужные перспективы. Ровно в полночь отходил поезд на Глинск, а до тех пор Павлу надо было, во-первых, дожить, а во-вторых, выработать четкую и внятную стратегию расследования темных глинских делишек…
* * *
В пять утра тяжелая дверь купе, лязгнув, отъехала в сторону.
— Вставайте, молодой человек! — проводница энергично потрясла Павла за плечо. — Через полчаса Глинск!
Сон как рукой сняло. Павел повернулся на бок на верхней полке, спустил одну ногу…
Внизу недовольно всхрапнул сосед в тренировочных штанах. Дежа вю. Павлу показалось, что он попал в дурной, навязчиво повторяющийся сон. Все это с ним уже когда-то было. А может, не с ним… С кем же? С Полом Тэйлором, агентом английских спецслужб, рыцарем Ордена Иерархии?
Осторожно, стараясь не шуметь, Ткачев спустился на пол, при тусклом свете крохотной лампочки в изголовье узкого ложа вытащил из бокового кармана рюкзака тюбик пасты и зубную щетку. Надо сходить умыться.
Туалет, конечно, отличался условиями от комнат отдыха «Президент-отеля» и «Националя». Из железного крана шел только кипяток, бумаги не было и в помине, на полу стояли лужи.
Ну и что? Разве это помеха для настоящего мужчины, который хочет выглядеть на все сто накануне решающей битвы? Будет нужда — и шилом побреемся…
Поезд начал тормозить. Подхватив рюкзак, Ткачев поспешно устремился в тамбур. Проводница открыла дверь, подняла ступеньку, выпуская одинокого пассажира на влажный утренний перрон города Глинска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15