Хул Хаджи последовал за мной.
Мы вместе вскарабкались на мокрую палубу, цепляясь за шедшую вдоль
центра палубы веревку, натянутую между двумя мачтами, так как паруса были
теперь зарифлены.
В воздухе проносились брызги, по палубе перекатывалась вода, корабль
швыряло вверх и вниз огромными серыми волнами. Небо и море были серыми и
неразличимыми - казалось, что все двигалось над нами и вокруг нас. Никогда
я не испытывал такого страшного шторма.
Если синий гигант может позеленеть, то лицо Хул Хаджи стало зеленым,
а глаза выдавали муку от шедшего из его души беспокойства и чувства
дискомфорта.
Осторожно ступая, мы добрались до корабельного мостика, где Рокин,
по-прежнему в золотых доспехах, цеплялся за поручни и оглядывался кругом,
словно дивясь происходящему.
Каким-то образом мы сумели взобраться к нему на мостик.
Он повернулся к нам, сказав что-то, чего я не разобрал, тоном,
соответствовавшим удивлению в его глазах. Я показал, что не слышу его.
- Никогда не видел ничего подобного! - прокричал он. - Нам повезет,
если мы останемся на плаву.
- Зачем ты хотел видеть нас? - спросил я.
- Помогите! - крикнул он.
- Что мы можем сделать? Мы ничего не понимаем в кораблях, также, как
и в мореплавании.
- В трюме, в передней части, есть машины. Они могучи. Не могут ли они
утихомирить шторм?
- Сомневаюсь, - проорал в ответ я.
Он кивнул, словно сообразив что-то, а потом посмотрел мне в лицо.
Похоже, он признал истинность сказанного мною.
- Какие у нас шансы? - спросил я.
- Мало шансов.
Он по-прежнему, казалось, не проявлял особого страха. Он, наверное,
не понимал, насколько шторм силен.
Как раз в этот момент и ударила по кораблю огромная волна, и вода с
грохотом обрушилась на меня. Затем, влекомое водой, на меня обрушилось
тяжелое тело Рокина.
Я услышал крик.
А потом я понял, что меня швырнуло с корабля, и я оказался в полном
распоряжении морских волн.
Я отчаянно боролся, пытаясь остаться на плаву, держа по возможности
закрытыми рот и ноздри.
Меня швыряло по гребням волн, бросало в ущелья со стенами из воды,
пока я не заметил веревку. Я не знал, была ли она присоединена к
чему-нибудь, но вцепился в нее. На другом конце ее мне показалось
утешающее сопротивление.
Не знаю, как долго я цеплялся за веревку, но то, к чему она была
привязана с другого конца, поддерживало меня на плаву, пока шторм
постепенно не стих.
Я открыл залепленные водой и солью глаза в водянистом свете раннего
восхода.
Я увидел перед собой плавающую в воде мачту. Моя веревка была
привязана к ней.
Я подтянулся на руках, устало волоча себя сквозь воду. А затем, когда
оказался достаточно близок к ней, то заметил, что за дерево уже цепляются
несколько других.
Когда я, наконец, схватился за мачту с чувством облегчения, которое
было несравнимо по размерам с безопасностью, которую предполагала мачта,
то увидел, что одним из выживших был Хул Хаджи, голова которого болталась
от усталости.
Я протянул руку и коснулся его, чтобы утешить и дать знать, что я все
еще жив.
В этот момент я услышал отдаленный крик слева от меня и, посмотрев в
этом направлении, увидел корпус корабля, каким-то чудом все еще оставшийся
на плаву.
Сверкнул на солнце золотой блеск, и я понял, что Рокин тоже уцелел.
Зажав веревку в зубах, я поплыл к кораблю. Вскоре веревка кончилась, а до
корабля все еще было далеко, но его, к счастью, несло в моем направлении.
Меня втащили на борт через некоторое время, и несколько варваров
сообща подтянули веревку, а за ней и мачту.
В скором времени Хул Хаджи тоже помогли подняться, и мы, предельно
усталые, лежали рядом на палубе. Рокин, казавшийся столь же уставшим,
привалился к поручням, которые сломались во время шторма. Он посмотрел на
нас.
Нам принесли откуда-то горячий напиток, и мы почувствовали себя
достаточно оправившимися, чтобы сесть и обозреть корабль.
С палубы практически все было сорвано яростью шторма. Уцелел только
чудесный корпус, оставшийся относительно невредимым. Обе мачты, казалось,
были выдраны с корнем, а большую часть фальшборта и всю палубную
гарнитуру, включая и одну крышку люка, смыло за борт.
Рокин подошел к нам.
- Вам повезло, - заметил он.
- И вам, - ответил я. - Где мы?
- Где-то в Западном море. Наверное, судя по направлению шторма, ближе
к нашей земле, чем к вашей. Мы можем только надеяться, что течения будут
благоприятствовать нам, и мы скоро достигнем суши. Большая часть нашего
провианта пропала, когда вода залила вон тот трюм, - он показал на люк с
содранной крышкой. - Машины тоже находятся там, также полузатопленные - но
я полагаю, что они в достаточной безопасности.
- Они никогда не будут безопасными для вас, - предупредил я его.
- Ничто не может повредить Рокину, - усмехнулся он, - даже этот
шторм.
- Если я прав относительно мощи этих машин, - сказал я ему, - то они
грозят куда большей опасностью, чем этот шторм.
- Врагам Рокина, наверное, - отпарировал варвар.
- Рокину тоже.
- Какой же вред они могут мне причинить? Я их хозяин!
- Я тебя предостерег, - покачал головой я.
- От чего ты меня предостерегаешь?
- От твоего собственного невежества! - отрезал я.
Он пожал плечами.
- Чтобы пользоваться такими машинами, требуется не так уж много
знаний.
- Разумеется, - согласился я. - Но чтобы понять их, знания нужны.
Если ты их не понимаешь, то достаточно скоро узнаешь, что они опасны.
- Не поспеваю за твоими рассуждениями, брадинак. Ты мне наскучил.
Я перестал пытаться спорить с варваром, хотя знал, что в данном
случае, как и во всем, недостаточно знать, как и что действует. Нужно
также понимать как оно действует прежде, чем его использовать к своей
выгоде, и без особой опасности.



8. ХРУСТАЛЬНАЯ ЯМА

Корабль достиг суши на следующий день - материка Западного
континента, или острова - я тогда не знал.
Мы спрыгнули с корабля на мелководье, радостно направляясь к твердой
почве, пока Рокин заставлял своих людей вытащить корабль на берег.
Когда они это сделали, и мы расположились в тени корпуса, отдыхая от
пережитого за последние два дня, Рокин повернулся ко мне со слабым следом
своей старой усмешки.
- Так значит все мы теперь далеко от своего дома и от славы!
- Благодаря тебе! - уточнил Хул Хаджи, откликаясь на мои собственные
мысли.
- Ну, - проговорил Рокин, перебирая свою золотистую бороду, забитую
теперь солью. - Я полагаю, что это верно.
- Ты не имеешь никакого представления о том, где мы находимся?
- Никакого.
- Тогда нам лучше всего идти вдоль берега в надежде найти
дружественное поселение, - предложил я.
- Я полагаю, что так, - кивнул он. - Но кто-то должен остаться
охранять все еще остающиеся на корабле сокровища.
- Ты имеешь в виду машины? - уточнил Хул Хаджи.
- Машины, - согласился Рокин.
- Мы могли бы посторожить их, - сказал я. - С помощью нескольких
твоих людей.
Рокин откровенно засмеялся.
- Я, может, и варвар, друг мой, но не дурак. Нет, вы пойдете со мной.
А стеречь корабль я оставлю нескольких своих людей.
И вот мы отправились вдоль берега. Это был широкий, гладкий пляж, с
выступающими иногда из песка скалами, а вдалеке, слегка колыхая листвой на
слабом теплом ветерке, поднимался тропический лес.
Место это казалось достаточно мирным.
Но я ошибался.
К полудню берег сузился, и мы шли намного ближе к лесу, чем раньше.
Небо заволокли тучи, и воздух стал холоднее. Мы с Хул Хаджи остались без
плащей и слегка дрожали в этой прохладе.
Когда они напали, то нападение произошло внезапно.
Они напали воющей стаей, вырвавшись из леса и направляясь на нас
спереди. Это было почти пародией на человеческие существа. Они размахивали
дубинами и грубо выкованными мечами, покрытые волосами и совершенно голые.
Сперва я не мог поверить своим глазам, но, недолго думая, выхватил
меч и приготовился встретить их.
Хотя они передвигались прямо, у них были получеловеческие лица собак
- самое подходящее сравнение, которое пришло мне на ум.
Что важнее - издаваемые ими звуки были отличны от собачьего лая.
Внешность их казалась такой экстравагантной, что я чуть было не
оказался захваченным врасплох, когда первый собакочеловек подбежал,
размахивая дубиной.
Я блокировал удар мечом и перерезал пальцы этой твари, прикончив ее
выпадом в сердце.
Его место занял другой, а потом появился еще один рядом с ним. Я
увидел, что мы полностью окружены стаей. Кроме Хул Хаджи, Рокина и меня, в
нашем отряде было еще только двое варваров, а собаколюдей, вероятно, не
меньше пятидесяти.
Я прочертил мечом широкую дугу, и он врезался в шеи сразу двух
существ.
Морды собаколюдей покрылись пеной, а в больших глазах засветилась
такая маниакальная ненависть, какую я прежде видел только в глазах бешеных
псов. У меня сложилось впечатление, что если бы они покусали меня, то я
скорее всего заразился бы бешенством.
Еще трое пали под моим клинком, и я стал вспоминать все прежние уроки
месье Кларше, моего французского учителя фехтования в детстве.
Я опять превратился не более чем в боевую машину, сосредоточившись
целиком на защите себя от этой бешеной атаки.
Мы сдерживали их немного дольше, чем ожидал я, пока давление их не
стало таким интенсивным, что мечом невозможно было двинуть.
Бой перешел в кулачный, я бил и ногами, но по меньшей мере дюжина
насевших на меня тварей свалила меня на землю.
Я почувствовал, как меня схватили за руки, но я все еще пытался
бороться с ними. Они же вскоре связали меня.
Я опять стал пленником.
Выживу ли я, чтобы спасти Кенд-Амрид?
Теперь я начал сомневаться в этом. Я был уверен, что меня
преследовала неудача, и чувствовал, что встречу свою смерть на этом
таинственном Западном берегу.
Собаколюди перенесли нас в лес, разговаривая между собой на резком,
лающем диалекте общего марсианского языка. Мне было трудно понять их.
Один раз я мельком увидел Хул Хаджи, которого несли несколько этих
тварей, а также блеск золотых доспехов Рокина, и решил поэтому, что он
тоже жив. Но я никогда больше не видел остальных варваров, и поэтому
сделал вывод, что их убили.
В конечном итоге лес вдруг кончился, и открылась поляна, и деревня на
ней. Дома представляли собой всего лишь грубо сделанные укрытия, но они
оказались построенными на развалинах куда более древних зданий, не
имевших, казалось, ничего общего с шивами или якша. Некогда здания, должно
быть, были массивными и прочными, но воздвигла их более примитивная раса,
чем те народы, которые уничтожили себя в Великой Войне.
Когда нас втащили в одно из укрытий и свалили на дурно пахнущий пол -
наполовину из камня, наполовину из затвердевшей глины, я ломал голову над
вопросом о расе, забросившей это поселение прежде, чем его обнаружили
собаколюди.
Прежде, чем я успел что-нибудь сказать об этом Хул Хаджи или Рокину,
под крышу вошел собакочеловек покрупнее, чем остальные, и посмотрел на нас
своеобразными песьими глазами.
- Кто вы? - спросил он со странным акцентом.
- Путешественники, - ответил я. - Мы не причинили вам никакого вреда.
Почему вы напали на нас?
- Ради Первых Хозяев, - ответил он.
- Кто такие Первые Хозяева? - спросил лежавший рядом со мной Хул
Хаджи.
- Первые Хозяева - это те, кто освободил нас из Хрустальной Ямы.
- Мы с ними не знакомы, - заявил я. - Почему они велели вам напасть
на нас?
- Они нам не велели.
- Они отдают вам приказы? - спросил Рокин. - Если так, то скажите им,
что они взяли в плен Рокина Золотого, и если он умрет, его воины покарают
их.
Тяжелый рот собакочеловека растянулся в некоем подобии улыбки.
- Первых Хозяев нельзя покарать - они карают.
- Мы можем с ними поговорить?
- Они не разговаривают.
- Мы можем увидеть их? - спросил Хул Хаджи.
- Вы увидите их, а они увидят вас.
- Ну, по крайней мере мы, может быть, сумеем вразумить этих Первых
Хозяев, - сказал я Хул Хаджи и вернул свое внимание собакочеловеку,
который, как казалось, был вожаком стаи.
- Эти Первые Хозяева похожи на вас? - спросил я. - Или они похожи на
нас?
Вожак стаи пожал плечами.
- Ни то, ни другое, - ответил он. - Больше похожи на этого, - он
показал на Хул Хаджи.
- Они - народ моей расы, - Хул Хаджи немного приободрился. - Тогда
они наверняка поверят, что мы не желали им никакого вреда.
- Только похожи на тебя, - поправил его собакочеловек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18