На период чрезвычайного положения действие всех гражданских свобод может при необходимости приостанавливаться. Вам остается лишь подчиниться решению Аскийоля и Совета Галактики. Аскийоль лучше знает, что делать.
- Аскийоль не знает, что лучше делать мне. Единственная лошадка, на которую я когда-либо ставил,- это я сам, зарубите себе на носу!
Лорд Морден взглянул на ухмылявшегося с лазерного экрана чернобородого гиганта и нахмурился:
- Роффрей, флот не покинет ни один человек! Во-первых, это слишком опасно, во-вторых, если мы хотим выжить, нам следует сохранять сплоченность и организованность…
Последние его слова адресовались уже пустому экрану. Морден развернулся вместе с креслом и крикнул проходившему офицеру:
- Наружное охранение - в боевую готовность! Возможна попытка отлета. Пресечь ее!
- Какими средствами, Лорд Морден?
- Силой, если другого выхода не останется,- ответил Морден, чем до глубины души потряс офицера, никогда за всю свою службу не получавшего подобного приказа.
Адам Роффрей всю жизнь был антиобщественным элементом.
Его образ жизни не вписывался в рамки закона, и сейчас он отнюдь не собирался уступать требованиям общества. Не флот это, а жалкие щепки, считал он, и нечего здесь сшиваться. Ему претила дисциплина, обязательная в сложных космических сражениях; ему претило, что странные противники человечества одержат победу; ему претил сам факт его личного участия. Не в его это характере - личное участие.
Так что он отключил энергетическую блокировку антинейтронного орудия и приготовился к запуску. Но стоило ему немного отдалиться от флота, вдогонку за ним рванулись несколько канонерок ГП, поднятых по тревоге Морденом.
Роффрей поскреб заросший подбородок, почесал заросший лоб, потянулся заросшей рукой к кнопке "форсаж ". И на полной мощности - ходу от догонявших кораблей, от флота, в неведомое пространство неведомой вселенной.
Он был готов воспользоваться и этим ничтожным шансом, лишь бы никто не покушался на его драгоценную свободу.
А вот диковинный его корабль - на первый взгляд неуклюжая старая громадина, космический баркас, прикидывающийся торговым кораблем, но оснащенный, как линкор,- не мог оторваться от кораблей ГП на длинной дистанции. Те уже догоняли его.
Что-то бурча себе под нос, Роффрей задумался.
Был, конечно, верный способ уйти от сиюминутной опасности, а заодно и от вражеской угрозы: на экранах уже можно было различить сферические корабли гигантской вражеской эскадры, направлявшейся из космических глубин к флоту, который покинул Роффрей.
Но хотя ему уже приходил в голову этот способ - много раньше и в иных обстоятельствах,- воспользоваться им было в высшей степени небезопасно.
Пугало единственное - воспользуйся он им, и впредь ему не увидеть ни единого человека.
А решиться на что-нибудь следовало немедленно.
Его корабль, как и все остальные в громадном космическом караване, был оборудован блоком интерконти-нуалыюго перемещения, позволявшим проходить сквозь измерения. Он давно позаботился узнать все что смог о многомерном пространстве и о том, что там находится. И внезапно он понял, куда ему нужно.
Мысль эта вынашивалась в глубинах этого мятежного сознания годами. Теперь Роффрею хотелось лишь, чтобы его вынудили ею воспользоваться.
Корабли ГП были уже близко, в динамике ревел их предупредительный сигнал. Он пробежался по клавишам компьютера, не спуская глаз с надвигающихся хищных силуэтов.
ГП подлетали все ближе, а оба построившихся в боевые порядки флота остались далеко позади. Он видел там слабые всплески странных огней на экране. Ему стало не по себе, он с удивлением отметил, что к испытываемому им удовлетворению примешивается чувство вины - он оставил поле битвы. Трусом Роффрей не был, просто у него дело поважнее.
Бросив взгляд на уравнения, горевшие на экране компьютера, он потянулся к сделанному на скорую руку пульту управления блоком интерконтинуального перемещения. Толкнул рычаг - и корабли ГП совершенно неожиданно растаяли вдали. А на их месте, будто из затемнения, появилась новая декорация - громадные слепящие солнца, на которые больно было смотреть.
Еще раз он испытал непередаваемое чувство, с которым проваливаешься сквозь измерения мультиверсума.
Стоило ему снова тронуть рычаг, растаяли и солнца, их сменил холодный вакуум, а его - непонятная мешанина алых и серых газов… Роффрей проскакивал сквозь измерения, слои, пронизывал вселенную за вселенной, испытывая лишь легкое подташнивание и свирепую решимость.
Корабли ГП за ним не последовали, вероятно, для них важнее оказалось помочь человеческому флоту.
А он мчался сквозь пространство - да и сквозь время и промежуточные измерения; он устремлялся вспять, туда, где в его родной вселенной раньше был край галактики. Он располагал всеми необходимыми пеленгами и, стоило ему пройти один уровень, мчался через остальные с безудержной скоростью.
Он знал, куда должен попасть, а вот удастся ли это, оставалось под вопросом.
Аскийоль Помпейский наблюдал на экранах за битвой с ощущением, близким к беспомощности. Он отдавал лишь главные приказы Мордену, который непосредственно руководил военными действиями.
- Все ли возможное я делаю? - терзался он.- Не слишком ли благодушен к тому, что обнаружил?
Ему не составляло труда руководить флотом; сознание его сочетало гибкость и твердость, а физический облик внушал благоговейный страх соплеменникам. И все же какая-то его частица испытывала душевный дискомфорт, как если бы он был составной картинкой-загадкой, недосчитывающейся последнего фрагмента, а потерянный кусочек совершенно недостижим, что и причиняло танталовы муки.
Он чувствовал, что фрагмент этот существует где-то в мультиверсуме - возможно, иное разумное существо, с которым он мог бы поделиться мыслями и пережитым. Аскийоль был почти уверен - существо это есть, но не здесь - и не знал, как его найти. А без него он, Аскийоль, не ощущал себя цельным. Он чувствовал, что исправно выполняет свои обязанности, но не прогрессирует. Был ли в том особый замысел Родоначальников? Или они допустили просчет?
Сначала ему казалось: дело в утрате Ринарка, это из-за нее он испытывает ощущение незавершенности. Но утрата была им осознана, он помнил о ней и по мере возможности ограждал сознание от мыслей о гибели Ринарка. Нет, не хватало чего-то другого. Так чего же? Он склонился к экрану, наблюдая за боем. Порядок флота расстроился после того, как из космоса внезапно обрушилась новая волна атакующих, вооруженная смертоносными энергоизлучателями.
Нападавшие не обладали защитой от антинейтронных орудий, но в целом обе стороны находились практически на одном уровне развития технологии. Чужаков было больше, а то, что они сражались на своей территории, защищая ее, удваивало их превосходство. Это-то и беспокоило Аскийоля.
Но никаких решительных действий он еще предпринять не мог. Оставалось только ждать.
И снова, пока Морден из кожи вон лез, отражая последнее нападение и организуя контратаку, Аскийоль устремил свое сознание в глубь мультиверсума, вступив в контакт с командованием чужаков. Если те не примут предложенного мира, он постарается добиться хотя бы перемирия.
К его удивлению, чужаки согласились. Да, у войны была альтернатива, единственная, о которой они с удовольствием повели бы переговоры. Какая?
Игра, ответили те. Сыграйте с нами в Игру, победителю достанется все.
Правда, у Аскийоля возникли некоторые подозрения насчет условий Игры, и он ненадолго задумался. Тут были и "за" и "против" ..
В конце концов он согласился и вскоре наблюдал, как вражеские корабли отступают назад, в пустоту.
С некоторым трепетом он сообщил Мордену о своем решении и ждал результата. Неожиданный поворот противоборства с чужаками обескуражил Лорда Мордена. Войну он понять мог, такое - нет, во всяком случае, не сразу. Все психологи, психиатры, физиологи и люди подобных профессий были в приказном порядке собраны на борту громадного корабля, переоборудование которого уже заканчивалось.
Отныне, по словам Аскийоля, сражение следовало выигрывать отсюда, силами этого единственного - и невооруженного! - корабля.
"С той поры как Аскийоль лишь ему известным способом провел переговоры с командованием чужаков, он стал недоступен, разве что время от времени отдавал странные приказы.
В частности, об Игре. Что это за Игра, недоумевал лорд Морден, где в качестве Игроков требуются психологи? Что там за головоломную электронику монтируют в громадном зале, переделанном из трюма корабля-завода?
"На победу у нас один-единственный шанс,- сказал ему Аскийоль.- К тому же шаткий, но если мы научимся играть, шанс все-таки есть".
Морден вздохнул. Ладно, подготовка к Игре, на худой конец, даст им время для перегруппировки и оценки повреждений. А повреждения велики. Две трети флота выведено из строя. Корабли-фермы и корабли-заводы работали на полную мощность, снабжая флот необходимым. И все же было введено жесткое рационирование, люди получали лишь жизненно необходимый минимум. Эйфория от удачного побега сменилась у большинства мрачным отчаянием.
А Адам Роффрей уже видел цель, к которой так стремился.
Он перебросил рычаг интерконтинуального перемещения в положение "отключено" и полетел по инерции к смутно вырисовывавшейся впереди системе.
Она висела в пустоте, ее планеты с неясными очертаниями без видимого порядка выстроились вокруг величественной двойной звезды.
Легендарная эта система росла на лазерном экране, неестественное скопище миров становилось все ближе.
Эпос о том, как Ринарк и Аскийоль отправились на поиски приключений в Отлученные Миры, был наизусть выучен человечеством. Для Роффрея же эта история или, во всяком случае, часть ее имела особое значение.
Ринарк и Аскийоль оставили там двух членов своей экспедиции - Уиллоу Ковач и Пола Толфрина.
Их имена были знакомы Роффрею. Но главным для него было еще одно имя, женское,- имя женщины, поисками которой он и собирался заняться.
Если он не найдет ее на этот раз, мрачно повторял Роффрей, значит, ее все-таки нет в живых. Тогда ему останется только один выход - смерть.
Такой уж он был одержимый.
Приближаясь к Отлученным Мирам, он с интересом рассматривал их. Они изменились. Планеты располагались самым обычным образом, а не на одном расстоянии от звезды, как он предполагал. И, судя по всему, переход системы прекратился.
Тут он вспомнил фрагмент истории, быстро превратившейся просто в еще один миф для беглецов из погибшей галактики. Некая раса, похожая на собак и именующая себя шаарнцами, пыталась остановить прохождение системы сквозь измерения.
Очевидно, им это удалось.
Выяснив по картам координаты Энтропиума, он осторожно направил корабль к Призраку, где, как ему было известно, подстерегали две опасности - тронцы и безумное пространство самого Призрака.
Но когда он уже вышел на орбиту Энтропиума и попытался отыскать единственный построенный на нем город, ему так и не удалось обнаружить ни хаоса, ни врагов.
Ни города.
Правда, он нашел место, где раньше был какой-то город,- груду развалин. Посадив корабль на обширном пустыре посреди перекрученного железа и обломков бетона и сканируя окрестные руины, он заметил какие-то неясные фигуры, шнырявшие в темных воронках между разрушенных строений. Из-за чего произошла катастрофа, было совершенно непонятно.
Наконец с замиранием сердца он влез в бронированный скафандр, пристегнул на бок антинейтронный пистолет, спустился в воздушный шлюз и ступил на поверхность планеты.
В то же мгновение в одной из воронок что-то сверкнуло, и на силовом поле его скафандра рассеялся импульс энергии. На ходу выхватив из кобуры пистолет, Роффрей рванулся назад и укрылся за посадочной опорой.
Сразу ответный огонь он не открыл; как и любой человек, Роффрей испытывал некоторый страх перед разрушительной силой антинейтронного оружия.
Он увидел фигуру чужака - высохшее тело, больше похожее на скелет, обтянутый ослепительно белой, как оплавленный пластик, кожей, длинные ноги, короткие руки; голову он разглядеть не смог - странная металлическая трубка приподнялась над краем воронки и задергалась в руках чужака, явно целясь в него.
Роффрей выстрелил.
Вопль существа еще отдавался эхом в его шлеме, а тело врага, поглотив смертоносный поток антинейтронов, рухнуло, расплавилось и исчезло.
- Сюда!
Обернувшись, Роффрей увидел какого-то грязного, одетого в немыслимые лохмотья человека - но все же человека - и побежал к нему. В воронке, которую нагроможденные по краям обломки пре ращали в некое подобие укрепления, Роффрей обнаружил горстку бедолаг, остатки человеческого населения Энтропиума.
У позвавшего его человека голова казалась черепом, обтянутым грязной, усеянной струпьями кожей. Лицо распирали кости. Руки, не находя места, бегали по телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27