Внезапно отворились все запоры, и он знал, что больше cлов не будет. Им овладела какая-то сила, которая открыла закупоренные каналы чувств. Трэйнер ощутил, как распадаются всякие связи, управляющие физической деятельностью. Он стал легким и светлым. Он мог узнать все, что пожелал бы. Его вдруг осенило, что это его состояние - и есть Освобождение, которое до сих пор он мог достичь только после многих дней медитации. Оно пришло внезапно, и вывести Трэйнера из него, воздействуя извне, было невозможно, Он знал, что его в это состояние привел Учитель. Он чувствовал, что вот-вот наступит то, что уже известно ему по его опыту. А потом настанет только Неведомое.
Первым начал гаснуть слух. В тишине возник шелест. Его мозг улавливал все более отдаленные рабочие шумы Центра. Несмотря на экраны, он отмечал дрожь Земли под падающими с деревьев листьями. Он знал, что если бы сейчас в помещении зажужжала муха, он погиб бы от взрыва - звуков, издаваемых ее крыльями. Но ничего не произошло, и фаза сверхслышимости прошла - слух отключился совсем. После него померкло зрение, но прежде, чем это случилось, Трэйнер понял, что уже не воспринимает тепла и ощущений вкуса. Он без труда преодолел последний барьер, на который наталкивался, когда только начал постигать искусство медитации. Барьер страха. Полностью укрощенное подсознание подчинилось его воле и не отозвалось, когда мир его чувств перестал существовать вместе с внешними атрибутами жизни. Тогда он пожелал видеть, и ему открылась картина, но уже независимая от глаз. Он захотел слышать и услышал, но не слухом. Потом захотел контакта с тем, кто открыл его, и слился с ним в одно целое. Все это протекало без его участия. Достаточно было его разрешения. Он приближался к Правде. Его могущество было настолько велико, что Трэйнер не чувствовал его границ. Он мог все. Достаточно было побуждения Воли.
И тогда начался Диалог.
В нем не было ни слов, ни понятий. Диалог происходил в нем самом. Диалог обо всем. Начиная с первого атома Вселенной до последних мгновений ее существования. Этот диалог был его наступлением на устои индивидуальности. Хотя Трэйнер знал, что он не одинок, его присутствие было окутано непроницаемой психической пеленой предубеждений, невежества, эгоизма. Снаружи на нее давило Добро того, кто вел его... Эта сила мягко и властно требовала избавления от земных пороков. Он медленно, очень медленно поддавался... И то, чего он боялся, не наступило. Подсознательное опасение потеряться, когда он отбросит узы, соединяющие его с проявлениями физической жизни, оказалось напрасным. Он переживал такое состояние, когда полностью сознавал цель, ради которой добровольно обрек себя на физическое бездействие, а его физическая неповторимость потерялась. Он чувствовал, что становится Энергией, сублимируемой семью личностями. Каждая из них теперь имела ту же самую цель, что и его. Где-то за границей познания угасала жизненная энергия менталиста Холмсена, оказавшись не в силах противопоставить себя хаосу материальной Вселенной, но все еще любой ценой цепляясь за тело. Откуда-то из глубины выплыл вопрос, который будоражил Сознание. Вопрос, не облеченный ни в какие условные знаки. Возникло удивление тем, как мог произойти несчастный случай. Как получилось, что тело не хочет поддаться. Вместо ответа он вдруг ощутил, кaк к нему постепенно приходит Понимание. Приходит Всеведение. А когда оно наполнило его, он осознал Неумолимую Враждебность Хаоса, на который поднял руку человек с его Стремлением к Порядку. Человек, желающий увериться в том, что все и всюду имеет свои Причину и Следствие. Что Хаос оказывается бесконечным множеством совершенных законов Природы. Этот Хаос с давних пор не мог смириться со всеми начинаниями одушевленных существ и их высшей формы на Земле - homo sapiens. Человек проник в межзвездную пустоту, которая не была предназначена для него. В восприятии безличного теперь Трэйнера и соединившихся в медитации доноров биоэнергии этот Хаос стал синонимом воплощенного Зла. Силы, противостоящей Жизни. Но не материи, ибо подчинение ее самой Порядку было Злом. Право проникать внутрь ее стало Добром в высшем смысле. Сообщество "Европы II" вторглось в Хаос. Со стороны стихии неизбежно последовали меры самообороны, называемые среди людей случаем. Микросообщество "Европы II" уже много лет по времени корабля защищало себя, сплачиваясь организационно, приспосабливаясь, латая бреши, стараясь гасить вспыхивающие то тут, то там между людьми конфликты, выступавшие не чем иным, как наивысшим проявлением Энтропии. Закон Энтропии всегда выбирал и Теперь выбрал самую слабую точку в звене предохранения. И соединил аварию системы с присутствием человека, оказавшегося самым главным элементом, сплачивающим экипаж. Им был менталист Рой Холмсен.
Когда общее Сознание медитирующих вобрало в себя понимание этого, Джидду отдал единственное отчетливое мысленное распоряжение, которое сознание Трэйнера выполнило тотчас же. В этот момент исполнилось ожидаемое. Трэйнер захотел оказаться в медицинском отсеке "Европы II". И оказался в нем. Перед ним, внизу, под полупрозрачным покрывалом на медицинском столе лежало изувеченное тело. Трэйнер находился на расстоянии в семь световых лет от Земли и от своего тела. Он возжелал излечения этого человека и почувствовал наплывающую, словно транс, Энергию и Мощь. Почувствовал, как она подходит к нему с шести сторон и сливается с его. Он сосредоточился в ней и вошел в тело лежащего. Масса уничтоженных клеток заблокировала первое вторжение биоэнергии и жизни. Неожиданный, почти явственный стопорящий удар! Однако он не отступил и через некоторое время ощутил, как эта энергия вытекает из него и движется в сторону больных клеток раненого тела. Все это длилось какую-то долю секунды... а может быть, вечность. Он не знал. Мерой времени сделалось только сопротивление организма раненого. Когда это противодействие совсем исчезло, он почувствовал, что его присутствию приходит конец. Трэйнер в долю секунды охватил Всевидением весь корабль. Приводы, системы, помещения, люди, память информационных систем, животные и растения, наружные устройства "Европы II". Он сразу запомнил все, зафиксировал обстановку и поблагодарил ведущего за то, что тот доставил ему эти мгновения. Потом провалился в темноту и пустоту. И почувствовал, что возвращается.
Спустя долгий промежуток времени, которое он уже ощущал, Трэйнер открыл глаза. Вместо зала перед ними были сказочно многоцветные пятна, медленно уплывающие в стороны. До слуха доносились отдельные невнятные слова. Он почувствовал страшную усталость как никогда до сих пор. Звук речи стал приобретать осязаемые формы. Говорил мужчина с голосом низкого тембра;
- ...в истории Центра. Полную запись мы как раз и анализируем в Отделении Преобразования... Полковник приходит в себя. Подайте еще немного энергии на голову, еще ниже, на руки, вот так.
Изображение прояснилось. Перед ним, опустившись на колени, стоял врач Центра в голубом комбинезоне и, держа ладони над его головой, пристально рассматривал Трэйнера. Глаза у него были сосредоточенными и внимательными. Через минуту он едва заметно улыбнулся.
- Как вы себя чувствуете, господин полковник?
Трэйнер посмотрел на руки над собой, а потом заметил мокрые пятна вокруг. Весь комбинезон был мокрым, как будто Трэйнер только что вышел из воды.
- Мне кажется, уже хорошо, - он заколебался, - а разве было плохо?
- Вы отдали очень много энергии, но сейчас уже все в порядке, ответил врач, - вы ведь знаете, что сеанс длился восемнадцать часов.
Трэйнер невольно коснулся руками своего тела, будто проверяя, жив ли он. Это вызвало улыбку у окружающих. Руки медленно опустились.
- Все после такого сообщения реагировали точно так же, - объяснил врач, - все, кроме Джидду.
- Где он? - спросил Трэйнер.
- Он уехал два часа назад, - ответил сидевший сзади Андерсон, - так же, как остальные.
- Если вы чувствуете в себе силы, можете воспользоваться душем, добавил врач, - это был самый скоротечный курс лечения похудением, который я в последнее время наблюдал. Вы похудели на четыре с половиной килограмма, как и полковник Андерсон.
Следующие два часа ушли у Трэйнера на подготовку доклада. То же самое делал в соседнем помещении Андерсон. Когда Трэйнер закончил, ему вдруг показалось, что он великий обманщик. Он говорил о состоянии корабля, экипаже, Холмсене, себе и ходе сеанса, но в разделе "выводы" оставил только аргументы в пользу развития психотронных методов сообщения с кораблями на расстояниях, превышающих возможности радио. Выводы были сформулированы убедительно. Это могло иметь значение при представлении к более высокой должности. Но за профессиональной сдержанностью Трэйнер с трудом скрывал обуревавшие его мысли.
- Знаешь, почему Холмсен хотел жить? - спросил он в середине проходившего в молчании обеда и, не дожидаясь ответа от Андерсена, продолжал: - К жизни его могла тянуть какая-нибудь привязанность, потребность продолжить экспедицию, желание завершить Миссию... Но не это было причиной.
- Не это, - подтвердил Андерсон.
- Уже на протяжении по крайней мере семи лет он знал то, что нам известно сейчас, - продолжал Трэйнер, - он знал, что с ним произойдет, когда он будет находиться в той части коридора. Знал задолго до того, как это должно было произойти.
Андерсон, удивленный, вздрогнул.
- У меня точно такое же ощущение, но почему он смирился с этим?
- Я думаю, что это было не смирение, - Трэйнер отодвинул тарелку и вытер губы.
- Не понимаю...
- А тебе не кажется, что этого вообще не должно было произойти? Шестьдесят устройств подобного типа, семнадцать километров коридоров, из которых три километра примыкают к точно таким же местам, как и те, что находились в районе взрыва. И он один. Это была та самая загадка, с которой все мы сталкивались при анализе.
- Что ты имеешь в виду?
- Я полагаю, что он гораздо раньше нас уяснил, чго никакое совершенство не остается и не может остаться безнаказанным. Может быть, это звучит иррационально, но сейчас у меня уже нет прежних сомнений. Эта Миссия - оскорбление Самой Высшей Гармонии Природы. Каждый успешный шаг в Космос это нарушение закона Хаоса. Каждая удачная попытка захватить плацдарм для продвижения цивилизации - это Вызов. Потому-то в истории действует закон чередования войны и мира. Расцвета и застоя; вслед за эпохой расцвета культурных цивилизаций их постигает упадок. Объяснение этого описательными законами разрешало бы проблему на уровне механизма протекания кризисов. Известно, как и когда, но не известно, почему. Никто никогда не отдавал себе отчета в том, что знает уже наше поколение благодаря менталистике. Здесь вступает в силу самый непонятный для человека закон - закон энтропии и упорядочивания. И неважно, назвали ли мы его в категориях религии борьбой добра со злом. Тенденцией к развитию и стагнации - в категориях экономического обоснования войны и мира. Удачной или скверной полосой в жизни отдельных людей. Целым поколениям было известно, что, если человеку долго везет, нужно ожидать наступления какой-нибудь драмы. Явление, известное под именем злополучного жребия и вызывающее инстинктивный страх. Особенно сильный, если человек явно и беспечно радовался везению. Но тем поколениям было известно об этом из их опыта. Ответа на вопрос: почему? не было. И эта экспедиция, упрощенно говоря, стала продолжением такой вот "радостной полосы успехов"". Корабль практически нельзя уничтожить. Благодаря менталистике и психосоциальным методикам экипаж как механизм тоже не имел возможностей "испортиться", поддаться энтропии и уничтожению. Это как раз и было нарушением Закона, что случайность как проводник Хаоса на "Европе II" был выключен практически на тридцать лет. Шансы избежать аварии, с точки зрения энтропии, в этот период стали равняться нулю. Какая-то катастрофа должна была произойти.
- Было две аварии, упомянутых в последнем радиосообщении, которое ты вчера просмотрел. Хотя с матемагической стороны вероятность их была практически нулевой, - сказал Андерсон.
- Вот именно, - подхватил Трэйнер, - во время транса я увидел, что других аварий в последующие семь лет не было. Просто были усилены внешние и внутренние системы предохранения.
Он остановился и долго молчал.
- Уже семь лет назад экипаж ощущал беспокойство, которое предваряет несчастные случаи. Мы называем его предчувствием, которое, может быть, является признаком реакции в каком-нибудь высшем смысле на Энтропию. Но там они не дали возможности исполниться этому предчувствию. Отсюда и встревоженность - как раз после удачных мер по предотвращению напряженности между людьми и технических аварий.
Он снова остановился, словно не решаясь закончить.
- Я думаю, что Холмсен бросил самый большой вызов природе, на который до сих пор решался человек.
1 2 3 4